ращивают  из  них  рабов.
Они пытаются пролезть сейчас в муравейник за личинками!
   Теперь все встало на свои места. Вновь подоспевшие черные - это рабы.
   Им велели идти на своих, и они слепо подчинились.
   В какой-то момент сражения до красных дошло, что рабов можно использовать
как засадный полк. Такой замысел явно выдавал зачатки разума.
   Однако разум этот явно был примитивным, иначе зачем  устраивать  всю  эту
бойню, если можно просто  велеть  рабам  войти  внутрь  и  похитить  столько
личинок, сколько нужно?
   Оборона черных была прорвана, и красные потоком влились в их жилище.
   Найлу внезапно стало очень грустно. Он надеялся,  что  черные  дадут-таки
отпор. Разочарованный, он повернулся и побрел вверх  по  ручью  к  финиковым
пальмам: что-то опять захотелось есть.
   Пройдя с полсотни  шагов,  Найл  остановился  и  удивленно  посмотрел  по
сторонам.
   Из кустов выползала колонна  черных,  отступающих  с  поля  боя.  Однако,
всмотревшись пристальнее, он понял, что происходит на самом деле.
   Муравьи тянулись по трое в ряд, средние несли в передних  лапах  личинки.
Они прятали потомство.
   Буквально в нескольких шагах от  них  красные  деловито  расправлялись  с
противниками.
   Удивительно, но никто из них не замечал торопливо отходящую колонну.
   Осторожно раздвинув кусты, Найл  увидел,  что  муравьи  открыли  запасной
вход.
   Подземная часть гнездилища, очевидно,  была  огромной  -  целый  город  с
населением в сотни тысяч. Учуяв незнакомый запах, один  из  черных  сторожей
ринулся к Найлу - тот поспешно отступил в воду.
   Очевидно, спасая  драгоценное  потомство,  муравьи  готовы  смести  любую
преграду.
   Но куда они  их  тащат?  В  другое  защищенное  укрытие?  Или  собираются
отстроить новый муравейник где-нибудь подальше отсюда?
   Когда гнездилище покинул последний  из  арьергарда,  Найл  громко  позвал
Вайга. Вайг с Хролфом так увлеклись сражением, что  проворонили  отступление
муравьев, и теперь, поднимая фонтаны брызг, мчались смотреть, что происходит
около жилища насекомых.
   Возле запасного выхода в тесный боевой порядок  сплотилась  черная  рать,
прикрывающая отход. На глазах у братьев в проеме показался первый из красных
захватчиков и тут же был сражен.
   Но, как Найл и предугадывал, втекающие  в  противоположный  вход  полчища
красных внезапно изменили направление и ринулись к запасному выходу,  словно
в какую-то долю секунды среди них распространился сигнал: сменить тактику.
   Часть красных окружила фалангу черных ратников и вступила с ними  в  бой,
другая заспешила вслед удаляющейся колонне.
   Найл затрусил вдоль другого берега ручья: интересно,  почует  ли  колонна
погоню, прибавит ли шагу? То,  что  он  увидел,  просто  поразило  мальчика:
колонна муравьев повернула к ручью, идущие впереди без колебаний вступили  в
воду, и лишь те, кто нес личинок, остались ждать на берегу.
   Так как муравьи были гораздо меньше человека, вода вскоре  покрыла  их  с
головой, а передних смело течением. Однако они упорно  продолжали  заполнять
ручей, ступая по спинам тонущих собратьев.
   Минуты не  прошло,  как  из  муравьиных  тел  образовался  прочный  мост,
достаточно широкий, чтобы противостоять силе прибывающей воды. Затем, словно
по сигналу, по нему двинулись  муравьи,  несущие  личинки.  Отряд  прикрытия
скопился на берегу, готовясь сразиться с преследователями.
   Братья,  стараясь  не  подходить  слишком  близко,  шли  за  отступающими
муравьями.  Это  был  вполне  упорядоченный  отход.  Эскорт,  сопровождающий
колонну дальше, был немногочисленным - большинство осталось  на  том  берегу
сдерживать  неприятеля.  Вот  последние  из  носильщиков   пересекли   мост.
Вероятно, они были теперь  вне  опасности:  защищающее  их  черное  воинство
скопилось так густо, что хватило бы и на день битвы.
   Но у красных были иные замыслы. Колонна преследователей также змеилась  к
воде, уровень которой теперь стал значительно ниже: тела черных перегородили
ручей в нескольких метрах выше по течению.
