ть  Дени  покажется вам забавой, когда вы станете лицом к
    лицу с собственной смертью. Я не посмотрю, что вы сын босса.

    Фил Карриган сощурил глаза.

    -  Подумайте  о своей смерти, Ральф Маори. Она будет страшней моей. Ваше
    имя,  как  имя  Герострата,  люди будут повторять только для того, чтобы
    напоминать поколениям о той участи, которая ждет врагов человечества.

    -  Ты  прекрасно сказал. Фил, мой мальчик, - тепло проговорил Стоун. - Я
    рад, что судьба свела меня с тобой.

    Маори снова захохотал:

    - Не верь, Фил, этой старой крысе. Он знал все с самого начала.

    Фил вопросительно посмотрел на Стоуна.

    - Ложь! Очередная ложь!

    -  Нет,  Фил,  это  не  ложь.  На Земле Стоун служил твоему отцу верой и
    правдой.  Однако  все  время  тяготился  этим - не имел власти. Здесь же
    вообразил,  что  двигательные  установки  находятся  под  его контролем,
    значит, он может стать первым человеком.

    -  Вы,  Ральф,  принадлежите  к той опасной породе, которая считает, что
    власть  -  главное.  У  вас  был  идеологический  предшественник,  некий
    Фридрих  Ницше. Вы, разумеется, не слыхали о нем. Правда, он был намного
    умнее вас. Кстати, Ницше умер в клинике для умалишенных.

    Распахнулась дверь, и на пороге появился Генри Шварц.

    - К Иверу приближается корабль!

    Тишину,  наступившую  после  сообщения Шварца, взорвал резкий отрывистый
    крик Маори:

    - Чей?

    - Не знаю. На вызов не отвечает.

    - Это наш корабль, - решил Билл Пренцлер.

    -  Наш? - повторил Маори. - Может быть, русский? Повторите вызов, Генри.
    Если не ответит, пустите в дело ракеты!

    - Хорошо, сэр!

    Генри Шварц вышел.

    -  Билл, отведите их, - кивнул Маори на Стоуна и Фила. - Посадите в одну
    кабину.

    Пренцлер прихватил со стола бутылку виски.

    - Пошли!

    Ральф Маори направился в радиорубку.

    Генри Шварц встретил его радостной улыбкой.

    -  Ответили,  сэр.  Минуточку...  Мак  всегда  на  высоте. Мак всегда на
    высоте...  Наши,  сэр!..  Черт  возьми,  почему они сразу не отвечали? Я
    подумал, что нам крышка!

    -  Возьми  себя  в  руки, Генри! - Маори выпрямился. - Отвечай! Ивер еще
    выше!  -  он  вытер  ладонью  вспотевший лоб. - Можно с ума сойти. Босс,
    видно,  прислал  нам  подарочки  к  рождеству... Генри, русские не могли
    узнать наш пароль?

    - Что вы, сэр!

    -  Держи  корабль  под  прицелом. Если он окажется не нашим, мы разнесем
    его на Ивере.

    - Хорошо, сэр!

    Маори заперся у себя в каюте.

    Кто  эти  люди?  Как  ему  вести  себя с ними? Русские не могли принести
    радости.  Ничего  хорошего  нельзя  ждать  и  от  своих. Мак Карриган не
    прощал  грубой работы. Радиограмма была принята на Земле, и Маори должен
    сейчас держать ответ.

    Впрочем,  Ивер  не  Земля.  Миллиарды босса теряли здесь вес, как и все,
    что было на этом чертовом огрызке.

    Ну  а  что,  если  ему  самому взять в руки это хозяйство? Кто помешает?
    Ребят  Карригана  можно  перетянуть на свою сторону, командира убрать...
    Самое  главное,  конечно,  надо  немедленно завести дружбу с профессором
    Стоуном.  Этот  яйцеголовый  вышел из повиновения, как только узнал, что
    на Ивере будет сооружена отнюдь не обсерватория.

    Да,  если  Стоун  согласится, можно будет послать Мака Карригана ко всем
    чертям.  Тогда  Ральф  Маори  оседлает  астероид и станет диктовать свою
    волю  Земле. Эй, кто там смеет протестовать? Получите камушек на голову.
    Еще   кто   желает?  Никто  не  желает?  В  таком  случае,  Ральф  Маори
    провозглашает себя верховным владыкой! Ральф Первый? Звучит!

    Вошел Генри Шварц.

    -  Корабль  совершил  посадку,  сэр.  Командир корабля Роск Дилингер. Он
    просит вас навестить его.

