Мерлью,  следовало признать отличной.  А  он  на  нее  еще  и
нафыркал ни за что - у Найла стало появляться чувство вины.
   Он спустился к реке,  скинул тунику.  Тщательно выбил ее,  положил на
берег,  а  потом нырнул в  спокойную прозрачную воду.  Плавать он за год
правления так и  не  научился,  но  подрызгаться любил.  Когда стоишь по
грудь в воде,  трудно поверить,  что недалеко отсюда,  в песках, ледяных
ночью  и  раскаленных днем,  порою один  глоток этой  влаги может спасти
человеку жизнь.
   Найл вспомнил свое детство,  прошедшее в  вырытой под  песчаной дюной
норе,  вспомнил  Вайга,  отца.  Вспомнил путешествие в  пустынный город,
первую встречу с  принцессой Мерлью,  которая была всего лишь девчонкой.
Вспомнил, как они боролись под азартные крики болельщиков...
   Найл решительно выбрался из воды,  надел тунику и  отправился к  дому
принцессы.
   - Рада  видеть тебя в  своем доме,  Посланник Богини,  -  с  холодной
вежливостью приветствовала его  принцесса,  одетая на  этот раз  во  все
красное. - Надеюсь, ты не откажешься отобедать со мной?
   Только после этих слов правитель осознал, что он уже полдня на ногах,
а во рту еще ни крошки не было, и радостно закивал.
   Стол в столовой оказался сервирован на двоих, и Найл ощутил некоторое
удовлетворение от того, что про Манро он уже давно ничего не слышит.
   Стены были затянуты бледно-розовым шелком,  простенки закрыты резными
пурпурными деревянными панелями.  То  ли  древнее красное дерево,  то ли
местный мореный клен.  А может,  пластик -  правитель плохо разбирался в
таких материалах.  Почти у самого потолка,  напротив друг друга,  висели
две  картины.  На  одной  серебряный парусник  мчался  сквозь  шторм  по
серебряным же волнам,  на другой -  трое каких-то мохнатых черных зверят
играли у толстого поваленного дерева.
   Окно выходило в сторону реки, причем пространство от дома и до дороги
оказалось разбито на  клумбы.  Найл  вспомнил грязную стену заброшенного
дома  перед своими окнами и,  усмехнувшись,  повернулся к  принцессе.  У
девушки в  ушах сверкали рубины,  из волос выглядывала агатовая заколка.
Неужели она и к обеду каждый раз переодевается?
   - У тебя здесь красиво, - сказал Найл.
   - В жизни человека все должно быть красиво,  -  сообщила принцесса. -
Если человек живет в  грязи и серости,  значит,  он не ценит собственной
жизни, и уж тем более не способен ценить чужой.
   У  Найла  появилось сильное  желание  прощупать сознание  принцессы и
узнать, намекает она на правителя или произнесла просто так.
   - Кстати,  Посланник Богини,  - продолжала принцесса, - ты ни разу не
посещал моего дома. После обеда я обязательно тебе его покажу.
   Вошла Савитра, стала разливать суп.
   Ели  они молча,  лишь пару раз обменявшись малозначительными фразами.
Принцесса упрямо не желала начинать разговор. Холодный, хотя и предельно
вежливый тон девушки уже начал царапать душу молодого человека. Он решил
покончить с  этим раз и  навсегда,  собрал всю свою решимость в  кулак и
произнес:
   - Прости меня,  пожалуйста, принцесса Мерлью. Вчера я невольно обидел
тебя.
   - Какие  пустяки,  -  слегка  раздвинула  девушка  уголки  губ.  -  Я
нисколько не  обиделась.  Ты  уже  поел?  Тогда  прошу  тебя  перейти  в
приемную. Я отчитаюсь о вчерашних событиях.
   Упрямая  отчужденность принцессы опять  стала  раздражать.  Найл  зло
стиснул зубы и прошел за ней.  Небольшую комнату разделял надвое тяжелый
письменный стол со стоявшей на нем газовой лампой и медной чернильницей.
Ручки для письма покоились в специальном держателе.  Перед столом стояло
два  стула,  а  у  стены  напротив размещалась низкая кушетка с  ворохом
подушек.  Над  кушеткой висела большая картина с  горами,  выписанными в
неестественных,  розово-голубых,  тонах.  Стены были отделаны коричневым
деревом, окно завешено коричневой шторой.
   - Здорово! - похвалил, оглядевшись, Найл и сел на кушетку.
   - Итак...  -  Девушка не стала садиться рядом с ним, а зашла за стол.