   Точно так же, как и  их  враги,  красные  быстро  создали  мост  и  через
несколько  минут  уже  настигали  отступающую  колонну.  Едва  они   догнали
последних, как защищавшие мост черные все как один бросились следом,  словно
кто-то невидимый протрубил в рог, отдавая приказ об очередном перестроении.
   Теперь и братья забеспокоились, сообразив, что угодили в клещи и  красная
лавина катит прямо на них. Единственное, что утешало юношей - насекомые пока
не обращали на них ни малейшего внимания. Какое-то  время  братья,  не  смея
шелохнуться, стояли в самой гуще муравьев, чувствуя,  как  по  ногам  елозят
гладкие жесткие панцири.
   Едва волна миновала, они поспешили отойти в сторону.
   Началось новое сражение.  На  одного  черного  порой  накидывались  сразу
пять-шесть  неприятелей,  и  беднягам  ничего  не  оставалось,  как   класть
драгоценную ношу на землю и защищаться. И всякий раз, когда это происходило,
один из красных тут же аккуратно подхватывал личинку и тащил ее к ручью.
   Здесь он непременно натыкался на кого-нибудь из черных воинов, и  схватка
разгоралась с новой силой. Иногда черным удавалось вызволить личинку.
   Взглянув на Вайга, Найл сразу сообразил, что тот  задумал.  Пока  муравьи
сражались, многие личинки валялись  без  присмотра:  этакие  белые  куколки,
сантиметров по десять длиной.
   Глаза братьев встретились. Вайг молча спрашивал у Найла совета: рискнуть?
И, хотя тот промолчал, Вайг понял, что младший брат его одобряет.
   Вайг юркнул в гущу сцепившихся муравьев и за считанные секунды подобрал с
полдесятка личинок.
   За плечами Найла болталась травяная сума  с  финиками  и  еще  кое-какими
плодами. Он тут же вытряхнул их на землю, освобождая место под добычу.
   - Пошли, - коротко бросил Вайг.
   В нескольких шагах от братьев положил на землю  личинку  черный  муравей,
отбивающийся от врагов.
   Один из красных, мгновенно подхватив ее, побежал прямехонько  на  юношей.
Вайг не устоял перед  соблазном  и,  нагнувшись,  одним  движением  выхватил
куколку.
   Муравей, наконец-то заметив присутствие людей, без колебаний сделал выпад
к ноге Вайга, однако тот отдернул ее, едва успев избежать мощных челюстей, с
размаха пнул насекомое, и оно, кувыркнувшись в воздухе, шлепнулось прямо  на
спины сражающихся.
   - Бежим! - крикнул Вайг.
   Бежать к ручью не имело смысла: вся прибрежная полоса превратилась в поле
битвы. Безопасность - пусть временную - сулила пустошь.
   Помчались  туда.  Оглянувшись  на   бегу,   Найл   испуганно   вскрикнул:
отделившись от основного воинства, за ними устремилась  колонна.  От  досады
Вайг даже застонал.
   - Что, выбрасываем? - взволнованно спросил Найл.
   Вайг упрямо насупился:
   - Ну уж нет! Не догонят.
   И в самом деле, муравьи бежали не слишком быстро.  Но  направлялись  они,
несомненно, за братьями, и что-то грозное  было  в  их  размеренных,  словно
заученных движениях.
   Осталась позади полоса поросли, отделяющая оазис от пустоши. На  какое-то
время муравьи скрылись из виду.
   Вайг указал на большой валун, видневшийся  в  отдалении  слева,  и  юноши
поспешили к нему.  Через  несколько  секунд  из  поросли  вынырнула  колонна
насекомых и тоже повернула к камню. Они определенно шли на запах личинок.
   - Не хочется далеко забегать за камни, - выдохнул на бегу Хролф.  -  Что,
если возьмем обратно к ручью?
   Однако не успели  они  повернуть  к  кустам,  как  увидели,  что  муравьи
десятками выкатываются  из  поросли,  на  ходу  выстраиваясь  в  ряд.  Найла
внезапно прошиб безотчетный страх. Впереди и справа путь был уже отрезан.
   Стоит  допустить  оплошность,  и  они  втроем  окажутся  в   кольце.   Не
сговариваясь, братья  понеслись  к  пустоши.  Вскоре  под  ногами  зашуршали
крупные ребристые камни. Бежать по  ним  было  крайне  неудобно:  за  спиной
болтается сумка с личинками, по плечам колотит смотанная в кольцо веревка.