    Ральф Маори резко повернулся к Шварцу, сказал напыщенно:

    -  Мы  здесь  хозяева, Генри. Передайте Дилингеру, что я приглашаю его к
    себе. Приготовьтесь к встрече.

    Нет,  решительно,  этого  Стоуна  необходимо  привлечь  на свою сторону,
    решительно...

    Фил  Карриган подошел к Рэндольфу Стоуну сразу, как только Билл Пренцлер
    закрыл за собой дверь "изолятора".

    - Вы знали?

    - Нет.

    - Прошу вас, говорите правду!

    - Если бы я знал заранее, то еще на Земле принял бы необходимые меры.

    -  Я  совершенно растерялся, профессор, не знаю, кто враг, кто друг. Это
    так страшно - услышать о своем отце, что он...

    Фил  умолк.  После  всего,  что  ему стало известно, не хватало мужества
    выговорить   это  слово.  Собственно,  он  даже  не  знал,  какое  слово
    применить к отцу. Подлец? Негодяй? Преступник? Сумасшедший?

    Странно,  как  в  семье миллиардера могло вырасти это невинное существо?
    Удивительный   плод  принесло  генеалогическое  древо  промышленников  и
    финансистов.  У  парня были все данные, чтобы со временем стать неплохим
    ученым.  Фил  увлекался  астрономией.  Весь  путь  от  Земли до Ивера он
    доверительно  говорил о своей Мечте: отыскать на астероидах, в частности
    на  Ивере,  следы цивилизации гипотетической планеты Фаэтон, из осколков
    которой,  как  утверждали некоторые ученые, образовался пояс астероидов.
    К  сожалению,  вместо  научных  поисков ему приходится бороться с кучкой
    обезумевших маньяков, исполняющих волю его отца.

    У  профессора  Стоуна не было детей. Он женился, когда ему было двадцать
    два   года,  а  его  будущей  жене  Дженни  -  девятнадцать.  Перед  ним
    открывались   блестящие   перспективы.   Его   небольшая   статья   была
    опубликована  самим  великим  Фейнманом. Фейнман, якобы, сказал по этому
    поводу:  "В благоприятных условиях такие, как Стоун, становятся Планками
    и  Эйнштейнами".  Стоун  отважился  попытать  свои силы на единой теории
    поля,  которую  не  смог  одолеть  сам  Эйнштейн.  Молодость,  здоровье,
    честолюбие  и  дьявольская  работоспособность  успешно двигали работу, и
    Рэндольф  Стоун  уже  видел  контуры теории. Дженни сказала, что они еще
    молоды  и  вполне могут повременить с продолжением рода: Рэндольф должен
    работать. Он согласился. Малодушно согласился.

    Потом пришли страшные дни болезни. Дженни слегла... Рак.

    Она  умирала  долго  и  мучительно.  Стоун  запустил  работу.  Все время
    проводил  с  умирающей.  Он  десятки  раз заводил ее любимую пластинку -
    "Маленькую  ночную  серенаду"  Моцарта...  Сейчас  у  него  не  было сил
    слушать этот светлый и печальный мотив.

    После  смерти  Дженни  будто  что-то надломилось в Стоуие. Единая теория
    поля была заброшена, работа лежала в самом дальнем ящике письменного стола.

    Когда  на  его  пути  встретился  Фил Карриган, ему стало не по себе. Он
    подумал, что у него мог быть такой взрослый сын.

    -  ...Ничего,  Фил,  ничего.  Мы  еще  повоюем  с тобой. Врагов и друзей
    узнают по делам.

    Карриган-младший  обмяк,  устало  присел  на  диван  и смотрел на Стоуна
    печальными преданными глазами.

    Профессор внезапно вскочил.

    -  Малыш,  передатчики  не  были  отключены... Маори и Пренцлер пытались
    поймать  нас  на удочку. Видел, как всполошил их приближающийся корабль?
    Они  не  знали, кому он принадлежит. Значит, это может быть спасательная
    экспедиция? Мы с тобой должны бороться! Я надеюсь на твою помощь.

    - Я сделаю все, профессор, что смогу.

    Фил  Карриган  принялся  разбирать свой лазерный пистолет. Стоун включил
    экраны обзора и долго смотрел на фиолетовые, скалы Ивера.

    -  Почему  вы  вообще  связались  с  моим  отцом? - вдруг вскинул голову
    Карриган-младший. - Вы же человек науки.

