Это Найл видел глазами,  а  мысленно он  ощущал,  как мечутся по залу
волевые импульсы,  чуть касаясь танцоров,  отчего те вздрагивают, как от
разрядов электрического угря, и начинают двигаться еще быстрее.
   Вот  волевая  петля  захватила  одну  из  девушек,   та  стремительно
подбежала к  смертоносцу и  упала перед ним на колени,  широко расставив
руки. Миг - и трепещущее тело разорвано в клочья, залито пищеварительным
соком и  всосано в ненасытные пасти.  Другой танцор вырвался из центра -
тоже с  широко раскинутыми руками упал на колени и  тоже был разорван на
куски.
   Но  барабан  бьет,  сумасшедший  танец  продолжается,  разбрасывая  в
стороны сильные,  молодые,  обнаженные тела.  И  глазами Найл видит весь
этот кошмар,  а  мысленно ощущает восторженный экстаз молодых людей,  их
радость самопожертвования.  Даже  боль в  момент смерти не  причиняет им
мук, они получают от этого удовольствие, радость... Они счастливы!
   Правитель почувствовал, как трещит и ломается от переживаемого разум,
и  тут  же  понял,  что  не  одинок в  этом -  ведь молодые смертоносцы,
выросшие во  время  похода рядом с  людьми,  не  могли,  никак не  могли
смотреть на двуногих как на пищу. Они уже привыкли считать их равными. И
вдруг - такое! Собственное сознание кричит: "Нет!" - а единое, в которое
ты влился,  шепчет: "Убей!" - и кружатся, кружатся под мертвенно-голубым
светом, в ярких отблесках огня обнаженные жертвенные тела.
   Защитная  стена  в  мозгу  Найла  лопнула  -  его  захлестнула  волна
восторга,  счастье  близкой  смерти,  образ  сочного,  спелого персика и
горечь  разочарования.  Он  почувствовал себя  так,  словно залпом выпил
сразу два кувшина терпкого красного вина, и бессильно отдался единению.

x x x

   - Ну,  что  случилось?  -  встревоженно спросил  Симеон,  поддерживая
голову Найла.
   Над головой тихо трепетали зеленые листья,  сквозь крону просвечивала
далекая снежная шапка.
   - Я на улице?
   - Да,  -  кивнул медик.  -  Вчера  ты  пришел на  четвереньках,  стал
подпрыгивать,   оплевал  всю  Завитру  и  пытался,  извини,  приклеиться
задницей к дереву. Я думал, ты уже все...
   - Где  она?  -  Найл  приподнялся на  локте,  нашел  взглядом ученицу
медика: - Прости, я не хотел тебя обидеть.
   - Ничего, - смутилась девушка. - Просто я очень испугалась.
   - Так что случилось, Найл? - потребовал ответа Симеон.
   - Ну,  представь, что ты... - правитель опять покосился на Завитру, -
...когда ты в  постели с  женщиной и  тебе очень хорошо,  она от полноты
чувств причиняет тебе боль.  А тебе от этого не плохо,  а наоборот,  еще
больше наслаждаешься... Понятно?
   - Ну-у... в общем, да.
   - Так  вот.  Умножь это  на  миллион и  представь,  что все это вчера
свалилось на мою голову.
   Медик немного подумал, потом кивнул:
   - Ты полежи пока, Завитра за тобой посмотрит.
   Правитель еще  немного отдохнул,  время  от  времени ощущая  на  лице
нежные,  почти невесомые прикосновения то ли пальцев, то ли губ девушки,
потом надолго провалился в  дрему и  окончательно пришел в себя только к
обеду.  К  его  удивлению,  "стол"  накрывали мужчины и  женщины вместе.
Никаких  надсмотрщиц с  кнутами,  понукающих  раболепных  слуг,  никаких
построений с  деревенеющими людьми.  Похоже,  порядки Провинции коренным
образом отличались от городских.
   На  этот раз спокойно поесть Найлу никто не помешал,  и  он в  полной
мере  отвел  душу,  в  одиночку  употребив большую  корзину  персиков  и
несколько гроздей винограда.  Вместе с  водой гостям принесли слабенькое
вино,  и Симеон настоятельно рекомендовал всем выпить хотя бы по стакану
- в качестве профилактики от возможных заразных болезней. Затем появился
толстяк и пригласил всех в дом.
   - Помещения освободились,  дорогие гости, - приговаривал он, борясь с
обидой. - Тесновато, конечно, но все не под открытым небом.
