я  к  офицерам:  кто из них знает? Нет, он не мог угадать.
    Тогда  он  повернулся  к зеркалу и принялся рассматривать свое лицо. Оно
    было  спокойно,  чуть  усталое  лицо только что отдежурившего офицера, и
    никаких  особых  мыслей  или  забот  прочесть  на  нем  было  нельзя.  И
    вспомнил:   когда   учились   в  форту  Брегг,  среди  прочих  дисциплин
    преподавалась  и  выдержка. Ведь они готовились сражаться с партизанами,
    а  учителя  говорили,  что  партизаны жестоки и изобретательны в пытках,
    которым подвергают попавших в плен. А не притворно ли все это веселье?

    Снова  взглянув  на  часы,  он  увидел,  что  время  близится к половине
    двенадцатого,  и  попросил  дядюшку Джо завернуть пару бутылок. И только
    тут заметил, что зал пустеет...

    Люди  исчезали  как-то  незаметно.  Возможно, через черный ход. Обычно в
    баре  засиживались  до двух-трех часов ночи, особенно если нет дежурства
    с утра, а сейчас исчезли уже многие завсегдатаи. Те, которые знал и...

    В  этот  момент  радио начало громко перечислять имена офицеров, которых
    вызывал   генерал.   Офицеры   прекратили   танец.  Те,  кого  называли,
    торопились  к  выходу.  Мортон  надеялся,  что  его  оставят в покое, но
    назвали и его.

    Выскочив  из  бара,  он  ахнул:  вся  база  была освещена. И усмехнулся:
    генерал  знал  дело.  К  каждой  казарме был приставлен караул. Не видно
    было  ни  одного  солдата.  Во  все  стороны шли офицерские патрули - по
    двое,-  один  шел  с  портфелем,  другой  собирал  стрелы,  срывал с них
    билетики  и складывал в портфель. Иногда офицеры менялись обязанностями,
    но все шли парами.

    Из  штаба  навстречу  Мортону  шли  беглым  шагом новые и новые патрули.
    Некоторые  офицеры,  тоже  по  двое,  входили  в  казармы. Мортон понял:
    собирают  приемники.  Но  уж  наверняка кое-кто из солдат припрятал свой
    транзистор. И не один Вайс, должно быть, украдкой сходил за пропусками...

    Начальник штаба, не слушая приветствия Мортона, взглянул в расписание.

    -  Мортон,  явитесь к месту предыдущего дежурства! Будете в распоряжении
    Стенниса до особого приказа. Быстро!

    Хорошо хоть то, что он окажется рядом со Стеннисом. Бобби - настоящий друг!

    Офицерский  патруль  уже обследовал казарму резерва. На столе у Стенниса
    лежали  десятка  два  приемников  разного размера, от "сережки", которая
    надевается  прямо  на  ухо, до солидного "комода", в котором заключены и
    приемно-передающее  устройство,  и  магнитофон, и проигрыватель. Стеннис
    мрачно рассматривал это нагромождение радиоаппаратуры.

    - Ты уверен, что собрано все? - спросил он.

    -  Конечно,  нет.  Вайс  не  сдал  свои транзистор! - ответил Мортон.- Я
    видел: у него "Ташиба", японский.

    - Почему, черт возьми, приемники не вписаны в солдатскую книжку?

    - Кто же знал, что партизаны прибегнут к такой провокации?

    -  А  ты уверен, что это провокация? - Стеннис хмуро взглянул на Мортона
    и крикнул в переговорное устройство:- Вайс!

    Вайс появился в дверях непривычно мрачный.

    - Где ваш приемник "Ташиба"?

    - В мастерской. На ремонте, сэр!

    - Распишитесь. Два месяца тюрьмы, если приемника в мастерской нет.

    - Извините, сэр, возможно, его принесли, пока мы сменяли караул.

    - Вполне возможно, Вайс. Сходите и посмотрите тщательнее!

    - Есть, сэр!

    Он вернулся через три минуты и бережно положил транзистор на стол.

    - Разрешите идти, сэр?

    - Идите, Вайс.

    Стеннис включил штабное радио и попросил Мортона:

    -  Выбери  из  этого дерьма какую-нибудь пищалку, Дикки. Сейчас прикажут
    включить.

    Действительно,  штабное  радио  передавало  приказ  Мортону  -  включить
    транзистор  на  любую  передачу с родины, Стеннису - записать содержание
    передачи и возможные помехи.

