(я  не  силен  в  языках)...  И  вообще там была ночь, море
    огней,  и  падал  дождь.  И  смотрели мы на город не со второго этажа, а
    сильно  выше.  Все это было уж слишком. Удивляться не осталось сил. Нога
    болела, рука ныла, голова кружилась.

    - Я могу позвонить? - нарушил я молчание первым.

    - Отсюда - нет.

    - А оттуда? - я начинал злиться.

    Честно  говоря,  я  ожидал,  что  он ответит мне: "Откуда оттуда? Это же
    видеоокно. Иллюзия". Но он сказал другое:

    -  Из  Копенгагена?  Пожалуйста.  Только  смысла  никакого.  Видите,  со
    временем  неувязка.  Вы  и  жену-то дома не застанете. Или застанете, но
    вместе с собой.

    И нога, и рука - все заболело у меня с новой силой. И голова заболела тоже.

    - Тогда отпустите меня, пожалуйста.

    - Куда?

    - Домой, разумеется. Я сам возьму такси.

    -  Разумеется,  домой...  - повторил Сергеев раздумчиво. Потом достал из
    кармана  коробочку,  вытряс  на  ладонь  яркую  капсулу  и  откуда-то из
    компьютера извлек стакан воды.

    - Нате, выпейте для начала. Чего мучиться-то?

    Я  покорно  выпил. Мне было уже все равно. И тут же почувствовал, как до
    дрожи  щекотно  из тела стали вылезать пули. Одна за другой они упали на
    пол, а ранки стали на глазах рубцеваться.

    -  Понимаете,  -  сказал  Сергеев,  -  я  как раз думаю над тем, как вас
    отправить домой.

    - А что, я не могу просто выйти обратно и уехать?

    - Можете. Но только мы с вами в Дании, и времени уже чуточку многовато.

    -  Сколько?!  - я в ужасе посмотрел на часы. Прошло всего двадцать шесть
    минут.

    -  Не  берите  в  голову, - сказал Сергеев. - Здесь уже поздний вечер. К
    сожалению.  По  московскому  времени.  А вам еще два часа лету. Погодите
    минутку.

    Он   набрал  какой-то  номер  и  заговорил  по-датски.  Или  по-немецки.
    Выслушал ответ. И отключился.

    -  Слушайте меня внимательно. Примерно через час вас отвезут в аэропорт.
    А  в  Москве,  в  Шереметьеве-два  наш человек будет ждать вас в красном
    "фольксвагене".  Запишите  номер.  Он  доставит  вас  к  дому  минут  на
    пятнадцать  -  двадцать  позже  того  момента,  когда  вы из дома вышли.
    Ничего быстрее и проще предложить вам не могу. Извините.

    - А как же на границе? - задал я самый важный для гомо советикуса вопрос.

    -  Я подготовлю вам документы, успокойтесь. Примите душ. Расслабьтесь. Я
    распоряжусь,  чтобы вам принесли одежду, что-нибудь поесть, выпить, если
    хотите... Ну, и для дома. Куда вы там шли?

    -  В булочную, - сказал я быстро. - Так что, если не трудно, хлебушка не
    забудьте.

    - Не забуду, - улыбнулся он. - Идите мойтесь.

    Когда  я  вернулся  в комнату, Сергеев снова разговаривал с кем-то через
    компьютер. На этот раз по-русски.

    - Почему не уложились, можешь мне объяснить?

    - Да ты пойми, дорогой мой, все очень сложно.

    - Это слова. Давай конкретно. Буш дает добро?

    - Буш дает. И Коль, и даже Тэтчер...

    - С кем напряженка? С Ельциным?

    - Ну, конечно, с Ельциным.

    - Что ж, не впервой, прорвемся. Удачи тебе.

    Я понял, что услышал не совсем то, что мне надо было слышать.

    - Товарищ Сергеев!

    Обращение  прозвучало ужасно нелепо. Он обернулся. Лицо его было усталым
    и печальным.

    - Товарищ Сергеев, те, в машине, хотели меня убить. А вы?

    -  А я не хочу. Почему я должен вас убивать? Потому что вы слишком много
    знаете?   Вот   бандитская  логика!  Но  я-то  не  бандит!  Я  не  боюсь
    разоблачения.  Ну,  расскажете  вы про все. Кому расскажете? Жене? Жене,
    конечно,  расскажете. А еще кому? Милиции? КГБ? Газетчикам? Телевидению?
    Ну, подумайте сами.

    Я подумал и понял: не расскажу. И спросил:

    - А вы кто? Пришельцы?

