вовремя, юноша неминуемо бы шлепнулся.
   Вода оказалась приятно теплой, и Найл  узнал  благоухание,  исходящее  от
волос и ладоней Мерлью. Когда он погрузился по плечи, девушки быстро скинули
платья и прыгнули следом за ним - брызги взелетели фонтаном, намочив волосы.
Одна из них принялась массировать его плечи и торс, другая - втирать Найлу в
волосы зеленую жидкость, взбивая ее в шапку обильной пены.
   После этого служанки, чуть не силой усадив Найла на ступени,  стали  лить
ему на голову воду из кувшинов. Видя перед собой нагие  девичьи  тела,  Найл
невольно отворачивался и  закрывал  глаза.  Смекнув,  в  чем  дело,  девушки
нарочно начали его дразнить, вынуждая смотреть на их прелести, когда  мылили
ему голову. Через пару минут и Найл расхохотался,  поняв,  как  нелепо  себя
ведет.
   Велев парню встать, девушки обтерли его  огромным  полотенцем,  а  волосы
терли с таким усердием, что из его глаз засочились слезы.
   Затем  Найла  подвели  к  специальному  лежаку.  Тело   натерли   маслом,
подстригли ногти, а волосы расчесали, взбили,  затем  уложили,  обвязав  лоб
широкой матерчатой лентой.
   Одна из служанок, накинув платье, ушла, а вскоре вернулась с  темно-синим
одеянием и сандалиями из желтой кожи.
   Когда юноша был полностью одет, вторая служанка вытерла пар с большого, в
человеческий рост,  зеркала,  и  Найл  увидел  свое  отражение:  чистенький,
розовощекий - он впервые видел себя таким. В его облике не  осталось  ничего
"дикарского", он теперь не отличался от тех молодых людей, что встречали  их
тогда на подступах к Дире.
   Дверь отворилась, заглянула Мерлью:
   - Он готов? Вот это да, какая прелесть!
   Найл вспыхнул, но отражение подсказало ему, что он и правда хорош собой.
   - Синее тебе к лицу. Эту вещь раньше носил Корвиг.
   - А где он сейчас?
   - Работает. Разводит кроликов. Отцу не позволили оставить его у себя.
   - Мерлью кивнула служанкам:
   - Теперь можете идти.
   Едва за ними закрылась дверь, она обняла Найла за шею и припала губами  к
его рту. Затем, протяжно и сладостно вздохнув, неохотно отстранилась:
   - Задерживаться больше нельзя,  управитель  ждет.  Когда  войдешь,  прошу
тебя, сделай вот так. - Она грациозно опустилась на одно колено  и  склонила
голову. - Попробуй сам.
   Найл послушно повторил движение, но чувствовал себя как-то неловко.
   - А надо? Мне еще никогда так не приходилось.
   Мерлью коснулась пальцем его губ:
   -  Сделай  это  ради  меня.  Так  хочется,  чтобы  ты  произвел  на  отца
впечатление! - Она легонько коснулась Найла губами. -  Хочу,  чтобы  ты  ему
приглянулся.
   - Ладно.
   Скажи она сейчас  броситься  в  ванну,  не  раздеваясь,  кинулся  бы,  не
раздумывая.
   Взяв юношу за руку, Мерлью вывела его из  ванной.  Воздух  обдавал  юношу
прохладой, и ему казалось, что он ступает по подушке из податливой пены.
   Управитель сидел, томно развалясь на груде подушек, в окружении служанок,
будто с самого утра с места не двигался.
   - О-о, мальчик, дорогой мой! Входи же, входи. - Лицо  Каззака  осветилось
довольной улыбкой, когда юноша  припал  на  одно  колено.  -  Ну  прямо  как
придворный, великолепно! - Он поднялся  (служанки  обходительно  поддержали,
под локти) и шагнул навстречу. - Проходи,  садись.  Наверное,  изнываешь  от
голода.
