же на равнине. Подойдя к самому  краю,  Найл  глянул  вниз.  Перед
глазами поплыло - высота, наверное, с полтысячи  метров,  не  меньше.  Более
того, утес уходил книзу  под  тупым  углом  -  злой  пустынный  ветер  выдул
скальную породу.
   Обломись сейчас кромка, и лететь Найлу да лететь, пока  не  грохнется  об
ощерившиеся внизу острые камни.
   Надо было определить, куда поворачивать, на запад или на восток. Если  на
запад, то они просто выйдут к месту, куда взбирались  с  равнины,  а  потому
двигаться решили на восток. Кроме того,  взяли  на  полмили  вглубь:  кромку
плато сплошь усеивали ребристые камни, было полно расселин, так что разумнее
было держаться подальше от края - безопаснее. Но здесь сильнее давала о себе
знать жара - повсюду насколько хватало глаз ослепительно сияла  белая  лава,
раскаленная солнцем.
   Глянув краем глаза на отца, Найл с тревогой заметил, что  того  буквально
шатает от усталости - он ведь еще толком не оправился после похода к Дельте.
   Ингельд семенила рядом, и казалось, она вот-вот заплачет. Тоже выискалась
мученица!
   Через час пути на западе у самого горизонта начал медленно вырисовываться
массивный силуэт. На холм он  не  походил:  слишком  причудливыми  были  его
очертания.
   - Неужто цитадель воинов? - с трудом проговорил Улф, и Найл,  поняв,  что
отец едва держится на ногах, не стал беспокоить его лишними расспросами.
   Цитадель постепенно приближалась. Одни  ее  размеры  вызывали  изумление:
метров двести в высоту, никак не меньше. Юноше  никогда  еще  не  доводилось
видеть чего-либо более внушительного и величавого.
   Теперь можно было различить,  что  возведена  она  на  вершине  каменного
холма, представляя собой как бы его продолжение.
   Сложена крепость была из огромных каменных блоков, каждый примерно три на
полтора метра. Вздымались к небу прямоугольные башни,  некоторые  наполовину
уже разрушенные. Снизу их подпирали огромные колонны.
   Чем ближе подходили  путники,  тем  отчетливее  виднелась  разрушительная
работа неумолимого времени. Взять те же исполинские  колонны  едва  не  пяти
метров в обхвате. Когда-то они подпирали свод. Теперь же только две  из  них
сохранили прежнюю высоту, остальные превратились в жалкие обрубки.
   У подножия холма задержались попить воды: хотя  с  юга  дул  ветер,  зной
стоял такой, что ничего не стоило получить солнечный удар.
   Обогнув наполовину северный склон, они нашли то,  что  искали:  петляющую
цепочку выдолбленных в скале узких, чуть шире  стопы,  ступеней.  Ненадежная
эта лестница казалась бесконечной. Но иного выхода не предвиделось,  поэтому
путники пошли по ней.
   Подвешенные за плечами сумки, покачиваясь, бились о каменную стену.
   Ступени оказались неровными - то слишком  узкие,  то  чрезмерно  широкие,
были и такие, что едва виднелись или совсем осыпались.
   Первым шел Улф, за ним Найл, Ингельд держалась сзади. Юноше путь  давался
тяжело, он намеренно смотрел только на очередную ступеньку. Рискнув в  конце
концов окинуть взором всю местность, Найл с удивлением  обнаружил,  что  они
оказались над долиной и до стен цитадели уже рукой подать.
   Прошло совсем немного времени, и путники ступили под свод  арки,  ведущей
во внутренний двор. Все здесь показалось Найлу таким необычным, что он забыл
об усталости. Поведай ему кто-нибудь  из  домашних  о  таком  месте,  он  бы
заподозрил рассказчика во вранье.
   В просторном дворе повсюду валялись битые  камни,  огромные  перевернутые
блоки, в нескольких местах виднелись немые  зевы  арок,  ведущие  внутрь,  в
громадные залы.
   Главное здание вырастало непосредственно из самой скалы, а  рыжеватобурые
блоки,  довершающие  строение,  придавали  ему  сказочный   облик.   Вершина
цитадели, как и в былые времена,  по-прежнему  вздымалась  на  высоту  более
пятидесяти метров.
   Больше  всего  путникам  сейчас  хотелось  укрыться  в  тень,  дать  телу
долгожданный отдыха Они пересекли двор и прошли под одной из сводчатых  арок
в пустынный зал - настолько громадный, что дальние стены и потолок тонули  в
темноте.
