еволюцию, представляющую некую самостоятельную силу, способную идти на
борьбу против капиталистического мира, тогда как оппозиция рассматривает
нашу революцию как бесплатное приложение к будущей, ещ„ не победившей
пролетарской революции на Западе, как "придаточное приложение" будущей
революции на Западе, не имеющее никакой самостоятельной силы." / "О
социал-демократическом уклоне в нашей партии"/.
  "Я никогда не встречал более чистосердечного, справедливого и честного
человека, и своим потрясающим, неоспоримым восхождением он обязан именно
этим качествам, а не чему-то т„мному и зловещему... До встречи с ним я
думал, что он, возможно, находится на этом посту потому, что люди боятся
его, но скоро понял, что его никто не боится и что все ему доверяют". /Г.
Уэллс/
"Сталин слишком груб и этот недостаток, вполне терпимый в среде и общении
между нами, коммунистами, становится нетерпимым в должности Генсека.
Поэтому я предлагаю способ перемещения Сталина с этого места и назначить
на это место другого человека, который... отличался бы от Сталина только
одним перевесом: был бы более терпим, более лоялен, более вежлив, более
внимателен к товарищам, меньше капризности и т.д." /В. Ленин/
"... У меня сложилось впечатление, что передо мной хитрый и непримиримый
борец, изнур„нный от тирании России, пылающий от национального честолюбия.
Сталин обладал огромной волей. Утомл„нный жизнью заговорщика,
маскировавший свои мысли и душу, безжалостный, не верящий в искренность,
он чувствовал в каждом человеке сопротивление или источник опасности, вс„
у него было ухищрением, недоверием и упрямством. Революция, партия,
государство, война являлись для него причинами и средствами, чтобы
властвовать. Он возвысился используя, в сущности, уловки марксистского
толкования, тоталитарную суровость, делая ставку на дерзость и
нечеловеческое коварство, подчиняя одних и ликвидируя других." /Шарль де
Голль/

  СЛОВА АХА В ЗАЩИТУ ИОСИФА:

  - Иноки, иные, избранники... Искатели Истины. Эти "И" - их судьба.
  Одни - для тела, другие - для дела, третьи - для Дела с большой буквы.
Дела, ради которого ты вызван Творцом из небытия. Сеятели, делатели,
"ловцы человеков" для Жатвы Господней. "По плодам их узнаете их"...
  "Пил, ел, толстел, скучал, хирел,.. - не помню, как точно, - И наконец в
своей постели скончался посреди детей, плаксивых баб и лекарей..."
Делатели денег, игроки всех мастей - от "на интерес" до "на души".
  И Дело. Инок не успокоится, пока не найд„т Его, не станет на Путь, ведущий
к Истине. Или останется "лишним человеком". "Лишние люди" - их было на
Руси немало. "Чувствую в груди своей силы необъятные!" - восклицали они в
тоске. - "Для чего-то я вс„-таки родился?"
Иосиф - инок. Иной, избранник, искатель Истины.
  "Сегодня приторно и пресно
В любом банановом раю,
И лишь в России интересно,
Поскольку пропасть на краю."
"Созда„тся нечто вроде единого фронта от Чемберлена до Троцкого."
1926 г. Правомерна ли постановка вопроса о переделке мира? Православный
священник отвечает за вверенную ему паству, кесарь - за вверенное ему
государство. Должен ли он допускать, чтобы первородный грех, выражающийся
в дурной бесконечности желаний его граждан, стоял впереди телеги? Служил
стимулом так называемого "прогресса"? Если он отвечает перед Творцом за
состояние душ своей паствы?
  Строй, культивирующий грех, порождает вампиризм и хищничество; хищники "в
Царствие не войдут".
  Иосиф отвечал перед Богом за всю огромную Россию, "с южных гор до северных
морей". Он был вынужден убивать врагов и отделять овец от волков, чаще
всего интуитивно, с кровью и страданиями... Он отстранился ото всех
религий в сво„м многонациональном государстве, ибо ещ„ больший грех -
объединить религии, подчинив государству, насильно тащить павший, во вс„м
разуверившийся народ в храмы. Ему предстояло собрать огромное
разношерстное стадо, больное и заблудшее, в разрушенную нищую овчарню.
"Собрать расточ„нное"...
  "Всякая власть от Бога." Да, она часто нам посылается в наказание и во
исправление, возможно, даже для "искушения огненного", но тогда возникает
вопрос: если власть требует от тебя нечто, противное твоей совести
/вписанному в сердце Закону/, то есть "искушает" тебя, то со стороны
церкви требовать в этом случае послушания - вводить и власть, и
подчин„нных в грех. Падение и склонение к падению. Такое послушание не
может быть угодным Богу.
  Отделив церковь от государства, Иосиф взял на себя и е„ возможные грехи, и
своей паствы. В основном, неверующей паствы. Доставшейся ему от некогда
"Святой Руси", где царь перестал быть "отцом", люди - "братьями", а
"Высший свет" - светом.
  "Среди лукавых, малодушных, шальных балованых детей, Злодеев и смешных и
скучных, тупых, привязчивых судей, Среди кокеток богомольных, среди
холопьев добровольных, Среди вседневных, модных сцен, учтивых, ласковых
измен. Среди холодных приговоров, жестокосердой суеты, Среди досадной
пустоты, расч„тов, дум и разговоров, В сем омуте, где с вами я купаюсь,
милые друзья". /А. Пушкин/
"Край родной долготерпенья", по словам Тютчева... Терпеть во имя Дела
Божия, коллективного спасения, но не ради взаимного вампиризма. Общества
хищных волков и огрызающихся завистливых волчат в овечьих шкурах. Умножать
дурную похоть, свою или чужую, оградив е„ законами - не дело угодного Богу
пастыря. Русская революция была судом не только над русской
действительностью, но и над религиозной терпимостью ко злу. Над всеобщим
молчанием - монархии, двора, чиновничества, дворянства, священства,
гуманистической интеллигенции.. Над молчанием, которым "преда„тся Бог".
  В результате революции была освобождена страшная злая разрушительная
энергия, которую предстояло обуздать и направить на созидание. Иосифу
предстояло укротить в сво„м народе зверя. Создать законы, при которых
хищник должен отдать сам вс„ лишнее во избежание смертельной грызни.
  По Закону Неба человек отда„т нуждающемуся не только лишнее, но и
последнее, но увы!.. Хотя были и такие, отвергающие царство земное, "сытый
социализм" с регулярно наполняемой для всех кормушкой. "Мечта прекрасная,
ещ„ неясная"... Светлое будущее. Неосознанная мечта о Новом Иерусалиме, о
преображ„нной земле.
  "И как один умр„м в борьбе за это!.." Ну не о корыте же с похл„бкой здесь
ид„т речь.
  - Устроиться на земле без Бога! - фыркнул АГ.
  - Без бога хищников и фарисеев, которого они создали по своему "образу и
подобию". Которого придумали, чтобы прикрыть свой грех. Не имеющего ничего
общего с Богом Евангельским. Истинный Бог приш„л к советскому народу,
когда злая разрушительная энергия стала созидательной, ибо "по плодам их
узнаете их" и "не может худое дерево приносить добрый плод".
  "Россия - хранительница Замысла Божия о богочеловечестве". В процессе
земного пути победить в себе гордого отщепенца, разрушителя, животное и
идти против течения, против всего "лежащего во зле" мира, преодолевая
тьму, прежде всего собственную. Самоутверждаться не чтобы "Целое мне
служило", а чтобы послужить Целому, далеко выходящему за рамки земного
бытия.
  "Дорога к солнцу от червя..." /Гумил„в/. Дело соединения твари со своим
Творцом начатое уже здесь, на земле. "Едино Небо и един пастырь?"
Не "жить, чтобы жить", не "жить, чтобы выжить", не "жить, чтобы пожить,
чтобы нажиться"... Они искали Истину. Узкого пути спасения среди
ощетинившейся тьмы.
  Разваливающаяся растерзанная Россия, растоптавшая прежних пастырей вместе
с прежними идеалами. Разрозненное взбесившееся стадо, а вокруг - жаждущие
пира кровавого волки внешние.
  И сатанинские призывы ко всемирной антихристовой революции, в пасть
которой готовились "заклятые соратники" низвергнуть Россию.
  Ты взыскана судьбою до конца:
  Безумием заквасил я сердца
И сделал осязаемым твой бред.
  Ты - лучшая! Пощады лучшим - нет!
  В едином горне за единый раз
Жгут пласт угля, чтоб выплавить алмаз.
  И из тебя, сожженный Мой народ,
Я ныне новый выплавляю род!
  /Максим. Волошин "Благословение"/