   Тантон повел людей на холм, к воротам замка. Проходя мимо стены, Найл
в изумлении остановился:
   - Симеон, смотри!
   - Что? Стена как стена. Старая.
   - Щелей  нет  между камнями.  Ни  известковой прослойки,  ни  другого
раствора. Это же декоративные камни. На самом деле весь замок - монолит!
   - А какая разница?
   - Ну  как ты  не  понимаешь?!  Этот дом сложен вовсе не  из отдельных
валунов, все это - один-единственный искусственный камень!
   - Уж  не  хочешь ли  ты  сказать,  что  точно таким же  образом можно
изготавливать и каменные инструменты?
   - Не знаю, - Найл потер лоб, - как-то не думал. Интересная мысль.
   И они побежали вдогонку за остальными.
   Людям  в  замке отводились нижние этажи.  Высокие комнаты с  большими
окнами обычно вмещали - судя по количеству топчанов - десять человек, но
теперь эти грубые деревянные лежаки хозяева раздвинули к  стенам,  а пол
застелили циновками,  так  что все гости поместились в  пяти помещениях,
расположенных по сторонам широкого коридора.  Заканчивался коридор витой
лестницей, сложенной из розового камня. Найл не удержался от любопытства
и пошел по ней наверх.
   С  каждым пролетом становилось все  темнее -  окна  плотно затягивала
паутина, сильно пахло мускусом. У правителя появилось подозрение, что он
наткнулся  на   какой-то   тайный  лаз,   но   внезапно  сверху  брызнул
ослепительный свет,  и  Найл  оказался на  небольшой смотровой площадке,
откуда открывался роскошный вид  на  море,  пляж внизу и  густые зеленые
кроны под стенами.
   - Красиво...
   Правитель еще немного потоптался,  а  потом пошел вниз,  в отведенные
гостям комнаты.
   Пока Найл отсутствовал, сюда принесли большие кувшины с водой и вином
и  высокие корзины с  яблоками.  А  еще  в  каждую  комнату подселили по
три-четыре местных жителя -  чтобы было  кого  расспросить,  если что-то
непонятно.
   - Надеюсь,  у  вас нет жалоб,  уважаемый Посланник?  -  очень вежливо
спросил хлопотливый толстячок.
   - Нет, Тантон, все в порядке.
   - Мне неудобно вас беспокоить, - продолжал заламывать руки толстяк, -
но  вас не обидит,  если я  иногда буду обращаться с  просьбами к  вашим
служанкам,  Посланник? Дело в том, что обычно здесь живет намного меньше
людей, и я боюсь не справиться с обычным числом помощников...
   - Хорошо, Тантон, обращайся.
   - Благодарю вас,  Посланник, - низко поклонился толстячок и попятился
за дверь.
   Найл  огляделся по  сторонам и  ощутил  некоторое неудобство.  Отвык,
похоже, от закрытых помещений.
   - Ладно, - негромко сказал он, - пойду искупаюсь.
   Окунувшись  в  прохладные  волны,  правитель  погулял  вдоль  берега,
выискивая места,  где могли бы водиться креветки,  но не нашел, выбрался
на траву, в тень пышного кустарника, и вскоре снова заснул.
   Разбудил его шумный плеск - на берегу моря возились "детишки". Ребята
забрались в  воду  по  грудь,  а  паучата пытались их  достать:  лезли в
глубину, плотно сжимая дыхальца, тянулись волевыми лучами.
   - С ума сошли! - прикрикнул на них Найл. - Утонете!
   Подростки всей гурьбой снялись с  места и  отбежали в  сторону.  А по
дорожке к замку тяжело шли мужчины с корзинами.  Похоже, близилось время
ужина.
   В  замкнутом  помещении правителю показалось душно.  Он  предпочел бы
поесть  на   улице,   но  не  хотелось  ради  каприза  гонять  туда-сюда
наслаждающихся покоем  людей,  Найл  просто  прихватил гроздь винограда,
ломоть мяса,  кусок солоноватого местного хлеба и  ушел  на  разведанную
днем смотровую площадку.
   Ночью здесь оказалось еще лучше, чем днем. Звездное небо над головой,
пляшущие искорки отраженных звезд  впереди,  на  волнах.  Свежий морской
воздух и приятное тепло от нагретого за день камня.  А еще - сочное мясо
и сладкий виноград.
   Снизу послышался шорох, и в проеме показалась Завитра.
   - Откуда ты здесь? - удивился правитель.
   - Симеон приказал от вас не отходить, - оправдалась ученица медика.
