пять мог "видеть" священную пещеру и  ощущать присутствие
молодых пауков,  скрытых в хитросплетении тенет. С усилием выпрямившись,
он возвратился в мир обыденного сознания.
     Освободился от  чар  богини и  Асмак;  грандиозная сила воли дала ему
возможность сделать это без усилия.
     - Мы  возвращаемся,  мой  повелитель?  -  как и  Дравиг,  поначалу он
почему-то  считал,  что Найл предпочитает формальное общение.  Найл вяло
кивнул; Асмак повернулся и пошел через пещеру.
     Найл  думал,  что  обратно они  выйдут через ту  же  низкую дверь,  в
которую входили;  но  почему-то Асмак двинулся совсем в  другую сторону,
вдоль  стены  к  противоположному концу пещеры.  Приходилось лавировать,
огибая    завесы    паутины,     скрывающей    вход    в     усыпальницы
Смертоносцев-Повелителей и советников со времени Хеба Могучего.
     Пещера вопреки ожиданиям,  не заканчивалась стеной;  снизу в каменной
тверди находилась невысокая арка,  за  которой открывалось нагромождение
осадочных пород,  крутыми и острыми уступами восходящее вверх, в сторону
невидимого купола.  В этой части пещеры пол был покатый, к тому же залит
ледяной водой глубиной по щиколотку. Вода, по-видимому, сочилась из дыры
в  основании  стены.   Влажность,   определенно,   играла  свою  роль  в
сохранности ветхих оболочек, не давая им рассыпаться окончательно.
     Они приблизились к вертикальной стене; куда ни глянь, нигде ни намека
на проход или лаз.  Подойдя едва не вплотную,  Найл различил неприметный
карниз, идущий вверх примерно наискось.
     Асмак остановился.
     - Ты предпочел бы идти первым?
     - Нет, давай лучше ты.
     Едва начали подниматься, как Найл уже пожалел о своем решении. Ширины
в  карнизе было от  силы сантиметров тридцать,  и  поверхность его  была
щербатой  и  неровной.   Стоит  оступиться,  и  рухнешь  вниз,  Асмак  и
оглянуться не успеет. Но передумывать уже поздно. У пауков честь превыше
всего;  если сейчас переменить решение,  Асмак смутится еще больше,  чем
сам Найл. А потому Найл притиснулся к стене и стал осторожно восходить в
темноте следом за Асмаком.
     Вскоре стало ясно, что пауки не страшатся высоты; им безразлично, три
или  триста метров отделяет их  от  земли.  При  обычном махе  в  три  с
половиной метра,  паукам не  очень-то  удобно складывать лапы  на  узком
карнизе,  но  и  в  этом  неудобном положении Асмак  двигался проворно и
сноровисто.  Найл  же  всякий  раз  обмирал,  стоило  ему  оступиться на
неровной поверхности.  За  несколько минут они  взобрались над  полом на
сотню метров, но все равно уходящий во мглу карниз казался нескончаемым.
В   каменной  стене,   несмотря  на  многочисленные  выступы,   не  было
специальных  выемок  для  рук.  Найл  всегда  недолюбливал  высоту;  она
вызывала у  него инстинктивный страх,  над которым ум  почти не властен.
Вот теперь,  например,  от страха появилась слабость в ногах -  было еще
жутче,  чем  в  узком  каменном лазе.  Найл  приник к  стене и  двинулся
мелкими, боязливыми шажками (хорошо, что хоть Асмак не видит).
     Через пять минут карниз сделался уже, и тут до Найла дошло, что страх
угрожает жизни,  пожалуй,  больше,  чем  трудности подъема.  От  мысли о
зияющей внизу бездне кровь наполнилась адреналином;  по  телу  разлилась
слабость,  вызывая ощущение неестественной легкости.  Тут  вспомнилось о
медальоне-отражателе,  который  по  забывчивости оставил  дома,  и  Найл
отчаянно пожалел,  что  не  взял  его  с  собой.  Но  сама мысль вызвала
мгновенную сосредоточенность, и сразу стало легче; будто тошнота прошла.
Найл  насупился  и   стиснул  кулаки,   пытаясь  воссоздать  и   усилить
самообладание,  вызванное на секунду мыслью о медальоне. Одновременно он
начал внушать себе,  что нет ничего глупее,  чем поставить на всем крест
из-за собственной слабости и малодушия.