   Он положил руку Найлу на плечо.
   Звонко щелкнул замок в двери: Мерлью оставила их.
   Едва Найл сел, как одна  из  служанок  подала  ему  металлический  кубок,
другая, подойдя, наполнила его из кувшина с узким продолговатым горлышком.
   Это была та самая золотистая жидкость, которую они с Одиной пробовали  на
ладье. Каззак одобрительно посматривал, как Найл осушает кубок. Напиток  был
невыразимо приятным на вкус, он освежал и слегка пьянил.
   Служанки поставили перед ним резные деревянные  чащи  с  едой:  фруктами,
орехами, мягким белым хлебом, - и тарелку с небольшими птичками, только  что
из печи. В ответ на вопросительный взгляд юноши Каззак сказал:
   - Это все тебе. Я уже ел. - Он поманил рукой одну из служанок:
   - Юриста, сыграй что-нибудь нашему гостю, чтобы кушалось слаще.
   Девушка взяла струнный инструмент и, сев  перед  юношей  на  пол,  запела
чистым, светлым голосом.
   Каззак откинулся на подушках и с умиротворенным видом прикрыл глаза.
   Найлу так хотелось есть, что в музыку он толком и не вслушивался.
   Вместе с тем несмотря на голод  он  не  торопился  набивать  желудок.  От
чересчур обильной еды клонит в сон,  а  внутренний  голос  подсказывал,  что
расслабляться нельзя. По этой  же  причине  он  воздержался  и  от  соблазна
осушить еще один кубок золотистого медвяного напитка - лишь прихлебывал  его
понемногу.
   Когда закончили есть,  одна  из  служанок  поднесла  влажную,  напитанную
ароматом тряпицу и вытерла Найлу руки и рот. Следом  подошла  другая  -  эта
досуха обтерла ему губы мягким полотенцем.
   Музыка смолкла. Каззак будто проснулся. Он посмотрел на Найла  с  улыбкой
благодетеля:
   - Ну, что, голод утолил?
   - Да, благодарю.
   - Хорошо.  Значит,  можно  побеседовать.  Повернувшись  к  служанкам,  он
хлопнул в ладоши. Те собрали чаши и удалились.
   Каззак вместе с подушками передвинулся  ближе  к  Найлу  и  сел  на  них,
скрестив ноги.
   - Ну что ж, юноша, - начал он задумчиво. - Похоже, ты доставишь нам  уйму
хлопот. У Найла запылали уши.
   - Очень сожалею. Но что-то не могу взять в толк, каким образом.
   - Ой ли? - Каззак заглянул Найлу прямо в глаза, а потом посмотрел на свои
ступни и долго разглядывал их, сосредоточенно хмурясь,  отчего  складка  под
двойным подбородком обозначилась еще четче. - Ты  убил  смертоносца,произнес
он в конце концов.
   - Да, - подтвердил Найл, стараясь, чтобы голос не дрожал.
   - Как? - односложно осведомился Каззак, цепко взглянув на юношу.
   - Вроде как копьем...
   - Этим? - Каззак извлек из-под подушки металлическую трубку.
   - Ага.
   Управитель протянул трубку юноше:
   - Покажи, как действует.
   Найл взял трубку, отыскал нужный кружок и нажал - она раздвинулась.
   Каззак внимательно наблюдал за ним.
   Найл нажал снова - трубка сократилась  до  прежних  размеров.  Управитель
протянул руку, и парень передал ему трубку.
   Отыскав кружок, Каззак надавил  на  него  большим  пальцем  -  ничего  не
произошло. Надавил еще и еще раз.  В  конце  концов,  ничего  не  добившись,
вернул трубку юноше:
   - Здесь какая-то хитрость?
   - Не думаю.
   Найл нажал - трубка раздвинулась. Каззак, проворно перехватив ее, надавил
- опять ничего. Повозившись с минуту, управитель бросил  непослушную  вещицу
на пол:
   - Почему, интересно, у тебя получается, а у меня нет?