    Мортон  отыскал  передачу  из  Техаса.  Стеннис  улыбнулся: оба они были
    техасцами,  и  было  приятно  слышать  долгие  гласные  и  придыхания на
    согласных,  как  будто  с  тобой разговаривает кто-то из родных. Стеннис
    записал:

    "23,55. Супер Техаса. Новости штата".

    Диктор  неторопливо  описывал  чье-то  бракосочетание,  потом  зазвучали
    знакомые имена, шло перечисление гостей. Стеннис пробормотал:

    - Интересно, узнают ли они меня, если я вернусь индейцем?

    - Не сходи с ума, Бобби! - сердито остановил его Мортон.

    В  приемнике  что-то  взвыло, голос из Техаса начал удаляться, как будто
    торопился  на  родину,  и  возник другой голос, твердый, жесткий, с чуть
    заметным акцентом.

    "Говорит  радиостанция  "Свободный народ"! - записывал Мортон.- Передаем
    ультиматум  штаба  повстанческой армии командованию, офицерам, сержантам
    и солдатам американской военной базы "Спринтер".

    Закончив чтение ультиматума, диктор добавил:

    "Очевидно,  командование  постарается  скрыть  от  рядового состава базы
    наше  предупреждение.  Поэтому  завтра  с  утра  мы будем передавать его
    через  громкоговорители,  поставленные  возле  базы. просьба к солдатам,
    когда  им  прикажут обстреливать эти громкоговорители, не уничтожать их,
    чтобы все узнали содержание ультиматума..."

    Что-то  щелкнуло  в  приемнике,  и  техасский голос вернулся обратно. Но
    Мортои  его  уже  не слушал. Он сломал карандаш и сидел, склонив голову,
    глядя на неразборчивые каракули.

    -  Интересно,  что  сейчас  делает  Старик?  - хрипло сказал Стеннис. Он
    вытащил  из  стола свою флягу и разлил виски в бумажные стаканы, стопкой
    стоявшие  возле  графина  с  водой.  Один пододвинул Мортону, из второго
    выпил сам.

    -  Думаю,  то  же  самое,  что  делаем  мы! - Мортон примерился к уровню
    жидкости и проглотил ее в один прием.

    -  Нет,  его  так  просто с ног не собьешь! И потом у него же под штабом
    экранированное убежище!

    -  Они  дали  нам  три дня. Значит, если это не блеф, то первые перемены
    произойдут быстро.

    -   Смотри-ка,-  ехидно  буркнул  Стеннис,-  наш  Фома  неверующий  тоже
    поддался психогенезу! Ты же говорил, что все это пропаганда!

    Мортои  сжал  кулаки.  Он  не  любил  ехидства.  И  замер,  вытаращив на
    обидчика глаза.

    - Что ты на меня так смотришь?

    Стеннис вскочил на ноги, провел рукой по лицу.

    - Н-ничего, н-ничего! - пробормотал Мортон.

    Но  Стеннис  уже  не  слышал.  Выдвинув  ящик,  он  лихорадочно  рылся в
    бумагах,  пока  что-то  не  загремело  под  рукой.  И  вытащил маленькое
    зеркало, перед которым они брились по утрам после дежурства.

    - Я ничего не вижу! Нет! Нет!

    Он  отрицал  это  так  яростно,  что  Мортону  снова  показалось,  что у
    Стенниса  лицо  становится  медным, а нос горбится и кончик его отвисает
    вниз, тонкий, хищный, как клюв птицы. Но Стеннис уже успокоился.

    По селектору прозвучал сдержанный голос начальника штаба:

    - Офицерам, свободным от дежурства, явиться немедленно!

    Мортон  вскочил  на ноги, кивнул Стеннису и выбежал из дежурной комнаты.
    Он  побоялся  оглянуться, чтобы не привиделись еще какие-нибудь перемены
    на лице товарища.

    Перед  дверью  штабного  здания  Мортон  привел  себя  в порядок и вошел
    медленно. Он помнил, что у входа висит зеркало. Надо было посмотреться.

    Зеркала не было.

    На стене осталось только светлое пятно на порыжевших от солнца обоях.

    Ну,  а  ты-то,  милый  Джекни,  не  испугался?  Почему ты так пристально
    разглядывал  лицо  Стенниса?  И  почему у тебя все время такое ощущение,
    будто  губы  выворачиваются, как после хорошей попойки, хотя ты выпил не
    так  уж много? Что, если это тоже психогенез? Надо же было этим туземцам
    придумать  такое  дьявольское  название!  Любой идиот понимает, что речь
    идет  о  давлении  на  психику.  А  какая  у  нас  психика,  если все мы
    перепуганы  войной,  бомбами,  напалмом,  все  пьем  по  кварте  в день,
    выкуриваем  по  полсотни  сигарет,  глотаем  наркотики,  если,  конечно,
    достанем,  лишь  бы  хоть немного отвлечься от того, что тебя окружает и
    что  тебе  угрожает... Тут поверишь не только в психогенез, а и в самого
    сатану со всеми его чертями.