     И тут его разом озарил ответ. Найл четко, с доскональной уверенностью
понял,  что он здесь не случайно.  Сюда, именно в это место, его привело
некоего рода провидение - то самое, что когда-то привело в город пауков,
и  наделило силой освободить своих сородичей от паучьего рабства.  Упади
он сейчас,  так это лишь потому,  что ему суждено упасть.  А это,  яснее
ясного,  вздор.  Если ему что и  уготовано,  то  уж  никак не  смерть от
несчастного случая.
     Страха как не бывало;  он сменился равнозначными по силе уверенностью
и самообладанием.  Похоже, теперь по-настоящему открылся смысл последних
слов Квизиба о  том,  что  "несломленный дух  неодолим".  Между Найлом и
бездной  словно  возник  невидимый  барьер.   Теперь,  казалось,  карниз
достаточно широк и  для двоих.  Найл перестал жаться к  стене и двинулся
вперед уверенной поступью.
     - Осталось уже немного,  - сказал Асмак. - Если не возражаешь, я буду
показывать,  куда именно ставить ноги,  пока не закончится самый трудный
участок.
     Стена в этом месте выпирала наружу,  и в ней виднелись выемки для рук
и  ног.  Однако из-за  чрезмерной крутизны они были выбиты кое-как и  не
вполне соответствовали росту. Карабкаясь следом за Асмаком, Найл на ходу
убеждался,  что малейший уклон не  в  ту  сторону может быть непоправим.
Помощь  Асмака  была  необходима,  поскольку  расстояние между  выемками
произвольно, и иногда, чтобы дотянуться руками до следующей, приходилось
совать обе ступни в одну и ту же ложбинку.  Двигались уже и не наискось,
а скорее по горизонтали.  Но Найл по крайней мере чувствовал,  что Асмак
прикладывает все старания, чтобы подъем закончился благополучно.
     Еще минута, и выпуклость осталась позади, ноги опять твердо стояли на
узком карнизе.  Забавно: облегчение такое, будто уже выбрались на ровное
место.
     Через  сотню  метров  карниз  внезапно  расширился.  На  уровне  лица
потянулись каменные выступы, так что необходимо было сгибаться, чтобы не
стукнуться головой,  но,  в целом,  неудобство небольшое.  Еще несколько
метров, и камень окружал уже с обеих сторон: они вошли в узкий, пахнущий
плесенью  коридор.   Был  и  еще  один  запах,   который  Найл  узнал  с
облегчением:  запах влажного грунта.  Воздух стал ощутимо теплее. Сверху
потолок подпирали деревянные балки,  а  под ногами шли земляные ступени,
забранные для  верности досками.  Через  несколько секунд Найла  ослепил
внезапный просверк света.  Плотно зажмурившись,  он  нечаянно запнулся о
ступеньку и упал на колени.
     - Прошу прощения,  повелитель,  -  спохватился Асмак. - Мне надо было
предупредить.  -  Свет  померк;  открыв  осторожно  глаза,  Найл  увидел
зеленоватый полумрак.  Асмак уверенно пошел сквозь зеленое затенение,  и
выход из коридора осветило рассветное солнце.
     Найлу пришлось выбираться на локтях и коленях:  находящийся на крутом
склоне выход был прикрыт приземистыми кустами и большим замшелым камнем.
Теплый воздух полнился запахом, напоминающим свежее сено, перемешанное с
жимолостью и можжевельником.  И еще не выбравшись на дневной свет,  Найл
уже знал, где находится; вид богатой растительности с красными и желтыми
соцветиями лишь  подтверждал это.  Отсюда  сотня  метров  до  хранилища,
которое   Скорбо   использовал  под   кладовую;   воздух   же   искрился
жизненностью, напоминающий мелкую водяную взвесь.
     Неожиданно Найлу  стало  ясно,  почему цветы здесь цветут среди зимы.
Это  потому,  что  непосредственно внизу  находится священная пещера,  и
земля  здесь насыщена энергией.  Животворящая сила  богини создала некий
оазис  вечной  весны.  Видать,  потому  и  Скорбо выбрал это  место  под
кладовку: энергия поддерживала в парализованной добыче жизнь.
     Найл изумленно осознал,  что ведь,  оказывается,  уже рассвет.  Хотя,
пожалуй,  об этом можно было догадаться и  в  тот момент,  когда молодые
пауки  начали  впитывать живительную энергию  растения-властителя.  Найл
тогда упустил это  из  виду,  кромешная темнота пещеры сбивала с  толку.
Теперь он  с  удивлением понял,  что  провел под землей всю ночь.  Время
пронеслось так быстро, что казалось, прошло не больше двух часов.