Отметив это про себя,  Найл стиснул челюсти еще сильнее.  - Итак, толпа,
направившаяся к дворцу Смертоносца-Повелителя,  до него, естественно, не
дошла  и  разделилась,  частью повернув назад,  а  частью отправившись к
острову детей. Трое даже смогли переправиться на остров, но их поймали и
по  приказу Симеона повесили за  ноги вниз головой.  Вроде как пойманных
чаек к шестам на полях привязывают,  чтобы другим неповадно было. Троица
эта орала целый день благим матом,  и на остров больше никто не сунулся.
Вечером туда приплыл Шабр,  они с  Симеоном чуть не  подрались в  прямом
смысле этого слова,  однако все обошлось.  Кучка человек в пять пыталась
сожрать привезенную рабам пищу, но их разогнали. Сегодня днем двенадцать
человек  поймали  паука-клейковика рядом  с  кварталом рабов.  Клейковик
выпустил от  испуга столько паутины,  что кто кого поймал,  было неясно.
Этот липкий клубок нашел патруль,  паука вырезали и отпустили, остальных
оставили как есть. Хотели приключений - пусть развлекаются...
   Все это принцесса Мерлью рассказывала без тени улыбки,  и Найлу стало
жаль ушедших в  прошлое случайных прикосновений,  густого аромата волос,
горячего дыхания совсем рядом с губами.
   - ...Как  я  узнала,  Шабр  после  вашего путешествия лежал три  дня.
Поэтому  я   приказала  сохранить  нынешний  режим   работы   завтра   и
послезавтра.
   - Ты молодец, принцесса Мерлью. Большой молодец.
   Она  прекрасно знала свое дело.  Но  вот  только жаль было ту  жгучую
красотку,  которая так хотела быть рядом с  ним и  которую он  уничтожил
всего лишь одной глупой фразой.  Правитель встал,  благодарно улыбнулся,
пошел к дверям.
   - Найл, - внезапно окликнула его Мерлью вкрадчивым голоском, - у тебя
во дворце от пауков, говорят, развернуться негде. Хочешь, я постелю тебе
у себя?
   - Да.  -  В этот миг он был готов на все:  назвать ее правительницей,
женой,  помощницей, отдать ей свое тело и энергию, лишь бы не общаться с
умной,  но  холодной статуэткой,  а  вернуть ту  живую девушку,  которая
заставляла скрежетать зубами  то  от  злости,  то  от  страсти,  которая
соблазняла его и вместе с тем пугала. - Да, я хочу этого.
   Вечером он обнаружил, что ему постелили в приемной.
   Утром Савитра принесла чашку темного горьковатого напитка и массивный
бутерброд с мясом. Принцесса даже не появилась.
   Позавтракав,   он  ушел,  демонстративно  не  поинтересовавшись,  где
принцесса Мерлью,  что  делает,  как себя чувствует.  В  общем,  выказав
безразличие.
   Сперва правитель города прошелся до моста, убедился, что надсмотрщицы
на посту,  а  пауки под их охраной живы и  здоровы,  потом отправился на
остров детей.
   Троих бунтовщиков,  столь красочно описанных принцессой,  на деревьях
не оказалось.  Зато появились четверо смертоносцев, хмуро стоявших вдоль
берега.   Найла  они  приветствовали  согласно  этикету,   и  настроение
правителя немного улучшилось. Раз приветствуют, значит, все в порядке.
   Однако,  увидев  взлохмаченного Симеона  с  мешками под  глазами,  он
засомневался в своих выводах.
   - Найл,  как ты вовремя!  -  кинулся к нему медик. - Скажи Шабру, что
все делалось для обеспечения безопасности детей.
   - Что делалось?
   - Ну, поместили их всех вместе. Пока беспорядки не кончатся...
   Воспоминания Симеона лежали на  поверхности:  он  надеялся под  шумок
присвоить хотя бы часть детей, находящихся под эгидой смертоносцев. Шабр
поймал  его  буквально за  руку  и  отобрал  детей,  прихватив несколько
здоровых младенцев от  "свободных людей".  Тут уж  медик встал на  дыбы,
созвал стражниц, вооружился спинкой кровати и приготовился лечь костьми.
Шабр   отступил.   Детей   вернули.   В   результате  отношения  главных
воспитателей со  стороны людей и  со стороны пауков оказались безнадежно
испорчены.
   - Ты  скажи,  что  мы  из  добрых побуждений,  что  не  хотели никого
воровать.
   - Где он?
   Шабр стоял перед лестницей на  верхние этажи,  не  пуская туда людей.
