Был  день  и были слышны приближающиеся голоса. Он не поверил. Но кто-то
    откинул полог палатки. Так явилось спасение.

    Матросы  небольшого  индонезийского  судна,  зашедшего за пресной водой,
    обласкали Джонни, накормили его.

    Насытившись,  Джонни  приободрился,  голова его вновь стала работать. До
    конца  месяца  оставалось еще девятнадцать дней, но не могло быть и речи
    о  выполнении  условия.  Он  уговорил  капитана погрузить на судно мумию
    Уиндгема  и  его  коллекции.  Дневник  Уиидгема  Джонни  запрятал в свой
    чемодан   -   это   был   его   главный   козырь.   И   у  него  хватило
    предусмотрительности  взять с собой образцы несъедобных плодов и голубых
    рыб.   На   судне   было   мало  спирта  и  некоторые  из  них  остались
    незаконсервированными.  Однако,  как  ни  странно, они не испортились во
    время многодневного плавания в экваториальных водах, а только высохли.

    Джонни   не  просчитался.  Шеф  понял  его  с  полуслова.  Корреспондент
    "Уикфилдских  Новостей"  нашел  нечто  особенное, чрезвычайно важное для
    науки.  Поэтому  он,  следуя  высокому  долгу  американского журналиста,
    решил    отказаться    от   крупного   гонорара   и   нарушил   условие,
    воспользовавшись  первой  же возможностью. Какое право имел он, скромный
    и  серьезный  Джонни  Мелвин,  задерживать  развитие  естествознания еще
    более чем на две недели?

    А  на пресс-конференции Джонни превзошел самого себя. Рассказав все, что
    он  считал  нужным и остроумно парировав ехидные вопросы корреспондентов
    конкурирующих газет, Джонни закончил свою речь так:

    -  Благодарю  вас,  леди  и  джентльмены.  Я хочу, в заключение, еще раз
    подчеркнуть,  что  я - простой американский парень, работник газеты - не
    сделал  никакого открытия. Я буду счастлив, если окажется, что некоторые
    мои   наблюдения   представляют  хотя  бы  небольшую  научную  ценность.
    Открытия  в  науке  делают  ученые.  Особенности  флоры  и фауны острова
    Пуа-ту-тахи   впервые  наблюдал  доктор  Уиндгем  -  героическая  жертва
    кайзеровской  Германии.  Я  горжусь  тем, что детальное изучение острова
    позволило  мне  вернуть  миру труды этого замечательного человека. Через
    два  дня  в  Уикфилд  прилетает его сын - преподобный Фредерик Уиндгем -
    чтобы  увезти  священный  прах  в  Англию,  где  он  будет предан земле.
    Поэтому,  леди и джентльмены, поспешите отдать последний долг усопшему -
    тело  его  пока  что  покоится  в  стеклянном гробу на двенадцатом этаже
    нашего здания.

    Что  же  касается  дневника  доктора  Уиндгема,  то газета считает своим
    долгом  сделать  его достоянием широкой публики. Дневник будет выпущен в
    факсимильном  издании, а также в дешевом массовом, которое каждый сможет
    приобрести  за  пятьдесят  центов.  Мое скромное участие в этих изданиях
    будет  состоять  в  подробном  и  обстоятельном рассказе обо всем, что я
    видел  на  острове, о том, как я напоролся на старину Уиндгема. Клянусь,
    ребята,  это  будет  такой  бестселлер,  что  небу станет жарко! Еще раз
    благодарю вас.

    Бэсси   горячо   поцеловала   Джонни   под   одобрительные  аплодисменты
    коллег-репортеров.

    Здесь   история  Джонни  Мелвина  кончается  -  судьба  его  устроена  и
    беспокоиться больше не о чем.

    Правда,  среди читателей "Уикфилдских Новостей" нашлись и такие, которых
    заинтересовали  не  столько  приключения  выдающегося репортера, сколько
    тайны Пуа-ту-тахи.

    Почему на острове особые фауна и флора?

    Почему там нет ничего съедобного - ни для людей, ни для акул?

    Почему на острове отсутствуют гнилостные микроорганизмы?

    Почему змея оказалась неядовитой?

    Почему комары не кусаются?

    Почему привезенные с острова плоды и рыбы не испортились, а только высохли?