     - Мне вызвать колесницу,  чтобы она доставила тебя обратно во дворец?
     - спросил Асмак.
     - Не надо.  Утро такое великолепное,  я,  пожалуй, лучше пройдусь. Но
сначала хотелось бы немного отдохнуть.
     - Разумеется.
     Роскошная зелень  лужайки  между  цветущими кустами  казалась  крайне
соблазнительной;  толстая,  упругая трава  напоминала о  Великой Дельте.
Найл улегся,  уместив голову меж корней деревца,  и закрыл глаза. Солнце
трепетно ласкало щеки  и  лоб.  Плавно  нахлынувшая волна  умиротворения
вскоре убаюкала Найла.
     Очнулся  он  от  смутного  беспокойства.  Солнце  слегка  сместилось,
оставив Найла в тени;  с востока дул прохладный ветер.  Поглядев мельком
на небо, Найл подсчитал, что проспал по меньшей мере часа два.
     Приподнявшись,  он увидел, что стоящий в паре метров паук не Асмак, а
его  сынишка Грель.  В  свете утра  глянцевитый черный ворс на  туловище
паука мягко поблескивал.
     - А где твой отец?
     - Он просил извинить за вынужденный уход. Ему надо быть на службе.
     Найл  зевнул  и  протер глаза.  В  животе урчало;  есть  хотелось как
никогда.
     - Спасибо тебе, что дождался.
     - Совершенно не за что. Тебя не положено оставлять без присмотра.
     - Я не собирался спать, думал - так, прикрою глаза. Ты не устал?
     - Нет. Священная пещера всегда дает мне заряд бодрости.
     - Получается, ты в ней уже бывал?
     - Семь раз.  Но никогда еще не стоял в  присутствии Хеба Могучего или
его советника Квизиба.
     Воспринимая его  мысль напрямую,  без разобщающей помехи языка,  Найл
смог заглянуть Грелю в  ум  и  уяснить,  что  за  несколько часов в  нем
произошли разительные изменения. Тот, вчерашний Грель немногим отличался
от малолетки-несмышленыша; этот, теперешний, был почти уже взрослым.
     Они  поравнялись с  кладовой,  и  Найл приостановился поглядеть через
открытую дверь.  В  хранилище было совершенно пусто;  ни единой нитки не
осталось от тенет,  свисавших некогда со стропил. Лишь багровое пятно на
бетонном полу -  засохшая кровь паука-быковика -  напоминало о  недавней
стычке.
     Теплый воздух был  плотно насыщен ароматом цветов;  стало  ясно,  что
ветер  задувает  с  юга.  На  обратном  пути  по  песочно-желтой  дороге
(впечатление  такое,  будто  она  построена  вчера),  обрамленной  мягко
играющими соцветиями,  до Найла стало доходить,  что попутчика распирает
от  желания задать  какой-то  вопрос,  но  вот  досада  -  паучий этикет
запрещает первым  заговаривать со  старшим  по  положению.  Будь  паучок
постарше,  Найл ни о  чем бы не догадался,  но Грель по молодости еще не
научился скрывать любопытство.
     - Ты о чем-то хочешь спросить? - первым подал голос Найл.
     Человеческий подросток на месте Греля стушевался бы и  покраснел.  То
же самое и Грель; только сейчас любопытство пересилило смущение.
     - Теперь, зная историю врага, ты думаешь его выследить?
     Найл задумчиво покачал головой.
     - Для чего, спрашивается?
     - Но советник Квизиб сказал же, что тебя ждет опасное странствие.
     Найл, честно говоря, уже над этим поразмыслил.
     - Да,  действительно.  Но  я  и  так уже совершил опасное странствие;
наружу из священной пещеры.
     Однако Греля такой ответ по-прежнему не устраивал.
     - Но и Повелитель Хеб тоже пожелал тебе благополучного странствия.
     Найл  и  сам  это  подметил,  но  не  считал  пожелание просто формой
учтивого прощания. Поэтому сказал уверенным голосом:
     - Я  не  собираюсь выискивать мага.  Это было бы  неразумно и  крайне
опасно. Он, очевидно, добивался, чтобы его оставили в покое.
     - Тогда почему он  не дает нам покоя?  Грель,  несмотря на молодость,
был  так  искренне  заинтересован,   что  Найл  решил  говорить  с   ним
откровенно.