  * * *

  Денис - солнечный день...
  Как ни забавно, но именно после этого официального шага с его стороны, ею,
так оголтело поправшей формальности и условности в желании заполучить
Дениса Градова, наконец-то овладеет блаженное чувство покоя. Всю эту
неделю она будет мотаться по району, собер„т кучу материала и засядет за
машинку - подарок Дениса, которую она быстро освоила, хоть и двумя
пальцами. Съ„мки у них в городке будут закончены, останется лишь натура -
зимняя деревня. Денис захочет снять обязательно экзотику - глухую
заснеженную деревушку посреди леса, и отправится с оператором Л„нечкой на
выбор натуры. С ними увяжется Жора Пушко - сделать цветные фото для
иллюстрированных журналов - где клюнет. Помимо всего, это будет просто
приятная воскресная вылазка на лыжах.
  Был морозный солнечный день. К вечеру ещ„ больше захолодает, поднимется
сильный ветер и метель. Яна совсем окоченеет, пока добер„тся до редакции,
чтобы позвонить Денису. Будет около десяти.
  Яна стоит в "предбаннике", прижимая у уху ч„рную ледяную трубку /В
воскресенье в редакции топили лишь чтобы не зам„рзли батареи/. Трубка
пахнет Людочкиной "Пиковой дамой".
  Тот их разговор. Сколько раз она будет потом снова и снова проигрывать его
в памяти, выискивая зловещий тайный смысл! Набирает ещ„ раз. Долгие гудки,
никого. Что случилось - он должен быть уже дома... Она собирается вешать
трубку.
  - Да.
  Короткое, отрывистое. Обычно Денисове "Да" протяжно-недовольное, будто
спросонья.
  - Привет. Ты что, спал? Звоню, звоню...
  - Да нет, в ванне отогреваюсь. С этой деревней... окоченел, как собака. А
у тебя?
  - Нормально, стучу. Двумя пальцами. Деревню нашли?
  - Вроде бы,.. - пауза. И вдруг, - Приезжай, Иоанна Аркадьевна.
  - Когда?
  - Сейчас. Садись в электричку и приезжай.
  Снова пауза. Яна слышит в трубке его дыхание, представляет себе его лицо,
смутно белеющее на сгибе е„ руки, влажные после ванны волосы холодят
кожу... И будто взлетает на качелях, перехватывает дыхание. До Дениса
каких-то три часа.
  - Послезавтра утром три материала сдавать. И летучка.
  - Плевать. Приезжай!
  Опять уносят е„ качели в комнату на Люсиновке, но тут же возвращают на
грешную землю. Она до боли сжимает в пальцах дырокол. Она цепляется за
этот дырокол, как Антей пяткой за землю.
  - Не могу, нельзя.
  - Ладно, я опять в ванну, холодно. - Тон не обиженный, не разочарованный,
просто никакой, - Ну, целую?
  - Целую.
  Короткие гудки. После разговора горький, как хинин, осадок. Яна с трудом
удерживается, чтобы снова не позвонить, но не вытаскивать же его вторично
из ванны! Она бер„т себя в руки. С тем, что на древе их любви плоды, в
основном, горькие, она уже свыклась и примирилась.
  В понедельник с утра она вс„ сдаст и после летучки уедет на задание. В
редакции появится к концу дня - только чтоб появиться. Краем уха слышит,
что куда-то пропал Л„нечка, что звонила его жена из Москвы разговаривала с
Жорой Пушко, который сказал, что остался вчера у знакомых в Коржах, где и
заночевал. Градов с Л„нечкой отправились на лыжах поглядеть ещ„ одну
деревню, Власове. Л„нечкина жена сказала, что ночевать он вообще не
приш„л, хотя они договаривались идти вместе в гости, она не дождалась и
пошла одна. Что если он налился, то должен был позвонить - он всегда
звонил или ночью, или, в крайнем случае, утром. Должна же быть в деревне
почта! Что сначала она злилась, а теперь волнуется, а у Градовых к
телефону никто не подходит.
  Жора Пушко успокаивал е„, сказав, что Л„нечка с Денисом наверняка
где-нибудь в загуле, что он сам от знакомой еле вырвался. Мол, не понимают
некоторые граждане, что после праздников должны следовать будни...
  Значит, когда она звонила... Перед глазами возникла картина - пьяненький
Л„нечка с гитарой, фехтующие дамы на торшере, Роковая на коленях у е„
Дениса...
  Ещ„ какие-то бабы... Опять хинная горечь подкатит к горлу. Яна промолчит и
заставит себя переключиться на дела.
  Вечером Л„нечкина жена дозвонится, наконец, до Дениса, который скажет, что
весь день сидел в монтажной, а о Л„нечке, слыхом не слыхал. Что, покинув
Коржи, они действительно собирались поглядеть Власово, но было уже около
тр„х, на лыжах Л„нечка ходит плохо, он устал, зам„рз и еле двигался, они
бы не успели до темноты, поэтому Денис побежал во Власове один, а Л„нечка
пош„л к станции.
  Весь вечер и ночь с понедельника на вторник Л„нечкина жена будет