   - Понятия не имею.
   Юношу самого изумило, что трубка у одного срабатывает, а у другого нет.
   - Расскажи, как ты это нашел.
   Найл терпеливо повторил рассказ о песчаной буре, разрушенном городе  и  о
сверкающей машине. Каззак, пошарив где-то за спиной, извлек выбеленную доску
и кусочек угля.
   - Ты сможешь мне это нарисовать? Найл как мог нацарапал контуры  странной
машины, понимая, что упускает  много  подробностей.  Каззак  довольно  долго
пристально рассматривал изображение.
   - А другие твои родственники  могут  сдвигать-раздвигать  эту  трубку?  -
спросил он.
   - Не знаю.
   - Почему же?
   - Я... Я ни разу им ее не показывал. Управитель понимающе покивал:
   - Боялся, брат отнимет?
   - Это он может.
   - Ладно. Расскажи лучше, как ты убил паука. Найл начал  рассказывать  ему
то же самое, что и Мерлью. Каззак перебил его:
   - Ты смотрел ему в глаза?
   - Да.
   - И у тебя все равно хватило сил его убить?
   - Хватило.
   - Человеку  просто  не  по  силам  убить  смертоносца,  -  сказал  Каззак
убежденно. - Разве что застигнув его врасплох. Он  сшибает  человека  с  ног
одним лишь ударом воли. Почему, ты думаешь, ты смог его уничтожить?
   - Может, у него с мозгами что-то стало не в порядке,  когда  его  занесло
песком? Каззак покачал головой:
   - Нет. Перед гибелью он  успел  подать  сигнал  тревоги.  Он  не  пытался
отбиваться?
   - Пытался.
   - Силой воли?
   - Именно.
   - Тогда как же тебе удалось сделать невероятное?
   - Если б я знал...
   Глупо его об этом спрашивать. Все тогда произошло в считанные  мгновения,
он и подумать ни о чем не успел.
   Каззак подлил себе в кубок из узкогорлого кувшина, задумчиво прихлебнул и
внимательно взглянул на Найла из-под кустистых бровей:
   - До тебя начинает доходить, почему пауки так тобой интересуются?
   - Потому что я прикончил смертоносца? - спросил Найл, холодея.
   - Нет, не из-за этого. Потому что у тебя хватило сил сделать это.
   Найл недоуменно покачал головой.
   - Объясню, - сказал Каззак.  -  Когда  отыскали  труп  того  смертоносца,
обнаружилось, что кто-то прошил его мозг, поэтому он околел мгновенно.
   Однако успел передать сигнал тревоги. А это значит, что разум его  был  в
полном порядке и действовал во всю силу.  У  тебя  и  рука  не  должна  была
подняться. - Он пристально, не отрываясь смотрел в лицо юноше, но Найл  лишь
понимающе помаргивал и кивал. Каззак продолжил:
   - Последний раз от руки  человека  смертоносец  погиб  много  лет  назад.
Убийство - а сами восьмилапые расценили это  именно  так  -  вызвало  у  них
панику. Шутка ли, это могло означать, что их неуязвимости положен конец. Они
решили, что убийцу необходимо изловить любой ценой.
   Вот почему они наводнили землю Диры. Вот из-за чего приняли смерть больше
полусотни моих подданных.
   - Я сожалею... - Найл опустил голову.
   - Сожалей, не сожалей, теперь ничего уже не исправишь, - вздохнул Каззак.
- За это же поплатился жизнью твой отец. Они довольно быстро установили, что
вы с ним были в ту пору неподалеку от  крепости.  -  Говоря  это,  он  отвел
глаза. - Ну, начинаешь теперь понимать, почему им так не терпелось  поскорее
отыскать тебя?
   Найл испуганно взглянул на него:
   - Чтобы убить?