   Запнувшись, Найл чуть не грохнулся на  колени.  Выручило  копье  -  успел
опереться. Муравьям же, судя по всему, камни совершенно не мешали.
   Вдруг Хролф, бежавший  шагах  в  двадцати  впереди,  резко  вильнул.  Он,
оказывается, едва не угодил в воронку. Пришлось огибать  яму,  на  что  ушли
драгоценные секунды - насекомые были уже шагах в сорока.
   Увидев, что брат сдает, Вайг сдернул с его плеча сумку:
   - Дай сюда!
   Перекинув ношу через плечо, он погнал дальше.
   Пробежав еще немного, братья опять наткнулись на воронку. Найл с  Хролфом
вильнули влево, Вайг побежал направо. Муравьи пустились за ним.
   Несколько насекомых не успели свернуть и сорвались  вниз.  Найл,  мельком
оглянувшись через  плечо,  испытал  предательское  облегчение:  все  муравьи
преследовали теперь Вайга.
   Кроме того, он успел заметить, что насекомым,  сорвавшимся  в  яму,  путь
наверх дается с трудом.
   И тут Найла осенило. Выход был найден. Озарение будто прибавило  мальчику
сил, и он помчался за Вайгом легкой поступью, как  бы  обновленный.  Догнать
его было несложно: брату мешала бежать сумка, которую он придерживал  рукой,
чтобы не болталась.
   - Погоди! - крикнул Найл.
   - Чего еще? - буркнул тот, не сбавляя хода.
   - Я знаю, как от них отделаться!
   - Как? - Вайг, опешив, приостановился.
   - Сейчас увидишь! Дай-ка сумку. - Проворно  размотав  висящую  за  плечом
веревку, один конец он обвязал вокруг пояса, другой всучил Хролфу. -  Сейчас
попробую заманить их в одну из ям.
   Муравьи находились уже совсем близко. Братья снова пустились бежать.
   Шагах в двухстах снова подвернулась воронка.
   Найл кинулся к ней, замер на мгновение, а затем решительно полез вниз.
   Из-под ног с глухим шелестом поползли камни, земля на дне зашевелилась, и
наружу выглянуло лупоглазое насекомое.
   Спустя секунду на гребне ямы появился первый муравей. Не сбавляя хода, он
проворно засеменил  вниз,  прямо  на  Найла,  но  оступился  на  непривычной
наклонной плоскости, его ноги  подогнулись,  и  он  проскочил  мимо.  Следом
возник другой.
   Этот мог и не промахнуться, и Найлу пришлось отпрыгнуть,  чтобы  избежать
столкновения.
   Тут через край перевалился уже добрый десяток  сразу,  и  каждый  норовил
вцепиться в паренька. Однако у всех муравьев была одна и та же  беда:  спеша
вперед, они не успевали затормозить и безудержно проносились  мимо,  вздымая
клубы пыли. А сверху  уже  кубарем  летели  следующие  и,  сшибая  передних,
катились дальше.
   Хролф и Вайг стояли друг против друга по краям воронки: оба цепко держали
веревку, теперь тугую, как струна. Один из муравьев изловчился цапнуть Найла
за лодыжку, показалась кровь.
   Задерживаться в яме становилось небезопасно, и  мальчик  начал  осторожно
выползать наверх. Муравьи пытались увязаться следом, но срывались  и  падали
вниз.
   Вскоре Найлу уже ничего не угрожало: Вайг с Хролфом вытянули его  наверх.
А на дне озабоченно копошились муравьи. Переваливая через гребень, к кишащей
на глубине массе прибавлялись все новые и новые.
   Чудовище, обитавшее в яме, наконец-то могло полакомиться вволю.  Покрытое
бронированными пластинами тело грузно вздымалось над мелкорослым  муравьиным
сонмищем.
   Едва кто-нибудь из них подбегал достаточно близко, хищник пригвождал  его
к земле мощными передними лапами.
   Мгновенное движение тяжелых челюстей - и голова отскакивала,  как  мячик.
Перекусить туловище ему тоже не составляло труда.
   Число угодивших в ловушку бестолково копошащихся тел, видимо, не  смущало
чудище.
   Оно работало с размеренной монотонностью заведенного механизма, и  вскоре
дно воронки стало скользким от кровиПытаясь защититься,  муравьи  пускали  в
ход жала - куда там! Даже когда одному из них перед гибелью удалось  вонзить
свое оружие лупоглазому в глотку, тварь вынула его челюстями, как занозу.
