заявил,  что  готов  увидеть с помощью
    аппарата  то,  что  делается по другую сторону нашей планеты. На это ему
    вполне  резонно  ответили:  увидеть  сквозь  толщу  земного  шара  очень
    заманчиво,  но,  исходя  из  стоимости потребной на это энергии, гораздо
    дешевле  совершить  кругосветное  путешествие и увидеть все собственными
    глазами.

    Так  что  "Зрачок  дьявола"  получил  и  второе неофициальное название -
    "Пожиратель энергии".

    Я  мог  воспользоваться  прибором  лишь один раз. И то с большим риском.
    Второе   применение   окончилось   бы  катастрофой.  Если  всякое  усиле
    эко-скелета  потребляло,  образно  говоря,  ведро  энергии,  то  "Зрачок
    дьявола" пожирал ее целое море.

    Стук продолжался. Мне показалось, что он стал настойчивее.

    Я  все  больше  склонялся  к  мысли,  что  за  стеной  пришелец  из иных
    созвездий.  Земляне инстинктивно готовились к подобному контакту. Уже 16
    ноября  1974  года  в  поселке Аресибо на острове Пуэрто-Рико состоялась
    церемония  открытия крупнейшего в мире радиотелескопа. В этот день Земля
    впервые  в  полный  голос окликнула космос. Трехсотметровая чаша антенны
    отправила  радиопослание  в  сторону  звездного  скопления  Мессье-13. В
    надежде   на  то,  что  среди  тридцати  тысяч  звезд,  входящих  в  эту
    микрогалактику,  найдется  хоть  одна  планета с разумными существами. К
    сожалению,  сигнал  до  них  должен идти двадцать четыре тысячи лет. Так
    что послание по обратному адресу следует ждать в сорок девятом тысячелетии.

    Никто  и  не ждал ответа, ибо человечество еще не привыкло измерять свои
    деяния   мерками   тысячелетий.   Пожалуй,  во  всем  мире  только  нам,
    коммунистам,  присуще  четкое осознание того, что дело, начатое однажды,
    в Октябре, будет продолжено на всю мыслимую историю планеты.

    Но КТО мог ЕГО предусмотреть?

    Я обязан действовать энергично и смело.

    Но   не   безрассудно.   Энергия,  предназначенная  на  "Зрачок",  может
    пригодиться в другой, более важной ситуации.

    А если важного случая не представится?

    Если   нет   советчика,   положи  тюбетейку  на  землю  да  хоть  с  ней
    посоветуйся. Жаль только, тюбетейка осталась на Земле.

    В  конце  концов, я должен выяснить, кто издает загадочные звуки. Решать
    загадки  - это ведь предусмотрено оперативным заданием. Следовательно, я
    ни на пядь не отступлю от выполнения служебного долга.

    Итак...   Я   откинул  предохранительный  колпачок  с  кнопки  включения
    "Зрачка".   Нажал   кнопку.   Гудение  аппарата  заглушило  все  еще  не
    умолкающий звук за стенкой.

    Стенка  задрожала,  затуманилась,  стала  прозрачной.  "Зрачок" сработал
    идеально.

    И я увидел!

    ДВАДЦАТЬ ШЕСТЬ ЧАСОВ СОРОК СЕМЬ МИНУТ ОПЕРАТИВНОГО ВРЕМЕНИ.

    Небольшой  диск,  покрытый  мелкой  рябью. Он сверкал нестерпимо, и, как
    показалось  мне  сначала,  вращался. То, я подумал, что он вращается. Но
    потом понял, что вращение было иллюзией.

    Индикатор  "Зрачка"  точно  обозначил  размеры диска: пятнадцать и шесть
    десятых  сантиметра.  Но  внутри  этих пятнадцати сантиметров находилось
    космическое   пространство,   нисколько  не  уменьшенное.  Я  видел  все
    предметы  мира.  Бесконечность  предметов  я видел сразу со всех точек -
    мыслимых и тоже бесконечных.

    Я видел все.

