ята
разбирали горы строительного мусора, рыли траншеи для труб, а внутри по
воскресеньям и праздникам уже шла служба, кадили смолистого запаха ладан,
неизменно напоминающий ей о Гане, трепетали огоньки лампад у
пожертвованных храму икон. Две иконы - Успенье и Рождество Богородицы
отдали и они с Денисом.
  Восстановленный алтарь и небольшое огороженное перед ним пространство
казались островом Господним, а рядом завывал деревообрабатывающий станок,
брызгая опилками, плюхал раствор в бетономешалке, стучали молотки, чиркали
о кирпич мастерки. Курить здесь не разрешалось, но рабочие втихую нарушали
запрет, чтоб не терять времени на перекуры. И к этой ароматной смеси из
ладана, свежих опилок и олифы примешивалось экзотическое сочетание
табачного рынка от "Беломора" до "Мальборо".
  Иоанна с напарницей-пенсионеркой, тоже поднаторевшей в ремонте собственной
дачи, вызвались красить только что отштукатуренные стены там, где
штукатурка подсохла. Голубая краска ложилась ровно, любо-дорого смотреть,
работа ладилась, хоть и побаливала потом голова от запаха растворителя.
Выкрасили вс„, до чего могли дотянуться, потом Иоанна красила ещ„ выше,
взобравшись на деревянный помост. Напарница спасовала - у не„ кружилась
голова, а Иоанна ничего, норму выполнила, сказалась дедова выучка, правда,
выше лезть не позволили. "Нельзя, бабуля, загремишь - костей не собер„м".
  Е„ уже частенько называли "бабулей", старость подкралась незаметно и
как-то безболезненно - она неплохо себя чувствовала, неплохо выглядела,
немного пополнела, немного поседела. В зеркало на себя смотреть было ещ„
не тошно, разве что при ярком свете. Мысль, что уходит жизнь, никогда е„
не пугала, она уже очень давно, а может, и с самого начала, чувствовала
себя здесь гостьей, а если и была какая-то укорен„нность, то в прежний
советский мир. В России нынешней радоваться жизни было невмоготу и
безнравственно. Осталась лишь бессильная ненависть, - Иоанна прошла через
все нравственные муки, готова была броситься на первый звук зовущей в бой
трубы - медсестрой или бойцом на баррикады.
  Но труба молчала. Народ безмолствовал. Молчание ягнят. Хуже того - ягнята,
от науки, культуры, шахтеры, военные холопски клянчили у вампиров
собственную зарплату и, не получив, объявляли голодовку или стрелялись.
  - Вы для них всего лишь пища! - хотелось ей в который раз крикнуть, - Это
от вашей крови они распухают, как клещи, и потом будут лопаться с
треском... Когда бесы или ангелы смерти, я уж не знаю, будут давить их,
бесполезных и ни на что не пригодных, на берегу кровавой, текущей в
вечность реки. И ваша кровушка, пролитая не за Бога и не за ближнего, а
ради утробы вампирской, будет струиться в эту страшную, текущую прочь от
Царства реку... Ну кинут вам кусок перед бойней, чтоб уж не совсем кожа до
кости, - разве в этом дело? Великую нашу страну, в муках и трудах
собранную, раздавили на троих, как грошовую поллитровку... А вам лишь бы
корыто пойла перед бойней...
  Иногда е„ прорывало, орала где-нибудь в магазине, в электричке, у себя
среди цветочниц. Большинство слушало молча. Опускали глаза,
отворачивались. Некоторые соглашались, заводились, как и она, другие
вступали в спор, хвалили Вампирию за приличную пенсию, возможность
спекулятивно зарабатывать на том, на с„м. Мол, разрешено то, что при
коммуняках ни-ни. Е„ крики: "Вы за эти киви с памперсами Родину продали"!
были смешны и бессильны, только подливали масла в огонь, потому что ей
внимали уже не прежние "товарищи". Потом кто-либо спрашивал: "А что
делать-то? Что мы-то можем?" - и она раздосадованная, опустош„нная,
выскакивала из вагона. А тот еще гудел, уносясь прочь, как растревоженный
улей, не знающий, кого кусать.
  Выборы 96-го и последующие события е„ совсем добили. Оборотни уже не таясь
разгуливали повсюду, а народ и творческая интеллигенция, е„ вчерашние
собратья по перу, цвет нации, жадно и подобострастно стайками шастали
вокруг, как рыбы-прилипалы, ковыряясь в зубах чудища в надежде добыть
какую-либо крошку с кровавого пира.
  Иоанне казалось, что ей удалось убежать в свою скорлупу - в Лужино,
цветочную торговлю, в духовную литературу, в свои размышления и записи...
Казалось, были все условия, чтобы так и закончить жизнь. "Не для
сердечного волненья, не для битв"...
  Ничего не вышло - е„ достали - это она поняла, анализируя сво„ нынешнее
состояние. Да, она верила в иное, преображ„нное бытие "там", за роковой
чертой, в любовь и милость Божию к себе, недостойной и грешной, в то, что