    Ответа   на  эти  вопросы  следовало  ожидать  от  профессора  Хогланда,
    которому газета передала все привезенные Мелвином материалы.

                                    Глава 4

                             АМИНОКИСЛОТЫ В ЗЕРКАЛЕ

    Там жизнь идет наоборот,

    Вверх дном и наизнанку,

    Над крышами летает крот,

    А джем не лезет в банку.

    Там больше Солнца электрон,

    Хоть и лишен заряда,

    И вместо яблока - Ньютон

    С зеленой ветки падал.

    Как я хочу попасть туда,

    Где счастье, а не горе,

    Туда, где вверх течет вода,

    Где небом стало море.

                                                               Вилли ПАТТЕРН

    Как  это  ни  странно, публичная лекция профессора Хогланда, прочитанная
    два  месяца  спустя после триумфальной пресс-конференции Джонни Мелвина,
    собрала   не  более  двухсот  слушателей.  Быть  может,  малочисленность
    аудитории  объяснялась  категорическим  отказом  профессора  Хогланда от
    звучного    названия    "Тайна   острова   Пуа-ту-тахи",   предложенного
    устроителями. Лекция называлась "Жизнь на основе аминокислот правого ряда".

    Хогланд сказал:

    "Совершенно  особая,  эндемичная  фауна и флора присуща многим островам,
    достаточно  давно  отделившимся  от  континентов. Дарвин, путешествуя на
    корабле  "Бигль",  впервые  обратил  на это внимание. Он подробно описал
    фауну  Галапагосских  островов, принадлежащих Эквадору. Дарвин открыл на
    них   ряд  специфических  видов  вьюрковых  птиц  -  так  они  сейчас  и
    называются  -  Дарвиновы  вьюрки.  На  Галапагосских  островах  живет  и
    гигантская  черепаха,  которую вы не увидите нигде больше. И особые виды
    игуан.

    Хорошо  изучены другие примеры. Австралия с ее фауной сумчатых животных,
    с  ее  утконосом  и  ехидной.  Новая  Зеландия с бескрылой птицей киви и
    реликтовым пресмыкающимся - гаттерией.

    Но  эндемичные  виды  острова  Пуа-ту-тахи  резко  отличаются  от  ранее
    известных.  Во-первых,  здесь  эндемичны  не  только виды, но и классы и
    даже   типы.   Очевидно,   эволюция  на  острове  шла  особенным  путем.
    Во-вторых,  эти  виды  растений  и животных, начиная с микроорганизмов и
    кончая змеями и птицами, несовместимы с остальной жизнью на Земле.

    Поясню  это утверждение. Бактерии, живущие на острове, не размножаются в
    тканях  внеостровных  организмов.  Насекомые  не кусаются, змеиный яд не
    опасен  для  человека.  Труп  Уиндгема  не  разложился, а высох. В то же
    время  внеостровные  организмы  не могут питаться растениями и животными
    острова.  Человек  умирает с голоду, акулы не едят рыб в лагуне острова,
    наши обычные микроорганизмы не атакуют представителей его фауны и флоры.

    Что ж все это значит? Ответить нам может только химия.

    Основа  жизни  -  белки.  Это  длинноцепочечные  молекулы,  состоящие из
    аминокислотных  звеньев.  Все белки на Земле построены из двадцати типов
    аминокислот. Вот их формулы".

    Хогланд показал на большую таблицу.

    "Поразительной  особенностью  аминокислот,  входящих  в  состав  белков,
    является   их   асимметрия.   Девятнадцать   из   двадцати  канонических
    аминокислот  -  асимметричные  молекулы.  Это  значит, что каждая из них
    может  существовать в двух формах - в правой и левой, относящихся друг к
    другу как правая и левая рука.

    Но  в  живых  организмах  аминокислоты только левые. Жизнь асимметрична,
    начиная  с  ее  молекулярных  основ. Организмы способны усваивать только
    левые аминокислоты - правые антиподы в состав белков не включаются.

    Исследование  асимметрии живого связано, прежде всего, с именем великого
    Пастера.  Глубокие  мысли  по этому поводу высказывал Вернадский. В 1940
    году   советский   ученый   Гаузе  опубликовал  очень  интересную  книгу
    "Асимметрия протоплазмы".

    Почему жизнь асимметрична?

    Сейчас  мы  уверены  в  том,  что первичные живые организмы произошли от
    неживого    вещества.    Эта    теория,   общепринятая   в   современном
    естествознании, была развита биохимиком Опариным.

