ачальник  воздушной  разведки...   -  Найл  сопроводил
сказанное мысленным образом паучьего шара.
     - Прошу минуту подождать.
     Стражник  повернулся и  поднялся по  мраморной лестнице.  Фактически,
любого паука в  здании он мог бы окликнуть телепатическим импульсом,  но
это расценивалось как неуважение, все равно что барину подзывать окриком
лакея.
     Найл стоял в  передней один,  вдыхая до странности застоялый воздух с
запахом вековой пыли.  Он никак не мог взять в толк,  почему восьмилапые
не сделают в своем обиталище уборку. И тут он неожиданно понял, что это,
вероятно, некая атавистическая память о той эпохе, когда пауки ютились в
пыльных углах. Пыль и паутина у них ассоциируются с уютом.
     Стражник снова показался на  лестнице.  Следом за  ним  шел  еще один
смертоносец,   блестящая  черная  шубка   и   небольшой  рост   которого
свидетельствовали,  что он  еще не  достиг зрелости.  Поклонился же он с
большим изяществом - куда там неуклюжему крабу-стражнику.
     - Ты и есть Асмак? - осведомился Найл.
     - Нет, господин, я его сын. Я известен как Грель.
     Он сказал "известен" потому, что в отличие от людей, у пауков имена в
общем-то не приняты,-  будучи телепатами, они вполне обходятся без имен.
Если некоторые как-то  и  называют себя,  то лишь для удобства общения с
людьми.
     - Встань,  пожалуйста,  -  попросил  Найл  излишне  задержавшегося  в
поклоне Греля, чувствуя его волнение. - Советник Дравиг рекомендовал мне
поговорить с твоим отцом.
     - Отца здесь нет,  господин... - Недоросль выпрямился. В вертикальном
положении он был примерно того же роста,  что и  Найл.  Сложенные клыки,
похоже, еще не были достаточно тверды, а покрывающий тело гладкий черный
ворс  казался мягким,  как  мех  котенка.  Черные глаза  будто светились
разумом,  хотя понятно,  что это был просто отраженный свет.  Только,  в
отличие от взрослого, у недоросля глаза казались чуть маслянистыми.
     - Где же он?
     - У  себя на  служебном посту.  Вы  хотели бы,  чтобы я  вас  к  нему
проводил?
     Найл  хотел  было  отказаться,   но  передумал.  Для  начала  полезно
поговорить с этим, молодым.
     - Идти далеко?
     - Нет, совсем близко.
     - Ага. Если так, то можно и сходить.
     Стражник отворил им  обе створки дверей.  От  него почему-то сквозило
глубоким  неодобрением.   Особенно,  чувствовалось,  от  этого  страдает
недоросль.   Впрочем,   едва   двери   закрылись  за   ними,   недоросль
приободрился.  Очевидно,  его распирало от гордости, что он на виду всей
улицы рядом с правителем города.
     - Позвать гужевых? - предупредительно спросил он.
     - Нет, спасибо. Если это недалеко, я лучше пройдусь.
     Грель  повел его  к  окольной улице,  берущей начало от  юго-западной
стороны площади. Тротуар был заполонен людьми, и Найл запахнулся в плащ,
чтобы не  узнавали.  Но  через пару кварталов спину напекло так,  что он
снова распахнул полы.
     - Грель!
     - Да, господин? - Грель, остановившись, учтиво обернулся.
     - Не так быстро. Мои человечьи ноги короче твоих.
     - Извините,  господин,  -  сконфузился Грель. Он двинулся с нарочитой
медлительностью.  Но поскольку шаг у  него был длиной около трех метров,
Найлу по-прежнему приходилось торопиться, чтобы не отстать.
     Они шли в  направлении старой части города,  которая до  недавних пор
была женским кварталом -  территория для мужчин заповедная. От восточной
части города квартал отделяла высокая стена,  здоровенные каменные блоки
которой не  требовали цемента.  Железные ворота  теперь стояли открытыми
настежь и  никем не  охранялись.  Из уроков истории Найл почерпнул,  что
стена  эта  -  наследие древних времен,  хотя  и  восстановлена заново в
двадцать первом веке как памятник старины.
     Вместо того,  чтобы свернуть в  соседние ворота,  они двинулись к югу
вдоль стены по широкой мостовой.  Мостовая устремлялась вверх,  к холму,
увенчанному башней.  Найл не раз задумывался, что же лежит по ту сторону
холма.
     - Сколько тебе лет?