должна исполнить Волю, которая ей однажды открылась: "Напиши себе все
слова, которые Я говорил тебе, в книгу". /Иер. 30:2/.
  Но что-то произошло, ей опротивело "здесь", вс„ стало чужим и
отвратительным. Да и само Лужино казалось теперь неким фантомом,
декорацией, вроде видения на чужой враждебной планете Солярис. Она вдруг
поняла, что страшится смерти не из-за Суда - почему-то была детская
уверенность в любви и милости Спасителя к ней, грешной, а боится боли,
страданий - хоть такие мысли она отметала, как позорные. Но если бы ей
сказали, что ни ада, ни боли не будет, и предложили "горящую пут„вку" в
вечность, она без сожаления ещ„ совсем недавно ринулась бы в эту
возможность.
  Только в Златогорье она поняла, как тяжко болеет душа. Всякие
разглагольствования о чести, славе и величии России вызывали теперь лишь
жуткую ассоциацию с воцарившимися на Кремл„вском Олимпе непобедимыми
вурдалаками и шлюхами, подпирающими кремл„вские стены, с пьяной
президентской "калинкой", с разогретым наркотиками концертным вертепом на
Лобном месте, ярмаркой тщеславия в ГУМе и скоморошьими плясками вокруг
собора Василия Блаженного.
  Воспоминания о славном российском прошлом, о детстве с победными салютами
и вовсе были невыносимыми. А народ безмолвствовал, и она, как все. "Не для
битв"... Но если поэт прав, - почему так тошно и больно? Эти тоска,
отвращение, от которых не убежать. Разве что на баррикады... Только где
они, эти баррикады?
  Златогорье спасло е„. Снова хотелось жить - ненасытные и зубастые уже не
внушали ужас. Нет, они никуда не делись - с чревом, напитанным чужой
кровью и золотом, дорогим коньяком, жратвой и спермой, они продолжали свой
сатанинский пир над растерзанной Родиной, не веря в свой грядущий ад - не
в тот дантовский, мрачно-величественный, а пошлый, с балаганными кипящими
котлами, сковородками и шустрыми гоголевскими чертями с кисточками на
хвостах.
  Оказалось, можно просто ходить, работать, дышать, как бы не замечая,
игнорируя их. Все эти шоу, порно и нарко, их банки, дворцы, особняки,
казино, фазенды; их волчиц в собольих шкурах, волчат в Кембриджах, их
броскую упаковку, комфортные тачки и волчью повадку. Да, плохо и тошно, да
- мешают, да - распродают, грабят и разоряют землю, да - заражают вс„ и
вся вокруг своим непотребством... Но ведь и мы, те, которым тошно -
смотрите, как нас много... Мы ходим и дышим по своей земле, пусть
зараженной упырями, как тараканами или клопами, но ведь повсюду - в Киеве,
Ташкенте или Риге, в Грозном и в Баку, во всей нашей огромной стране, и в
Багдаде и Лондоне, Париже и Нью-Йорке всегда можно найти людей, для
которых не национальность, не партийность, не сословность, не классовость,
не цвет кожи или степень набитости кошелька имеют подлинную ценность, а
некая глубинная стрелка, зовущая и ведущая сквозь все соблазны, ухабы и
трясины бытия "в даль светлую". В "Царство Свободы". Мимо мнимых ценностей
по восходящей дороге "к Солнцу от червя". Самоутверждение не чтобы обрасти
материей, а чтобы освободиться от не„. Не избавиться, а преодолеть,
заставить материю служить человеку. Богочеловеку. Строить из не„ лестницу,
ведущую в Небо.
  Граница между Вампирией и Изанией проведена по сердцам людей - полям
битвы, о ч„м писал Достоевский. Тьма и Свет. И обычный наш житейский
полумрак между ними, теплохладность. А времени вс„ меньше... Куда идти?
Выбирая, ты выбираешь свою судьбу в вечности... Человек слаб и грешен,
непоследователен в своем выборе, он ещ„ сто раз завоет и оскалит зубы при
полной луне. Тут важен внутренний выбор. Даже не решимость, а решение. И
моление о помощи ему следовать. "В чем застану, в том и судить буду"...
  Если Свет и тьма сосуществуют в одном сердце, почему не могут Вампирия и
Изания сосуществовать на одной земле? Пусть в непрерывной борьбе, но без
этих "всемирных насильственных революций", ибо история - естественный
отбор Неба, а конечная жатва - дело Божье, а не человечье. И революция,
порожд„нная завистью, ответной жаждой крови - лишь рано или поздно
поставит одних вампиров вместо других. Вампирию нельзя полностью победить,
ибо пока есть свобода отказа от Творца, от Света, - есть и тьма, и
порождаемые ею шакалы. Нельзя отменить, уничтожить тьму до конца врем„н,
ибо это противоречило бы данной человеку свободе выбора, но тьму можно и
нужно преодолеть. Е„ нужно пройти, не натыкаясь по возможности на
расставленные приманки, не попадая в ямы и в зубы.