   Каззак, к его удивлению, ответил:
   - Нет. Убивать тебя не обязательно.  К  тому  же  все  они  считают,  что
смертоносца убил твой отец...
   Он надолго замолчал, пока Найл не осмелился снова заговорить:
   - А что тогда?
   - Если б, кроме тебя, людей больше не было, убить тебя имело бы смысл.
   Но знаешь, когда это случилось с одним, кто может поручиться, что  то  же
самое не происходит с другими повсеместно? Для меня это загадка. И  для  них
тоже. Вот уничтожь они тебя, а тут вдруг  окажется,  что  вокруг  существуют
десятки, а может, и сотни таких, как ты. - Он заглянул Найлу в  глаза.  -  А
пока ты жив, они могут тебя использовать.
   - Как? - не понял Найл.
   - Смог бы ты в людской толпе распознать себе подобных?
   Взгляд управителя, казалось, прожигает юношу насквозь, проникая прямо ему
в душу. Не спрячешься. Найл, впрочем, и без того понимал, что от его  ответа
зависит все. Каззак жаждет услышать, что Найл не такой, как все, причем  сам
уже сознает это.
   - Пожалуй, да, - выговорил наконец юноша. Лицо Каззака озарилось улыбкой.
Подавшись вперед, он сильно хлопнул Найла по плечу:
   - Вот это я и хотел услышать.
   Удивительно, но в его голосе сквозило облегчение. Найл  ни  разу  еще  не
видел, чтобы на Каззака влияли чьи бы то ни  было  слова.  Управитель,  чуть
сместившись, вытянул ноги, отыскал, поерзав, удобную для спины выемку  среди
подушек и застыл с блаженным видом.
   - Хорошо. Теперь можно толком во всем разобраться. - Наполнив свой кубок,
он протянул кувшин Найлу. Тот долил свой кубок до  краев,  но  напиток  едва
пригубил. - Только прежде  давай  выясним  вот  что.  Ты  бы  хотел  служить
паукам?
   - Что?  Служить  паукам?  -  В  глазах  у  Найла  мелькнуло  неподдельное
изумление.
   - Да, помогать им в поисках подобных тебе, - уточнил Каззак.
   - Но как бы я стал это делать?
   Управитель усмехнулся:
   - Проще простого. Пауки прочесывают пустыню в поисках дикарей. Они  ведь,
в общем-то, знают, где большинство из них прячется.
   - Да неужто?
   - Именно так. А иначе с чего бы им насылать все эти шары?
   - Но в таком  случае...  -  начал  было  Найл,  но  осекся,  оторопев  от
собственной мысли.
   - Хочешь спросить, почему им в таком случае не переловить всех разом?
   - договорил за юношу Каззак. - Потому что им нужны вольные люди - дикари,
как здесь таких кличут.
   - Зачем? - спросил, окончательно теряясь, Найл.
   - Для поддержания породы. - Управитель  снисходительно  улыбнулся.Кстати,
именно к этому готовится и большинство моих подданных. Ты обратил, наверное,
внимание, что здешние обитатели ведут себя, мягко говоря,  странно?  -  Найл
терпеливо слушал. - Они  невыносимо  тупы.  Поголовно  страшные  болваны.  В
большинстве своем мало чем отличаются от скота. Все потому,  что  пауки  как
раз и растят из них безропотный скот. Если  в  ребенке  обнаруживают  больше
одаренности или смекалки, чем в сверстниках, его съедают.
   У Найла голова пошла кругом.
   - Но зачем?
   - Зачем? Потому что люди, умеющие соображать, опасны. Начать с того,  что
умникам не нравится, когда их едят.  Люди,  когда  были  хозяевами  планеты,
использовали в пищу скот. Теперь для этой цели пауки используют людей.
   - Но ведь  только  рабов!  -  воскликнул  Найл.  Каззак  лишь  жалостливо
улыбнулся:
   - Рабов? Как же. А что, ты думаешь, происходит с остальными?