    Серебристое  насекомое  на  черном камне и континенты всех планет, видел
    медресе  Кукельдащ,  гроздья  плодов,  снежные вершины, пустыню и каждую
    песчинку  в ней, видел ночь и день, видел свой пустой кабинет и закат на
    неведомой  планете,  видел  тени  папоротников.  муравья и всех муравьев
    земли,  арык  в Самарканде и монумент, который изображал неизвестный мне
    предмет,  я  видел  свое  лицо,  отраженное  в  диске,  и  морскую  рябь
    неизвестного  моря,  я  видел  десять  тысяч  рукописных листов Беруни и
    одновременно  каждую  букву  каждого  листа,  я  видел закат одиннадцати
    солнц  над  одной  неведомой  планетой  и сорок диковинных планет вокруг
    одной  звезды,  я видел все это как бы в зеркалах, которые отражали друг
    друга,  я  видел  летательные аппараты непонятной конструкции и лепестки
    всех цветов, руки, ударяющие в такт неслышимых мелодий.

    Бесконечную  совокупность  фактов  и  предметов,  что  я  увидел, нельзя
    перечислить  даже  частично.  Миллионы  действий. И меня не удивило, что
    они  происходили в одном и том же диске, не накладываясь друг на друга и
    не  просвечивая  одно  сквозь  другое.  Все,  что я видел, - происходило
    одновременно,  а  я  вынужден  описывать это последовательно, потому что
    таково свойство письма.

    Я  видел  диск  со  всех  сторон,  в диске - Космос, в Космосе - диск. Я
    почувствовал  безграничное  почтение  перед  материалистической  наукой,
    которая    сумела   открыть   законы   о   неисчерпаемости   материи   и
    безграничности познания. И вот теперь я видел эти законы овеществленными.

    Диск  затуманился,  превратился  в  сверкающую  точку,  потух.  "Зрачок"
    израсходовал  отпущенную  ему порцию энергии и автоматически отключился.
    Передо мной вновь была глухая и немая стена.

    Прислушался.  Полная  тишина.  Быть может, там, за стеной, увидели меня,
    поняли,   что  первый  контакт  состоялся,  и  тихо  исчезли,  чтобы  не
    напугать, дать время осмыслить, обдумать.

    А  если  никаких  живых  существ  за  стеной  и  не  было? Вдруг это сам
    "Зрачок"   обладает   такой  могущественной  силой,  что  может  служить
    зеркалом Вселенной?

    В   тот  миг  я  остро  осознал  мудрость  нашей  миролюбивой  политики.
    Высочайшая   радость  соприкосновения  с  другими  разумными  существами
    отравлена  тем,  что  именно  в  это время я вынужден бороться с темными
    силами разрушения. Будь они прокляты!

    Я  должен  победить.  Но,  кроме  радости  победы,  я вынесу из поединка
    громадное  чувство  восхищения  и  уважения к тем, кто целью своей жизни
    сделал борьбу за мир на планете.

    Я должен победить.

    Теперь  я  знаю,  где  расположены  отсеки управления и приборный отсек,
    точно  знаю,  что  сейчас  нахожусь  возле наружной оболочки "Центавра".
    Могу  приблизительно  составить  план  этой  гигантской  адской  машины.
    Сейчас  я  уверен  в  том,  что  цель запуска - угроза для всей планеты,
    шантаж путем воздействия на гидросферу Земли.

    Найти  главный  механизм  "Центавра",  понять  принцип  его  действия  и
    обезвредить.  Итак,  я  все  еще нахожусь недалеко от оболочки спутника.
    Моя   же   задача   отыскать  центральную  часть  спутника,  где  должен
    размещаться главный механизм "Центавра".

    Я  легко  пробрался  в  отсек управления номер один. Потом повторил свое
    путешествие   внутри  монтажного  коридора.  Правда,  теперь  предстояла
    задача  потруднее. Где-то в середине коридора надо найти лаз или пробить
    его и устремиться к центру спутника.

    Стены  коридора  представляли  собой  нечто  монолитное, ни стыков между
    листами   обшивки,   ни  следов  болтовых  или  заклепочных  соединений.
    Конечно,  можно  было  вскрыть  стены,  как  вскрывают консервную банку.
    Задача  несложная.  Но  мне не хотелось все коверкать на своем пути, это
    могло  вызвать  нежелательные  последствия  -  взрывы, прорыв какой-либо
    жидкости или газа, разрушение основных конструкций.

    Я  решил прибегнуть к самому наипростейшему, самому старомодному способу
    обнаружения  пустот,  слабых мест или тайников. Стал простукивать трубу,
    поставив  микрофоны  шлема  на небольшое усиление. Звук был одинаковый -
    глухой,  быстро  затухающий,  говорящий  лишь  о том, что всюду примерно
    одинаковая  монолитная  стена.  Но  вот  в одном месте звук чуть заметно
    задребезжал.  Словно  здесь  к  стене  был  не  очень  плотно приставлен
    металлический  лист.  Я усилил звук. Дребезжание стало отчетливее. Можно
    проследить  его  границы.  Как  раз  середина  коридора.  То  место,  от
    которого,   по   моим  расчетам,  начинается  путь  к  центру  спутника.
    Совпадение? Надо рискнуть.

