ь, что совсем недавно он уже слышал эти слова.
   - Подумай,  Посланник Богини,  ведь это всего лишь рабы! Они родились
рабами,  выросли рабами,  рабами и  останутся,  -  продолжал уговаривать
слуга бомбардиров.  - Ну, подумаешь, придут другие хозяева... Для них не
изменится ничего.
   - А для вас?
   - И для нас ничего не изменится, - убежденно ответил Доггинз. - У нас
есть жнецы. Захватчики не полезут на верную смерть. Как со смертоносцами
раньше договаривались,  так и с ними договоримся.  Почти все слуги жуков
образованны, мы знаем тайны изготовления газовых фонарей, ножей, кресал.
Мы будем нужны пришельцам -  так же, как нужны паукам! С кварталом жуков
ничего не случится, мы останемся в безопасности.
   - Тогда зачем вам понадобился я?
   - Мы.  же так много пережили бок о  бок,  Найл,  -  слегка передернул
плечами  посланец  Хозяина,  -  мы  вместе  сражались со  смертоносцами,
добивались свободы для людей города,  мы вместе победили рабство.  Я  не
хочу, чтобы ты снова стал невольником!
   - А  ведь лжешь ты,  лжешь,  дорогой мой Доггинз,  -  покачал головой
правитель города.  -  Не  моя  безопасность беспокоит всех вас,  а  гнев
Великой Богини.  Ведь ты был со мною в  Дельте,  ты знаешь,  что она,  в
отличие от прежних,  человеческих богов,  существует. Знаешь, что именно
она одарила меня нынешней властью, что она позволила вырасти до нынешних
размеров и  смертоносцам,  и жукам.  А боитесь вы с Хозяином того,  что,
если  я  попаду  в  темницу  или,   хуже  того,   погибну,  она  вам  за
предательство отомстит. Так?
   Найл приблизился к  гостю,  обошел его  кругом,  оглядывая с  ног  до
головы:
   - Даже  странно,  как  долго я  принимал вашу  трусость за  смелость.
Получив звание жука,  ты  испугался,  что не  сможешь подтвердить своего
титула новыми взрывами,  и  вы  полезли со  мною  в  арсенал.  Потом  вы
испугались мести пауков и  отправились со  мною в  Дельту.  Хорошо иметь
славу героя,  правда? Но когда вы почувствовали, что, возможно, придется
сражаться,  рисковать собою ради  других людей,  вы  этих людей предали.
Когда поняли,  что придется сражаться за смертоносцев, предали и этих. А
теперь  надеетесь  уговорить меня  бросить  всех  и  спрятаться,  хотите
заманить к себе в качестве талисмана...
   - Хозяин предлагает тебе безопасность,  Посланник Богини,  -  перебил
правителя Доггинз. - Он пытается тебя спасти!
   - Никогда в жизни я не вступлю в стены квартала жуков, - четко и ясно
ответил Найл. - Какие-то вы там все... мокрые.
   - Точно-точно,  -  подтвердил вошедший в зал Симеон,  - подмочили они
себе репутацию, подмочили.
   - Здравствуй, старик, - кивнула медику девушка.
   - Как? - удивился Симеон, посмотрел на принцессу, потом на правителя,
опять  на  принцессу...   -  А-а-а...  Понятно.  И  чего  она  тут  тебе
наговорила, Найл? Не верь, врет наполовину.
   - Сам хоть бы пальцем пошевелил,  бездельник! - возмутилась Мерлью. -
А  помнишь,  какие слухи пошли по городу,  когда смертоносцы ушли?  Ты к
кому жаловаться прибежал?  Чьи гвардейцы жителей на  общественные работы
выгоняли?  А  споры между крестьянами кому пришлось решать?  А  обозы от
зеленых мух кто охранял? Мне даже уличные патрули и посты у мостов снять
пришлось,  чтобы пауков заменить!  А  ты  только вино пил  и  в  жилетку
плакал,  что продуктов в  больнице не хватает.  А  как донести -  так он
первый!
   - У меня своих хлопот хватает, - парировал медик. - А ты - принцесса,
ты и развлекайся.
   - Уходи,  -  кивнул Доггинзу Найл.  -  Лучше я вернусь в пустыню, чем
буду тухнуть среди предателей. Уходи.
   - Ты  ошибаешься,   Найл,   ты  ничего  не  знаешь...   -   попытался
протестовать Доггинз, но правитель отвернулся к своим друзьям.