   - Они служат паукам.
   - А когда отслужат свое?
   - Их отправляют в великий счастливый край. Каззак зло расхохотался:
   - На бойню! Вот самый счастливый край.
   - Ты хочешь сказать, - Найл тряхнул головой, - они съедают всех? И  слуг,
и служительниц? - Он вдруг почему-то вспомнил Одину.
   Управитель кивнул:
   - Соображаешь. Всех, кто не посвящен. - И добавил задумчиво:
   - Надеюсь, они не захотят слопать меня: жестковат. Или Мерлью...
   - Так и Мерлью посвящена?
   - Разумеется.
   Найла будто холодом  обдало.  Трудно  представить,  что  Мерлью  помогает
паукам обманывать людей. Каззак словно прочел мысли юноши:
   - Надо смотреть на мир трезво. Пауки - господа положения.  Поступают  как
считают нужным, нас не спрашивают. И хочешь верь, хочешь нет, на самом  деле
они не такие уж гадкие,  как  ты,  вероятно,  считаешь.  Есть  среди  них  и
совершенно уникальные личности. О, даже  больше  люди,  чем  насекомые.  Они
чувствуют, как мы  их  воспринимаем,  и  ужасно  огорчаются,  когда  человек
считает их мерзкими тварями. Они действительно хозяева.  Могут  делать  все,
что им заблагорассудится. Ты ведь, наверное,  не  оплакиваешь  убитую  дичь,
которую спокойно жуешь? Так же и они относятся к  людям.  Мы  для  них  лишь
скот, наделенный способностью  мыслить.  Но  как  известно,  некоторые  люди
держат домашних пташек, причем любят их не меньше собственных детей. То же и
пауки: кое к кому из нас они привязываются всей душой.  Так  вот,  если  мне
предложат выбор, что лучше: быть съеденным или жить в  неволе,  -  я  твердо
уверен, что предпочту жизнь.
   И сама речь управителя, плавная, обволакивающая, и его доводы действовали
на Найла  одинаково:  никогда  еще  он  не  слышал  таких  чарующе  гладких,
завораживающих фраз.
   Голос Каззака -  сочный,  проникновенно  низкий  -  обладал  удивительным
богатством  оттенков,  от  вкрадчивой   чувствительности   до   мужественной
твердости. Юноша поймал себя на мысли,  что  вслушивается  в  голос,  как  в
музыку, хотя ему было совершенно ясно, что Каззак вовсе и не использует свой
дар в игре против него.
   Найл некоторое время раздумывал, прежде чем задать вопрос, не дающий  ему
покоя:
   - Если они убивают одаренных детей, зачем им для породы  жители  пустыни?
Мы, думается, поразумнее будем их слуг и прочих прихвостней.
   - Хороший вопрос, - одобрительно улыбнулся Каззак, отчего  Найл  проникся
даже  некоторой  гордостью.  -  Паукам  потребовалось  не   меньше   десятка
поколений, чтобы довести своих слуг до состояния тупого безразличия.  И  тут
вдруг обнаружилось, что люди постепенно превращаются в  неспособный  мыслить
скот. Откуда, ты думаешь, взялись ублюдки-рабы? Это и есть то самое  десятое
поколение, совершенно опустившееся. Вот  почему  им  и  нужна  свежая  кровь
таких, как ты.
   - Как я? - удивился Найл.
   - Именно. Твоей работой будет плодить детей. По-моему, хорошее занятие.
   Юноша почувствовал, что густо краснеет:
   - А женщины... Как они к этому относятся?
   - С пониманием, - рассмеялся Каззак. - Им только не  нравится,  что  жить
приходиться раздельно.
   Найлу неожиданно  вспомнилась  та  девушка  со  вздернутым  носиком,  что
затащила его в кусты.
   Вон оно что, оказывается. От такой мысли в его голове все смешалось.