    Лучом  гамма-лазера  я  прожигаю контур отверстия так, чтобы он примерно
    совпадал  с границей дребезжащего звука. Кусок трубы тихо отваливается в
    сторону.  Передо  мной  тот  самый  лист  металла,  легкое  позвякивание
    которого  удалось  подслушать.  Лишь несколько винтов удерживают лист на
    месте. Я отвинчиваю их, легко отодвигаю лист.

    Темная пропасть. В глубине ее мерцают голубые переливы холодного свечения.

    Я  хорошо  знаю, что это такое. Работает энергетический реактор. Сгусток
    энергии.

    В  стенах  колодца  скобы.  Они  образуют  такую удобную лестницу, так и
    манят  спуститься  вниз  к  призывно мигающим огонькам. Но это монтажные
    скобы,  они  предназначались  лишь  для  сборки  чудовищного  механизма.
    Сейчас  спускаться  по  ним  -  значит  лезть в пекло к дьяволу. Никакой
    скафандр не защитит от проникающего излучения.

    Но  у  меня  нет  времени на поиски обходных путей. Время не привязано к
    столбу, как верблюд к водокачке.

    Надо   измерить   уровень   проникающей  радиации...  Прикинем  -  время
    облучения...   максимальная   доза...  Сто  семнадцать  секунд  я  смогу
    продержаться рядом с реактором... Меньше двух минут.

    Что смогу я увидеть, узнать, сообразить, сделать за сто семнадцать секунд?

    Ничего или все.

    Надо  попытаться  проникнуть  ближе  к центру реактора. Точно определить
    характер   излучения.   Определить   запас  энергии.  Выяснить  характер
    возможного   освобождения  энергии  -  постепенный  или  взрывоподобный.
    Предсказать  структуру  освобождения  энергии  -  спиралеобразный вихрь,
    узкий луч, равномерно расширяющаяся сфера.

    Придерживаясь  за  скобы,  я  погружаюсь  в колодец реактора. Он кажется
    бездонным  -  это  потому,  что  электронный  секундомер  слишком быстро
    отсчитывает секунды.

    Пять... шесть... девять...

    Голубое   мерцание  по-прежнему  кажется  недосягаемым.  Может  быть,  я
    неверно  определил  глубину  реактора?  Нет,  все верно. Мерцание ближе.
    Совсем близко.

    Я  погружаюсь  в  него.  Я вхожу в непосредственный контакт с реактором.
    Надо  нащупать  его  вторичное исполнительное оборудование. Только здесь
    можно  узнать, для каких целей предназначен этот сгусток энергии. Не для
    того же, чтобы отапливать помещения "Центавра"?

    Двенадцать секунд... пятнадцать секунд...

    Приборы скафандра взбесились. Они выдают сигналы смертельной опасности.

    Я   лихорадочно   осматриваю   оборудование   реактора...   Трубопроводы
    охлаждения...  Неинтересно...  Накопители  активного  вещества... Камеры
    сгустителя...  Я  близок  к разгадке тайны... Волноводы и камеры подвода
    энергии...    Здесь    активное    вещество    получает   дополнительный
    энергетический    импульс...    Концентрируется    безумное   количество
    энергии...  Если  реактор  перевести  полностью  на подзарядку активного
    вещества...  "Центавр"  летает  двадцать  восемь  дней. За это время вся
    энергия,  выделяемая  реактором,  была  направлена  на зарядку активного
    вещества.  Сколько  ее  накопилось?  Электронный калькулятор выдает итог
    энергобаланса.

    Чудовищно!

    Такое   количество   энергии,   соответствующим   образом  направленное,
    способно  вздыбить  все  океаны  и реки планеты, закрутить моря в смерчи
    невиданной  мощности,  превратить  в  пар,  высосать  всю воду планеты и
    выплюнуть ее в космос...

    ТРИДЦАТЬ ОДИН ЧАС НОЛЬ ШЕСТЬ МИНУТ ОПЕРАТИВНОГО ВРЕМЕНИ.