     - Я допускаю, что враг засылал в город лазутчиков еще со времени Хеба
Могучего.  Он  желает знать,  что  происходит в  городе пауков.  А  тут,
представь себе,  Скорбо хватает двоих из  них  и  оттаскивает к  себе  в
кладовую. Естественно, он решает, что Скорбо надо убрать.
     - Но зачем? - удивился Грель. - Какой от этого толк?
     Тут Найла и  самого охватила растерянность;  вспомнились два минувших
дня.  Если схвачены эти двое,  то конечно,  лучше подослать еще,  вместо
того,  чтобы разом настораживать весь город своим присутствием. Что это,
глупость или просчет? Толком и не объяснишь.
     - Одна из возможных причин, это что и сам Скорбо был с ними заодно.
     - Что?!  -  не  сказал,  выкрикнул  потрясенный  Грель.  -  Скорбо  -
лазутчик? Да как же можно!
     Его  изумление заставило Найла  усовеститься;  такие  слова просто не
укладывались у  Греля в  голове.  Для  паука не  существует ничего более
потрясающего,  более  ужасного,  чем  мысль  о  коварстве сородича.  Для
человека,  известно,  чужая душа  -  потемки,  даже у  самого любимого и
близкого  человека.  Паукам  же  известна радость,  недоступная людям  -
сливаться с  душой  ближнего.  Так  что  мысль об  измене для  них  куда
страшнее,  чем  для  человека правда  об  измене  горячо  любимой  жены,
которая,  оказывается,  вдобавок, желает мужу смерти. Грель был потрясен
до глубины души.
     - Есть сведения,  -  как  можно осторожнее сказал Найл,-  что  Скорбо
попал в лапы врага, и там его склонили к измене.
     - Но разве можно... вот так? - Грель чуть не плакал.
     - Как он мог предать своих сородичей!
     - Не знаю. Маг, должно быть, большой дока обращать в свою веру.
     Грель истово выразил несогласие.
     - Нет и еще раз нет! Скорбо можно было пересилить лишь волей.
     - Возможно, у мага воля была действительно сильнее, чем у Скорбо.
     - Не могу в это поверить.
     Асмак пришел бы в  ужас от того,  как его сын пререкается с посланцем
богини. Найл у, наоборот, льстило такое неподкупное доверие паука.
     - Ну хорошо, во что ты можешь поверить?
     - Возможно,   Скорбо  вынудили  под  пыткой.  Враг,  судя  по  всему,
исключительно жестокая тварь.
     - Безусловно,  к тому же еще и хитрая.  А почему ты считаешь,  что он
жесток?
     Грель, казалось, даже опешил от такого вопроса.
     - Разве благочестивый правитель вырезает своим подданным языки?
     - Кто тебе такое сказал?
     - Как же, сам Квизиб.
     Вслед  за  образом Квизиба в  уме  моментально возник  образ  Мадига,
которого умывают и причесывают в темноте.  И тут Найл заметил, что когда
девушка,  подравнивая Мадигу  бороду,  случайно  приоткрыла  рот,  стало
заметно, что у нее действительно нет языка.
     Внезапно он понял,  почему при разговоре недопонимал почившего паука.
Квизиб излагал мысль сериями образов. При этом Найл даже похваливал себя
за   четкое  восприятие.   А   между  тем,   понимание  это  было  самым
поверхностным и смутным, как у человека, силящегося ухватить иностранную
речь.  "Рассказ" Квизиба изобиловал деталями,  которые Найл  попросту не
уловил. Пример насчет Мадига и девушки был лишь одним из примеров. И вот
теперь,  когда  Грель  вновь воссоздал образ темницы Мадига,  Найл  стал
чувствовать множество тонкостей,  прежде ускользнувших от внимания. Так,
он мог теперь почувствовать общую подозрительность, недоверие и тревогу,
царящие во  врежьем городе,  а  также мучительный страх его  жителей.  И
тишина городских улиц была тишиной потаенного ужаса.
     Раскрылось и многое другое. Например, говоря Мадигу, что его товарищи
умрут,  если он не принесет положительный ответ, маг подразумевал смерть
медленную и  мучительную.  Теперь было ясно,  что с самого начала беседы
маг  внушал  Мадигу  чувство страха и  дурного предчувствия,  чтобы  тот
передал все это Смертоносцу-Повелителю.
     - Но он сделал одну ошибку, - удовлетворенно заметил Грель, - Он не в
силах был понять,  что ни  один из  Смертоносцев-Повелителей не потерпит
угроз.
     Найл собирался ответить, и тут до него с новой силой дошел смысл слов
Греля.  От внезапного озарения даже дыхание вроде отнялось,  а в затылке
зачесалось.