    После  смерти  Дженни  Рэндольф  Стоун  явно сдал. С большим трудом, без
    воодушевления  написал  несколько работ, что позволило ему утвердиться в
    университете.

    Однако,  не  терпящий  дельцов  от науки Стоун однажды высказал в резкой
    форме  все,  что  думал  о  своем декане. От него потребовали публичного
    извинения.  Стоун  послал  декана  ко всем чертям. Карьера преподавателя
    кончилась. Вскоре кончились и сбережения. Наступили черные дни.

    Однажды  в  маленьком  ресторанчике у бензоколонки Стоун встретил своего
    одноклассника Энгсли.

    Профессор  сидел  в  углу  и  пил  тепленькое  пойло,  которое почему-то
    называлось  "кофе  по-шоферски". Энгсли зашел погреться, пока заправляли
    его  машину.  Стоун  сразу узнал коротышку. Еще в школе Энгсли отличался
    деловыми талантами: менял то карандаш на тетрадь, то тетрадь на циркуль.

    Теперь  у  другого  проема стоял лучезарный, судя по всему преуспевающий
    Энгслн,  за  окном  два  парня  в  комбинезонах наводили лоск на дорогую
    машину  Энгсли.  Сам  он  брезгливо рассматривал незатейливую обстановку
    ресторанчика и его посетителей.

    - Рэнди, неужели это ты? Или я ошибся?

    -  Хочешь  что-нибудь  поменять? - спросил не очень-то приветливо Стоун.
    Он  не  испытывал  уколов  самолюбия  при этом неизбежном сопоставлении:
    успех  и неудача, богатство и бедность. Просто скучно говорить с такими,
    как  Энгсли.  Однако  Энгсли уже подсел к столику и заговорил о том, что
    всегда  говорят  при  встрече  со  знакомыми  детства:  как быстро течет
    время,  как  они "с тех пор" переменились. Потом Энгсли тактично сообщил
    о  себе.  Он  имел  хорошее  место,  у  него  были отличные перспективы,
    красавица жена, дети...

    - Ну, а как ты, старина?

    Абсолютно  неожиданно для самого себя Рэндольф Стоун разоткровенничался,
    как  обычно  откровенничают с дорожными попутчиками, веря, что никогда с
    ними не встретятся и краснеть за признания не придется.

    -  Понимаю,  старина, сочувствую, - закивал Энгсли. - Вообще, грустно...
    Погоди,  погоди,  -  вдруг  заволновался  он,  - так ты тот самый Стоун,
    который, как уверяют, решил проблему единой теории поля?

    Рэндольф  Стоун  впервые  с  момента  встречи  с  интересом  взглянул на
    собеседника.

    - Собственно, откуда такая эрудиция?

    - Я инженер, старина.

    -  Вот  как?  Мне  почему-то  казалось,  что  ты не в состоянии отличить
    бифштекс от редуктора.

    Энгсли обиделся, но не подал вида.

    -  Слушай,  Рэнди,  плюнь  на  этих университетских чистюль. Я могу тебе
    помочь. Попытаюсь уговорить босса. Нам нужны мозги.

    - Кто твой босс?

    - Мак Карриган.

    - Понятия не имею. Физик?

    Энгсли пришел в восторг. Он долго хохотал, хлопая себя по коленкам.

    -  Ну,  Рэнди,  это  слишком.  Это  нефть.  Высокопрочные сплавы. Титан.
    Ракетное  топливо. Космические корабли. Электронная аппаратура... Право,
    легче назвать то, чем он не занимается... Физик!

    -  Значит, этот самый Мак Карриган на досуге будет разрабатывать со мной
    единую теорию поля?

    -  Не  дури,  Рэнди.  Настоящая  наука  у  нас.  Университетам достаются
    объедки.  Лучшие  мозги  у нас. Лучшие лаборатории у нас. Оборудование -
    мечта! Так поговорить, Рэнди?

    -  Валяй,  -  вяло  согласился  Стоун,  совершенно  не веря в реальность
    предложения.

    Энгсли приехал за Стоуном недели через три после встречи.

    -  В  таком  виде  я  не  могу  представить  тебя  боссу,  - осмотрел он
    профессора. - Ничего посвежее не осталось?

    - Нет, - признался Стоун.

    - Ладно. Что-нибудь придумаем дорогой. Поехали.

    Они   завернули  в  магазин  готового  платья,  Энгсли  протянул  Стоуну
    несколько бумажек.