   Стояла удивительная, благодатная прохлада: солнце взошло с другой стороны
здания. Расстелив одеяла, путники молча улеглись, утомленно переводя  дух  и
слушая заунывный шум ветра. Через пару минут Найл уже спал.
   Он увидел странный сон, в котором Повелитель пауков Хеб с явной насмешкой
смотрел на него с какой-то запредельной высоты, и резко проснулся  мгновенно
почувствовав холод. Снаружи двор заливало безжалостное  солнце,  рядом  тихо
посапывали отец и Ингельд.
   Сев, Найл вытянул часть одеяла из-под себя и завернулся  в  него,  как  в
спальный мешок. В одной из сумок лежало скатанное в рулон тонкое  одеяло  из
шкуры гусеницы. Но ведь за ним надо лезть, а шевелиться совсем не хотелось.
   Беспокоил  памятный  отрывок  нехорошего  сна:  на  самой  высокой  башне
цитадели сидит и таращится Повелитель. Но, взглянув на лежащего рядом  отца,
юноша успокоился и вскоре крепко заснул.
   Пробудился он оттого, что ему показалось, будто кто-то коснулся плеча.
   Где-то наверху, беспокойно  жужжа,  билась  муха.  Было  холодно,  одеяло
соскользнуло с плеча.
   Найл потянулся поправить одеяло,  но  это  оказалось  не  так-то  просто,
что-то мешало, словно одеяло подвернуто под спину и мешает шевелиться. Почти
сразу жужжание наверху, вдруг преобразившись,  зазвучало  вопиющим  сигналом
тревоги: муха угодила в паутину!
   Приподняв голову, Найл окинул  взглядом  зал,  и  ему  показалось,  будто
что-то суетливо прошмыгнуло в темноте.
   Да и темнота теперь была какая-то живая, населенная россыпью ярких точек.
Сна как не бывало. Юноша попробовал сесть и наконец-то сообразил, что именно
ему мешает.
   Над ним стелились густые тенета, каким-то образом крепившиеся к полу.
   Паутина покрывала тело  Найла  почти  полностью,  словно  мягкое,  рыхлое
одеяло.
   Он бросил взгляд на отца и Ингельд - и  те  тоже  окутаны  паутиной,  еще
мягкой, не успевшей просохнуть. Теперь он разглядел, что светящиеся точки  -
это глаза десятков пауков, которые наблюдали за людьми.
   Его крик разбудил спутников, однако, стоило им шевельнуться, как  паутина
облекла их, словно влажная простыня. Садясь, они лишь плотнее  соприкасались
с мгновенно пристающим липким шелком, попытавшись высвободиться,  безнадежно
увязли в паутине.
   Пауки высыпали из  тени,  будто  присматриваясь,  и  Найл  с  облегчением
обнаружил, что это так, мелюзга - туловище не  крупнее  ладони,  а  лапы  на
сгибе не длиннее руки. Он также определил, что у них  есть  что-то  общее  с
серыми пустынниками - значит, насекомые не ядовиты.
   Тут до Найла дошло, как  все-таки  удачно  он  поступил,  не  поленившись
натянуть на себя одеяло: паутина пристала лишь к плечу, правой руке и  левой
ступне.
   Потянувшись левой рукой, он сумел  подвинуть  к  себе  поклажу,  вытащить
кремневый нож и распилить нити, стягивающие запястье, затем примерно так  же
освободил плечо и левую ступню. Выскользнув из-под одеяла,  юноша  встал  на
ноги - пауки попятились в тень.
   Подобрав с пола увесистый камень, он швырнул его им вслед и услышал,  как
насекомые с глухим шелестом разбегаются.
   - Не шевелись! - прикрикнул он на Ингельд.
   Лицо женщины исказилось от страха.  Судорожно  поскуливая,  она  силилась
разодрать тенета, а по остекленевшим глазам было  видно,  что  бедняжка  уже
распрощалась с жизнью. Несколькими ловкими движениями Найл отсек  паутину  в
местах, где та крепилась к полу, и через несколько  минут  Ингельд  удалось,
пошатываясь, подняться. Шелковистые нити по-прежнему  обвивали  ее  со  всех
сторон.
   - Давай наружу! - скомандовал Найл.
   Подгонять ее не пришлось, женщина кинулась вон,  волоча  за  собой  концы
паутины. Затем юноша начал освобождать отца. Пока он  это  делал,  насекомые
снова выкарабкались наружу, и он бросил в них еще несколько камней.