обзванивать приятелей, милиции и морги.
  Его тело найдут во вторник, к вечеру. Коржинские мальчишки, заново
прокладывающие в лощине лыжню после бушевавшей двое суток метели. Л„нечка
будет сидеть, привалившись спиной к стволу корявой ели, занес„нный по
самые плечи снегом и уже окаменевший. На затылочной части черепа будет
глубокая рана, и никаких следов борьбы. Судя по всему, удар был нанес„н
сзади, неожиданно, после чего убийца надел на Л„нечку шапку и посадил под
дерево.
  Кому понадобилось убивать безобидного Л„нечку в чужом лесу, за несколько
десятков километров от Москвы?
  Ограбление, женщина? Но женщинами Л„нечка не интересовался, ценностей у
него при себе не было, а кошел„к с мелочью и железнодорожным билетом
туда-обратно лежал нетронутый в кармане куртки.
  В среду вечером она, наконец-то, дозвонится до Дениса. Он скажет, что вс„
это, конечно, ужасно, что только убийства ему не хватало, когда у него в
две смены монтажная, а тут милиция, следователь и хрен знает что, и вообще
он ни о ч„м таком не желает слышать и просит хотя бы е„ не касаться этой
темы.
  Темы она больше не касалась, но разговор не клеился. Перед глазами маячил
занес„нный снегом Л„нечка.
  Четверг и пятницу, отпросившись у Хана, она безвылазно просидит дома за
машинкой. Дело будет продвигаться туго, будут лезть посторонние мысли, так
что, в конце концов, она отодвинет редакционные материалы и начн„т
сочинять историю про человека с лицом-театром, которого люди избрали
судь„й, потому что он умел разглядеть истинную суть каждого, стоящего
перед ним. И истина эта, доброта или злоба, жадность или бескорыстие,
хитрость или простодушие сразу же отражалась на его лице. Невозможно было
что-либо скрыть от этого судьи, каким бы запутанным ни казалось дело.
  И вот однажды некто, причинивший людям много зла и горя, боясь
разоблачения, приш„л к судье с намерением убить его. Судья не хотел
умирать. Он поклялся, что впервые в жизни погрешит на суде против истины и
выгородит виновного. Он сдержал слово и представил дело так, что виновный
и его жертва как бы поменялись местами. Однако каждый раз, оказываясь по
воле судьи в роли жертвы, преступник испытывал е„ горе и страдания. А
судья смотрел на подсудимого, и на лице его отражалась истина.
  Подсудимый был оправдан, но история на этом не кончилась. Яна пока не
знала, как е„ кончить. Не знала, что она так и останется неоконченной.
  Назавтра в редакции ей выложат новости. В лощине, в двухстах сорока тр„х
метрах найдены под снегом л„нечкины лыжи и палки, а неподал„ку от корявой
ели ещ„ кое-что. Шарф Павлина! Ну этот, мессершмиттовский...
  Нет, смешно было бы, конечно, думать, что Павлин убил Л„нечку. Л„нечку
вообще не убили. Установлено, что это несчастный случай - съезжая на лыжах
в лощину, Л„нечка упал, ударился затылком о торчащий из-под снега валун и,
видимо, потерял сознание. Тогда Павлин снял с него лыжи, обвязал под
мышками своим шарфом /установлено экспертизой/ и протащил Л„нечку по
лощине, по снегу, двести сорок три метра. А затем оставил под елью и
уехал. Случилось это около пяти, уже стемнело, к тому же погода была
ужасная - мороз, ледяной пронизывающий ветер, к вечеру ещ„ и пурга
разыгралась. Выдохся Павлин и стало ему не до Л„нечки - тут бы свою шкуру
спасти, самому добраться до станции. Ну, а далее везде.
  Вот что расскажут ей в редакции. Беспощадно, не стесняясь в выражениях,
как человеку, никогда не имевшему и не могущему иметь ничего общего с этим
подонком в павлиньих перьях, который, спасая свою шкуру, бросил умирать
беспомощного товарища. Их беспощадность будет великодушием по отношению к
ней, она как бы разом отгородит, защитит е„, заблудшую и прощ„ную, от
позора, именуемого Денисом Градовым, которого она, неопытная, доверчивая,
увлекающаяся, не сумела раскусить так же легко и сразу, как они.
  "Ничего между вами не было и не могло быть. Видишь, мы совсем и думать
забыли. Забудь и ты..." Она будет молча сидеть на подлокотнике Людочкиного
кресла, медленно погружаясь в звенящую ватную дурноту. Нестерпимость этих
первых минут возмездия, их боль и стыд она воспримет как заслуженную кару.
Будут все муки ада, будет вс„, кроме удивления - видимо, подсознательно
она всегда ждала катастрофы.
  Крамольное е„ увлечение, кривая дорожка, на которую она ступила, зная, что
ни к чему хорошему она не приведет.