    Но   при   абиогенном  возникновении  жизни  появление  правых  и  левых
    аминокислот  равновероятно.  Почему,  все-таки,  в организмах фигурируют
    только левые аминокислоты, а не смесь равных количеств левых и правых?

    Надо  думать  потому,  что  жизнь возникала в местах случайных скоплений
    левых  молекул.  Дальше  она эволюционировала, отбирая левые молекулы от
    правых  со все возрастающей точностью. Можно привести аргументы в пользу
    большей  биологической  приспособленности  асимметричных  организмов  по
    сравнению с симметричными.

    Если  организм  асимметричен,  состоит  из  "левых" молекул, то он может
    усваивать только "левые" молекулы.

    "Можно  ли  пить  зеркальное  молоко?"  -  спрашивает  Алиса  в чудесной
    повести  Льюиса  Кэррола. Может быть, и можно - отвечает наука, - но без
    всякой пользы. Такое молоко не питательно.

    Обратимся   теперь   к   нашему   загадочному   острову.   Как  показало
    исследование,  белки  растений и животных острова Пуа-ту-тахи состоят не
    из  левых,  а  из правых аминокислот! Это - зеркальные отражения обычных
    аминокислот остальной части биосферы.

    Допустим,  что  очень  давно  зарождалась и "правая" жизнь. Везде, кроме
    нашего  острова  (а  может  быть  и  других  мест, нам еще неизвестных),
    "левая"   жизнь  осилила  "правую".  Но  на  острове  жизнь  развивалась
    независимо.  И  с  того момента, когда возникли достаточно разнообразные
    организмы  "правого"  типа,  они  оказались в безопасности. Единственным
    условием   существования   "правой"  жизни  была  многочисленность  этих
    организмов.  Чтобы  они  могли  питаться друг другом. Естественно, что в
    такой  ситуации  эволюция  пошла  особым  путем  и  привела, например, к
    появлению четырехногих насекомых.

    Мир  острова  Пуа-ту-тахи - своего рода антимир. Но он не аннигилируется
    при  встрече  с  существами остального мира, а напротив, отделен от него
    невидимым  барьером. Он никого не трогает и сам находится в безопасности
    - относительной. Человек может запросто его уничтожить.

    Открытие  прекрасного зоолога Уиндгема - великое открытие. Оно позволяет
    по-новому   подойти  к  проблемам  биохимической  эволюции,  решить  ряд
    вопросов, стоящих перед биологией и химией.

    Это  открытие  многозначительно.  Мы  убедились,  на  примере  предельно
    ярком,  что в живой природе происходят поразительные события. Мы знаем о
    них  еще  так мало! Жизнь растений и животных на Земле продолжается, она
    кипит вокруг нас, мы должны любить и изучать ее.

    Наш  долг  -  долг  людей  двадцатого  века  -  позитивно  участвовать в
    развитии  жизни  растений  и животных. С тем, чтобы улучшать нашу жизнь.
    Слишком немногому научилась пока наша наука и техника у живой природы..."

    В заключение Хогланд сказал, горько усмехнувшись:

    "История   острова,  конечно,  похожа  на  фантастическую.  Если  бы  ее
    описывал  Жюль  Верн,  то он уничтожил бы остров извержением вулкана или
    иным  способом.  И роман на этом закончился бы. Но сейчас настали другие
    времена.  Остров  стал для нас недоступен по сугубо актуальным причинам.
    Мы  не  сможем  в  ближайшее  время  провести  на Пуа-ту-тахи дальнейшие
    исследования,  столь  важные  для науки. Военное ведомство запретило его
    посещение.

    Остается  только  надеяться,  что  морская  пехота,  или как она там еще
    называется,  не  истребит  фауну и флору острова. Может быть потому, что
    нельзя есть эти плоды, этих рыб и птиц.

    Трудно  приходится  науке  в  наше  время.  Но  я верю, что так будет не
    всегда.  Я  оптимист  и  полагаю,  что ученый может и должен быть только
    оптимистом!"

    Некто  Джефф Пикси взял на заметку последние слова Хогланда и то, что он
    говорил о советских ученых. На всякий случай.