   Пауки  вновь  рассеялись.  Стало  ясно,  что  непосредственная  опасность
миновала. Теперь, когда добыча бодрствует, насекомые не отважатся напасть.
   День был в разгаре, свет снаружи ослеплял.  Найл  помог  отцу  и  Ингельд
освободиться от тенет. Он мотал паутину в одну сторону, а те  раскручивались
в другую. На коже  оставались  прилипшие  волокна  и  влажно  поблескивающие
полоски. Прошло около часа, прежде чем все освободились окончательно.
   Поклажа оставалась внутри.
   Возвратясь  за  ней,  путники  снова  увидели  россыпь  блестящих  точек:
насекомые следили из темноты. Приставшие к полу  обрубленные  концы  паутины
отвердели,   став   заметно   прочней,   клейковина,   выделяемая   пауками,
превратилась в подобие грубой резины.
   Насекомые испускали легкие волокна, набрасывая их затем на  спящих.  Нити
были  невесомыми  и  ложились  легко,  словно  снежные  хлопья.  Именно   от
прикосновения одной из них и пробудился Найл. Не укройся он одеялом, увяз бы
точно так же, как Улф с Ингельд. И лежали бы  они  сейчас,  ожидая  скорбной
участи.
   Неожиданная опасность,  по  крайней  мере,  прогнала  усталость.  Путники
теперь готовы были отмахать сотню миль, лишь бы оказаться как  можно  дальше
от этого зловещего угла.
   Но, не определившись с направлением, не имело смысла и  уходить.  Оставив
поклажу в тени, они отправились на  поиски  нового  места,  откуда  было  бы
сподручнее осмотреть южную часть равнины.
   То, что  они  искали,  обнаружилось  в  смежном  дворе:  пролет  каменной
лестницы, идущей вверх по внешней стороне  стены.  Одолев  с  сотню  неплохо
сохранившихся ступеней, путники вышли на стену цитадели, метра три толщиной,
с каменным квадратом примыкающего к смежному двору караульного помещения.
   Найл зашел в караульную и оттуда выглянул из окна  -  как-то  безопаснее,
чем стоять на открытой всем ветрам площадке.
   Вдали виднелись сияющие  воды  соленого  озера.  Прямо  перед  глазами  -
пропасть с полкилометра глубиной.
   В этом месте склон выглядел не таким отвесным, но и  по  нему  спускаться
было немыслимо. Все ясно.
   - Бесполезно. Бездна вон какая, - мрачно сказал Улф.
   - Но как они-то спускались вон туда? - спросил юноша, не  отводя  взгляда
от равнины.
   - Пешком шли, вот и все, - раздраженно вставила Ингельд.
   - Пешком-то оно пешком, но как? Не может быть, чтобы на  ту  сторону  они
проходили вот так, вокруг всего плато.
   - Да, ты, пожалуй, прав, - слегка удивился Улф. -  Должен  быть  какой-то
спуск.
   - Это все что, строили великаны? - озадаченно спросил Найл.
   - Нет. - Отец покачал головой. - Та лестница рассчитана на таких же,  как
мы с тобой.
   Найл глубоко задумался. Неужели эту цитадель сооружали такие же люди, как
он сам? Но тогда, наверное, на это ушли сотни и сотни лет? Хотя понятно, все
зависит от того, сколько их было.
   Впервые юноша на самом деле понял, что все же и правда было время,  когда
человек правил Землей.
   Прежде Найл иногда тешился такой мыслью, но  никогда  не  воспринимал  ее
всерьез. Теперь же перед его мысленным взором прошли  тысячи  людей,  сообща
вырезающих каменные блоки, возводящих эти грандиозные стены. И его  пронизал
небывалый восторг, сравнимый разве что с потоком живительной проточной воды.
   Столь нужные ступени - небольшие, выбитые в стене утеса - Найл  обнаружил
в другой сторожевой башне. Разглядеть их можно было только сверху.
   Тогда становилось заметно, что утес - это не просто голый мертвый камень.
Ветер и песок источили его поверхность, выдув более податливую  породу,  так
что склон стал представлять собой причудливую бугристую колоннаду.
   Из случайных щелей, где придется, выглядывали корявые деревца и кусты.
   Здесь склон больше походил на то место, откуда они начинали взбираться на
плато. А непосредственно впереди  виднелись  идущие  вниз  ступени,  которые
терялись за округлым горбом большой  скалы,  напоминающей  морщинистую  кожу
живого существа - это сотворил ветер.
   По ступеням они спустились во  внутренний  двор,  но  не  обнаружили  там
прохода, который вывел бы их за наружную стену. Миновали еще  один  двор,  и
еще один - выхода не было нигде.