    - Сами вы пришельцы! - обиделся Сергеев. - Мы тут живем раньше вас.

    - Так, значит, вы боги?

    -  Господи,  кто  такие  боги? Могу вам признаться честно: нет, это не я
    сотворил  этот  нескладный  мир.  Какие  еще  вопросы?  У вас до отъезда
    двадцать минут.

    - Вы управляете миром?

    - Нет.

    - Но вы держите его под контролем?

    - Да, насколько это возможно. Так делают все, у кого есть власть.

    - Но вы не даете миру погибнуть?

    - Вы правильно понимаете наши цели.

    - Так вы можете гарантировать, что мир не погибнет?

    - Гарантию, молодой человек, может дать только страховой полис.

    - Вы это серьезно?

    - Абсолютно, - он достал сигареты, и мы закурили.

    - Ой, а можно здесь, в Копенгагене, купить сигарет?

    - Хороший вопрос. Можно.

    - Какие же методы используете вы для контроля ситуации?

    - Разные.

    - Например, убийства?

    Он пристально посмотрел на меня.

    - Вы хотите знать, что случилось сегодня возле вашего дома?

    - Разумеется.

    -  Законный  интерес.  Так  вот.  По  нашему заказу московские гангстеры
    убрали  одного  человека.  Мы  воспользовались  редким  случаем:  днем в
    центре  города  ведется съемка фильма со стрельбой. И наш выстрел был бы
    никем  не  замечен.  Если  бы  не  вы.  Во-первых,  пришлось сделать три
    выстрела, а во-вторых, вас оттуда пришлось увозить. Вот все.

    - Нет, не все. Кто был этот человек, которого вы убили?

    - Это был страшный человек.

    - А те, кто его убивал, - не страшные?

    - Не настолько.

    -  Ах,  не  настолько!  Скажите,  пожалуйста!  А  если я сейчас сделаюсь
    страшным  настолько,  вы  и  меня  убьете?  И  вообще, часто вы убиваете
    людей, с вашей точки зрения страшных? Каждый день? Каждый час?

    -  Да  помолчите вы! - Он прикурил вторую сигарету от первой и посмотрел
    на  меня,  как  на  незваного гостя, которого вынужден терпеть. - Что вы
    "рога  мочите",  как  говорят наши друзья-гангстеры? Ну, что вы способны
    понять  в  нашем  деле  вот так, наскоком? Я бы вам объяснил, да некогда
    уже...  А этот человек, труп которого вы видели в "Жигулях", да он бы...
    да  он  мог  завтра всю нашу... вашу страну в крови утопить, поймите вы,
    черт возьми!..

    - Один человек? Никому неизвестный?! Да каким образом?!

    -  Господи,  да  какая  разница, каким образом! Вы что, думаете, это так
    сложно?  И  потом, кто вам сказал, что он никому неизвестен? Вы хоть про
    краснорубашечников-то слышали, товарищ в красной рубашке?

    Я  прикусил  язык. Я действительно слишком многого не знал. Но дело было
    не в этом. И я не сдавался.

    -  Послушайте,  а как-то по-другому нельзя было? Ну, увезти его куда-то,
    спрятать, подкупить?

    -  Санкта  симплицитас!  Неужели  вы  думаете,  что  я  не  искал другие
    варианты?  Вы  что, правда, меня бандитом считаете, которому проще всего
    убить человека, и дело с концом? Да я мозги себе на этом вывихнул!

    И тут я понял.

    - Вам нельзя было его убивать? Правильно?

    -  Ну,  конечно,  нельзя,  черт вас всех подери! Конечно. Убивать вообще
    никого  нельзя.  Просто  нервы  иногда  не  выдерживают. Особенно, когда
    долго  за  такими людьми наблюдаешь... Слушайте, вам пора. Вы на самолет
    опоздаете, а вас жена ждет.

    - У меня еще десять минут, - сказал я жестко.

    -  Поедете  пораньше. Вам еще сигарет купить надо. Да что - сигарет! Вот
    вам  деньги, - Сергеев протянул увесистую пачку, - купите все, что надо.
    Здесь это быстро можно сделать.

    -  Спасибо, - сказал я, ошалело глядя на незнакомые цветастые банкноты и
    мысленно  прикидывая,  сколько  же  тут  в пересчете на доллары. - Но вы
    меня не сбивайте. Я спросить хотел, что вам теперь за это будет.

    - За что? - вздохнул Сергеев.

    - За убийство.