   Больше  всего  правителя города  удивило  поведение принцессы Мерлью:
всегда сдержанная,  корректная -  по крайней мере,  внешне, - сейчас она
оживленно, даже азартно ругалась с Симеоном по поводу правильности своих
действий.  Определить,  кто из них прав, а кто нет, правитель не брался.
Само  собой,  без  смертоносцев,  на  страхе перед  которыми основывался
порядок в городе, только решительность и напористость принцессы удержали
вчерашних рабов в должных рамках.  Однако и упустить шанса дополнительно
упрочить собственное положение Мерлью никак не могла. Характер не тот.
   - Итак,  Найл,  -  оборвала спор принцесса,  -  может быть, ты теперь
объяснишь, что происходит?
   Едва за слугой жуков захлопнулась дверь, как на девушке словно корсет
затянули:   она  выпрямилась,   развела  плечи  -  сквозь  легкую  ткань
проступили острые соски, - вскинула подбородок. В глазах блеснул лед.
   - Так-так,  -  покачал  головой  Найл.  -  Похоже,  теперь  в  чем-то
подозревают меня.
   - Ничего себе!  -  возмутилась девушка.  -  Он тут так разговаривает,
будто завтра мир погибнет, а нам всем - ни гу-гу!
   Симеон промолчал.  Он неспешно прогуливался вдоль стены, заглядывая в
расставленные там шкафчики.
   - А разве вы не знаете?! - удивился в свою очередь Найл.
   - О чем?
   - О захватчиках.
   - Так ведь их же разгромили!
   - Кто вам это сказал?
   - А разве может быть иначе? - с неожиданной для нее наивностью пожала
плечами Мерлью.
   - Нда-а...  - Не в силах подобрать нужные слова, Найл долго переводил
взгляд с  девушки на медика и обратно,  пока наконец не выдавил:  -  Они
разнесли армию смертоносцев в  пух и прах.  Перебили почти всех пауков и
теперь идут сюда...
   Мерлью  и  Симеон  ошеломленно  переглянулись,  потом  уставились  на
правителя и хором переспросили:
   - Правда?
   - Дней  через  пять  они   будут  здесь...   -   Медик  и   принцесса
переглянулись еще раз и неожиданно громко грянули:
   - Ура-а-а!
   - Да вы чего...
   Но договорить Найлу не дали:  принцесса Мерлью с разбегу прыгнула ему
на шею и принялась целовать, не разбирая, в нос, щеки, шею.
   - Все! Все! Смертоносцев больше нет! Конец восьмилапым! - орал медик.
Он  тоже  попытался обхватить Посланника Богини,  но  удобного места  не
нашел и стал просто бегать вокруг.
   - Ага, нашлась и на них управа! - тихо шипела девушка. - Отольются им
наши слезы!
   - Да  чему вы  радуетесь,  во имя Богини?!  -  смог наконец вырваться
Найл. - Сюда же захватчики идут!
   - Помнишь,  Найл?  -  не  слушал его Симеон.  -  Помнишь,  как мы  по
кварталу рабов к арсеналу крались?  Как косили их жнецами?  Как в Дельту
летели?  Теперь  все,  кончилась их  власть!  Свершилось!  Ни  одного не
останется! Всех, всех в воду! Нахозяйничались!
   - Хватит  бояться,  хватит  упрашивать...  -  вторила ему  Мерлью.  -
Свобода!
   - Какая свобода, идиоты?! - взорвался правитель. - Смерть идет!
   - Нам-то что?  -  рассмеялась принцесса. - Это смертоносцам смерть, а
нам свобода! Люди ведь сюда идут, люди!
   - Мерлью, - тихо спросил девушку Найл, - а разве может свобода прийти
со стороны, на чужих мечах? А?
   Улыбка  на  ее  губах  медленно померкла,  но  Мерлью упрямо покачала
головой:
   - А  все  равно  я  рада.   Пусть  теперь  и  восьмилапые  от  страха
подрожат...
   - Пусть, - согласился правитель города, - только нам от этого радости
мало.
   Глядя на молодых людей, перестал резвиться и Симеон.
   - Вы чего, уксуса глотнули? - поинтересовался он.
   - Помнишь, что творилось в городе, когда все смертоносцы на несколько
дней потеряли сознание?  -  напомнил ему Найл.  -  Так вот,  вскоре этот
"праздник свободы" наверняка повторится.
   - Да?  Да-а-а... - Медик задумчиво пожевал бледными губами и внезапно
заторопился: - Вы извините, ребята, мне нужно бежать...
   Он озабоченно покачал головой и засеменил к двери.