    Стой,  Мортон! Дальше так нельзя! Ты что-то стал задумываться над тем, о
    чем  тебе  думать  не  следует.  Ну,  приди же в себя, убери с лица этот
    страх,  сейчас  ты  предстанешь перед строгими очами старших офицеров, а
    они  умеют  читать  не  только твои письма домой, мамочке, но и мысли по
    твоим глазам..

    Мортон  сделал суровое лицо опытного солдата- так ему, во всяком случае,
    казалось, проверить без зеркала он не мог - и вошел в штаб.

    Старина  еще  не было. А может быть, он находился за той тяжелой дверью,
    что   охраняла   комнаты   с   сейфами,  вход  в  подземные  казематы  и
    "экранированные"  убежища,  как  поговаривали  младшие  офицеры, которых
    никогда   не  приглашали  по  ту  сторону  двери.  Может  быть,  он  там
    совещается  с  этими  тремя  конгрессменами,  которые  прибыли  сюда  за
    государственный  счет поразвлечься со своими хорошенькими секретаршами и
    стенографистками,  а  кроме того, и утешить бедных солдатиков, что о них
    не  забывает  Родина, непременно с большой буквы Родина, а если в речах,
    то  вовсе  все  слово  из  одних  больших  букв: Р-0-Д-И-Н-А - и с самым
    большим  восклицательным  знаком на конце слова. Мортон уже повидал этих
    Великих  Людей, в форт Брегг они тоже наведывались и говорили все одно и
    то  же,  очень  может  быть,  что  это  и  были  одни и те же сенаторы и
    конгрессмены,  специалисты  по  солдатикам,  может,  они  еще  в детстве
    играли  в  солдатики,  а  теперь очень рады, что могут поиграть с живыми
    солдатиками,-  это  ведь так интересно играть в войну, когда тебя самого
    убить  не  могут. Но здесь они, кажется, попались, так что им есть о чем
    поговорить   с  генералом,  наверно,  просятся  домой,  им  спать  пора,
    баиньки,  у  них  там  есть  мамочки  их  деточек,  а  генерал, наверно,
    объясняет,  что  ночью  дорога  на аэродром блокируется повстанцами, что
    туда  до  рассвета  и  на  танке  не  проберешься,  а  до  утра  они тут
    нахватаются  столько  этого  психогенеза,  что  еще  неизвестно, кем они
    вернутся в свой Вашингтон - неграми, китайцами или индусами.

    А   может,  они  просят  генерала  выпустить  их  вместе  с  их  дамами,
    чемоданами  и  сувенирами под белым флагом, чтобы получить от повстанцев
    по  таблетке  от  психогенеза,  а  вы оставайтесь, черт с вами, мы-то, в
    сущности,  не  военные, мы самые что ни на есть мирные люди, мы и слыхом
    не  слыхали, что тут у вас идет война, мы вообще-то против всякой войны,
    только  выпустите  нас,  миленькие  повстанчики,  а уж мы по возвращении
    домой  тут  же  произнесем  сто  речей и сто сорок тостов в вашу честь и
    потребуем  от  президента,  чтобы он немедленно прекратил всякие военные
    действия и вывел войска из вашей страны...

    Стоп,  Мортон,  так ты можешь додуматься до оскорбления государственного
    флага и самого президента...

    Черт,  почему  во  всей  комнате  нет  ни  одного  зеркальца? Спросить у
    кого-нибудь  из  офицеров?  Вон  стоит капитан Роберте и тоже косится по
    сторонам,  наверно,  и  он  подумал  о зеркальце, пусть самом маленьком,
    таком,  какие  дамы  носят  в  театральных  сумках.  Почему в офицерские
    планшеты не вделывают зеркальце, как в дамскую сумку?

    Вдруг  все  зашевелились,  как  по  сигналу,- это тяжелая, бронированная
    дверь,  за  которой  находились  разные  неизвестные  тайны  и  секреты,
    бесшумно  отодвинулась,  и  на  пороге появились генерал, конгрессмены и
    несколько  старших  офицеров.  Так,  значит,  у  них  там и в самом деле
    происходило  тайное  совещание, и сейчас нам объявят, о чем договорились
    эти бонзы с нашим Стариком? Плохо дело, Мортон!