Пауки, будь на то желание, могли подняться и по стенам. Заглянув в мысли
смертоносца,  Найл понял,  что тот действительно зол на Симеона.  Увидев
Посланника Богини, Шабр решил, что тот сейчас начнет оправдывать медика,
и разозлился еще больше. Поэтому Найл просто спросил:
   - К Симеону есть какие-либо претензии? Если он виноват, я его накажу.
- Медик за спиной возмущенно фыркнул.
   Смертоносен,  тщательно вспомнил все произошедшее -  Найл узнал,  что
Симеон получил-таки от Шабра лапой по голове,  но и сам исхитрился пнуть
паука  ногой.   Взвесив  потери  и  приобретения,  оценив  полученный  и
нанесенный удары,  приняв к  сведению восстановившийся статус-кво,  Шабр
наконец произнес:
   - У меня нет никаких претензий. - И злость его действительно прошла.
   Пообедав на острове детей, правитель города направился домой и еще на
подходе ощутил странное чувство: словно внутренности его зацепило крюком
и  тянет,  тянет  в  сторону дворца.  Найл  остановился,  закрыл глаза и
попытался взглянуть на  этот  источник  притяжения мысленно,  с  помощью
сознания.
   На месте дворца разверзлась огромная, бездонная яма, черный провал, и
в  него  скатывается,  затягивается любая  жизненная энергия  всех,  кто
оказался рядом.
   Впечатление было  столь  сильным,  что  правитель испуганно распахнул
глаза и облегченно вздохнул, убедившись, что дворец на месте.
   Найл сосредоточился,  зашорил сознание,  двинулся вперед.  Неприятное
ощущение пропало.  Несомненно,  больные пауки, собранные в одном месте и
остро нуждающиеся в  подпитке,  поглотили всю энергию в  округе,  пробив
огромную брешь в  поле  города.  Замкнутый круг:  для  выздоровления они
нуждались  в  энергии,   а  поглощая  энергию,  создавали  дыру,  только
ухудшающую их  самочувствие.  Смертоносцев следовало вынести из дворца и
распределить по  городу,  как только появится такая возможность.  Сейчас
они были слишком беззащитны.
   Отгородив свое сознание,  Найл смог войти во дворец,  но сразу понял,
что продержаться здесь до утра не сможет.  Пришлось, скрепя сердце, идти
к принцессе Мерлью.
   К счастью, просить ни о чем не понадобилось.
   - Я хорошо понимаю,  -  сказала девушка,  увидев его, - что во дворце
сейчас жить невозможно.  Савитра уже постелила тебе в приемной. Ужин она
принесет туда.
   - А как обстановка в городе?
   - Почти спокойная. Ты не знаешь, сколько в городе пауков-клейковиков?
   - Около сотни. А что?
   - Пришлось три  раза  спасать от  бунтовщиков.  Причем почему-то  все
время  одного  и  того  же...   Найл,  а  что  будет  после  пробуждения
смертоносцев?
   Найл  ощутил,  что  холодную вежливость наконец-то  пробило настоящее
живое чувство.  Пусть даже это тревога за будущее,  но девушка все равно
стала чуточку ближе.
   - Они полностью восстановят свои силы,  -  ответил Найл.  - Сегодня я
разговаривал с Шабром. Он в полном порядке.
   - Но их разгромили, Найл. Их, властелинов мира, разбили в пух и прах.
Да  еще  этот  бунт...  Они  захотят показать свою силу.  Доказать,  что
остались-таки властителями.
   - И отыграются на населении города, - понял ее мысль правитель.
   - Ты должен дать им лазейку для самоутверждения, Найл. Не знаю какую.
Может,  разрешить им  облаву в  пустыне?  Там почти никого не  осталось.
Поймают пару дикарей, возомнят себя покорителями вселенной. Глядишь, нас
и не тронут. А, Найл?
   - Чем виноваты жители пустыни?
   - Ты правишь городом, а не пустыней! Какое тебе до них дело?
   - Они - люди.
   - Мы тоже люди.  Спокойной ночи, Посланник Богини. Да сделает Великая
Богиня все ночи спокойными.
   - Спокойной ночи, принцесса Мерлью.
   На  третий день  смертоносцы,  разложенные по  всему  дворцу,  начали
шевелить лапами, некоторые пытались встать. Найл приказал помогать им по
мере  сил.  Стражницы и  служанки,  которым  порядком надоели  сваленные
повсюду  бесчувственные тела,  стали  потихоньку  вытаскивать пауков  на
улицу.  Свежий воздух и  солнце благотворно влияли на  жертв  неудачного
похода.  Они начинали двигаться,  поначалу путаясь в  лапах и  с  трудом
отрывая тела от земли, но с течением времени держались все более и более
уверенно.