  ПРЕДДВЕРИЕ

  "Клановость сегодня - это тяж„лая болезнь русской нации. Войны, революции,
особенно Великая Отечественная война, выбили лучший генофонд нации. Потому
что лучшие первыми поднимаются в атаку и последними уходят с обороняемых
позиций, лучшие молчат на допросах до конца и не предают, их безжалостно
расстреливают, а серая масса имеет значительно больше шансов
приспособиться и выжить. В результате она организовалась в кланы, которые
пришли к власти. Понимаете, это паразитические вненациональные
образования, как вирусы. Их образуют люди вне нации, деградированные люди.
Кстати, сейчас уч„ные склоняются к мысли, что вирусы образовались в
процессе биологической деградации. У русского Черномырдина, у русского
Ельцина так же мало русского, как у американца Клинтона, Буша или еврея
Березовского. И главная их задача - присваивать жизненные ресурсы страны.
  Никакой другой задачи просто не стоит потому, что кланы ни на что другое
не способны. Сегодня они делятся на мини-кланы, в каждом крупном регионе
России власть захватил местный клан...
  Кланы захватили телевидение, кланы захватили сырьевые отрасли, кланы
захватили политическую власть в стране. Кланы создали сотни партий,
партиек, движений, с тем, чтобы увести народ от истинной борьбы за свои
интересы. Кланы создали многочисленные пугала, приманки и западни. Они
создали миф о "красно-коричневой угрозе", они создали партию Баркашова,
родили миф о фашистской угрозе, ведут бесконечную информационную войну с
Россией, с русским народом. Американцы поставили в сво„ время на клан
Ельцина, способствовали приходу к власти уральского клана. И держится он у
власти, по сути дела, только при поддержке. Клинтон как-то заявил: "Если
Ельцин сверн„т демократические реформы, мы перестанем его поддерживать,
поскольку это соответствует американским интересам"...
  Под руководством кланов мы потеряли с 1990 года 60 % валового внутреннего
продукта. Стало быть, кланы сократили жизненное пространство на 60
процентов и начали уничтожать сами себя. Вс„, что можно разворовать даже в
такой великой стране, как наша, разворовано. Вс„, что можно проесть, -
съедено, заводы останавливаются, а новые не строятся. Кланы живы, пока
есть последняя фабрика, с которой можно воровать. Поэтому клановики
уничтожают сами себя. Уничтожаются клановые банки Империал, Инкомбанк,
которым ещ„ пять лет назад хватало нашего общего пирога, сейчас уже не
хватает... Кланы не в состоянии создавать новое пространство, они могут
только продлевать свою власть за сч„т информационной войны... Власть
кланов - это власть м„ртвых. Их философия - философия бегства,
марод„рства, грабежа, философия уныния. Они сами ни во что не верят, ведут
скотский образ жизни, у них комплекс неполноценности, и, чтобы как-то
возвыситься, они вот этот скотский уровень через контролируемые средства
массовой информации пытаются вбить другим: сексуальная революция, все эти
передачи "Про это", бесконечные телесериалы, бесконечные телевикторины,
бесконечные "Угадай мелодию", прославление наркотиков. Они тем самым
сузили жизненное пространство и сво„, и всей активной части нации. Поэтому
кланы обязательно погибают в гражданской войне. Революции по этой причине
возникают во всех странах мира...

