шести земных суток. Надо взять себя в
    руки.  И  все-таки сон пошел мне на пользу. Я бодр. Я отдохнул. Конечно,
    в  глубине  души  я  знаю  - никакие таблетки тибурана не заменяют сна и
    отдыха.  Но  сейчас  не  время  и  не  место  для психофармакологических
    рассуждений.  Все,  что  я  узнал о "Центавре", не продвинуло меня ни на
    шаг  в  раскрытии  его  тайны.  Итак,  все  тот  же  вопрос  - что несет
    "Центавр"? Это я должен, обязан выяснить.

    Я вновь обрел возможность трезво мыслить и принимать решения.

    Взглянув  на  часы,  я  увидел, что система отсчета оперативного времени
    сдвинула  отсчет  на  тридцать  четыре  часа  назад, отбросив время моих
    сновидений.

    На  первый взгляд, пульт звездной навигации номер один был точной копией
    пульта,  который  я уже имел удовольствие созерцать в отсеке, населенном
    серыми призраками.

    Сформулируем задачу.

    Имеем два экрана общей ориентировки.

    Первый  экран  -  в том отсеке, где я нахожусь. Второй экран в зале, где
    мне устроили голографический спектакль.

    Вопрос номер один: отличаются ли, хотя бы внешне, эти экраны друг от друга?

    Вопрос  номер  два:  отличаются  ли друг от друга траектории спутника на
    этих экранах?

    Вопрос  номер  три:  если отличается, то нельзя ли по этому отличию и по
    разности  времени  (я  видел  экраны  именно  в  разное  время)  сделать
    заключение об общей направленности траектории?

    У   меня   хватило   догадки   сфотографировать  первый  экран.  Теперь,
    дотронувшись  до  кнопки  налобной  части шлема, я сделал снимок второго
    экрана. Через мгновение я видел оба изображения.

    Не  надо  было  изучать небесную механику, астрономию и курс космической
    навигации,  чтобы  понять,  о  чем говорили - нет, кричали!- эти снимки.
    Экраны  были абсолютно тождественны. Те же размеры, те же дурацкие кисти
    и  звериные лапы. Но траектории "Центавра"... Они не совпадали! Это было
    нелепо! Непостижимо!

    Начиная  с  какого-то  мгновения,  траектории расходились! Расходились в
    стороны  прямо  противоположные.  Из  этого  следовал  вывод  -  спутник
    раскололся  на  две  части.  На одном обломке находился я, другой со все
    возрастающей  скоростью  уносился  в космическое пространство. "Центавр"
    раздвоился! Конь сбросил седока!

    СЕМНАДЦАТЬ ЧАСОВ ОДИННАДЦАТЬ МИНУТ ОПЕРАТИВНОГО ВРЕМЕНИ.

    ...Вспомнил!  В  момент,  когда закончился мой поединок с серыми тенями,
    весь  пульт  звездной  навигации  словно  ожил. Защелкали переключатели,
    интенсивнее  засветился  экран,  чаще  обычного  замигали  мнемонические
    схемы   Вот   тогда-то  все  и  произошло.  Начал  действовать  механизм
    расстыковки двух частей "Центавра"!

    Но какая из двух частей ГЛАВНАЯ?

    В  момент  раздвоения  "Центавра" я находился возле пульта номер два Мне
    тогда  показалось,  что  это  вспомогательный, подсобный, второстепенный
    пульт  Естественно,  что  создатели  "Центавра"  хотели отправить любого
    незваного  гостя,  вроде  меня,  в  губительное путешествие на никчемном
    осколке  спутника.  И,  следовательно,  пульт  номер  два  управлял лишь
    маскировочной  частью  "Центавра",  не  более.  Что  дальше? Кроме того,
    движимый  какой-то  полуосознанной  тревогой,  я постарался удалиться от
    пульта  номер два Осознанно я мотивировал свое продвижение тем, что хочу
    найти  главный  пульт.  Действительно, я проник в отсек управления номер
    один,  который,  следуя  моим  выводам, главный, и находится в той части
    "Центавра",  где  скрывается  его  основная, так сказать, стратегическая
    "начинка".

    С  другой  стороны  -  зачем  помещать  столь  сложные и мощные средства
    защиты  и нападения в мнимом, маскировочном отсеке, с второстепенным, не
    имеющим решающего значения пультом?

    Какое  рассуждение правомерно? Поставить себя на место злобных маньяков,
    конструирующих западни и ловушки, весьма затруднительно.

    Голова раскалывается. А выводов никаких. Умом здесь ничего не решить.

    Нет, надо думать.

    Вполне  логично  предположить:  путь к главным помещениям начинается или
    как-то связан с отсеком управления.

    Действительно,  на  переборке,  противоположной  пульту,  имелась ниша в
    форме  полушария.  По  высоте  она соответствовала росту человека. Может
    быть это и есть начало туннеля или замаскированный люк?