   В яму скатились последние из преследователей, и теперь  там  барахталось,
пожалуй, не меньше сотни. Выбраться наверх они  уже  не  могли.  Всех,  кому
удавалось хоть чуть-чуть подняться, увлекали обратно тела сородичей.
   Некоторые счастливцы все же чудом добирались  до  гребня,  но  там  их  с
копьями наготове уже поджидали братья, и муравьи снова скатывались на дно.
   Теперь  слитность  действий  муравьев  грозила   им   гибелью.   Общность
зачаточного разума, которая превращала их в столь серьезных преследователей,
обернулась для  них  непоправимой  бедой:  каждое  насекомое  в  отдельности
проникалось теперь общим чувством безысходности и обреченности.
   Эту картину  братья  наблюдали  еще  с  полчаса,  пока  трупов  внизу  не
нагромоздилось столько, что обитателю воронки стало трудно  двигаться.  Сами
муравьи как-то сникли, сделались вялыми, словно запас сил у них иссяк.
   В конце концов, когда солнце уже начало клониться к закату, молодые  люди
повернулись к бойне спиной и отправились обратно к ручью. Шли  медленно:  от
безумной гонки по камням поистерли ноги.  Найл  ощущал  странную  пустоту  в
душе, будто все его чувства полностью истощились.
   Даже завидев впереди летящие низко  над  деревьями  паучьи  шары,  он  не
испытал никакого смятения, словно это были простые облака.
   Братья намеренно сделали большой крюк и к ручью вышли мили  за  две  ниже
муравейника черных. Каждый втайне опасался,  что  насекомые,  чего  доброго,
учуют личинок. Все понимали, что второй раз убежать не хватит сил.
   К счастью, муравьи  не  попадались.  Братья  повстречали  лишь  несколько
жуков, одну тысяченожку да большого серого паука, который проводил их жадным
взором из-за натянутой между деревьями паутины, однако напасть не решился.
   Наконец перед самой темнотой юноши добрались  до  своего  пристанища  под
камнем.
   Туда уже успели забраться несколько крупных мух, проведавших, где у людей
хранится запас дынь.
   Выгнать их не  составило  труда,  и,  освободив  свой  временный  дом  от
нахальных гостей, братья закидали вход  кустами  и  сучьями,  завернулись  в
одеяла и забылись глубоким сном.
   На следующий день перед рассветом отправились  в  обратный  путь.  Солнце
застало путников на пустоши, а примерно  за  час  до  темноты  показались  и
знакомые красные скалы-обелиски, изъеденные ветром. Сердце у Найла  радостно
затрепетало, даже слезы выступили на глазах.
   Прошло несколько дней, и личинки превратились в муравьишек  -  крохотных,
беззащитных созданий с ненасытно распахнутыми ртами.
   Вайг  дни  напролет  проводил  в  поисках  корма  для   них,   прочесывая
окрестности, чтобы раздобыть спелые плоды со сладкой мякотью.
   Утро целиком уходило на то, чтобы надоить у  афидов  приторной  жидкости,
которую брат собирал в специальную посудину.
   Найл души не чаял в уморительных малышах. Ручной живности у  них  никогда
не водилось. Осу-пепсис с независимым и строптивым  норовом  едва  ли  можно
было считать ручной, а эти были такими забавными, как  и  сестренка,  только
куда бойчее и шаловливей.
   Набрав самой мягкой во всей округе травы, Вайг свил муравьям гнездо, и те
в нем резвились, дурашливо карабкаясь и легонько покусывая  друг  дружку  за
лапки, а когда Найл совал им палец, пытались добраться до него.
   Мягкая  их  кожица  вскоре  отвердела,  и  мальчику  нравилось   легонько
постукивать по муравьиному боку пальцем - звук получался бодрым, звонким.
   Найлу  также  доставляло  удовольствие,  расслабясь,   сливаться   с   их
незамысловатым умишком.
   При этом ему казалось, что  он  и  сам  точь-в-точь  такой  же  маленький
муравьишко, и невольно  думалось,  что  именно  так,  должно  быть,  человек
ощущает себя в пору младенчества.
   Пообщавшись с муравьями,  Найл  всякий  раз  выходил  наружу  из  пещеры,
напрочь утрачивая чувство страха. В  такие  минуты  ему  казалось,  что  его
присутствие сознают и  кактусы  и  кустарник  -  не  остро,  с  внимательной
настороженностью, а тепло и смутно, словно сквозь дымку приятного сна.