    -  Слушайте,  -  он закурил четвертую, по моим подсчетам, сигарету, - вы
    куда  бежали?  В  булочную?  Ну  так  и бегите в булочную. А то там хлеб
    кончится, жена ругать будет.

    -  Не  хотите  говорить, - обиделся я, - не говорите. А что вы меня этой
    булочной  тыкаете? Да женой, которая ждет. Что булочная, что жена, когда
    тут решается судьба цивилизации?!

    -  Стоп, стоп, стоп! Вы что же это, дорогой мой, другим мораль читать, а
    сам?  Какая,  к  черту,  судьба  цивилизации?! Нет, между прочим, ничего
    важнее,  чем добежать до булочной, купить хлеба и вовремя - подчеркиваю,
    вовремя!  -  вернуться  домой,  чтобы  жена  не  волновалась.  Я вам это
    совершенно серьезно говорю. И не мочите рога, дорогой мой.

    И  тут  вошел  человек и сообщил, что машина ждет внизу. И мы накупили в
    магазинах  много всякой всячины (в пересчете на доллары у меня оказалось
    две  с  половиной  тысячи),  и  не опоздали на самолет компании "САС", в
    котором  я  замечательно  провел время, и от Шереметьева меня с ветерком
    домчали  до  центра,  и уже на Садовой мой водитель вдруг сказал: "Время
    пошло",  -  и  я с удивлением обнаружил, что уже снова пять часов вечера
    пятнадцатого июля, как было тогда, когда я выбежал за хлебом.

    На  площади все так же толпились люди, милиции стало больше, но теперь я
    разглядел  съемочную  группу:  оператора  с  камерой,  ассистентов возле
    ларька и даже актеров с пистолетами.

    И  вдруг  я  вспомнил,  как  этот  немыслимый  Сергеев в Копенгагене уже
    вдогонку кричал мне:

    -  Пожалуйста,  не  забудьте,  самое  главное  для вас - это добежать до
    булочной!  "Что он имел в виду? - размышлял я. - Вдруг это была просьба,
    очень важная просьба, имеющая буквальный смысл?"

    И я сказал водителю "фольксвагена":

    - Вы не подождете минуточку? Я до булочной добегу.

    Он улыбнулся и кивнул.

    Нет,  на  этот раз в меня не стреляли. Более того, в булочной был хлеб -
    и  черный,  и  белый.  Еще  более  того,  я  вспомнил, что там, в Дании,
    забыл-таки  купить  хлеба.  Представляете,  забыл! И я был счастлив, что
    вспомнил теперь.

    Я  уже  выходил  из  дверей булочной, когда вслед за выстрелами раздался
    оглушительный треск и сразу после - взрыв. Я пулей вылетел на улицу.

    Люди  на  площади  кричали  и  разбегались  в  разные стороны, от ларька
    "Союзпечать"  остались  рожки  да  ножки: сломанный остов, битое стекло,
    горы  макулатуры,  рядом  горел  покореженный  грузовик,  "фольксвагена"
    нигде не было видно.

    Мне  сделалось  так  страшно,  как еще никогда в жизни. Прижимая к груди
    два батона и половинку черного, я побежал в самое пекло.

    -  Куда  ты  прешь,  придурок?!  За что тебе деньги платят?! - услышал я
    грубый  голос  сзади,  и  через  секунду  был схвачен крепкой рукой. Еще
    немного, и я налетел бы прямо на камеру.

    -   Снимаем!   Снимаем!   -   зычно   кричал  режиссер,  возвышаясь  над
    операторской тележкой. - Все отлично, ребята! Снимаем!

    Детина-ассистент  подтолкнул  меня в безопасную зону, и я увидел красный
    "фольксваген".  Он стоял по ту сторону перекрестка, и водитель махал мне
    рукой.

    -  Это все нам? - спросила моя жена Танюшка, когда мы втащили в квартиру
    последние три коробки и я попрощался с агентом Сергеева.

    - Да.

    - Костюм на тебе новый, - задумчиво констатировала она.

    - Погоди, сейчас все расскажу, ты не поверишь.

    - Конечно, не поверю. Хлеба-то купил?

    - Вот, - показал я на один из пакетов, куда подпихнул хлеб.

    - И сдачу принес?

    -  Есть немножко. - Я вытащил из кармана оставшийся ворох датских крон и
    сиротливо затесавшийся среди них четвертной.

    -  Ну  вот,  так  и  не  разменял.  Вечно  ты  что-нибудь да забудешь! Я
    виновато развел руками. Потом спросил:

    - Сбегать?