    Впервые  со  времен  сотворения  мира  покров  океана сползал с планеты.
    Чудовищный  смерч  высасывал  воды  морей, озер, рек. Обнажалось то, что
    было  недоступно  взору человека и зверя миллионы лет. Засуха испепеляла
    траву   и   столетние  рощи  с  одинаковой  легкостью.  С  лесов  пожары
    перекидывались  на  города.  Последние  капли питьевой воды испарялись в
    пламени  бушующих  огненных  смерчей.  Планета  горела. Клубы дыма, тучи
    пепла  плыли  над  тем,  что  прежде было Мировым океаном. Пепел засыпал
    гниющую  биомассу  -  готовилась  колыбель  новой  жизни,  которая через
    миллиарды лет, быть может, вновь вспыхнет на планете...

    Мысленно я видел все это четко.

    Анализ  устройства  для  освобождения энергии окончательно убедил меня в
    том, что "Центавр" предназначен для разрушения гидросферы Земли.

    Предо  мной  бронированные  щиты с нехитрым механизмом открывания. Зачем
    они? Прикрывают камеры-сгустители?

    Семьдесят семь... семьдесят восемь секунд...

    Нет,  щиты открывают путь активного вещества наружу. Это - дуло в стволе
    чудовищного механизма, нацеленного на Землю.

    Первая  мысль  - испортить механизм открывания щитов. Мысль простая, как
    крик  новорожденного,  но  смысла  в  ней  нет.  Если щиты закроют выход
    энергии,   "Центавр"   взорвется,   как  паровой  котел  при  избыточном
    давлении, а последствия взрыва трудно предвидеть.

    Восемьдесят три... восемьдесят четыре секунды...

    В  то  время, когда, цепляясь за скобы, я выбирался из жерла реактора, у
    меня   окончательно   созрел   план   дальнейших  действий.  Он  не  был
    предусмотрен    никакими    оперативными   разработками.   Но   мне   он
    представлялся   единственно   осуществимым   и  одновременно  достаточно
    простым, чтобы можно было с ним справиться в одиночку.

    Итак, к действию...

    Но  вдруг  происходит  непредвиденное,  совершенно  неожиданное.  В  тот
    момент,  когда  я  ставил  левую  ногу  на  скобу,  сработал эко-скелет.
    Правда,  он  включился  не  на  полную мощность, но тем не менее ботинок
    проскочил  в  скобу  на  стене колодца и намертво застрял в нем. Неужели
    эко-скелет  пришел  в  действие  под  влиянием  столь  мощной  радиации,
    нарушившей  механизм  включения?  Я  рвался  изо  всех  сил. Напрасно...
    Можно,  конечно,  включить  эко-скелет  на  полную  мощность.  Он срежет
    скобу,  выворотит  ее  из  обшивки  колодца,  одновременно сломает и мою
    ногу.  В  конце  концов  черт  с  ней,  с  ногой.  Мой великолепный план
    предусматривал,  что жить-то мне осталось не так уж много. Но неминуемый
    болевой   шок,   потеря   сознания,   сильное   кровотечение   и  прочие
    неприятности  сильно  задержат осуществление плана или вовсе сделают его
    невозможным.

    Провести по скобе лучом гамма-лазера?

    Сто две секунды... сто четыре...

    Еще  тринадцать секунд... и конец. Всего тринадцать секунд. Я извиваюсь,
    делаю резкие движения. Все напрасно. Нога в крепком капкане.

    А  что  если  разрушить  колодец  Что  произойдет? "Центавр" лопнет, как
    спелый  арбуз?  Взорвется?  Или  колодец - пустяк, жалкий конструктивный
    элемент. Ничего уже не могу сообразить. Некогда соображать.

    Сто четырнадцать... сто пятнадцать секунд.

    Круговым  движением  луча  гамма-лазера вспарываю обшивку колодца. Кусок
    обшивки  вместе  со  скобой  отваливается  от стенки. Там зияет провал и
    голубое мерцание.

    Волоча на ноге кусок обшивки, стремительно выбрасываюсь из жерла реактора.

    Нога  болит  нестерпимо.  Мои  "гимнастические упражнения" не прошли для
    нее  даром.  Оказывается,  я ее вывихнул. Некогда разбираться Устройство
    внутри  скафандра  делает  мне инъекцию, и боль утихает. Но не могу же я
    действовать  с такой огромной железкой на ноге! Осматриваю скобу и место
    ее   крепления  к  обшивке.  Как  просто  -  скоба  с  обратной  стороны
    закреплена  гайками  со  стопорным  устройством.  Всего  лишь! Освобждаю
    скобу  от  гаек  и,  наконец,  вынимаю ботинок из капкана. Только такого
    идиотского  приключения  мне  не  хватало.  Лезу  в  монтажный  переход,
    ведущий к отсеку управления.