  ПРЕДДВЕРИЕ

  "Основной факт, определяющий нашу политику, состоит в том, что в сво„м
хозяйственном развитии наша страна вступила в новый период НЭПА, в новый
период новой экономической политики, в период прямой индустриализации...
  Центр индустриализации, основа е„ состоит в развитии тяж„лой
промышленности /топливо, металл и т.п./, в развитии, в конце концов,
производства средств производства, в развитии своего собственного
машиностроения. Индустриализация имеет своей задачей не только то, чтобы
вести наше народное хозяйство в целом к увеличению в нем доли
промышленности, но она имеет ещ„ ту задачу, чтобы в этом развитии
обеспечить за нашей страной, окруж„нной капиталистическими государствами,
хозяйственную самостоятельность, уберечь е„ от превращения в придаток
мирового капитализма. /И. Сталин/
Дрянь пока что мало поредела,
Дела много - только поспевать.
  Надо жизнь сначала переделать,
Переделав, - можно воспевать.

  Я белому, руку, пожалуй, дам,
Пожму, не побрезговав ею.
  Я лишь усмехнусь.
  - А здорово вам намылили шею!

  Укравшему хлеб не потребуешь нар.
  Возможно простить и убийце.
  Быть может, больной, сумасшедший угар
В душе у него клубится.

  Но если скравши этот вот рубль
Ладонью ладонь мою тронет,
Я, руку помыв, кирпичом ототру
поганую кожу с ладони.

  Не ваше счастье - счастье вдво„м!
  С классом спайся ч„тко!
  Коммуна: вс„, что мо„ - тво„,
Кроме зубных щ„ток.

  А в разных главках неуловимо
шоф„ры возят и возят мимо.
  Не ухватишь - скользкие, -
не люди, а налимы.

  . . .

  "Заниматься любовью в виде спорта,
Не успев вписаться в комсомол".

  . . .

  В течение дня страну наводня
Потопом ненужной бумажности,
В машину живот уложит - и вот
на дачу стремится в важности.

  . . .

  В наших жилах кровь, а не водица.
  Мы ид„м сквозь револьверный лай.
  Чтобы, умирая, воплотиться
В пароходы, в строчки и в другие долгие дела.


  СЛОВА АХА В ЗАЩИТУ ИОСИФА:

  Иосиф сел играть без козырей. Козыри прежние - "похоть плоти, похоть очей
и гордость житейская", правящие миром, как констатировал апостол Павел, -
не годились. О, эти старые проверенные козыри тьмы - у врагов их было в
избытке! Но Антивампирии были нужны самоотверженность, бескорыстие,
нравственная чистота, трудовой энтузиазм, готовность отдать жизнь за
революцию и "за други своя". Построить новое прекрасное здание из гнилых
кирпичей, влить молодое вино в старые мехи. Ильич перед смертью мечтал об
обществе святых, о Францисках Акцизских... У этих не было даже страха
Божия. Они крушили храмы, сбрасывали с куполов колокола, жгли иконы и
кусали руку священника, которую совсем недавно целовали смиренно...
  - Да, - сказал Иосиф вслед за утопистами-мечтателями, - вот они, новые
люди - жертвенные, бескорыстные, чистые помыслами и влюбл„нные в дело
революции... Указал на т„мное, разрозненное злобное стадо и щ„лкнул бичом.
И они поверили. Нет, не в Иосифа - никогда ни при каких обстоятельствах он
не объявлял себя богом. Они поверили в себя, в лучшее в себе.
  Поверили в Образ Божий в себе, не сознавая этого. Потому что именно
состояние любви, милости и единения, котор