    А  остров  Пуа-ту-тахи  действительно  оказался  плотно закрытым. Теперь
    ученые  всего  мира  ждут, когда занавес поднимется. И все те, кто любит
    науку, кому дорога жизнь, ждут тоже. Но это - не пассивное ожидание.

    "Химия и жизнь", 1966, ‘ 3 -4.























    В. Варламов, С. Старикович

    ОБЛЫ

    Траги-фантастическая повесть в трех частях с эпилогом

    Чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лайяй...

    В. К. Тредиаковский




    1. ЧЕЛОВЕК И МАШИНА

    Вконец  расстроенный, я выбежал из клиники. Дежурный орнитолет отделился
    от  стайки  своих  собратьев,  паривших  над  площадью  в жарких потоках
    нагретого  солнцем  воздуха. Зафиксировав мое состояние, он нерешительно
    прикоснулся  носовой  антенной  к  руке,  подрагивая  легким серебристым
    телом,  а  я  рассеянно погладил его силиконовое оперение, снова и снова
    до боли отчетливо вспоминая только что отзвучавшие горькие слова.

    Это  был  приговор  -  неумолимый  приговор мне, моим друзьям, миллионам
    людей настоящего и будущего - всем, кто болен и будет болен страшной Облы.

    Откровенно  говоря,  спешить  теперь было некуда. Определив это по форме
    моих  биотоков,  умная машина тактично переключилась на самоуправление и
    взяла  курс  к  ближайшему  Месту  Размышлений. Люди моего времени любят
    иногда  посидеть  и  подумать  в  одиночестве. Так рождаются новые идеи,
    вдохновенные  строки  стихов и музыка, от которой взволнованно сжимается
    сердце.

    Сообразуясь  с  моим  настроением,  машина  выбрала Океан. Стремительной
    тенью   прочертила   она  верхушки  волн  и  замерла,  аккуратно  сложив
    белоснежные  крылья.  Тысячелетний  покой  царил вокруг. Разумеется, это
    ощущение  было  обманчиво.  Я  знал, что глубоко подо мной, на океанском
    дне,  монотонно  гудят  заводы  биогенных  руд,  водную  толщу неустанно
    прочесывают   культиваторы  водорослевых  плантаций  и  дети,  визжа  от
    восторга, гоняют на самопрограммирующихся кибердельфинах.

    Детство... Счастливая и невозвратная пора! В детстве я еще не был болен...

    Пытаясь  отвлечься,  я вскользь подумал о тонофоне, и тотчас призрачный,
    меняющийся  цвет  и  величественные  звуки "Симфонии переменных функций"
    наполнили  пространство.  Я  узнал  исполнение  самодеятельного оркестра
    домовых  роботов  сектора Х-15. Слаженность тоновой и фональной партии у
    них   прекрасна.   Одна  беда:  роботы  никак  не  могут  избавиться  от
    чрезмерной  сухости  переходов.  Помню,  как  долго  мой друг композитор
    работал   над   программированием   оранжево-басовой  группы,  добиваясь
    теплоты светозвучания.

    ...Что  такое?  Ну,  это уж слишком непростительная ошибка - расхождение
    параллельных тактов не менее чем на двадцатую терции!

    Возмущенно послав импульс протеста, я перешел в режим Познания.

    Привычно   жужжали   депопуляризаторы.   Тысяча  двести  восемь  станций
    Познания  передавали  лекцию  о  третьем  позвонке  ископаемой рептилии,
    обнаруженной  на  астероиде  101/215. Миллиарды моих современников жадно
    впитывали Истину. Миллиарды. А сколько из них неизлечимо больных!

    Нет,  мне  не  уйти  от  этой  тягостной  мысли.  Я  отключился от Мира.
    Дремотная тишина вновь подступила к борту орнитолета.

    ...Облы!!! Древнее проклятие человечества!

    2. "НЕ ТА ВСЕЛЕННАЯ..."

    Облы!!! Коварное чудовище, ненасытно поглощающее все новые жертвы!..

    Мы всемогущи.

    Планеты  покорно  изменяют  свои  орбиты.  Седьмое  состояние вещества -
    вершина  овладения тайнами природы - подвластно нашей воле. Мы научились
    управлять  живой  материей  и  навсегда  искоренили  болезни,  вплоть до
    страшных  вирусов  желтой  энтропии, найденных на планете Отчаяния. Все,
    кроме одной.