     - А может,  это и не было ошибкой. Может, враг специально рассчитывал
разгневать Смертоносца-Повелителя.
     - Но зачем?
     Найл  теперь сам  дивился своему тугоумию:  надо  же,  ведь  все  так
просто!
     - Как  ты  думаешь,  почему их  нападения прекратились сразу же,  как
только Квизиб начал возводить стену?
     - Может,  потому,  что она так хорошо охранялась? - предположил Грель
без особой уверенности.
     - Хорошо охранялась и Сибилла, однако на нее напали.
     - Тогда какая, по-твоему, была причина?
     - Все-таки, наверное, магу очень нужно было, чтобы поднялась стена.
     Грель, очевидно, не мог уяснить рассуждений Найла.
     - Так мы ее и строили для защиты.
     - Верно.  Но  и  вы  никогда за  нее  не  выходили.  Грель лишь через
несколько секунд уяснил,  что к  чему.  Он посмотрел на Найла с поистине
священным изумлением.
     - А  ведь у  тебя и  впрямь больше проницательности,  чем  у  Квизиба
Мудрого!  - Тут Грель слегла задумался. - Хотя откуда нам знать, как там
оно было. Вон сколько лет прошло.
     - Согласен, все это непросто. Но вдумайся, что нам рассказал советник
Квизиб.  Первое:  Хеб Могучий посылает отряд в  северные земли и узнает,
что лед отступил,  а  на болотах полно птицы и прочей дичи.  Затем Касиб
Воитель посылает Мадига  присмотреть место  под  новый  город.  Думаешь,
отряд Мадига был выслежен и  угодил в ловушку случайно?  Или,  наоборот,
потому,  что маг следил за  каждым шагом своего противника;  затем,  как
Смертоносец-Повелитель  расширяет  свои  земли,   а  там  уже  и  думает
обосновать на севере новую столицу? И враг решил: не бывать тому.
     - Но  ведь  северные  земли  были  родиной  Хеба  Могучего.  Кто  мог
запретить ему вернуться на родину?
     - Пойми,  льды отступили. Смертоносец-Повелитель и сам рассказал, что
когда он родился,  мир страдал от великого оледенения: снег валил день и
ночь,  небо всегда было темное. Естественно, в ту пору соваться на север
не  было  никакого  соблазна.  Но  вот  лед  растаял,  и  северные земли
перестали быть холодными и бесприютными. И что: Касиб Воитель, обосновав
столицу в  пустынях Кенда,  на  том бы  и  успокоился?  Неужто бы  он не
перевел взор на запад, к Серым Горам с их широкими долинами?
     Грель слушал удивленно, и чуть недоверчиво. Найл продолжал:
     - Советник Квизиб рассказал и то,  что Тубин, отправившись на розыски
Мадига отыскал лишь его кинжал, указывающий в сторону Серых Гор. Неужели
пленители были такие верхогляды,  что  проглядели бы  воткнутый в  землю
кинжал? Может, они все же сами его воткнули?
     Грель беспокойно шевельнулся.
     - Но для чего врагу самому указывать, где его искать?
     - Предостережение,       особый      знак.      Маг      предупреждал
Смертоносца-Повелителя:  "Серые Горы - моя земля, не смей приближаться".
А  тот выслал сотни шаров обследовать Серые Горы и  пустыни Кенда,  ясно
давая понять, что считает их своей землей.
     - Тогда для чего было нападать на Сибиллу?
     - Враг знал,  что это приведет Смертоносца-Повелителя в ярость, и тот
нанесет ответный удар.
     Грель, продумав и поняв, что к чему, сильно разволновался.
     - Ты  считаешь,   Смертоносца-Повелителя  и  его  войско  заманили  в
ловушку?
     - Это объяснило бы многое.
     Грель затаил дыхание.
     - Но как враг смог вызвать великую бурю?
     - Не знаю. Но я слышал, что маги вроде как могут повелевать стихией.
     Словно в ответ на его слова,  над городом прокатился негромкий раскат
грома.  Найл был  так увлечен беседой,  что даже не  заметил темных туч,
подбирающихся к солнцу. А спохватившись, обнаружил, что они уже подходят
к  главной площади,  и  тучи,  будто в  зеркале,  отражаются на льдистой
поверхности Белой башни.  Через несколько секунд тротуар окропили первые
капли дождя.  Минуты не прошло, как дождь перерос в ливень. С площади во
всю прыть разбегались люди и пауки,  спеша укрыться от хлестких