есса. - Я знаю, что ты умеешь считать. Ты назови
их.  Хоть одного назови! Даже Шабр человечнее тебя! Знаешь, как он жалел
о гибели Русона и Пьеты?
   Найл промолчал,  лихорадочно припоминая известных ему  людей:  Риона,
Юккулу, Нефтис и Джариту, Сидонию, Танию, Завитру...
   - Прости, Мерлью, но все, кого я знаю, живы.
   Принцесса с силой прикусила губу, отвернулась.
   - Тебе везет...  Наверное,  забери ты ее тогда...  Когда я  хотела ее
тебе  подарить...  Может,  она  тоже  осталась бы  жива...  Нет,  это  я
виновата. Зачем я потащила ее сюда? Почему вообще не осталась в городе?
   Найл подошел к принцессе и молча обнял.
   - Видела я ее дочку...  -  всхлипнула девушка.  - Сморчок какой-то...
Неужели ради этого стоило умирать?
   - Ты тут ни при чем,  -  прошептал Найл.  -  Женщины умирают во время
родов не только в Дельте.
   - Но не она...  Савитра была сильной...  С  ней ничего не должно было
случиться.
   Этого не  должно было случиться не только с  ней.  Родов не выдержало
больше десяти женщин. А ведь на свет не появилось еще и половины детей.
   Лес вампиров напоминал подвергшийся нападению муравейник: со всех ног
бегали туда-сюда люди со свежими листьями пухлянки и  кувшинами с водой;
тут и там раздавались крики;  ученицы медика падали с ног, а сам Симеон,
не  спавший несколько ночей  кряду,  угрюмо бродил с  красными глазами и
разбрасывал по  сторонам грубые  короткие приказы.  Кожа  его  приобрела
буро-коричневый оттенок, а волосы совершенно выцвели.
   Шабр тоже не спал,  но переносил подобную нагрузку легко,  настроение
его  с  каждым часом  улучшалось,  мысли приобрели некую лихорадочность.
Нынешним утром он улучил минуту,  подскочил к Найлу и гордо сообщил, что
каждый четвертый ребенок рождается здоровым. Не мог, видно, утерпеть, не
похваставшись.
   - Я хочу похоронить ее, - сказала принцесса.
   - Что? - не понял Найл.
   - У нас,  в Дире,  умерших было принято предавать воде,  -  объяснила
девушка. - Мы вывозили их на середину озера и опускали за борт. Не хочу,
чтобы она валялась в общей куче,  словно мусор.  Савитра -  не объедки с
паучьего стола!
   - Хочешь похоронить ее в озере под холмом? - на всякий случай уточнил
правитель.
   - Да.
   - Ну так похорони, - кивнул Найл.
   Сам он  тоже не  раз задумывался о  погибших.  В  городе пауков таких
проблем никогда не возникало.  Люди там не умирали - они просто-напросто
исчезали  бесследно,   и   никаких  обычаев,   связанных  со  смертью  и
погребением, у слуг пауков возникнуть не могло. Когда двуногие обитатели
города  получили свободу,  это  даже  привело к  эпидемии,  справиться с
которой стоило большого труда.
   Семья  Найла  хоронила  умерших  в  песках.  Они  вырывали среди  дюн
глубокую яму, стелили на дно мягкую шкуру и укладывали на нее покойного,
положив ему  с  собой  полную флягу воды,  крепкое копье и  прикрыв лицо
панцирем  паука-верблюда  -  чтобы  уховертки боялись.  Песчаные барханы
имеют  привычку ползать с  места  на  место,  и  вскоре могила исчезала,
словно растворившись в окружающей пустыне.
   Правитель уже неоднократно собирался достойно похоронить умерших,  но
всякий раз что-нибудь мешало: в роще у реки они спасались от гусениц, на
поляне - уходили от человеко-лягушек, сейчас, в лесу, из-за суеты вокруг
постоянных родов,  для  этого  не  хватало  свободных  рук.  К  тому  же
брошенные мертвые тела ни  у  кого не вызывали удивления:  недавние рабы
смертоносцев даже не  подозревали,  что людей можно достойно проводить в
последний путь.
   Вот  пауки  -  это  да.  В  каждом случае гибели смертоносца от  руки
человека  его  останки  торжественно  сжигали  на  центральной  площади,
нередко сопровождая это  событие показательной казнью сотни людей -  для
острастки.
   Возможно,    именно   это    трепетное   отношение   смертоносцев   к
насильственному уходу  из  жизни  и  побудило  Найла  не  закапывать,  а
кремировать отца...