    ...Медленно  и  неотвратимо овладевала она человеком, калечила физически
    и  доставляла  неописуемые  страдания - сознание своей неполноценности и
    бессилия в противоборстве с жестоким врагом.

    Матери, любуясь новорожденным, с тревогой думали о его будущем.

    Юные  девушки  еще и еще раз проверяли глубину своих чувств: а что, если
    с  ее  возлюбленным случится Это, хватит ли у нее сил перенести удар, не
    сломится ли ее любовь под тяжестью неодолимой беды?

    Отважнейшие  из  звездных  капитанов  уходили за пределы метагалактики в
    поисках целебного средства. Но неумолимая болезнь настигала их и там.

    Многочисленные  эксперименты были тщетны. Ни биотронное изменение обмена
    веществ,  ни  подсадка  клеток с магнитной нивелировкой, ни иммерсионная
    трансплантация ядер нитчатых водорослей не дали эффекта.

    И  тогда  два  лучших  специалиста  по  теории  Облы  -  эриданец  SQ  и
    гениальный  землянин  Лапп  -  удалились  в  добровольное  заточение  на
    искусственную планету.

    "Интеллекта"  -  так  было  названо  это  величайшее  творение  разумных
    существ  всей  галактики  -  была  целиком  выполнена в виде гигантского
    электронного  мозга.  Двенадцать  спутников  - по числу рас Космического
    сообщества,  принимавших  участие в ее создании, - кружили возле, ожидая
    ученых.

    Но  спутники  пустовали.  Вся  планета была предоставлена в распоряжение
    отважных  борцов  с  Облы.  Интеллекта  держала  экзамен. Четыре периода
    длилась  ее  работа.  Четыре долгих периода Человечество ждало сообщения
    ученых.  И  вот  сегодня,  в  начале  второй  децимы,  прозвучал  сигнал
    Всеобщей  связи. Трижды промчался он над Миром, пока из глубин Вселенной
    на наших экранах не материализовался наконец образ великого Лаппа.

    -  Друзья  мои,  -  начал ученый, и Мир ахнул, увидев неизгладимые следы
    поразившей  его  болезни,  -  друзья мои, несчастный мой соратник и брат
    отказался  материализоваться:  столь  ужасны последствия обезобразившего
    нас  недуга.  Я  должен сообщить вам горькую весть. Интеллекта больше не
    существует.  Покойная  работала,  не щадя своих сил. Уже к концу первого
    периода   она   констатировала   нашу   беспомощность,   тормозящую   ее
    рассуждения,  и  замуровала  нас  в  спутнике  до  окончания  работы над
    проблемой.  Во  втором  периоде  планета  сбросила атмосферу для лучшего
    охлаждения.  Сегодня  приемно-переговорное устройство зарегистрировало в
    качестве  результата  исследований  несколько разрозненных ругательств и
    крайне   странную   фразу:  "Не  та  Вселенная...",  после  чего  запись
    прекратилась.   Автоматы-разведчики  сообщили,  что  планета  перешла  в
    жидкое  состояние.  Она  расплавила  себя!  Этот поступок в сочетании со
    странным   заявлением   о   Вселенной   заставляет   предположить,   что
    электронный  мозг сошел с ума. Несчастная Интеллекта покончила с собой в
    припадке  безумия!  Проблема  осталась  нерешенной.  Мне трудно говорить
    это, но, кажется, человечество бессильно!..

    Лапп со стоном закрыл лицо руками и медленно дематериализовался.

    "Человечество  бессильно!"...  Какую бездну отчаяния надо было испытать,
    чтобы решиться сказать это!

    Прикосновение  струи  всеобщей  связи  прервало мои мысли. Второй раз за
    этот день Мир замер у экранов струевидения.

    -  Всем,  всем,  всем!  -  гремел  голос  Генерального  диспетчера.  - В
    метагалактике  НК-У-126  решена проблема лечения Облы. Председателю Лиги
    больных немедленно прибыть на ионодром для трансформации в Пространстве.

    Орнитолет, не ожидая моего приказания, круто взмыл в воздух.

    3. ПРЕКРАСНАЯ ВАКУОЛЯНКА

    Сознание возвращалось медленно - как и всегда после анабио-сна.

    Уютно,   по-домашнему   ревела   плазма   в   тормозных  дюзах.  Корабль
    встряхивало на приводных магнитных полях.

    Что