   - Пожалуй,  я  тоже отзову гвардейцев с  полей,  -  решила принцесса,
глядя Симеону вслед.  -  Ничего там  за  пять дней не  случится.  -  Она
подошла к правителю,  дотронулась до пальцев его руки:  -  Я очень рада,
что ты вернулся. Но видишь, как... скомкалось...
   Она вздохнула, потом решительно тряхнула головой и тоже вышла.
   Подобная реакция принцессы ничуть не удивила правителя -  в  тот раз,
когда почти все смертоносцы потеряли сознание, город напоминал человека,
у которого выдернули скелет:  стройная система, где каждый работник знал
свое место и свое дело,  мгновенно рассыпалась,  люди стали собираться в
агрессивные толпы, метаться по городу без конкретной цели, но с огромным
желанием выместить на  чем-нибудь  искони  заложенное в  двуногих зло  -
закидывали камнями пауков,  били стекла в его,  Найла,  дворце, пытались
напасть на  детский остров...  Спасти положение удалось только чудом.  И
немалая роль в "сотворении чуда" принадлежала принцессе Мерлью, сумевшей
быстро организовать из растерянных надсмотрщиц отряды гвардии порядка...
   - Не желаете отобедать, господин мой? - как всегда бесшумно появилась
Джарита.
   - Нет,  -  отрезал Найл.  При воспоминании о тех давних беспорядках в
мозгу  что-то   колыхнулось,   но   правитель  никак  не   мог  ухватить
ускользающую мысль за хвост. - Джарита, если я кому понадоблюсь, то буду
у себя.
   - Да,  господин мой,  - поклонилась служанка, однако Найл уже вышел в
коридор.
   В  своей комнате Посланник Богини сдернул с кровати одеяло,  постелил
на  пол.  Край  закатал валиком в  ладонь толщиной и  встал  на  колени,
подсунув его под лодыжки.  Руки положил на колени ладонями вниз и закрыл
глаза.
   Это  была  очень  удобная,  многократно проверенная поза:  в  ней  не
затекало тело и не уставали ноги.  В такой позе можно находиться часами,
ни на что не отвлекаясь.
   Затем Найл очистил сознание.  Получилось легко:  в мозгу царил полный
сумбур, никаких внятных или навязчивых идей там не крутилось.
   А   уж   потом  правитель  попытался  воссоздать  образ  города.   Не
почувствовать его,  как это происходило,  когда он расширял сознание, не
обдумать  происходящее,  как  делал  он  это  в  повседневной жизни,  а,
используя все знания,  опыт,  предположения и  факты,  собранные за  год
жизни в городе пауков (надо же, всего лишь год!), воссоздать его образ.
   Увы,   ничего  не  получилось  -   вместо  единого  образа  всплывали
отрывочные,  хотя и логичные мысли: о том, что люди, проведшие всю жизнь
под постоянной угрозой насилия,  не  могут не  питать ненависти к  своим
притеснителям;  что смертоносцы являются, скорее, не скелетом, а нервной
системой города -  ведь именно они,  внушая страх,  заставляли население
трудиться;  именно  они  поддерживали молодость и  здоровье  гигантского
организма,  уничтожая всех,  кто старше сорока лет,  - жутко для каждого
погибающего,  но  полезно для  города  в  целом;  именно  они  думали  о
полноценности народа, постоянно привнося в его жилы свежую кровь; именно
они заботились о хлебе насущном для каждого и для каждого находили место
приложения сил.
   Как  раз  поэтому после  возвращения Найла из  Дельты в  жизни города
немногое изменилось:  разве  изменится что-нибудь  в  организме кролика,
если его печень и кишки объявить "свободными"?
   Захватчики,  как  бы  слитно и  умело они  ни  действовали,  подобным
организмом не  являлись.  Это  была группа отдельных личностей,  которые
согласовывали свои действия,  стремясь к  единой цели,  но  тем не менее
оставались каждый сам по себе. Всякий из них продолжал бы нормально жить
и  в  одиночку.  А  вот любой слуга или раб,  стражни-ца  или охранница,
оставшись одни, неминуемо погибнут.
   Город-организм был достаточно крепок и  живуч,  он спокойно перенес и
давнишние войны, и потрясения, связанные с кровавым бунтом самого Найла,
и  нападения  хищников,  и  исчезновение на  несколько дней  почти  всех
смертоносцев,  и  перемены,  принесенные дарованной людям "свободой".  У
города   имелся  вполне  достаточный  потенциал,   чтобы   противостоять
пришельцам,  -  ведь  жили  здесь  не  только пауки,  но  и  люди.  Если
продолжать   противопоставления,   то   кучка   захватчиков   напоминала
занесенный  вирус,  против  которого  нужно  было  выработать иммунитет.