  В ПРИНЦИПЕ РЕВОЛЮЦИЯ 1917 ГОДА ТАК ЖЕ УНИЧТОЖИЛА КЛАНЫ. КЛАНЫ купечества и
дворянства, которые поддерживались нашим проклятием, так называемой
интеллигенцией. Нигде такого подразделения нет, как наша интеллигенция,
которая активно разрушала и уничтожала страну. Революция 1917 года как раз
и покончила с клановиками. Достаточно, это тоже теория, одного десятого
процента нации, который начн„т бороться за жизненное пространство, чтобы
революция стала необратимой, потому что кланы защищать некому. Их охрана,
их на„мники с удовольствием начинают воевать с ними. Клановики беззащитны
и будут уничтожены, другого пути нет". /Владимир Полеванов, 1999г./

  Пад„т презренное тиранство, и цепи с пахарей спадут,
И ты, изнеженное барство, возьм„шься нехотя за труд.
  Не нам - иному поколенью отдашь ты бич свой вековой.
  И будешь ненавистной тенью, пятном в истории родной...
  Весь твой разврат и вероломство, все козни время обнажит,
И просвещ„нное потомство тебя проклятьем поразит.
  Мужик - теперь твоя опора, твой вол - и больше ничего -
Со славой выйдет из позора, и вновь не купишь ты его.
  Уж всходит солнце земледельца!.. Забитый, он на месть не скор;
Но знай: на своего владельца давно уж точит он топор...

  /Иван Никитин, между 1857 и 1861
/


  ТАК ГОВОРИЛ ЗЛАТОВ...

  В молитве "Отче наш" мы просим Отца Небесного избавить нас от РАБСТВА
БЕДНОСТИ, дав "хлеб насущный", и от РАБСТВА БОГАТСТВУ, заповедав отдавать
ДАРОМ ДАР ЗА ДАР. То есть освятив богатство, указав нам путь, как его
использовать во благо.
  "Невозможное человеку возможно Богу."
В Молитве Господней указано, что преодоление родовой необходимости,
приобретательства и рабства у лукавого - путь к Небу.
  Грех - непослушание воле Неба, бунт против Творца, гордыня. Сюда входит
распростран„нное идолопоклонство всех мастей, националистические,
политические, набивающие карман "игры", убивающие разум и совесть.
Всевозможные хобби, пороки и страсти, отнимающие человека у Неба...
  Если конечная цель временного исторического процесса - возвращение Небу
нового Адама - преображ„нного БОГОЧЕЛОВЕЧЕСТВА, если о каждой больной
душе, о каждом звере, травинке затоптанной так радеет Небо, то мы, изане,
выполняя волю Неба, должны убрать из нашей жизни вс„ разделяющее, сеющее
вражду и зависть, закабаляющее, оболванивающее, развращающее. Должны
бороться за каждого пришедшего к нам человека...
  Жизнь - война, куда мы призваны Небом стоять насмерть на стороне Света -
вот во что мы верим, независимо от вероисповедания, национальности или
политических убеждений. Мы знаем, что такое хорошо и что такое плохо,
слушая голос совести.
  У всех есть, как у луны, светлая и т„мная сторона. Образ Божий с одной
стороны и печать первородного греха, звероподобие - с другой.
  Отдать сердце Свету - и в смертный бой против силы, уверяющей нас, что
жизнь то ли веселый карнавал, то ли сон. То ли увеселительная прогулка, то
ли возня-драчка за место под солнцем, то ли концерт мартовских котов...
  Закон Неба - наши доспехи и оружие. Мы призна„м себя детьми Отца.
Призываем Его Царствие на землю, в наши сердца и хотим исполнять Его волю,
мир "будущего века", куда не войд„т ничто т„мное.
  Отравленное запретными плодами человечество должно быть расколдовано,
освобождено от цепей Вампирии-Мамоны и спасено.
  Не с людьми мы воюем, а ЗА ЛЮДЕЙ, за их сердца и душу. За их подлинную
свободу в Боге.
  Воинам не престало обрастать собственностью: плащ-палатка, рюкзак, шинель,
котелок, - вот и вс„.
  Нет всему, порождающему вампиризм.
  Не смертельную схватку за судьбу твою в вечности склоняет видеть в земном
пути князь тьмы, не битву жизни со смертью, а некий пикничок в несколько
десятилетий (на собственном могильном холмике, - добавляем мы). Каждому
суждено быть убитым на этом "пикничке"... Так не лучше ли быть убитым НА
ВОЙНЕ, открывающей врата в бессмертие? Любовь побеждает смерть. Сгореть,
чтоб согреть и осветить путь, воскреснув в Боге светом, теплом, жизнью...
  Мертвы сердца, сожж„нные любовью к идолам - сребролюбия, человекоугодия,
национализма. Политических страстей, жажды власти, страсти к обладанию -
вещами, деньгами, женщиной, толпой... Такая "свобода" - добровольная
передача себя в руки лукавого, безумная пляска под его дудку. Пляска
"смерти второй".
  Большинство человеческих законов не имеет ВЫХОДА В ВЕЧНОСТЬ. Это, в лучшем
случае, правила общежития для земной жизни, в которой Бога или вообще нет,
или Он совсем не то, что в Божественном Откровении основных религий.
Законы человеческие, подобно безумной старухе из пушкинской сказки,
пытаются приспособить Творца, Чудо, Тайну служить бесконечной похоти
падшего мира.
  Небо избрало всех /уже самим актом рождения, вызовом из небытия НА
СЛУЖЕНИЕ/. Но не все избрали Небо.
  Тоска, страх, недовольство собой - сигналы отчаяния и боли умирающей души,
крик и протест ДУХА. ДУШИ, которой угрожает вечная тьма внешняя, потеря
Царства. Отсюда жажда войны очистительной, бури, нестерпимая мука
погружения в засасывающее болото обывательщины... Отсюда - протестная
русская литература, не видящая выхода из "дремучих дверей" бытия и
ненавидящая его "свинцовую мерзость".
  Печорин зевает на балу жизни "в ожидании кареты". Не веря, видимо, в мало
похожую на карету "тьму внешнюю", в ад - вечную тоску несостоявшейся души
по утраченному бесценному дару "родиться свыше", реализовав Замысел Творца.
  "Чувствую в душе своей силы необъятные"... "Для чего-то я вс„-таки
родился"...
  Не потому ли были так счастливы герои-воины, энтузиасты-строители первых
пятилеток, вообще люди в экстремальной ситуации?