   - У  Нефтис  родился  мальчик,  Посланник  Богини,  -  "услышал" Найл
послание Шабра. - Мне казалось, тебе будет интересно это услышать.
   - Она жива?
   - Жива! Я лично помогал ей при родах, - похвастался смертоносец.
   - А как себя чувствует Джарита?
   - Начинаются схватки... - И ученый паук исчез из сознания.
   "Значит, у меня родился сын..." - понял Найл, но почему-то не испытал
при этом никаких эмоций.
   Впрочем, за прошедшие дни он вообще мог разучиться чувствовать. Найлу
приходилось заботиться о  пропитании всей  колонии;  в  голове постоянно
крутились мокрицы,  гусеницы,  кузнечики,  саранча,  растительные клопы,
мухи,  вампиры и  прочие,  и  прочие,  и прочие...  Да еще Симеон каждую
свободную  минуту  тратил  на  то,  чтобы  вытребовать у  правителя хоть
какой-нибудь   растительной  пищи.   Цветы-кровососы  успевали  подрасти
дважды,  и  оба  раза  медик состригал их  под  самый корешок.  Раза три
пришлось  отважиться  на   весьма  рискованные  путешествия  за  "живыми
капканами",  чтобы тушить в  их  жиру тростниковые ростки,  но почему-то
обошлось без жертв.  Похоже,  воздействие поселившегося на  поляне злого
божка разогнало и человеко-лягушек, и опасных хищников.
   К  счастью,  благодаря близости Богини выжившие после  родов  женщины
очень  быстро набирались сил  и  вскоре уже  могли участвовать в  охоте;
уведенные из города паучата подросли и набрались опыта.  В общем, добычи
теперь хватало с  избытком,  однако Найл  настолько привык днем и  ночью
думать только о  еде,  что  теперь вместо беспокойства о  сыне заботился
лишь о том, где проводить следующую облаву.
   - У  Джариты родилась дочь,  Посланник Богини,  -  опять  проявился в
сознании Шабр. - Надеюсь, тебе это интересно.
   - Как она?
   - Совершенно здорова.  - Паук почувствовал, что правитель беспокоится
именно о служанке. - Наверное, ты не знал, Посланник Богини, но стражниц
и служанок для тебя подбирал именно я.
   В его мыслях звучали нотки торжества.
   - Скажи, Шабр, а когда кончится эта волна родов?
   - Думаю, в течение ближайших дней. Влияние Великой Богини значительно
сократило  сроки  вынашивания детей,  и  они  рождаются очень...  -  Тут
смертоносец сбился на  образ,  который можно  перевести как  "кучно" или
"плотно".
   - Это хорошо...  - кивнул правитель и внезапно спросил: - А о ком еще
ты собираешься мне сообщить?
   - О Завитре. Она будет одной из последних.
   - Так я и знал, что ты следил за нами...
   - Я о вас беспокоился, - с некоторым ехидством поправил смертоносец.
   - Мерлью была права, - усмехнулся Найл. - Ты совершенно очеловечился.
   - Извини... - У Шабра опять кто-то начал рожать.
   Перед  проходом сквозь колючий кустарник собралось несколько человек.
Они  держали в  руках  завернутое в  мягкую шкуру тело.  Через некоторое
время подошла принцесса.  Она была в плотном черном платье - переоделась
ради своей служанки.  Кто  бы  мог  подумать,  что  всего лишь год назад
Мерлью пыталась подарить Савитру ему.
   - У  принцессы тоже  умерла  служанка,  мой  господин?  -  неуверенно
спросил Рион.
   - Откуда ты явился?
   - Меня прислал Симеон. Он просил передать...
   - Что   матерям   нужны   витамины,   которые  содержатся  только   в
растительной... Я уже наизусть все его послания знаю.
   - Да,  мой господин,  -  неуклюже поклонился паренек и  подумал,  что
Юккула в  последнее время много двигалась и,  наверное,  у нее мало сил.
Парнишка уже давно до  холода в  груди боялся за  подругу,  не мог найти
себе места и все свободное время либо бродил за медиком,  либо приставал
с вопросами к его ученицам.
   - Не волнуйся так,  -  попытался успокоить его Найл. - Ничего с твоей
Юккулой не случится. Ее ко мне в охрану Шабр лично отбирал.
   - Я знаю.
   - Да?
   Вот  тут  правитель  искренне  удивился.   Мужчины  в  городе  пауков
находились на уровне домашних животных - во всех смыслах этого слова: их
сытно  кормили,  им  давали крышу  над  головой,  одежду и  постель,  но
запрещали сделать по  своей  воле  даже  шаг,  гоняли  на  хозяйственные
работы,  а  иногда и  ели,  утащив в  сторонку -  чтобы  всех  прочих не
смущать.  Дисциплина была такова,  что в строю за недозволенное движение
зрачков слуг жестоко избивали, а за жест надсмотрщицы могли отправить их
в квартал рабов - почти неприкрытую кормушку смертоносцев.