     - Пять с половиной, господин.
     - Ты из гвардии Смертоносца-Повелителя?
     - Нет, господин. Я младший подручный госпожи Сидонии.
     Сидония командовала дворцовой службой Смертоносца-Повелителя.
     - Ты  очень хорошо говоришь по-английски (на  самом деле  Найл имел в
виду:  "Ты очень хорошо изъясняешься на человечьем языке",  но знал, что
тот поймет).
     Паучок засиял от удовольствия.
     - Спасибо, господин. Госпожа Сидония лично меня обучала.
     Тут  он,  к  удивлению Найла,  метнулся через тротуар и  с  ловкостью
акробата стал взбираться на стену.  Пауки,  равно как и  мухи,  способны
перебираться  по   вертикальным  поверхностям;   правда,   мало  кто  из
восьмилапых гигантов при  их  весе уже практиковал это искусство.  Грель
жена  верхотуру  буквально  вспорхнул -  стремительно и  легко.  Цель  -
большая птица,  пристроившаяся на  одной  из  перемежающих стену  башен.
Словно догадываясь об опасности,  птица расправила крылья и настороженно
вскинула голову,  готовая взвиться в воздух.  Но не тут-то было. Грель с
толком  использовал выступ  кровельного ската,  скользнув по  нему  вниз
эдаким аморфным моллюском,  и,  когда птица уже  взмахнула крыльями,  он
впился в  нее.  Найл  приготовился к  тому,  что  оба  сейчас грянутся о
тротуар;  те  же,  упав  на  парапет,  отлетели назад.  Птица  коротко и
испуганно вскрикнула. Спустя секунду паук снова появился на краю крыши и
снизился на шелковой нити, которую, приземлившись, тут же вобрал в себя.
Челюсти  сомкнулись на  птице  с  хрустом,  от  которого  Найл  невольно
поморщился. Только тут спохватившись, Грель виновато произнес:
     - Умоляю  простить  меня,   господин.  Вам,  наверное,  тоже  хочется
попробовать?
     - Только не сырую.- Найл не мог сдержать улыбку. Он неожиданно понял,
почему стражник выказал недовольство.  Грель, мало в чем уступая силой и
скоростью взрослому, оставался еще непоседливым мальчуганом. А Найл знал
о  пауках  достаточно,   чтобы  понимать,  какую  они  придают  важность
сдержанности и хладнокровию.
     Грель  схватил  птицу  передними  лапами  -  ему  удавалось  свободно
держаться на остальных шести -  и стал челюстями кромсать перья, выдувая
их  веером изо рта.  Затем впился в  грудку добыче со  смаком школьника,
вгрызающегося в яблоко.
     - Идти еще далеко? - спросил Найл.
     - Теперь уже нет.  -  Грель,  изъясняясь телепатически,  мог свободно
отвечать с набитым ртом.
     Поглядев на широкий пустынный переулок,  Найл откровенно затосковал -
ведь   "совсем   близко"   по   понятиям  паука   несколько  разнится  с
представлениями  человека  о  скорости  и  расстоянии.   Найл  намеренно
расслабился,  чтобы  попристальней вглядеться в  ум  своего провожатого.
Пожирая добычу, Грель оставлял свой ум открытым, будто извиняясь, что не
может  сейчас уделить Найлу  достаточно полного внимания.  А  наблюдение
многого стоило.  Слышать похрустывание в  челюстях и  видеть падающие на
мостовую капли крови -  не самое большое удовольствие. Зато, проникнув в
ум  Греля,  Найл мог  разделить с  ним  наслаждение трапезой.  Для паука
поглощение птицы было занятием, требующим полной сосредоточенности, даже
самоотдачи.   Плоть,   надо  признаться,   содержала  еще   сок   жизни,
воспринимаемый Найлом как  теплое сияние.  А  зоб  хранил сюрприз:  двух
мелких  грызунов-крысят  и  крупное  насекомое  вроде  стрекозы.   Такой
восхитительный десерт,  ну  не  прелесть ли!  Для  паука птица была  что
сочный  фрукт,  в  серединке  которого  оказались припрятаны еще  и  три
вкуснейших орешка. От всего этого и у самого Найла разыгрался аппетит.