  Блажен, кто посетил сей мир
В его минуты роковые.
  Его позвали всеблагие,
Как собеседника, на пир.

  /Ф. Тютчев/

  Внутренний индикатор безошибочно свидетельствует о приближении к
очищающему и спасающему Огню Небесному.
  "Omnis ighe salietur." "Всякий огн„м осолится".
  "Самое дорогое у человека - это жизнь, и прожить е„ надо так, чтобы не
было мучительно больно за бесцельно прожитые годы. Чтобы не ж„г позор за
подленькое и мелочное прошлое, и чтобы, умирая, мог сказать: "Вся жизнь и
все силы отданы самому прекрасному - борьбе за освобождение человечества".
  Коммунар-мученик Николай Островский исповедует это почти христианское
кредо: только отдав самое дорогое - жизнь за освобождение человечества
/здесь бы ещ„ добавить "от власти Мамоны"/ - то есть умножению жатвы
Господней, личность осуществит предначертанное свыше. Этот "красный",
скорее всего, не верил в личное бессмертие, но он ЗНАЛ, внутренний
индикатор говорил ему, что Истина где-то рядом. Он свидетельствовал о
Свете Невечернем вопреки материалистической вере в вечную смерть.
Вписанный в сердце Закон победил.
  Отдать жизнь за "освобождение человечества", не ожидая за это венца,
просто по велению сердца...
  РОЖДЕНИЕ СВЫШЕ - это революция духа, сознания. Это ЛЮБОВЬ ХРИСТИАНСКАЯ,
единая любящая семья в ДОМЕ ОТЦА:
  "Да будут все едино; как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут
в Нас едино..." /Иоан.17:21/
Христос - Путь, Истина и Жизнь. Исповедающий христианский путь, истину и
жизнь - исповедает Христа своей жизнью.
  "Итак по плодам их узнаете их. Не всякий, говорящий Мне: "Господи!
Господи!" войд„т в царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего
Небесного". /Мф.7:20-21/
"Рождение свыше", "Царствие внутри нас" - это состояние благодати
добровольно избравшего душой сво„ место в ДОМЕ ОТЦА, где "все за одного,
один за всех". Этот огонь любви небесной, это ПРАВИЛЬНОЕ, ПРЕОБРАЖ‚ННОЕ
состояние души - ключ, открывающий врата в Царствие. Его нельзя разжечь в
себе произвольно - это чудо, дающееся свыше тому, кто жаждет сердцем этого
ОГНЯ, исполняя Законы и волю Неба.

  Не