   - Раз приказал не  отходить,  -  рассмеялся Найл,  -  тогда иди сюда,
ближе.
   Он  крепко обнял девушку,  поцеловал и  осторожно опустился с  нею на
пол.

x x x

   Шли дни.  Отдохнувшие люди начали было скучать, но Тантон ненавязчиво
просил то  помочь принести продукты,  то посыпать дорожки свежим песком,
то вымести накопившийся сор.  Никто это и за работу не считал -  двойное
удовольствие: и человеку помочь, и самим не так скучно.
   В   комнаты   постепенно  подселялись  местные  жители,   восторженно
рассказывающие о  предстоящем счастье.  Их  водили  отмываться сперва  в
море,  потом в пресной воде,  их часто навещали смертоносцы и настойчиво
расспрашивали о здоровье. Туземцы переносили все это с почти религиозным
воодушевлением.
   Завитра  перетащила на  смотровую  площадку  несколько  циновок,  три
одеяла и вообще -  обжилась.  Найл не протестовал. Ночевать на воздухе с
красивой девушкой ему  нравилось куда больше,  чем в  душном помещении с
толпой народа. Правитель купался, гулял - и тоже начинал скучать.
   Посланнику,   разумеется,  не  удалось  исходить  Провинцию  вдоль  и
поперек, но некоторое представление он составил. Долина располагалась на
узкой -  примерно в половину дневного перехода -  полоске суши,  зажатой
между морем и горами.  Эти плодородные земли омывались превеликим числом
ручейков,  ручьев,  речушек и рек,  стекающих с гор.  С той стороны, где
Провинция примыкала к  пустыне,  она  была немного выше и  суше,  а  чем
дальше вглубь -  тем ближе к  уровню моря и  заметно влажнее.  Стена гор
защищала  здешних  обитателей от  бродящего по  ночной  суше  холода,  и
круглые сутки тут царило приятное тепло.
   Земледельцы жили небольшими селениями -  по пять-шесть дворов, причем
поля  были общими для  всей деревни.  Трудились от  мала до  велика,  не
покладая рук,  а по вечерам в обязательном порядке все вместе купались в
ближайшей реке или ходили к морю.
   Однажды правитель застал в одной из деревень странный праздник.
   Жители,  скинув одежды,  стояли в  одном из дворов,  а вдоль замершей
шеренги прохаживались смертоносцы. Поначалу Найл решил, что сейчас будет
устроена экзекуция, однако на наказуемых земледельцы похожи не были: они
выпячивали груди,  разводили плечи,  старались незаметно приподняться на
цыпочки. В общем, всячески пытались обратить на себя внимание.
   Вот одна из девушек,  смущенно улыбаясь, вышла из общего строя. Густо
покраснев,   к  ней  присоединился  крупный  парень,   затем  еще  один.
Смертоносцы повернулись и убежали, а все остальные бросились поздравлять
избранных счастливчиков.  Им  поднесли новые  светло-желтые туники,  шеи
украсили гирляндами цветов. Потом все веселою гурьбой перешли в соседний
двор, где стоял пышно накрытый стол.
   Стараясь не  привлекать внимания,  Найл подошел ближе,  прислонился к
стене  сарая,  где  деловито шуршали травой кролики.  Отсюда можно  было
разобрать,  что избранных ждали то ли награда,  то ли какое-то обучение,
то ли переход на более высокую ступень развития. Подробнее обо всем этом
не  говорили и  не  думали.  Когда  мысли  земледельцев начали плыть  от
выпитого вина,  застоявшийся правитель оставил пост  и  пошел к  морю  -
купаться.
   Тантон нашел его на пляже:
   - Прошу простить за беспокойство, Посланник, но вас приглашает к себе
советник Борк.
   - Советник?  -  удивился правитель.  -  С  радостью поговорю со столь
мудрым смертоносцем.
   - Советник  приглашал  вас  вместе  с  медиком  Симеоном,  -  уточнил
толстяк.
   - Хорошо, - кивнул Найл, - я его позову.
   Звать  Симеона  не  пришлось.  Они  с  Шабром  ждали  правителя перед
воротами, и паук сразу повел людей в башню.
   Борк,  старый  смертоносец,  покрытый короткими седыми волосками,  за
свою  жизнь успел обломать коготки на  всех  лапах и  заработать длинный
шрам  на  боку.  Найл  ничуть не  удивился бы,  окажись,  что  этот паук
участвовал в легендарных битвах людей и восьмилапых.
   Обитатель большой комнаты под  самой крышей рассматривал гостей с  не
меньшим интересом.