   - И правильно, - заметил Улф. - Иначе зачем строить  громадную  крепость,
где, куда ни сунься, сплошь входы и  выходы?  Как  же  тогда,  спрашивается,
защищаться от непрошеных гостей?
   Но как же удавалось проникать сюда самим обитателям крепости?
   Найл опять взобрался на стену, оглядел  оттуда  ступени  и  только  тогда
заприметил нечто такое, чего нельзя  было  различить,  если  присматриваться
сбоку. Лестница начиналась метрах в пяти-шести над подножием утеса.  Но  как
тогда добирались до цитадели люди, идущие со стороны равнины?
   Подойдя к другой стороне стены, Найл глянул вниз. Там на почти белом фоне
чуть заметно выделялось округлое пятно метров трех в поперечнике.
   - Что это? - крикнул Найл отцу.
   - Ты о чем?
   - Там на земле круг, вот ты сейчас прямо на нем стоишь!
   - Где?
   - Ну вот прямо подо мной!
   Найл поспешно спустился с лестницы Оказывается, со двора  различить  круг
было невозможно, но, поскольку отец стоял  непосредственно  на  нем,  юноша,
подойдя к этому месту вплотную, встал на четвереньки и  принялся  кропотливо
изучать каждый сантиметр пыльного грунта. Там, где пыль казалась  мягче,  он
пытался скоблить кремневым ножом.
   Наконец между камнями обнаружилась трещина. Тогда к Найлу  присоединились
отец и Ингельд.
   В результате через пять минут обозначился  круг,  а  затем  металлическое
кольцо (Найл прежде никогда не видел металла, поэтому принял его за какую-то
редкую породу камня). Кольцо большое, тяжелое, впору ухватиться всем троим.
   Упершись ногами, они потянули кольцо на себя - бесполезно. Попытались еще
раз - большая каменная  крышка,  похоже,  чуть  подалась.  Минут  пять  они,
выбиваясь из сил, тянули не переставая,  однако  крышку  удалось  приподнять
лишь на пару сантиметров, не больше.
   В конце концов решили  заглянуть  в  зал,  вход  в  который  виднелся  на
противоположном конце двора.
   Это помещение  уступало  в  размерах  тому,  где  им  довелось  спать,  и
заполнено было непонятными деревянными  предметами.  Никто  из  путников  не
знал, что такое стол и стул, поэтому  и  не  разобрались,  что  находятся  в
трапезной военачальников.
   Почти вся мебель была источена червями, и когда Найл  попробовал  поднять
стул, тот развалился прямо у него в руках. Остатки ковра выбелило солнце, но
по краям, куда оно почти не проникало, все еще виднелись цветастые  узоры  -
поблекшие,  но  удивительно  красивые.  А  в  углу,  выдаваясь  над   грудой
безмолвного праха, стоял длинный деревянный шест, достаточно толстый.
   Приподняв один его конец, Улф попробовал древесину на прочность - ничего,
вполне сгодится. Найл подхватил с другого конца,  шест  вынесли  во  двор  и
продели его в металлическое кольцо. Найл и Ингельд взялись  за  один  конец,
Улф - за другой. Упершись коленями, потянули изо всех сил.
   Каменная  крышка  приподнялась  сантиметров  на  десять.   Вес   оказался
непомерно велик, удержать ее не удалось. Найл сходил в  комнату  еще  раз  и
вернулся еще с одним продолговатым куском дерева.  Когда  крышку  приподняли
снова, юноша впихнул ногой деревяшку в образовавшуюся щель.
   Затем, используя шест как рычаг, снова подняли каменную крышку и в  конце
концов  отвалили.  Лица  обдало  струей  воздуха.  Внизу  виднелись  ступени
уходящей вниз, в темноту, лестницы.
   Спустя десять минут путники стали спускаться - потихоньку, осторожно.
   На протяжении метров двадцати стояла  такая  непроницаемая  темнота,  что
приходилось  пробираться  буквально  на  ощупь,   обшаривая   ногой   каждую
ступеньку.
   Вскоре,  однако,  стало  чуть  светлее,  а  прорезавшийся  за   поворотом
солнечный луч буквально ослепил. Путники оказались на площадке под  узенькой
аркой. Сверху казалось, что ступени идут вниз едва ли не вертикально,  и  от
этого даже слегка кружилась  голова.  Ингельд,  согнувшись,  медленно  села,
прижавшись спиной к стене туннеля:
   - Ой, простите. Я дальше не пойду. Высотища-то какая!