   И  когда  однажды  на  руку  Найлу  уселась  большая   остроносая   муха,
намереваясь поживиться кровью, он не ощутил ни неприязни, ни раздражения,  а
лишь терпеливое сочувствие, а потому смахнул муху бережно, словно  извиняясь
перед ней.
   Через несколько недель муравьи заметно выросли, повзрослели  и  принялись
деловито исследовать каждый уголок жилища.
   Однажды утром, задолго до рассвета Найл проснулся  от  необычного  звука,
который доносился из глубины пещеры, где держали  муравьев.  Найл  на  ощупь
пробрался туда и осторожно провел  рукой  по  подстилке  из  сухой  травы  -
муравьиное гнездо пустовало.
   Осторожно шаря руками по стене и по полу, мальчик неожиданно наткнулся на
влажную кучку свежего грунта.  Источник  звука,  судя  по  всему,  находился
где-то поблизости.
   Уяснить что-либо, сидя в  полной  темноте,  было  решительно  невозможно,
поэтому Найл, возвратившись в жилую часть, прихватил там  охапку  лучинок  и
огниво (осторожно, чтобы не перебудить остальных).
   Аккуратно ступая между постелями, он вернулся в "муравейник" - пусто.
   Однако возле угла в стене виднелась дырка, а под ней -  земляной  холмик.
Сунувшись туда с лучиной, Найл убедился, что  это  не  просто  отверстие,  а
прямо-таки лаз, ведущий куда-то вниз.
   Прошло немного времени, и наружу выкарабкался один из муравьев,  доставив
в передних лапках горстку грунта, которую  тут  же  положил  на  скопившуюся
кучку. Пара минут - и возник еще один, тоже с землей.
   Разгадка наступила лишь через  несколько  часов,  когда  куча  почти  уже
достигла потолка и в ней  появилось  много  песка.  Передние  лапы  муравьев
покрывала жидкая грязь, а песок был подозрительно мокрым.
   Насекомые пробивались к скрытому под землей водному источнику. Еще  через
час грязи на муравьях уже не было, а когда  Торг  опустил  в  образовавшуюся
скважину масляный светильник, язычок пламени отразился в  воде,  до  которой
было метров двадцать. Вайг пощекотал муравьиную грудь, и насекомое  послушно
выделило глоток воды.
   Бурая жидкость была  прохладной  и  освежала,  хотя  и  имела  железистый
привкус.  Вскоре  Вайг  приучил  муравьев  самостоятельно  сливать  воду   в
посудину. Так у людей появился постоянный источник воды,  немыслимая  прежде
роскошь.
   Совсем незаметно муравьи стали взрослыми. Теперь они  покидали  жилище  и
добывали себе пропитание самостоятельно.
   Возвращаясь, они нередко  приносили  плоды  или  сладкие  ягоды.  Покидая
пещеру поутру, насекомые устремлялись в пустыню с таким хлопотливо-деловитым
и уверенным видом, словно наперед уже знали, что и где их там ждет.
   Несколько  раз  Найл  и  Вайг  пытались  следовать  за  ними,  но  пройдя
милю-другую, махали на все рукой: муравьи,  похоже,  вообще  не  знали,  что
такое усталость.
   Помимо  прочего  насекомые  отличались   еще   и   редким   бескорыстием.
Возвращаясь после проведенных в пустыне часов, часто  уже  затемно,  они  по
первому же требованию безотказно делились нектаром.
   Выяснилось, что верхняя часть их тел - своеобразное хранилище пищи.
   Чувствуя голод, муравей сглатывал небольшую долю из собственного  запаса,
пропуская ее в желудок. Вместе с тем доступ в "хранилище" был открыт  любому
из членов семьи, достаточно лишь, подставив  посудину  или  даже  пригоршню,
пощекотать муравьиную грудь. Сестренка Найла, Руна - она тогда  едва  начала
ходить - полюбила лакомиться тягучим медвяным нектаром и  розоватой  мякотью
фрукта, напоминающего дыню.
   Вскоре она сама научилась выклянчивать у муравьев  порции  сластей,  и  в
считанные  недели  из  крохотного   сухонького   заморыша   превратилась   в
девчушкукубышку с румяной, круглой, как луна, мордашкой.
   Жизнь стала намного благополучнее, чем когда-либо прежде.
   Большинство обитателей пустыни постоянно было  занято  поиском  пищи,  не
составляла исключение и горстка людей. Им ничего не стоило отмахать за  день
двадцать миль, единственно чтобы насобирать  опунций  или  съедобных  плодов
кактуса.
   Найл с детства привык к постоянному чувству г