Например,  создать такую же  смешанную армию.  Оттянуть время,  отобрать
боеспособных людей, научить их тактике военных действий.
   Беда заключалась в том,  что никто из двуногих сражаться за пауков не
хотел.
   Являясь  в  действительности  частицей  единого  организма,  ни  один
человек этого не осознавал.
   Город  пауков  располагал  проверенными  механизмами  реагирования на
любые нашествия,  подобные нынешнему,  -  вырастить детей, воспитанных в
духе  преданности  и  стремления  сражаться  за  смертоносцев,  а  затем
швырнуть  их  в  открытую  схватку  или  забросить как  лазутчиков.  Но,
расслабившись за  столетия  мирной  жизни,  смертоносцы давно  перестали
готовить  людей-воинов.  Даже  охранницы  Смертоносца-Повелителя  особой
боевой подготовки не получали. И вот к чему это привело: готовить воинов
из  недавно  рожденных  детей  сейчас  нет  времени,  а  среди  взрослых
добровольцев,  способных стать бойцами, нет - откуда ж возникнет желание
стать воином?
   Правитель города встряхнулся, резко встал, подошел к окну и распахнул
створки.  Вместо  ожидаемой прохлады с  нагретой солнцем  улицы  пахнуло
зноем.  Внизу,  сгибаясь под тяжестью большого кувшина,  брел по пыльной
дороге  раб-водонос.   Навстречу  ему   тащился  под   надзором  молодой
надсмотрщицы  целый   караван  -   восемь   рабов,   четверо  носилок  с
нечистотами.
   А ведь когда-то в городе были и водопровод,  и канализация.  Вернутся
ли когда-нибудь эти времена?
   Явятся сюда захватчики, истребят пауков, вроют на центральной площади
свой  тотемный столб  -  и  заглохнут даже  те  немногие начинания,  что
дозволил  Смертоносец-Повелитель:   строительство  библиотеки,   чеканка
денег,  всеобщее образование.  С исчезновением смертоносцев люди одичают
вконец.
   Пожалуй,  только  теперь  Посланник Богини  начал  понимать  истинную
причину собственных переживаний.  В  отличие от всех остальных,  он свою
причастность к единому целому осознал.
   - Нефтис!
   За   стеной  послышалась  беготня.   Несколько  минут   спустя  дверь
распахнулась, и в комнату вошла начальница охраны.
   - Звали, господин мой?
   - Да, Нефтис, - повернулся Найл.
   Девушка стояла на фоне темного проема двери,  и правитель города безо
всяких усилий увидел ее ауру.  Светло-голубая вокруг ног и верхней части
тела, в середине она почти полностью стала серебряной. "Ребенок растет",
- понял Найл и помимо воли спросил:
   - Как ты себя чувствуешь?
   - Прекрасно, господин мой! - отрапортовала главная стражница.
   - Скажи,  Нефтис,  -  опять  отвернулся к  окну  правитель,  -  а  ты
согласишься сражаться за пауков?
   - Как прикажете, господин мой! - без запинки отчеканила девушка.
   - Понятно, - кивнул Найл.
   Стражница давным-давно решила для  себя  все  вопросы:  думать не  ее
дело, она должна исполнять.
   - Я  хочу поблагодарить тебя за  встречу на  излучине.  Ты меня очень
выручила.
   - Я рада...  господин мой...  -  Готового "клише",  чтобы ответить на
благодарность,  стражница не знала и  зарделась,  словно девчонка,  а не
суровый воин.
   - Хорошо,  -  тепло улыбнулся Найл.  - А теперь скажи, смертоносцы не
сняли почетного караула у дверей моего дворца?
   - Нет, господин мой.
   - Тогда спустись, пожалуйста, и скажи им, что я хочу увидеть Дравига.
   Старый смертоносец явился спустя считанные минуты,  будто  за  дверью
ждал. Точнее, за окном - Дравиг возник именно оттуда.
   - Ты звал меня, Посланник Богини?
   - Да. - Найл выглянул наружу. Ничего особенного, второй этаж.
   - Мне  необходимо  очень  многое  сделать  до  предстоящей  битвы,  -
попытался смертоносец оправдать столь необычный для него выбор входа.
   - Значит, вы решили сражаться?
   - Да,  Посланник Богини. - В решительном его ответе ясно проглядывало
упрямство.
   - И с честью погибнуть?