   Улф изумленно взглянул на нее:
   - Но ты же как-то забралась наверх!
   - Так то вверх! К тому же было почти темно.
   Улф язвительно усмехнулся:
   - Будем дожидаться темноты?
   Ингельд уже чуть не плакала:
   - Извини, но никак не могу.
   - Ты что, ночь собираешься провести здесь? - спросил Улф, пожав плечами.
   - А может, где-то есть спуск поудобнее?
   - Меня и этот вполне устраивает.
   Лицо Ингельд окаменело, и, упрямо поджав губы, она заявила:
   - Я здесь спускаться не буду.
   Улф побледнел от ярости. Сколько раз Торг выводил его из  себя  тем,  что
постоянно потакал капризам своей бабы, которая вертела  им  как  хотела.  Он
посмотрел на Ингельд с угрюмой решимостью:
   - Поступай как знаешь. А мы пойдем дальше и ночевать будем на равнине.
   Ингельд оторопела: еще никто так не обращался с ней.
   - А что прикажешь делать мне?
   - Можешь возвращаться и ночевать в крепости.
   - К паукам?!
   - Так чего ты больше боишься, пауков или темноты? - Улф повернулся  лицом
к ступеням. - Пойдем, Найл.
   Паренек неохотно повиновался (отец был, безусловно, прав, но  все-таки  и
Ингельд жаль) и пошел за Улфом след в след.
   На деле спуск оказался не  таким  опасным,  как  представлялось  вначале:
помимо ступеней в скале были проделаны и углубления для  рук.  Еще  тридцать
метров вниз по склону, где ступени, делая поворот,  исчезали  за  выпирающим
горбом камнем - и спуск внезапно стал пологим.
   Теперь Ингельд видеть их уже не могла.  Улф  приказал  Найлу  сесть.  Они
посидели минут пятнадцать, сжевали по опунции и по маисовому  хлебцу,  затем
Улф освободился от поклажи и снова полез вверх.
   Через несколько минут он вернулся, ведя за собой Ингельд. Глаза у женщины
припухли от слез, губы были недовольно надуты, но непрошибаемое упрямство не
покинуло ее.
   Ступеней было тысячи три, не меньше. Путь вниз шел как бы по спирали,  то
теряясь в расселинах, то вновь выходя на склон утеса.
   Пошли  долиной,  где  кверху  вздымались  прямоугольные   скалы-обелиски,
обтесанные человеческой рукой.
   На них виднелись барельефы, изображавшие диковинных  животных.  Некоторые
из  них  слегка  походили  на  обитающих  в  пустыне  грызунов,  но   только
значительно  мельче.  Путники,  остановившись,   с   трепетом   разглядывали
изваяния.
   Найл указал  на  одно  существо,  выглядевшее  особенно  грозно,  которое
окружали, судя по всему, охотники:
   - Что это?
   - Понятия не имею.
   - Наверное, тигр? - неуверенно предположила Ингельд.
   - Неужели такие существа и вправду водились на Земле?
   - А то как же!
   - Пауки истребили всех крупных животных, - сказал Улф.
   - Тогда почему они оставили человека?
   - Потому что человек беззащитен. Нет у него  ни  когтей,  ни  бивней,  ни
острых клыков.
   - Зато есть оружие!
   - Оружие можно отнять, - мрачно  заметил  Улф.  -  У  тигра  не  отнимешь
когтей, пока не убьешь его.
   Двинулись  дальше.  Последние  десятки  метров  идти  оказалось  довольно
трудно: порода здесь вся была выщерблена ветром, а у основания ее и вовсе не
было, так что пришлось вначале побросать вниз поклажу,  а  затем,  не  дойдя
последних пяти метров, прыгать на рыхлый песок.
   Вскинув головы, путники обнаружили, что лестница - та самая - исчезла  из
виду. Видно, строители все предусмотрели, чтобы враги не проникли внутрь.
   Открывшийся впереди пейзаж во  многом  напоминал  родные  места.  Правда,
растительности здесь было побольше.
   В глубине души Найл глубоко сожалел, что они оставили цитадель так быстро
(сожаления не умаляла даже стычка с пауками). Для него это было нечто, с чем
прежде никогда не доводилось сталкиваться - чудесная, чарующая тайна.
   Солнце завершало свой круг по небу. Долгий спуск утомил всех, и Улф решил
устроить привал, пока не взойдет луна. В подножье каменного  склона  кое-где
встречались впадины - некоторые,  судя  по  всему,  д