   - Скажи, Рион, а как ты с ней познакомился?
   - Я кормил ее, господин мой... - Давнее воспоминание о первой встрече
заставило Риона растянуть губы в улыбке.  -  То есть не кормил, конечно.
Она  ведь  из  школы  охранниц.  А  меня  после  детского острова хотели
отправить  в   квартал  рабов.   Считали,   что   я   очень   худенький,
неполноценный.  Но так получилось, послали в деревню, в сады. Однажды, в
пору сбора урожая,  воспитанниц школы прислали охранять сад от древесных
клопов.  У  нас их  тогда целая стая бродила.  Огромные.  Если в  дерево
вопьются -  урожая не жди.  А они ведь стаями ходят,  за один набег весь
сад уничтожить могут.  Вот и прислали.  Я ее сразу увидел.  Она такая...
Она не как все.  У нее глаза как небо. А улыбка... Не знаю, как сказать.
Она тогда много улыбалась.  Прямо на солнце стояла,  не пряталась.  И от
стрекоз не  шарахалась.  Я  тогда  ей  персик принес.  Надсмотрщица наша
отвернулась,  я и унес один.  Она взяла. Я еще хотел принести, но больше
не получилось.  Несколько раз подходил к  ней.  Думал,  может,  позовет.
Охранницы ведь имеют право,  кого хотят выбирают.  Вот.  Ну а  потом они
ушли.  А через три месяца меня увидела надсмотрщица из города.  Сказала,
что я очень маленький и нестандартный и что мне среди людей жить нельзя.
Она увела меня в город. То есть я корзину с виноградом нес. Вот...
   Рион несколько приуныл. Похоже, переживать этот момент снова, пусть в
воспоминаниях, ему было нелегко.
   - Меня привели во дворец Смертоносца-Повелителя, на кухню. Виноград я
оставил там.  Потом меня повели в  дальнее крыло.  Там две служанки меня
помыли...  В  такой  большой лохани  с  дыркой внизу.  Поливали сверху и
оттирали губками.  Потом пришла эта,  надсмотрщица. Долго ходила вокруг,
пальцами трогала. Потом сказала: "Лучше мойте, чтобы запаха не осталось.
Смертоносцы не любят, когда к ним во дворец рабов с запахом приводят". Я
тогда еще хотел сказать,  что не раб,  но побоялся.  Вот. Потом мне дали
большой белый кусок материи и приказали накинуть на плечи, чтобы пыль не
падала.  А мою одежду выбросили. Надсмотрщица повела меня вперед. Мы шли
и  шли,  очень долго.  И тут нас остановил паук.  Шабр.  Он приказал мне
снять  ткань  и  поднять  руки.  Потом  приказывал  садиться,  вставать,
крутиться  на   одной  ноге.   Потом  спросил,   не   пользовался  ли  я
инструментами.  Я  знал,  что за это положена смерть,  но у  нас в садах
совсем испортились сандалии,  и  надо было их  чинить.  Ножи для обрезки
ветвей еще делать.  У меня это хорошо получалось. Но Шабр меня не ругал.
Он   спросил,   куда   меня   ведут.   Надсмотрщица   сказала,   что   к
Смертоносцу-Повелителю.  А паук сказал, что Смертоносцу-Повелителю можно
дать кого-нибудь получше,  а меня нужно месяца два хорошенько кормить, а
потом снова привести к нему.  Вот. Надсмотрщица дала мне другую одежду и
послала работать на кухню. Сказала, что я везучий, и если откормлюсь, то
еще до Счастливого Края доживу.
   - А потом? - спросил правитель смолкшего паренька.
   - Потом  я  разносил  охранницам еду.  Их  иногда  далеко  от  дворца
ставили,  вот и  приходилось носить,  чтобы кормить на постах.  Один раз
послали к Белой Башне.  Я смотрю, она стоит. Месяц тогда уже прошел, а я
все  равно маленький оставался.  Я  подумал,  что  все равно скоро умру,
подошел и  спросил,  как ее  зовут.  Она так посмотрела...  интересно...
Потом говорит:  "Юккула".  А я сказал,  что она очень красивая. Вот. Она
меня убивать не стала.  И бить не стала. Рассмеялась только. И в квартал
рабов не отправила.  Я сказал,  что еще приду. А она сказала: "Приходи".