     Оказывается,   вовсе  недурно  расслабиться,  слившись  с  жизненными
ритмами  паука!  В  отличие  от  обостренного,  с  налетом  тревожности,
человеческого сознания,  ум Греля до краев полнился неким жизнерадостным
благоговением.  Ясно было,  что люди,  в сравнении с пауками, безнадежно
поражены отсутствием слитности, даже самые бесхитростные натуры. Людские
умы приучены пристально вглядываться в реальность, выискивая смысл,- так
хищная птица кружит над  земным простором,  высматривая малейший признак
движения,  способный выдать добычу.  Это,  в свою очередь, означает, что
часть   человеческого  сознания  постоянно  пассивна,   выжидая,   когда
что-нибудь случится.  Сознание же  Греля -  полная противоположность.  У
него абсолютно не было нужды в "помыслах"; следовательно, он существовал
в совершенно реальной Вселенной, где все очаровывает по-своему.
     И это,  понимал теперь Найл, объясняет, почему пауки выработали такую
колоссальную силу  воли.  Поставив перед  собой  цель,  они  жаждали  ее
достижения  всем  своим  существом.   Если  цель  была  чем-то  чревата,
инстинкты вовремя это подсказывали.  "Помыслы" были ни  к  чему.  Потому
пауки  использовали тайные  силы  подсознания  -  о  которых  люди  едва
догадываются -  просто и  естественно,  как атлет использует свою силу и
выносливость.
     Найла  разбирало волнение:  он  сейчас чувствовал себя  приобщенным к
тайне.  Ноги-то все еще ныли,  однако он сознавал, что усталость его как
бы  напускная,  иллюзорная,  вызванная собственной мыслью об  усталости.
Глядя на  мир  глазами юного Греля,  он  теперь различал теплое свечение
осмысленной целенаправленности,  уверенность в том, что ему самому нынче
решать,  утомился он  или  нет.  Не  успело все это как следует осесть в
сознании,  как  ломоту будто  рукой  сняло,  во  всем  теле  пробудилась
искристая энергия.
     Грель бросил птицу в  сточную канаву.  Непонятно почему:  на  ней еще
оставалось порядочно нежного мяса.  Ага,  вот  что:  они  почти  пришли,
вплотную приблизились к башне на вершине холма.
     - Твой отец там?
     - Да. Это штаб воздушной разведки.
     Башня была сложена из черного камня,  и  среди людей она слыла Черной
башней - темницей, где истязают и мучают. Зловещая репутация! Башня была
встроена в стену;  очевидно,  некогда ей отводилась роль наблюдательного
пункта,  откуда открывается вид на весь город.  Дальше стена и  мостовая
сходили вниз,  опоясывая старую  часть  города  на  юго-западе.  Плоский
зимний пейзаж осеняли косые лучи  заходящего солнца,  море на  горизонте
уже  покрыла тень.  Отделенная тридцатью милями  океанской воды,  по  ту
сторону залива  лежала  пустыня Северного Хайбада,  земля,  где  родился
Найл, и где развеян по ветру пепел его отца.
     Грель,  поиграв  железным кольцом,  толчком  открыл  массивную дверь.
Навстречу пахнуло  холодом  и  пылью,  затхлостью,  такой  типичной  для
паучьего жилья.  Потянуло еще  чем-то,  вызвавшим у  Найла  странноватую
волну ностальгии. Сам по себе запах был не сказать чтобы приятный, смесь
гнилых  овощей  и  тухлого  мяса.  Его  испускали порифиды,  примитивные
организмы,  выделяющие газ  для надувания паучьих шаров.  Найду невольно
вспомнилось путешествие в  Дельту,  неизбежно  воскресившее в  памяти  и
встречу с  растением-властителем -  внеземным существом,  которому пауки
поклоняются как богине Нуаде.
     Найл  и  Грель  находились в  круглой палате,  низкий потолок которой
подпирали каменные  столбы.  К  внутренней двери  вел  пролет  неширокой
лестницы.  Когда  хлопнула входная  дверь,  на  верху  лестницы появился
человек в  одежде мастерового и  стал высматривать вошедших в полумраке.
Силуэт вычерчивался на фоне приоткрытой внутренней двери.
     - Кого там несет?
     - Мы  пришли  встретиться с  начальником Асмаком.  Человек (очевидно,
надсмотрщик) сказал:
     - Входить сюда можно только с разрешения Смертоносца-Повелителя!
     Сказал это  так  неприветливо,  что Найл смутился.  Тут из  затенения
вышел Грель:
     - Прошу тебя, передай отцу, что мы здесь.