   К  вечеру большинство смертоносцев покинули гостеприимный кров.  Найл
наконец-то  смог  переночевать  дома.   Нефтис  встретила  его  с  такой
радостью,  словно правитель вернулся с  того света,  но Найл был слишком
зол  на  принцессу  Мерлью,  чтобы  нормально  отреагировать на  чувства
начальницы охраны,  которая уже довольно бодро скакала на здоровой ноге,
помогая себе больной.
   Утром во  дворце Посланника Богини остался только один  смертоносец -
замерший на посту Меченый.
   Казалось,  все  должно прийти в  норму,  но  во  время медитации Найл
почувствовал тяжелое напряжение.  Напряжение душило, давило грудь мягким
многотонным весом. Правитель оборвал контакт с аурой города, но ощущение
нехватки воздуха осталось, и он решил прогуляться.
   За  ночь  изменилось многое:  принцесса  убрала  всех  надсмотрщиц от
дворца Смертоносца-Повелителя,  а у моста оставила только одну.  Заметно
уменьшилось количество патрулей.  Вновь  начались работы  в  библиотеке.
Впервые за эти дни Найл увидел бригаду "неголосующих граждан",  вышедших
на  уборку мусора.  Некоторое время правитель постоял у  дома  принцессы
Мерлью, но заходить не стал.
   Она заявилась сама, на следующее утро.
   Узнав о принцессе, Найл мстительно заставил ее подождать, неторопливо
умывшись,  одевшись,  слегка  перекусив.  Но  стоило увидеть затянутую в
черное Мерлью, как он сразу пожалел о потерянном времени.
   Принцесса боялась.  Внешне  она  оставалась все  той  же  подтянутой,
строгой,  спокойной и  недоступной,  но  Найл прекрасно чувствовал,  как
внутри она вся трясется от  страха.  Он не просто коснулся этого страха,
он ощутил этот предсмертный ужас,  пропустил его через себя и  мгновенно
забыл все обиды,  нанесенные этой слабой беззащитной девушкой.  Хотелось
обнять ее, прижать к себе, утешить. Защитить.
   Обнять недоступную принцессу Найл  все  же  не  решился,  но  взял ее
ладонь  в  свою,  попытавшись передать хоть  немного  своего  жизненного
тепла.
   - Что случилось, Мерлью?
   - Смертоносец-Повелитель     пригласил     во      дворец     Хозяина
жуков-бомбардиров.
   Правитель города почувствовал,  как к  нему под тунику тоже заползает
холодок.
   Договор  считался  заключенным  между  пауками,   жуками  и   людьми.
Численность общины  жуков  была  ничтожна  по  сравнению с  людской  или
паучьей, но именно у Хозяина хранились жнецы, добытые Найлом и Доггинзом
в арсенале города.  Жнецы являлись одним из основных гарантов мира. Если
Хозяин  сочтет,  что  Договор  нарушен  смертоносцами,  то  люди  смогут
получить жнецы для обороны,  если же нарушителями сочтут людей, то жнецы
останутся у жуков. А голыми руками с пауками сражаться - только напрасно
перед смертью мучиться.
   Если Смертоносец-Повелитель пригласил к себе Хозяина, значит, намерен
объявить о  нарушении Договора.  По  мелочи пауки  разбирались с  людьми
сами.  Если понадобилось согласие Хозяина - значит, грядет большая буча.
Теперь во дворец пригласят его...
   - Теперь во дворец пригласят тебя...  -  сказала Мерлью.  -  Я  пойду
вместе с тобой.
   - Зачем?
   - Я,  принцесса Мерлью,  не хочу умереть, как обычная рабыня, в общей
толпе. Я умру рядом с тобой. Надеюсь, хоть это ты можешь мне позволить?
   - Меня никто не  посмеет убивать,  -  машинально сообщил он.  -  Я  -
Посланник Богини.
   - Зато решатся убить меня.
   Правитель смотрел на  стену  пустым взлядом,  а  мысли его  слились с
сознанием девушки.