    - Да уж не надо, - сказала жена.

    "Химия и жизнь", 1991, ‘ 2.























    Александр Спирин
    Капитан и корабль



    Капитан  опять проснулся до подъема. Вставать не хотелось. Скоро кровать
    вздрогнет  и  корабль  затянет какую-нибудь песню. Вчера он спел "Пора в
    дорогу,  старина..."  Песня  понравилась капитану. Он целый день напевал
    ее,  занимаясь  топологической  кинетикой,  ради которой он и забрался в
    корабль. Чтоб не мешали работать.

    Корабль запел: "Вставайте, граф, вас ждут великие дела!"

    "Надо  же,  "граф",  -  думал  капитан,  умываясь.  -  А  впрочем, разве
    "капитан" лучше? Капитан-пассажир, капитан-груз, капитан-балласт".

    Он  съел  завтрак,  приготовленный  кораблем.  Зачем тут вообще человек?
    Просто  искали  добровольца  в  годичный  рейс  до  планеты Ветерок, где
    испортилась  аппаратура  связи.  Оператор,  прибывший  туда  на практику
    через  квантовый туннель, огляделся и сказал: "Ну и старье! А это что за
    рычаг?"  Вслед  за  тем  раздался  треск  и  связь оборвалась: перегорел
    спейсер.  Теперь  до  Ветерка  можно  добраться  только  по старинке, на
    корабле.  Новый  спейсер  лежал в грузовом отсеке, но капитан-балласт не
    знал,  как эта штука выглядит. Его это не интересовало. Его интересовали
    изофазные полуперекрещения, и чтобы никто не мешал.

    Капитан  доел завтрак и сказал "спасибо". Стол уполз в стену, выдвинулся
    пульт.  Капитан  углубился  в  топокинетику.  У него мелькнула идея, еще
    совсем смутная, и тут корабль сбил его с мысли.

    - Капитан, - сказал корабль. И замолчал.

    Капитан попытался ухватить идею, но безуспешно.

    -  Послушай,  - возмутился он, - мы же договорились, что во время работы
    ты обращаешься ко мне только в исключительных случаях. В чем дело?

    - Извините, капитан, небольшой сбой, - сказал корабль.

    -  У  тебя  бывают  сбои? - удивился капитан и снова взялся за изофазные
    полуперекрещения.  И  опять,  будто  нарочно,  корабль  остановил его на
    пороге решения. Словно захлопнул дверь перед самым носом.

    - Капитан, - сказал корабль.

    - Что такое? - заорал капитан.

    - Причина обращения отсутствует, - ответил корабль.

    Капитан онемел от возмущения.

    -  Извините,  -  вкрадчиво сказал корабль, - я все хотел спросить у вас,
    не перебегала ли вам дорогу перед стартом черная кошка?

    - Ты не сломан? - испуганно спросил капитан.

    - Нет, я исправен.

    -  Ты, главное, не волнуйся, - нервно сказал капитан. - Ты исправен, все
    хорошо, причина обращения отсутствует. Но что-то было, правда?

    - Да, - сознался корабль.

    - Что же?

    - Не могу объяснить. Принцип непричинения лишних волнений.

    Капитан почувствовал, что ему становится жарко.

    -  А  тебе не кажется, - вкрадчиво спросил он, - что твое запирательство
    причиняет мне еще больше волнений?

    - Нет, не кажется.

    - А теперь, когда я знаю про "нет" и могу подозревать худшее?

    -  Для  поддержания  ускорения  пришлось  увеличить  расход  горючего, -
    сознался  корабль.  -  Если  бы  так  пошло  и  дальше,  мы не смогли бы
    выполнить  полетное задание. Пришлось бы возвращаться на Землю, но такое
    решение  вправе  принять  только вы, капитан. Опасная ситуация возникала
    дважды,  но  все  приходило  в норму до того, как я успевал передать вам
    сообщение.

    - А как сейчас?

    - Норма, - ответил корабль.

    -  Не падай духом, - успокоил его капитан. - Разберемся. В конце концов,
    в твоей памяти все знания человечества.

    -  Я  не  нашел  объяснения  в  научных сведениях, - сказал корабль, - а
    когда  привлек  ненаучные  -  ну,  про  черную кошку, - вы решили, что я
    сломался.

    Капитан  отложил  неоконченное  доказательство  и вызвал на экран график
    расхода   топлива.   Появилась   голубая   линия.  Перерасходы  горючего
    выглядели  на  ней,  как  холмы,  плавное нарастание и резкий обрыв. Два
    пика.  Второй  заметно  тоньше  первого,  значит,  горючее расходовалось
    быстрее.  А  высота  одинаковая,  наверное, это тот критический уровень,
    когда   корабль   обращался  к  капитану.  И  само  обращение  устраняло
    перерасход. Мистика...