     Надсмотрщик слегка опешил,  после чего,  пожав плечами, возвратился в
комнату,  гулко хлопнув за собой дверью;  Найл с Грслсм остались почти в
полной темноте. Такая бесцеремонность и невежливость - торчите, дескать,
здесь,  незваные гости!  -  вывела Найла из  себя,  он  без  приглашения
поднялся по лестнице (Грель,  по этикету,  следом),  и  нашарил щеколду.
Внутреннее помещение оказалось большим и  хорошо освещенным,  с висящими
на стенных крюках фонарями.  В  основном оно было занято рабочим столом,
большим и круглым - метров пяти в диаметре - на котором лежало полотнище
паучьего  шара;  голубоватый шелк  мягко  переживался в  свете  фонарей.
Стоящие вокруг стола люди сшивали края полотнища. На той стороне комнаты
виднелся пузатый  аквариум высотой с  человеческий рост.  В  глубине его
слизисто зеленой воды лежали порифиды -  сокращенно от porifera mephitis
     - запах которых наполнял комнату. По сути, он не очень бил в нос; жуткий
свой  смрад  порифиды начинают испускать лишь  тогда,  когда погружены в
полную темноту - скажем, во внутренность шара.
     Сосредоточенные над  шитьем  люди  ни  на  секунду  не  отрывались от
работы.  Но  когда  Грель хлопнул за  собой дверью,  стоявший ближе всех
портной мельком глянул на вошедших.  Глаза у него удивленно расширились,
а  ножницы выпали из  рук.  Найл со  смущением понял,  что  его  узнали.
Предупредительно  тряхнув  головой,  он  собрался  отвернуться,  но  уже
поздно: портной рухнул на колени.
     - Прошу, продолжай работу, - негромко пробормотал Найл.
     Это привело лишь к тому, что вверх посмотрели остальные, и едва узнав
Найла, тоже попадали на колени. Не потому, что перед ними живой посланец
великой богини (основная причина преклонения пауков),  а  просто оттого,
что  эти  люди  были  приучены  к  абсолютному  подчинению  вышестоящему
начальству.  В  дни  рабства даже  недостаточно низкий  поклон  уже  мог
послужить  причиной  для  жестокого наказания.  Укоренившуюся за  многие
поколения привычку нельзя  было  искоренить за  несколько месяцев.  Лицо
Найла выражало растерянность.
     - Прошу вас поднимитесь.
     В  эту секунду дверь на том конце комнаты открылась и вошел тот самый
надсмотрщик. Оторопело поглазев на подчиненных, он очевидно подумал, что
те его разыгрывают,  и физиономия у него побагровела от гнева. Но тут он
тоже  узнал посланца богини,  и  моментально присоединился к  остальным.
Найл прокашлялся.
     - Начальник Асмак  готов  ко  встрече со  мной?  Надсмотрщик сбивчиво
пролепетал:
     - Простите меня, г-господин, я не узнал вас.
     - Не стоит извиняться. Ты выполнял свои обязанности.
     Пройдя  через  комнату,   он  открыл  дверь,  ведущую  на  внутреннюю
лестницу.  Когда проходил, надсмотрщик схватил его за руку. - Видите ли,
господин, это место считается секретным...
     - Хватит,  все ясно. - Найл с некоторым трудом высвободил руку и стал
подниматься по лестнице. Грель шел сзади; чувствовалось, что происшедшее
здорово его позабавило.
     Следующая дверь вела в комнату, представляющую собой, очевидно, склад
     - всюду  штабеля ненадутых шаров.  То  же  самое на  следующем этаже,  и
этажом  выше.  Шестой  этаж  был  занят  большими баками с  порифидами и
деревянными корытами, наполненными их пищей - белыми личинками, запах от
которых шел еще более гнусный, чем от порифидов.
     На   самом   верху   пролета  седьмого  этажа  стоял  дородного  вида
смертоносец,  осанистость и естественная величавость которого напоминали
чем-то Дравига.  Он посторонился, пропуская Найла, и застыл в церемонном
поклоне. Когда обменялись формальными приветствиями, Найл понял, что уже
встречал начальника воздушной разведки.  Асмак присутствовал на недавнем
суде над сообщниками Скорбо.  Напрямую они тогда не  контактировали,  но
так как Найл разделял совокупное сознание пауков в  зале,  то сознавал и
каждого из них в  отдельности.  Сейчас впечатление было такое,  будто он
повстречал старого знакомого.
     Управившись  с  формальностями,  паук  почтительно  дожидался,  когда
заговорит Найл.