Вот.  Я туда четыре дня ходил.  И всегда с ней здоровался. Наверное, она
бы меня выбрала,  но ей уходить было нельзя. А потом от Белой Башни всех
убрали,  и она меня опять выбрать не могла.  Вот. Но я ее нашел. Она еще
не  стала охранницей и  жила  в  школе.  Тогда вы  вернулись от  Богини,
господин мой,  и  нам  разрешили поступать как знаем.  Я  сразу к  школе
побежал.  Там как раз был Шабр, он выбирал для вас охранниц. Юккула меня
узнала,  но сказала, что занята. Потом она стала жить у вас во дворце, а
мы с Танеем делать сандалии. И у нас никак ничего не получалось. То есть
с  сандалиями получалось,  а  с  Юккулой -  нет.  Потом я узнал,  что вы
уходите, и решил... Тоже...
   Парень замолчал. Что было дальше, правитель знал сам.
   - А что с Танеем?
   - Остался в пустыне...
   - Жаль... - Найл немного помолчал, потом похлопал Риона по плечу: - С
Юккулой все будет в  порядке,  это точно.  А нам завтра нужно встать как
можно раньше, чтобы успеть сходить на поляну злого бога за "капканами" и
до темноты вернуться обратно. А за нее не бойся.
   - Да, господин мой. - Рион поклонился, но остался стоять на месте.
   - Где твое дерево?
   - Вон там, - показал паренек.
   - Ну так иди и забирайся туда.
   - Там Юккула...
   - Вот и будешь с ней рядом. Давай, давай, отправляйся.
   Найл тоже забрался к  себе в  крону,  лег на  мягкие листья и  закрыл
глаза. Легкий, прохладный ветерок и жаркое солнце навевали дрему. Сквозь
сон правитель услышал,  как в  крону поднялась Мерлью и молча свернулась
калачиком. Трогать ее Найл не решился и вскоре снова уснул.

x x x

   Тростники легко и послушно ложились под ноги и печально шелестели при
каждом  шаге.  Найл  шел  вперед легко  и  уверенно,  строго по  прямой,
ориентируясь на  середину  холма  с  ядовитыми деревьями.  Несколько раз
Нефтис просила пропустить ее  вперед,  но правитель не разрешал.  Тем не
менее ощущать присутствие стражницы за спиной было приятно.  Не то чтобы
Найл чего-то боялся - просто соскучился.
   - Вы не устали, господин мой? - в очередной раз спросила Нефтис.
   Неожиданно для себя Найл остановился, повернулся к ней, обнял, крепко
поцеловал, сказал: "Нет!" - и снова врубился в заросли. Продвигаться ему
удавалось довольно быстро - успел набраться опыта. Часа за три они дошли
до  подошвы холма и  повернули влево,  огибая холм  по  границе камышей.
Низко прогудев над самой травой,  к  правителю рванулся крупный табанид,
но  прежде  чем  стражница  успела  отреагировать  на  опасность,   юный
смертоносец сбил его точным волевым ударом и тут же учинил веселую драку
с товарищами из-за добычи.
   - Осторожнее,  господин мой!  - Нефтис попыталась заслонить правителя
собой.
   Маленький отряд  -  десять человек,  пятеро смертоносцев -  мгновенно
ощетинился копьями,  паучата спрятались людям за  спины.  Однако тревога
оказалась ложной: в густой травяной кочке белел оскал не спрятавшегося в
засаде  хищника,  а  начисто  обглоданного черепа.  Подойдя ближе,  Найл
раздвинул траву копьем и обнаружил еще несколько костей.
   - Кто-то   здесь   неплохо  подкрепился,   -   задумчиво  пробормотал
правитель.
   - Идемте отсюда, господин мой, - забеспокоилась Нефтис.
   - Смотри.  -  Кончиком копья Найл раздвинул черепу челюсти.  - С виду
это останки человеко-лягушки,  но  плевательной трубочки во  рту нет.  И
пальцы с тремя суставами...  Тебе никогда не казалось, что лягушки очень
похожи на людей?
   - Никогда, господин мой, - закрутила головой стражница.
   - Вот и я думаю,  откуда у лазутчиков Мага могли взяться перепонки на
ногах? Может, он вовсе не в горах живет, а здесь, в Дельте?
   - Не знаю, господин мой.
   - Я тоже.
   От  ближайших деревьев  потянуло  сладковатым ароматом,  и  правитель
заторопился.
   Злой божок стоял на поляне, в центре круга голой земли - метра на три
от него трава выгорела в пепел,  а пепел развеяло ветром.  Впрочем, сама
поляна выглядела все такой же зеленой, а голубенькие цветочки вроде даже
размером  больше  стали.  Тем  не  менее  задерживаться здесь  никто  не
собирался.  Стараясь держаться от  него подальше,  люди обошли божка,  а
смертоносцы вообще предпочли ждать конца охоты за пределами поляны.