   Каззак продолжал:
   -  Поэтому,  надеюсь,  до  тебя  начало  доходить,  почему  я   предложил
пособничать паукам. Дело здесь не в том, жить мне или не  жить.  Я  хочу  по
возможности облегчить участь своего народа. Мужчинам-то живется не так уж  и
плохо.  А  вот  что  касается  женщин...  Мне  бы  не  хотелось,  чтобы  они
превратились в обыкновенных самок, что только вынашивают, да рожают.
   Особенно моя дочь. Кстати, я смотрю, она тобой явно интересуется.
   Найл отвел глаза, а сам зарделся от радости.
   - Думаю, разумеется, и о твоей матери. Легко б тебе было от мысли, что ее
держат где-то в женском квартале и она приносит раз в  год  по  младенцу  от
разных мужчин, которых для нее выбирает кто-то другой? В твоих силах сделать
так, чтобы этого не случилось.
   Управитель осушил свой кубок и начал медленно наполнять его, давая  Найлу
время осмыслить услышанное. Юноша смотрел в окно, где в темно-синем небе уже
пылала луна.
   - Ты уверен, что пауки... Что  хозяева  желают,  чтобы  я  им  служил?  -
Наконец спросил Найл.
   - Совершенно уверен, - кивнул Каззак.
   - Когда я  входил  сюда  днем,  мне  показалось,  что  они  вот-вот  меня
растерзают.
   - А ты думал! Они же считают, что ты для них опасен. Будь они уверены,  -
он сделал ударение на последнем слове, - что ты их союзник,  они  бы  вскоре
переменили отношение к тебе.
   Найл недоверчиво поглядел на собеседника:
   - Неужели?
   - Несомненно. Им нужна твоя помощь.
   - Но ведь я убил их сородича.
   - Они этого не знают, а я не скажу.
   - Разве они сами не догадаются?
   - Нет, если ты сам себя не выдашь. Они считают, что убивший  их  сородича
человек мертв - твой несчастный отец. Я, кстати, искренне об  этом  сожалею,
он мне пришелся по душе. Но, еще раз говорю, на мир надо смотреть трезво. Ты
убил паука, пауки убили твоего отца. Теперь вы квиты, и пора забыть об обиде
и работать сообща.
   - А что я должен делать?
   - Об этом поговорим завтра. Я поведу тебя к Повелителю. - Найл побледнел.
- Бояться совершенно нечего. Думаю, ты найдешь разговор достаточно приятным.
Говорить буду в основном я.
   - Можно еще вопрос?
   - Сколько хочешь, дорогой мой мальчик.
   - Почему ты так уверен, что они не обманывают и тебя?
   Каззак невозмутимо улыбнулся:
   - Ты хочешь сказать, кто поручится, что завтра я не перестану быть нужным
и меня не сожрут? Ответ прост. Я им нужен. Им нужен кто-нибудь,  кто  держал
бы в горсти всех людей в этом городе и кому можно доверять. Вот для этого  я
здесь и нахожусь, Найл. - Он впервые назвал юношу  по  имени.  -  Им  просто
необходимы люди, которым можно доверять. Зачем им есть тебя или меня? У  них
есть тысячи, десятки тысяч болванов, которых можно слопать в любой  миг.  Но
почти  нет  разумных  людей,  на  которых  можно  положиться.  Вот  кто   им
действительно интересен. Кроме того, они и сами не какие-нибудь изуверы. Они
высокоцивилизованные существа. Есть у них свои философы, артисты,  политики.
Я сегодня беседовал с одним таким политиком, зовут его Дравиг. Ты удивишься,
какие  очаровательные  это  люди,  когда  сойдешься  с   ними   поближе.   -
Всмотревшись Найлу в лицо, он уловил тень сомнения. - Я знаю, что ты  сейчас
думаешь. Дескать, старик сошел с ума, называя этих тварей людьми.
   Но я уже объяснял тебе, что многие из них гораздо ближе по ра