    - По-дружески, старина. Отдашь, как только босс возьмет тебя.

    На улице Энгсли придирчиво оглядел облик возрожденного профессора:

    - Ничего. Сойдет. Не робей.

    Стоун  и  не  робел. Даже если Мак Карриган и не захочет воспользоваться
    его  талантом,  то  он  все  равно будет в некотором выигрыше: любопытно
    поговорить с самым богатым человеком страны.

    Однако  сам  Энгсли  становился все более смирным по мере того, как лифт
    возносил  их  на сороковой этаж. Лучезарное сияние вокруг Энгсли угасло.
    В  приемной  Карригана  Энгсли  явно  уменьшился  в  размерах.  Когда же
    секретарь  отворил  дверь  в  кабинет  босса, голос школьного друга стал
    робок и заискивающ.

    - Это профессор Стоун, о котором я говорил вам, сэр.

    -  Отлично,  -  густым  басом  отозвался  Мак  Карриган.  -  Подождите в
    приемной, Энгсли. Вы мне еще понадобитесь.

    Стоун  с  любопытством  разглядывал кабинет богатейшего человека в мире.
    Странно,  ничего  особенного  в нем не было. Обычные панели из пластика,
    длинный стол заседаний, рядовой рабочий стол, пульт связи.

    - Добрый день, мистер Стоун.

    -  Добрый день, мистер Карриган. Это верно, что вы самый богатый человек
    в нашей стране?

    Мак Карриган не ожидал подобной наивной прямоты.

    - Сомневаюсь, - отозвался он. - Однако пытаюсь им стать.

    - Непомерное богатство доставляет вам радость?

    Карригана забавлял неожиданный ход беседы.

    - Пожалуй, я могу быть с вами откровенным.

    Каррриган усмехнулся.

    - Деньги, мистер Стоун, - это власть. Это возможность повелевать и вершить.

    - Вы счастливы?

    -  Странно  в  устах  ученого звучит столь расплывчатый термин... Что та
    кое,  собственно,  счастье?  Если понимать под этим обладание, то - нет.
    Неизбежно    наступает    пресыщение.   Безграничные   возможности   для
    осуществления  самых  дерзких  замыслов  - вот что такое счастье, мистер
    Стоун... Впрочем, давайте перейдем к нашему делу.

    Время,  отведенное  на  психологические  экскурсы,  было  исчерпано.  За
    столом против Стоуна сидел седой человек с жестким и умным взглядом.

    -  Вы занимаетесь единой теорией поля? Так? Меня интересует практическое
    использование.

    -  Мне  кажется,  что  на  первом  этапе  практического использования не
    предвидится.

    - Почему же вы работаете над этим?

    Стоун потрогал жесткий подбородок.

    -  Лет  двести  назад некто Буль разработал раздел математики, названный
    алгеброй  логики.  Это  было изящно, остроумно, точно и никому не нужно.
    Однако  в начале сороковых годов нашего века было обнаружено, что расчет
    электронно-вычислительных машин невозможен без применения этой алгебры.

    - Я не уверен, что проживу такой срок.

    Стоун встал.

    - Благодарю вас, мистер Карриган, за редкую возможность побеседовать с вами.

    Мак Карриган улыбнулся.

    -  Погодите,  профессор.  Именно таким нарисовал ваш характер Энгсли. Вы
    мне  нравитесь,  и  я  готов  предоставить  вам  возможность  заниматься
    проблемой,  которая пригодится нашим правнукам. Нужно же иногда думать и
    о  по  потомках.  Однако,  я полагаю, вас не затруднит решение некоторых
    проблем,  которые понадобятся через год. Например, движение небесных тел
    солнечной  системы... астероидов, комет .- Рзндольф Стоун был ошеломлен.
    Этот  человек обладал железной хваткой, нужно было отдать ему должное. -
    Энгсли познакомит вас с моим заместителем, и вы сможете обговорить условия.

    - Благодарю.

    Так   профессор   Рэндольф   Стоун   стал  работать  в  мозговом  тресте
    гигантского промышленного объединения Мака Карригана.

    Условия     были    отличные,    лаборатории    великолепные,    задания
    необременительные.  Оставалось много свободного времени, и однажды Стоун
    решился извлечь из дальнего ящика заветную рукопись.

    С  виноватой  улыбкой  разглядывал  он  пожелтевшие страницы и, кажется,
    слышал вступительные такты "Маленькой ночной серенады".