   Обитателям земляных нор злой божок тоже не принес удачи. За считанные
минуты трое из них оказались нанизанными на копья,  и охотники торопливо
отправились восвояси -  задолго  до  наступления темноты  охотники гордо
вступили в проход через колючий кустарник.
   Всю дорогу Найл ощущал на себе тяжелые взгляды из тростников,  однако
напасть оттуда никто так и не решился.
   Принцесса стояла  на  самой  границе  леса.  Несмотря  на  жару,  она
предпочла темную  тунику -  из  тех,  что  шила  для  своих  гвардейцев;
собранные узлом  на  затылке волосы  были  заколоты длинной обсидиановой
булавкой, в ушах висели сапфировые серьги, лоб закрывала черная шелковая
лента. На правителя дохнуло давно забытым запахом можжевельника.
   - Здравствуй, Мерлью, - остановился правитель.
   Принцесса не  отвечала,  пока все охотники не  прошли мимо,  а  затем
холодно поинтересовалась:
   - И долго мы будем здесь торчать?
   - Ты о чем? - растерялся Найл.
   - Я принцесса,  а не муравьиная матка.  Я должна править,  а не обеды
для  дикарей  собирать.  Долго  мы  еще  будем  тут  сидеть?  Ты  будешь
возвращать свой город или так и протухнешь в этих болотах?!
   - Но ты же сама говорила, что с беременными женщинами нам не пройти.
   - Где не пройти?
   - Как где?! - разозлился Найл. - До Богини нам с ними не дойти!
   - А  зачем  тебе  Богиня?  -  с  холодным  спокойствием  переспросила
принцесса.
   - Чтобы заручиться ее помощью и вернуться в город!
   - Так вперед! Сколько можно сидеть на одном месте?!
   - Ты собираешься нести младенцев через Дельту? - склонил голову набок
Найл.
   - Зачем? Сходить к Великой Богине ты можешь и без них.
   В  лесу  повисла  тишина,  хотя  к  разговору вроде  бы  никто  и  не
прислушивался.
   - Здесь никому ничто не угрожает,  -  напомнила принцесса.  - Женщины
уже не лежат с  огромными животами,  а  очень даже бодро ходят на охоту.
Загонять дичь они прекрасно научились.  Ты хотел увидеться с Богиней? Ну
так иди! Иди, и давай выбираться из этого проклятого места!
   Найл молчал. Предложение принцессы застало его врасплох.
   Правитель  действительно собирался заручиться помощью  Богини,  чтобы
вернуться в  город и  прогнать захватчиков.  Но день за днем он привык к
жизни в  лесу вампиров,  где было уютно и безопасно,  хватало и воды,  и
пищи,  а  кроны  давали удобный приют.  Зачем  уходить?  Дравиг тоже  не
задавал этого вопроса.  Как и  все взрослые смертоносцы,  он  сплел себе
паутину над головой и  замер в  покое,  изредка выбираясь,  чтобы съесть
очередного вампира,  попавшего в липкие тенета. Город ушел в прошлое, он
стал воспоминанием,  мечтой,  о  которой можно говорить,  но  за которой
совсем не обязательно гнаться.  И  вот вдруг:  "Иди!"  В то самое время,
когда жизнь совсем было наладилась.
   - Ты  что,  решил  остаться здесь  навсегда?  -  угадала Мерлью мысли
правителя.
   - Нет, - пожал плечами Найл. - Но спешить совершенно ни к чему. Пусть
дети подрастут и окрепнут. Помнишь, каково идти через пустыню? К тому же
мы можем построить здесь дома.
   - Зачем?  - искренне удивилась принцесса. - В кронах намного удобнее.
Одежда скоро износится,  но  мы  оденемся в  шкуры гусениц.  Ножей здесь
найти негде,  но  можно пользоваться дубинами.  Правда,  когда сломается
последний мачете,  дубинки тоже сделать будет не  из чего,  но ведь мы к
тому времени можем научиться плеваться ядом...  Как ты думаешь,  Найл, а
почему в  такой богатой жизнью Дельте нет  ни  смертоносцев,  ни  людей?
Почему здесь не живут разумные существа?  А?  Ты нашел где-то здесь дом.
Что  стало с  потомками людей,  которые в  нем жили?  Не  знаешь?  А  я,
кажется, догадываюсь... И становиться королевой лягушек не хочу!
   - Это  всего  лишь  твоя  фантазия.   -   Найл  покачал  головой,