   - Этот,  как я понимаю,  прирученный дикарь,  из северной пустыни,  -
указал Борк на Найла. - Хороший экземпляр. А другой - явный брак. Где ты
его взял? Почему он вообще жив?
   - Он не из породы,  - начал оправдываться Шабр, - он из слуг жуков, а
те совершенно не следят за своими питомцами!
   - Я тоже не слежу,  -  ворчливо ответил советник,  - но порода у меня
чистая.
   - Вот это мне и трудно понять! - проявил любопытство Шабр. - Как тебе
это удается, почему не происходит произвольного скрещивания?
   - Смертоносец-Повелитель  много  потерял,  когда  взял  на  себя  все
заботы,  -  неторопливо начал объяснять Борк.  -  Вы  сами  воспитываете
детей, сами назначаете производителей, сами осуществляете воспитание. Но
ты не должен забывать,  Шабр,  что поведение двуногих подражательно. Они
ведут себя не так,  как им говорят,  а подражают тому,  что видят. А что
может увидеть ребенок на  вашем острове?  Вот и  проявляют они себя так,
как  нужно,  только испытывая страх  перед  наказанием,  только когда ты
рядом.  А стоит тебе отвернуться - и все летит кувырком. Поэтому запомни
на  будущее:  воспитание  двуногих  должно  быть  семейным!  Они  должны
смотреть на родителей и  поступать потом точно так же,  как те.  В итоге
дети растут сами, без труда с нашей стороны. Носители породы помнят, что
спариваться нужно  со  своей партнершей,  и  не  допускают перекрестного
скрещивания.  И  все это -  без дополнительного контроля и  принуждения.
Ученому  остается  только   незначительная  корректировка  воспитываемых
навыков  и  выборочная  проверка  закрепления установочных принципов.  В
результате здесь я один поддерживаю чистоту породы, а вы, в городе, всей
толпой не можете предохранить кучку слуг от вырождения.
   Найл понял, что для советника он являлся исключительно представителем
дикой  расы,  которая предусмотрительно оставляется в  пустыне для  нужд
селекции,  обычным  экземпляром для  изучения.  Не  то  чтобы  правитель
обиделся,  но  тем не менее сконцентрировал волю и  сильно,  но не резко
нажал  на  паука.  Смертоносец отъехал  в  сторону -  аж  лапы  по  полу
заскрипели, а Найл с независимым видом подошел к окну и выглянул наружу.
   - Красивый вид. Хорошо здесь у вас.
   Борк не обиделся.  Скорее наоборот, испытал удовлетворение. Теперь он
точно знал, с кем имеет дело.
   - Рад видеть тебя, Посланник.
   - И  я рад с тобой встретиться,  советник Борк.  -  Найл повернулся и
присел на  подоконник.  -  Шабр говорил мне,  что ты  открыл радикальный
способ поддержания человеческой породы в здоровом состоянии.
   - А ты уверен,  что хочешь знать этот способ,  Посланник?  -  спросил
советник.
   Как это нередко бывало при общении с пауками, присланный им мысленный
импульс имел двойной подтекст.  Задавая свой вопрос, Борк интересовался,
к кому относит себя правитель: к людям или смертоносцам.
   Найл не решился ответить сразу.  Научившись мыслить и  общаться,  как
пауки,  узнав их тайны и трудности, он как бы стал одним из восьмилапых.
Он  даже  мог  довольно спокойно обсуждать вопросы чистки и  возрождения
человеческой расы, не испытывая при этом никаких эмоций. Но одновременно
правитель оставался одним из людей,  болел за своих,  за их будущее,  их
здоровье,  -  он  не  мог  позволить,  чтобы они  вымерли!  К  людям или
смертоносцам относит себя он сам?  Найл не мог отказаться ни от тех,  ни
от  других,  не  мог предпочесть ни одну из сторон...  Скорее он относил
себя к той цельной культуре, в которой люди и пауки сосуществовали.
   - Я  не  человек и  не  смертоносец,  советник Борк.  Я  -  хранитель
цивилизации.
   - Тогда  я  понимаю,  почему  именно  тебя  выбрал  своим  преемником
Смертоносец-Повели-тель,  -  после короткой паузы ответил советник.  - Я
покажу и  расскажу тебе все,  и  уже ты  сам решишь,  нужна ли  тебе эта
тайна.  Нам придется потратить примерно день пути,  чтобы ты мог увидеть
все своими глазами. Давай отложим общение на завтрашнее утро.