    Через  полчаса капитан сдался. Пора задать работу подсознанию, решил он,
    и  переключился  на  топокинетику  Время  от  времени  он  поглядывал на
    график. Ничего нового не происходило.

    Потом  капитан  забыл  про  график  Он вытаскивал из памяти ускользавшее
    решение - и вдруг увидел его целиком.

    - Капитан! - немедленно отреагировал корабль.

    -  Отстань,  -  пробурчал  капитан.  -  Сейчас  мы перейдем к эн-мерному
    пространству...

    Корабль  взывал,  требовал,  грозил  и умолял, но капитан только рычал в
    ответ,  лихорадочно  записывая  решение. Когда он закончил и взглянул на
    экран, там выросла огромная ступень, втрое выше первых пиков.

    -  Пора  тормозить,  -  обреченно  сказал корабль. - Один час три минуты
    пять  секунд  до  начала  торможения. Один час три минуты ноль секунд до
    начала торможения...

    Справа  вспыхнула  ярко-красная  точка - видимо, последний момент, после
    которого на Землю уже не вернуться.

    -  Пятьдесят  пять  минут  до начала торможения, - выкрикивал корабль. -
    Пятьдесят четыре минуты... Капитан, поздно будет!

    Капитан  не  слышал  его.  Догадка  медленно  всплывала у него в голове.
    Одновременно красная точка угрожающе сдвинулась влево.

    - Двадцать три минуты до начала торможения, - бубнил корабль.

    - Замолчи, - сказал капитан. - Я знаю, в чем дело.

    Как  только он это произнес, красная точка съехала в левый конец экрана.
    Тормозить   надо  было  два  часа  назад.  А  голубая  линия  образовала
    очередную ступень.

    Корабль молчал.

    - Изобрази ноль отсчета, - приказал ему капитан.

    На  экран снизу вплыла белая горизонтальная линия Пики и ступени сжались
    и стали незаметными.

    - А ты, оказывается, паникер, - сказал капитан.

    -  Запаникуешь, - нервно возразил корабль. - Мы в безвыходном положении,
    а я по-прежнему ничего не понимаю.

    -  Сейчас поймешь, - ответил капитан. - Дело в том, что информация имеет
    массу.

    - Ничего подобного у меня не записано.

    -  У  тебя  еще  много  чего  не  записано.  Пораскинь  мозгами.  Отчего
    увеличивался  расход  горючего  как  раз  в  тот момент, когда я находил
    решение? Новая информация - добавочная масса. И только.

    -  Может  быть, вы еще объясните, откуда она берется? - злорадно спросил
    корабль, обиженный предложением пораскинуть мозгами.

    -  Не  знаю, - сказал капитан. - Откуда-то из Вселенной. Но это потом, а
    сейчас  нам  надо  избавиться от лишней массы и долететь до Ветерка. Что
    мы можем выбросить за борт?

    -  Ничего,  - сразу ответил корабль - Разве что вы сами, капитан, можете
    выброситься,  но  это  довольно  сложно.  Во-первых,  люк  заблокирован,
    во-вторых,   у   вас   нет   инструментов.   Поэтому  вы  берете  вилку,
    проковыриваете   пластиковую   стенку   -  я  покажу  где  -  и  портите
    блокировку.  Люк  придется открывать вручную, но он открывается вовнутрь
    и  вам  будет  мешать  атмосферное  давление.  Поэтому  нужен  рычаг. Вы
    разбираете кресло...

    - Стоп, - сказал капитан. - А другого выхода нет?

    -  Но  как  же  иначе  предупредить человечество о том, насколько опасно
    совершать открытия, особенно те, на которые не рассчитаны ресурсы полета?

    Из-под  пульта  выполз  стол.  На нем лежала вилка. Внутри кресла что-то
    тихо  зажужжало,  со  звоном посыпались детали. Капитан вскочил, и в это
    мгновение от кресла отвалилась ножка.

    -  Чушь  какая-то,  -  сказал капитан, рассеянно крутя вилку. - Я только
    что сделал два открытия, а ты предлагаешь мне роль балласта.

    -  Если  бы  вы  могли  их  забыть,  - возразил корабль, - все было бы в
    порядке.  Но  вы, люди, неважно устроены. Вы не умеете стирать из памяти
    инфор