    Пульт  звездной  навигации  мерцает своими зелеными звездами-лампочками.
    Четко  видна траектория "Центавра". Он по-прежнему описывает круги возле
    планеты,   словно   хищная  птица  над  добычей.  Сейчас  твое  кружение
    прекратится,  и  ты  устремишься навстречу своей гибели. Изжарю вместе с
    адским  грузом  и  дурацкими  ловушками.  Сейчас  твоя  траектория резко
    изменится.   Ты   перестанешь   кружить   Перестанешь!  Твоя  траектория
    изогнется  крутой дугой и устремится к Солнцу. Ты влетишь в его огненную
    пасть  и  распадешься  на атомы. Наше дорогое Солнышко и не заметит, как
    проглотит   тебя.   Ты   для   него   мошка,   пылинка,  ничто.  Никакие
    сверхчувствительные  приборы не зарегистрируют даже крохотного изменения
    в  солнечной  активности.  Господин  Сид-Мохнабедли будет крайне удивлен
    исчезновением  "Центавра".  Хотел  бы я увидеть его физиономию. Впрочем,
    такое   удовольствие  мне  не  суждено  испытать.  Я  погибну  вместе  с
    "Центавром"  Тут уж ничего не поделаешь. На начальном участке траектории
    я  должен  быть  на  спутнике, чтобы убедиться - он держит точный курс к
    центру  нашего  светила. А потом будет слишком поздно. Если я даже чудом
    выберусь  из "Центавра", то окажусь в открытом космосе, далеко от Земли,
    далеко  от  корабля, который доставил меня сюда. Мой расчудесный корабль
    -  он  ждет  меня,  кружит  параллельным  курсом  рядом  с "Центавром" и
    останется   там   кружить,   недоумевая,   куда  подевался  его  хозяин.
    Точь-в-точь,  как  собака,  потерявшая  хозяина,  -  никогда  не  теряет
    надежды найти его и никогда не находит.

    Эти  мысли  нисколько не отвлекали меня от дела. Я приводил в исполнение
    свой ПЛАН.

    Я  быстро  разобрался  в  системе управления "Центавра". В конце концов,
    это  была  типовая  схема,  слегка  видоизмененная  в  целях  защиты  от
    постороннего  вмешательства.  В  ней  я  легко нашел блок дистанционного
    управления   и   отключил  его.  Теперь  хозяева  "Центавра"  не  смогут
    управлять  им  с Земли. Затем я занялся расчетами по звездной навигации.
    Мне  помогал  электронный  калькулятор,  и вдвоем мы быстро справились с
    обычным вычислением координат, скоростей и ускорений.

    Какова  была  моя  радость,  когда  я увидел, как траектория спутника на
    экране   отклонилась   от   окружности,   дрогнула,   словно   "Центавр"
    предчувствовал  свою  гибель,  плавно изогнулась и устремилась к далекой
    точке. Там был конечный пункт - "Центавр" устремился к Солнцу.

    Я  сделал  все,  что  от  меня  требовали.  Я  выполнил свой долг. Отвел
    опасность от планеты. Провалился еще один план всепланетного шантажа.

    Еще  несколько  часов  я буду следить за экраном звездной навигации. Мне
    надо  убедиться,  что  все идет точно по плану, траектория выдерживается
    неукоснительно.  Ошибок  быть  не должно. Я обязан слиться в одно единое
    целое  с "Центавром" и направить его в пекло. Только в тот момент, когда
    "Центавр"  перейдет  в режим падения на Солнце, я смогу его покинуть, но
    будет  ли  это  иметь смысл? Ведь рядом со мной в космосе не окажется ни
    одного корабля, способного поспешить на помощь.

    Конечно,  я сделаю все возможное, чтобы спастись, и прежде всего проложу
    себе  путь  к  внешней  оболочке спутника, вскрою ее лучом гамма-лазера.
    Окажусь  в  открытом  космосе. Буду надеяться... сам не знаю на что, так
    как  космодромы  с  кораблями  спасательных отрядов к тому моменту будут
    уже слишком далеко от меня.

    Вокруг  останутся  только  звезды. Я попытаюсь услышать их голоса. Когда
    на  Земле  наступает  тишина, слышно, как шелест