x x x

   Поскольку  Симеон  тоже  собирался участвовать в  предложенном Борком
общении,  то развернул бурную деятельность: собрал на три дня провизии -
с  запасом;  проверил ножи и копья;  ощупал каждый шов на обуви и одежде
Завитры и Сонры,  которым предстояло нести припасы.  Глядя на эту суету,
Нефтис заявила,  что правителя никуда одного не отпустит,  и тоже решила
взять  на  всякий  случай двух  стражниц.  Всем  им,  естественно,  тоже
необходим был  провиант...  Утром  перед  замком стоял  мощный отряд  из
двадцати человек,  и  Найл  очень  надеялся,  что  дети  всего  этого не
заметят. А то ведь тоже увяжутся.
   К  чести советника,  он не выразил ни малейшего удивления,  обнаружив
вместо  двух  человек целую  толпу,  и  быстро повел  всех  по  дорожке,
уводящей вглубь Провинции.
   - Шабр,  ты  помнишь книгу,  которую привозил мне  вместе  с  умеющим
читать слугой?
   - Помню, Борк.
   - Именно из нее я получил ключ к тайне происхождения человека.  Жаль,
потом вы ее сожгли...
   - А слугу? - с надеждой спросил Найл.
   - Умение читать карается мучительной смертью,  -  напомнил о  древнем
законе Шабр.
   - Это совсем не важно,  -  привлек к себе внимание советник. - Как ты
помнишь,  Шабр, все ученые считают, что человек в принципе не может быть
разумным.  Ведь,  в  отличие  от  полноценных разумных  существ,  он  не
способен ни  общаться с  помощью разума,  ни пользоваться его силой,  ни
концентрировать  волю  и  внимание.  Человеческий  интеллект  напоминает
опухоль,   он  однобок  и  нацелен  лишь  на  то,  чтобы  компенсировать
отсутствие  когтей   и   клыков  искусственными  заменителями.   Такими,
например,  как те, что несете вы сейчас. Но я никогда не мог понять, как
люди  вообще появились на  поверхности этой прекрасной планеты.  Попытки
сравнить их  строение и  с  нами,  и  с  животными,  имеющими внутренний
скелет, порождают больше вопросов, чем ответов.
   Советник Борк не разговаривал,  а  на ходу читал спутникам лекцию,  в
которой с понятной гордостью излагал историю своего открытия.
   - Обратите внимание:  в отличие от всех других зверей, у человека нет
шерсти. Его ноги не приспособлены для передвижения, поскольку на них нет
ни когтей,  чтобы цепляться за землю,  ни копыт, - у всех видов есть или
то,  или другое, а у двуногих нет ничего! Человеческий нюх развит плохо,
а  ноздри направлены вниз,  хотя у  всех остальных видов смотрят вперед.
Его  позвоночник постоянно  испытывает  перегрузки  из-за  вертикального
положения тела,  и  в то же время именно прямохождение предусмотрено его
внутренним строением!  По  всем признакам человек как  вид не  только не
должен иметь разума, но и вообще не может существовать!
   - Но ведь мы существуем, - напомнил Найл.
   - Да,  вы  существуете,  и  это самый большой парадокс,  какой только
создавала природа.
   Местность,  по которой они двигались, постепенно понижалась. Все чаще
ручейки  сливались  в   небольшие  озерца  и  прудки,   которые  местами
растекались,   образуя  болотца.   Дорожка  превратилась  в   извилистую
тропинку, никогда не знавшую о свежем песке.
   - Тогда я предположил, что человечество зародилось в другом месте, не
на земле,  -  продолжал Борк. - Но где? В общих чертах мои предположения
выглядели так: разум человека мог появиться как заболевание, возникшее у
двуногих  животных,   попавших  в  чуждую  среду  обитания.  Только  так
недостойный разума вид  мог  получить зачатки интеллекта.  Ты  согласен,
Посланник?
   - Звучит до  обидного логично,  -  вынужденно признал Найл,  хотевший
дослушать паука до конца, а уж потом вступать в споры.
   - Истина не может быть обидной, - изрек смертоносец.
   Найлу показалось, что где-то он эту фразу уже слышал.
   - Предлагаю  остановиться  и  поесть,  -  вывел  людей  на  небольшую
прогалину советник. - Теперь мы совсем рядом с целью нашего путешествия.
Дальше Посланник пойдет со мной один.
   - Пойдем сразу, - сказал Найл. - Нет у меня аппетита.
   Дальше тропинки не было вообще.  Правителю пришлось пробираться через
ку