    Генерал  пригласил  офицеров садиться, но большинство осталось подпирать
    стены,  кто  где  стоял.  Генерал  тоже остался на ногах. Он откашлялся,
    заговорил нервно, быстро:

    -  Господа  офицеры,  вы  все  уже  знаете,  что  повстанцы  предприняли
    психологическую  атаку.  Мы  связались  по  радио  с высокопоставленными
    работниками    госдепартамента   и   сообщили   содержание   ультиматума
    повстанцев.   В   данную  минуту  в  госдепартаменте  проводятся  важные
    консультации  с  видными  учеными  страны. В шесть часов утра мы получим
    точный  ответ  на  поставленные  нами  вопросы:  а)  имеет ли ультиматум
    повстанцев  какую-нибудь  научную  почву  или это только психологический
    трюк  в  той  грязной  войне,  которую  они  ведут  против  сил порядка,
    защищаемых  нами  с  позиций  общечеловеческого  гуманизма,  и б) какими
    мерами   ответить   на   беспрецедентное   бесстыдство  так  называемого
    повстанческого комитета? До шести часов утра вы свободны...

    -  Еще шесть часов этой пытки?- вдруг простонал Роберте. Он не сел даже,
    а  как-то боком упал на стул и закачал головой, как смертельно раненный.
    Генерал жестко крикнул:

    - Что с вами, Роберте? Вы ведете себя, как истеричная баба!

    -  Зеркало!  Где зеркало? - вдруг завопил Робертс.- Дайте мне посмотреть
    на  себя! - И вдруг, выпучив глаза, вперился в генерала, протянув к нему
    дрожащий палец.- Посмотрите на себя, сэр, вы же чернеете!

    Генерал  отпрянул  от  стола  и сунул руку во внутренний карман мундира.
    "Ага,  он  уже не расстается с зеркалом! - злорадно подумал Мортон.- Вот
    так  он  поступает  всегда! Как говорили древние: что позволено Юпитеру,
    то не позволено быку!"

    Но  у Старика выдержки было побольше, чем у какого-то капитана Робертса.
    Он тут же вынул руку из кармана и рявкнул:

    -  Капитан  Роберте,  выйдите  вон!  Я  отстраняю  вас  от командования.
    Капитан Синклер, примите роту Робертса!

    В  это  время  в радиофоне прозвучал встревоженный голос Бобби Стенниса.
    Он обращался к генералу:

    -  Сэр, докладывает лейтенант Стеннис. Пост, расположенный у ворот базы,
    не  отзывается  на  сигналы.  Разрешите  взять  второй взвод и проверить
    -положение?

    -  Да!  И  немедленно!  -  Выпученные  глаза  генерала  остановились  на
    Мортоне.-  Направляю  к  вам  лейтенанта  Мортона  со  взводом  из  роты
    Робертса.   Никого   из   расположения  базы  не  выпускать!  -  Генерал
    отстранился  от  микрофона  и  снова взглянул на Мортона.- Лейтенант, вы
    слышали мой приказ?

    - Да, сэр!

    - Так чего же вы стоите!

    "Дался  я  ему!  Как  будто тут нет более опытных офицеров. Ах, да! Если
    повстанцы  действительно  облучают  базу  какими-то своими таинственными
    средствами, то у ворот действие лучей сильнее. Ах,подлецы!"

    Но  дисциплина  сработала  железно. Недаром же в форту Брегг их приучили
    повиноваться  беспрекословно.  Он  увидел  себя  уже  бегущим по плацу к
    казарме  роты  Робертса  и  окончательно  пришел  в  себя  только  после
    собственной громкой команды:

    - Первый взвод, стройся!

    Стало   совсем   светло.   Мортон   оглядел   взвод.  Возбужденные  лица
    перекошены, глаза бешеные, однако люди еще подчиняются. Мортон приказал:

    - На пост номер один! Бегом!

    Придерживая планшет, чтоб не колотил по ногам, он побежал рядом со взводом.

    Стеннис  и  его  люди уже возились в бетонном укрытии за воротами базы и
    что-то  делали  там.  О дьявол, они поворачивали свои пушки и пулеметы в
    сторону   базы!   Ну   да!   Они   волочили  тяжелые  бетонные  плиты  и
    устанавливали  их  так,  чтобы  защититься  от  своих,  если те вздумают
    стрелять.  А  по  плацу  шла  к  воротам  странная  процессия: мужчины и
    женщины  в  цивильной  одежде, волокущие чемоданы и размахивающие белыми
    тряпками и ночными сорочками.