     - Советник Дравиг рекомендовал мне свидеться с тобой и поговорить.
     - Весьма польщен. Чем могу служить?
     - Как начальник воздушной разведки, ты, должно быть, знаком с землями
к северу?
     - Я пролетал через них множество раз.
     - Дравиг полагает,  что именно из  тех северных земель явились убийцы
Скорбо.
     - Не исключено.  Но они с  равным успехом могли явиться также с  юга,
востока или запада.
     - А  как ты считаешь,  откуда они могли прийти?  Паук сделал жест,  в
человечьем понимании равносильный покачиванию головой.
     - О  том  же  самом меня спрашивал Дравиг.  И  честно сказать,  я  не
нашелся, что ответить.
     - Дравиг рассказывал,  что ходит какая-то легенда о подземном городе.
У  тебя  нет  никаких соображений насчет того,  где  такой город мог  бы
находиться?
     - Никаких.  Если что-нибудь такое и  есть,  то укрыто оно так хорошо,
что наши дозоры даже никогда и не подозревали о его существовании.
     Найлу вспомнился подземный город Дира,  и  ясно представилось,  каких
трудов стоило воздушному дозору его рассекретить.
     - Ваши дозоры летают близко от земли?
     - Иногда. Но это может быть опасно, особенно в горах. Именно там упал
Скорбо.
     - Скорбо упал? Не подскажешь, где?
     - Могу.
     Найла разобрало волнение.
     - Ты мог бы меня туда захватить?
     - Разумеется.
     - Это очень далеко?
     - При попутном ветре всего несколько часов.
     - Ах,  да. - Найл совсем забыл о ветре. Паучий шар, в общем-то, может
летать   и   против   ветра:   паук,   используя  силу   воли,   создает
противодействие,  и шар тогда скользит по тропке меж двух векторов. Найл
успел уже  прочувствовать такой эффект при обратном перелете из  Дельты.
Но все равно это утомительная работа, все равно что править лодку против
течения.
     - Но,  разумеется,  вовсе необязательно дожидаться,  пока переменится
ветер.
     - Не обязательно? - Найл переставал его понимать.
     - Я  знаком с  тем районом,  -  сказал Асмак,  -  и могу его наглядно
описать.
     - Тогда, пожалуйста, сделай милость, - попросил Найл вежливо.
     - Не соблаговолит ли господин пройти за мной?
     С  этими  словами  Асмак  повернулся  и  пошел  по  лестнице.   Найл,
озадаченный и заинтригованный, следом. Дверь наверху выводила на плоскую
крышу,   отороченную  зубчатым  парапетом.   Синева  неба,  сгустившись,
углубилась,  над  восточным  горизонтом проплавились первые  звезды.  На
западе же пейзаж купался в  багровом закатном свете.  В задувающем с гор
ветре чувствовался запах снега.
     Асмак подвел его к  северному краю крыши.  Призрачные голубые силуэты
гор были едва различимы, лишь западные склоны отражали садящееся солнце.
Найл оперся локтями о парапет, сунув ногу в небольшое углубление. Асмак,
подняв переднюю лапу, указал в сторону гор (жест, заимствованный пауками
у людей-слуг).
     - Все эти земли,  что видны глазу - владения Смертоносца-Повелителя.-
У  Найла  при  этом  захватило дух:  тело  вдруг сделалось легким словно
перышко,  и  взмыло в  воздух -  все  это настолько неожиданно,  что он,
струхнув,  вцепился в парапет обеими руками.  Ощутив холодный камень,  с
облегчением понял, что все так же надежно стоит на крыше.
     - Умоляю меня простить,  -  виновато сказал Асмак.  -  Мне  надо было
предупредить...
     Одолев  первоначальное  замешательство,   Найл  понял,   что  иллюзия
создается  силой   внушения  паука.   Едва   расслабившись,   он   опять
почувствовал,  как плавно снимается с  крыши и взлетает над городом.  На
какую-то секунду ум словно разделился на две части,  одна из которых все
еще сознавала тело.  Вскоре, зачарованный плывущей внизу панорамой, Найл
окончательно забыл о  своей бренной оболочке и  весь  ушел в  созерцание
полета через пространство.
     По существу,  паук описывал обычный разведывательный полет точно так,
как  человек живописал бы  его  словесно.  Но  он  использовал образы  и
ощущения,  поэтому  "речь"  воспринималась  серией  живых  картин.  Найл
впервые столь явственно ощущал единение с  чужим умом -  такого не  было