    Он  решительно  взялся за работу и наконец пришел к финишу: на отдельном
    листке  вывел  шесть изящных уравнений, в которых было обобщено все, что
    до   сих   пор   рассматривалось  независимо  друг  от  друга  -  слабые
    взаимодействия,  мезонные  поля, гравитация, электромагнитные излучения.
    Стоун   был   счастлив.  Однако  публикацию  своего  труда  отложил.  Он
    присмотрелся  за  это  время  к объединению Мака Карригана, и в его душу
    начали  западать  сомнения. В лабораториях существовали какие-то отделы,
    где  ему  ни  разу не удалось побывать. Велись, судя по всему, секретные
    исследования.

    Стоун  заметил  также,  что  зачастую  политические оценки в стране и за
    рубежом,  которые  в  разговоре  нередко  высказывал Мак Каррнган, через
    определенное   время   повторялись   прессой   и  весьма  ответственными
    деятелями  правительственных  учреждений.  Вот  она  - власть, о которой
    говорил при знакомстве Карриган...

    Из   шести   уравнений  следовали  совершенно  неожиданные  практические
    выводы.  В  руках  таких  людей,  как Мак Карриган, любое открытие могло
    превратиться  в  оружие.  Стоун  с мрачным сарказмом думал иногда о том,
    что  среди  подобных  властолюбивых  джентльменов можно было без особого
    труда   отыскать   деятелей,   лакированные   башмаки   которых  прятали
    раздвоенные   копытца.   Поэтому  его  работа  в  один  прекрасный  день
    перекочевала  в  сейф  скромного агента по страхованию недвижимости, сам
    же Стоун принялся тайно монтировать прибор.

    Когда   началась   эта  авантюра  с  Ивером,  профессора  пригласили  на
    совещание в боссу.

    Карриган  молча  разглядывал  приглашенных.  Шел двенадцатый час ночи. В
    кабинете  было  прохладно.  Работали  установки ионизированного воздуха.
    Пахло хвоей и дождем.

    Стоун  с  любопытством  изучал  штаб  Мака  Карригана.  "Наполеон  и его
    маршалы,   -   подумал  он.  -  Интересно,  к  какому  походу  мы  будем
    готовиться?"  Вертлявый Энгсли, неприятный субъект с мрачным взглядом по
    имени  Маори,  резковатый Генри Шварц, подтянутый краснолицый джентльмен
    с  военной  выправкой  Пит  Алькатрос.  Рядом  с боссом - Роск Дилннгер.
    Стоун чувствовал себя инородным телом в этом обществе.

    -  Мы  пригласили вас, профессор, чтобы узнать ваше мнение по следующему
    вопросу,  - начал Мак Карриган. - Что вы думаете об Ивере? Я имею в виду
    пРоскт, предложенный советским астрономом Красновым?

    -  О превращении Ивера в управляемую космическую обсерваторию? - уточнил
    Стоун.

    - Да.

    -  Весьма  любопытно.  Создание  такой  обсерватории  позволит нам лучше
    знать  дом,  в  котором  мы  живем.  Для  вас,  я думаю, не новость, что
    многочисленные  астероиды  играют  с Землей в жмурки. Падение достаточно
    массивного  астероида  на  Землю  маловероятно, однако не исключено. Это
    может   вызвать   грандиозную   катастрофу.   Обсерватория  на  Ивере  -
    своеобразный  космический  патруль  Земли.  Она  могла бы прогнозировать
    солнечную  активность, метеоритную обстановку при подготовке космических
    полетов,  не  говоря  уже  о  наблюдениях  за планетами и звездами. Если
    размеры  астероида достаточны, то персонал обсерватории будет защищен от
    метеоритной  и  радиационной  опасности  лучше,  чем в самом современном
    космическом корабле.

    -   Вы   полагаете,  что  можно  создать  силовые  установки,  способные
    управлять движением Ивера?

    - Да.

    - Я попрошу вас подготовить расчеты.

    - Хорошо... Вы намерены создать обсерваторию на астероиде?

    - Почему бы и нет? Мы не должны уступать инициативу русским.

    Рэндольф  Стоун  ушел  с  совещания  с весьма противоречивыми чувствами.
    Подобный  эксперимент вызывал у него куда больше воодушевления, чем все,
    что  ему приходилось делать в фирме Карригана. Однако сомнительно, чтобы
    Мак Карриган мог бескорыстно жертвовать свои миллионы науке, прогрессу.

    Необходимые  расчеты Стоун выполнил в срок. И дело пошло. С лихорадочной
    быстротой