   Седой паук настороженно молчал. Он был слишком умен, чтобы спорить со
столь  очевидной истиной,  слишком хорошо знал  правителя города,  чтобы
заподозрить издевку,  однако  и  на  похвалу  заданный вопрос  никак  не
походил.
   - Ты говорил,  Дравиг,  -  напомнил Найл,  -  тебе обидно за предков,
которые сражались и умирали,  совершали открытия и принимали невыносимые
муки,  за  предшественников,  которые потратили столько сил на  создание
нашей  цивилизации.  С  гибелью вашего  рода  все  их  старания окажутся
бессмысленными.
   - Тебе известен другой выход?.. - Примерно такой фразой можно было бы
перевести яркий образ в сознании смертоносца:  сквозь внезапный пролом в
стене душного и темного каменного мешка пробился солнечный свет.
   - В военном деле есть только три способа действий,  - покачал головой
правитель.  -  Сражаться,  сдаваться или отступать.  Я не могу изобрести
ничего нового.  Если вступить в битву,  то смертоносцев перебьют,  город
захватят,  а я уйду жить обратно в пустыню - не хочу становиться чьим-то
рабом. Если сдаться, то городу придется существовать по чужим законам, с
чужими  правителями.  Смертоносцу-Повелителю  в  этом  городе  места  не
останется, заветы ваших предков будут отброшены... Да и Посланник Богини
окажется тут ни к чему. Нам остается только один путь...
   - Нет,  -  сразу окрысился смертоносец,  -  мы  не можем уйти!  Здесь
находятся   наши   самки   и    дети,    наша   память,    здесь   живет
Смертоносец-Повелитель. Это наш город!
   - Пока ваш, - оборвал его правитель.
   Дравиг недовольно умолк.  По  счастью,  даже  в  гневе старый паук не
забывал, что перед ним Посланник Богини.
   - Мы  живем  в  странном  мире.   -   Найл  присел  на  подоконник  и
расслабленно откинулся на  оконную раму.  -  Здесь  думают все  -  люди,
пауки,  компьютеры,  жуки.  Все занимаются этим с детства и считают само
собой разумеющимся. Мало кто знает, что думать тоже надо уметь.
   Начальник  охраны   Смертоносца-Повелителя  прислал  гордый   импульс
согласия.
   - Ты  только что  сообщил мне,  почему смертоносцы не  могут покинуть
город. А теперь ответь, что нужно сделать, чтобы они смогли это сделать.
   Как и подозревал Найл,  пауки просто не думали об этом - он явственно
ощутил изменения в сознании собеседника.
   Самок и  детей можно просто взять с  собой -  новорожденные настолько
малы,  что их  веса никто не ощутит,  а  паучихи даже выносливее самцов.
Рабов,  чтобы обеспечить переход, выросло достаточно. Созывать пауков не
нужно, почти все в городе. Но вот память взять с собой невозможно.
   Прошлое смертоносцев хранилось в потаенных пещерах под землей: ветхие
тела  давних  правителей и  их  помощников лежали  под  охраной  могучих
восьмилапых хранителей,  которые в случае надобности накачивали покойных
живой энергией,  вырывая их  из  потустороннего мира.  Время от  времени
пауки общались с  самыми мудрыми и великими из своих предков,  узнавая о
древнейшей истории рода, спрашивая их совета.
   Для смертоносцев это была их история,  их гордость -  то же,  что для
людей легенды и  былины,  книги и мнемокристаллы.  Отними -  и они,  как
рабы, станут существами без роду и племени.
   - Но зачем тащить предков с собой?  -  пожал плечами Найл.  - Раз они
находятся в  потаенных пещерах,  нужно,  наоборот,  замаскировать их еще
лучше.  Обеспечить  хранителей пищей  и  замуровать убежища.  Освободим,
когда вернемся.
   - А если мы не сможем вернуться? - озаботился паук.
   - Значит,  мы  недостойны их памяти,  -  отрезал правитель,  и  после
недолгих колебаний Дравиг согласился с Посланником Богини.
   Оставался Смертоносец-Повелитель.
   Он  никогда не  был реальным существом.  Образ властителя восьмилапых
создавали объединенные сознания  нескольких старых  паучьих  самок.  Они
жили в тишине,  полумраке и полном покое в самом сердце древнего дворца,
под    охраной   многочисленных   пауков    и    специально   выращенных
женщин-охранниц,  воспитанных  в  духе  самоотверженности и  послушания.
Трудно себе  представить,  каким  окажется Смертоносец-Повелитель,  если
паучихи будут открыты всем  ветрам и  сол