    Стениис наклонился к микрофону. ,

    -  Сэр, эти подлецы-конгрессмены задумали улизнуть. Они ползут к воротам
    в полном составе. Что прикажете делать?

    Взбешенный голос Старика прозвучал, как божий глас:

    -  Полосните  очередью над их головами! Только постарайтесь не попасть в
    казармы. И предупредите, чтобы немедленно возвращались назад.

    Стеннис выскочил на край окопа и заорал:

    -  Эй вы, трусы и шлюхи, ползите назад! - Обернулся, скомандовал потише:
    - Над головами пулеметная очередь! Вайс!

    Вайс  припал  к  пулемету,  и  тот  затараторил так громко, что заглушил
    псалом  и  истерический женский визг. Мортон видел только разинутые рты.
    Конгрессмены  и  их  дамы  рухнули.  Мортон  даже  подумал:  кажется, их
    прикончили!  Но  потом там началось какое-то шевеление, и вот вся группа
    поползла   обратно,  оставив  на  месте  сражения  чемоданы,  портпледы,
    дамские сумочки. Вайс огорченно оторвался от пулемета, буркнул сам себе:

    -  Лучше всего было бы пришить эту падаль к земле. Мало ли что случается
    на войне. Глядишь, президент наградил бы их посмертно за храбрость.

    -  Помолчите,  Вайс!  И  давайте-ка  приволоките  сюда десяток надолбов.
    Вдруг какой-нибудь идиот вздумает прорываться на броневике или на танке.

    -  Против танка мы не удержимся! Стеннис сделал вид, что не заметил, как
    Вайс упустил обязательное "сэр", и насмешливо сказал:

    - Это все-таки не повстанцы, с ними справиться легче!

    За  краем  леса  огненным  мечом прорезалось солнце. Стеннис взглянул на
    часы и сказал:

    - Ну, сейчас начнется!

    - Что начнется? - не понял Мортон.

    -  Музыка!  -  хмуро  пошутил Стениис.- Помнишь, они сказали, что начнут
    передачу для солдат в шесть утра? '

    Мортон  тоже  поглядел на часы. Было шесть. Из дальнего леса послышались
    крики птиц, потом обезьяний хор. Джунгли приветствовали восход солнца.

    И  в  ту  же  минуту из лесу, а кое-где и прямо из-за колючей проволоки,
    через которую был пропущен ток в две тысячи вольт, заговорили репродукторы.

    -   Ами!   Если   вам   прикажут   стрелять,  старайтесь  не  уничтожать
    репродукторы!  ...Ультиматум  повстанческого  комитета!  ...Вы  убиваете
    нас, мы стараемся сделать вас людьми! ...Психогенез и его действие!..

    Стенниса вызвал штаб. Он выслушал приказ и передал Мортону:

    - Огонь по всем замеченным репродукторам!

    Стрельба  уже  слышалась  по  всей  границе  базы.  Мортон тоже приказал
    открыть огонь.

    Судя  по  громкости  и  отчетливости  текста.  стрелки  базы  сегодня не
    отличались  особым  умением  вести  прицельный  огонь.  А ведь среди них
    половина  числилась  снайперами и получала специальную доплату-премию за
    каждое попадание!

    На  этот раз они смотрели больше друг на друга, на Нортона, на Стенниса,
    но  и  смотрели-то  воровато,  украдкой,  словно  боялись: взглянут и не
    узнают один другого. Какая уж тут стрельба!

    В 6.10 по селектору послышался приказ генерала:

    -  Стеннису  и  Мортону  сдать  дежурный  пост капитану Коллинзу! Солдат
    отправить на отдых. Явиться в штаб для доклада!

    Из-за  казарм  на  полной  скорости  вывернулись  "виллис"  и броневик и
    затормозили  возле  ворот.  Коллинз  и его сержанты выскочили из машины,
    солдаты остались в броневике. Коллинз озабоченно спросил:

    - Ну, как у вас?

    - Пока тихо,- ответил Стеннис.- А вы что. собираетесь за зону?

    -  Да.  Старик  приказал  произвести  разведку. Он досадливо поглядел на
    оголенные  напалмом  и  ядохимикатами джунгли, по которым была проложена
    бетонная дорога на аэродром, крикнул одному из сержантов:

    - Чарли, останетесь со своим взводом здесь! Остальн