   Она  прекрасно понимала,  что  как  только  Хозяин признает нарушение
Договора,  гнев Смертоносца-Повелителя обрушится немедленно. Обрушится в
первую очередь на  правителя,  его  спутников,  его охрану,  его гужевых
мужиков,  а потом кровавой волной хлынет на город.  Она понимала,  что у
рабынь,  далеких от гнезда гнева,  куда больше шансов уцелеть,  нежели у
спутницы  Посланника  Богини.   Что   они  могут  спрятаться,   убежать,
пересидеть в  укромном уголке.  Но  Мерлью не желала становиться рабыней
даже для спасения своей жизни. Она мелко дрожала от страха, во рту у нее
пересохло,  ноги наполнялись предательской слабостью, но она, кусая губы
до крови,  держала ужас в строгой узде, желая встретить смерть настоящей
принцессой, а не затравленным зверьком.
   - Не надо опускать руки, Найл, - сказала она деревянным голосом. - Мы
попытаемся их переубедить.
   - От рук людей не погибло ни одного паука, - заметил Найл. - Нас не в
чем обвинять.
   - Смертоносцев разгромили наголову.  Им  хочется спустить пар,  найти
козла отпущения,  отыграться на крайнем,  сожрать стрелочника,  запугать
свидетелей,  навеять ужас... - Принцесса Мерлью внезапно оборвала тираду
и зябко поежилась. - Великая Богиня Дельты! До чего у тебя холодно...
   Распахнулась дверь приемного зала, вошла стражница и громко объявила:
   - К вам Дравиг, мой господин!
   - Проси. - Правитель города вскинул голову и расправил плечи.
   В  зал вошел начальник охраны Смертоносца-Повелителя,  остановился и,
как бы после некоторого раздумья, опустился в ритуальном приветствии:
   - Я рад видеть тебя, Посланник Богини.
   - Я тоже рад видеть тебя, Дравиг, - коротко поклонился в ответ Найл.
   - Смертоносец-Повелитель приглашает тебя к себе во дворец,  Посланник
Богини, - еще раз опустился вприветствии паук.
   - Хорошо,  я  иду,  -  ответил ему Найл и  повернулся к стражнице:  -
Охраны не надо, коляски тоже. Мы с принцессой Мерлью пройдемся пешком.
   Правитель,  сознавая наивность попытки,  надеялся хоть кого-то спасти
от верной смерти.
   * * *

   Небо светилось глубокой яркой голубизной, светлея у горизонта. Солнце
успело уже  выбраться из  своих  ночных покоев и  касалось тела  теплыми
лучами.  Воздух тем не  менее оставался по-утреннему прохладен.  Легкий,
еле  заметный ветерок приносил с  реки запах влаги и  сонные крики чаек.
Тяжелая от  росы  дорожная пыль  мягко пружинила под  ногами...  Неужели
этого больше никогда не будет?  А может,  обойдется? Тогда окажется, что
она,  Мерлью,  в  самый ответственный момент стояла рядом с  Посланником
Богини и  на  равных обсуждала вопросы со Смертоносцем-Повелителем.  Это
уже не  сомнительное звание какой-то принцесски из далекой пустыни.  Она
уже не трофей, привезенный из шумного и безопасного похода, она участник
переговоров высших с высшими.  Ровня. Такой авторитет стоит риска... Она
увидела полузасохший,  скрюченный можжевеловый куст  и  внезапно поняла,
что он  есть и  будет,  он останется сохнуть тут еще на многие и  многие
годы,  но она не увидит его уже никогда!  Душу захлестнула волна даже не
страха,  а  едкой,  щемящей  тоски.  Останется   небо,  останется  река,
безмозглые чайки останутся...
   Найл поймал себя на  том,  что  видит мир глазами Мерлью,  смутился и
покинул ее сознание.
   Всю  дорогу они шли молча,  взявшись за  руки,  и  только перед самым
дворцом  Смертоносца-Повелителя девушка  внезапно повернулась к  нему  и
сказала:
   - У можжевельника очень приятный запах, правда?
   По  коридорам дворца Найл шел  нарочито медленно,  давая глазам время
привыкнуть к темноте,  и, войдя в главный зал, смог без труда разглядеть
всех  присутствующих.  Решать  вопрос  о  нарушении  Договора  собралось
довольно много  смертоносцев.  В  их  сознании сейчас  не  было  никаких
мыслей, лишь спокойное ожидание.
   В  глубине зала,  в  дальнем от  входа,  самом темном углу  находился
Хозяин.  Найл с удивлением обнаружил, что предводитель жуков-бомбардиров
боится.  Боится того,  что,  едва  начнется экзекуция,  люди  попытаются
захватить жнецы,  и  тогда  бойня  развернется прямо  в  квартале жуков,
несмотря на весь их нейтралитет. Рядом с Хозяином стояли еще два жука, а
прямо  за  ним  виднелся  Доггинз,   еще  год  назад  получивший  звание
"равного".
   Найл встретился с  другом