    Вблизи  стало  видно,  что полушарие состояло как бы из лепестков с ясно
    обозначенными  границами  Крепко  упершись  ногами  в  края полушария, я
    нажал  на  один из лепестков Он не поддавался. Тогда я призвал на помощь
    силу,  заключенную  в  стальных мышцах эко-скелета. Я включил управление
    эко-скелета и постепенно выжал тумблер до упора.

    Эко-скелет сработал исправно, в полную силу. Это меня и погубило.

    ВОСЕМНАДЦАТЬ ЧАСОВ НОЛЬ ДВЕ МИНУТЫ ОПЕРАТИВНОГО ВРЕМЕНИ.

    Скафандр  цепко  обнимают  мягкие руки Они не причиняют боль, они только
    держат  меня  и  кружат.  Кругом  абсолютный  мрак,  но  кружение  это я
    чувствую  Не вижу, но ощущаю. Вероятно, кружат меня уже давно, так как к
    горлу  подкатывается  тошнота,  голову  из-за нарушенного кровообращения
    стиснуло,  как  обручем. Даже сквозь пелену мрака я вижу, как кружатся и
    плывут  вокруг  меня  красные  огни  Впрочем, это мне только кажется Нет
    ничего кроме мрака.

    Я   включил   прожектор   скафандра  на  полную  мощность.  Однако  свет
    пробивался  через  пелену  мглы  на какой-нибудь десяток сантиметров. Не
    помогла   и   система   инфракрасного   зрения.  Экран  инфра-телевизора
    засветился  однотонным  зеленоватым  светом  -  и все Я находился внутри
    однородной,  видимо, жидкой массы - и эта масса кружила меня, увлекая за
    собой, так как она находилась в движении быстром и непрерывном.

    Постепенно    я   восстанавливал   последовательность   событий.   Рывок
    эко-скелета  оказался  слишком  сильным. Лепесток полушария сломался или
    был   вырван   с   куском   рамы.   И  я  стремительно  пролетел  сквозь
    образовавшуюся  щель  в  скопление маслянистой массы и ударился шлемом о
    дно  сосуда,  где  эта  масса  была  заключена.  Удар оказался настолько
    сильным,  что  шлем  не смог его смягчить, и я потерял сознание. Система
    экстренной   медицинской   помощи,   рассчитанная   именно   на   такого
    "пациента",  который  не в состоянии пошевелить и пальцем, тоже не сразу
    включилась  после  сильного  удара  и  приступила  к моему "оживлению" с
    большим запозданием.

    Где я нахожусь?

    Раскинув  в  стороны  руки  и  ноги,  я  не достал до стен помещения или
    резервуара.  Значит,  он  был достаточно объемистым. Сдвинуться с места,
    чтобы   расширить  район  исследований,  я  не  мог.  Маслянистая  масса
    прижимала  меня  ко  дну.  Она  вращалась,  увлекала  меня,  и  я  всеми
    выступами  скафандра  царапал  днище  резервуара.  Оно  было  ребристым,
    поэтому  меня  немилосердно трясло. Вращение происходило очень быстро. А
    это  означало  лишь  одно: через десять-двенадцать минут я вновь потеряю
    сознание.  Не  знаю,  как  тогда выйдет из положения система медицинской
    помощи. Боюсь, что ей уже не справится с такой непосильной задачей.

    Что за масса вокруг меня?

    Скорее всего горючее, топливо для вспомогательных двигателей "Центавра".

    Почему оно вращается?

    Скорее  всего  -  чтобы  облегчить  доступ топлива к заборным отверстиям
    топливных трубопроводов или к всасывающим патрубкам топливных насосов.

    Можно ли остановить это вращение?

    Скорее всего - нет.

    Есть ли выход из критической ситуации?

    Разумеется. Пока мыслю - надеюсь!

    Имеется   лишь   один   путь   к  спасению.  Я  могу  включить  ранцевый
    микрореактивный  двигатель,  вмонтированный в пояс и спину скафандра. Но
    я  не  знаю глубины резервуара, где нахожусь, и потому трудно рассчитать
    силу,  с которой должен сработать двигатель, чтобы протащить меня сквозь
    водоворот вязкой массы.

    Истинное  значение  вязкости  массы неизвестно. И вряд ли мне удастся ее
    узнать.  Толщину  слоя надо мной тоже определить невозможно. Резервуар с
    одинаковым  успехом  может  быть плоским, как сковородка, или вытянутым,
    как  дымовая  труба. Быть может, я нахожусь на дне колодца. И с такой же
    вероятностью  - на дне неглубокой чаши. И в том и в другом случае путь к
    спасению   я   обязан   преодолеть   рывком,   одним   броском   мощного
    микродвигателя,  иначе не вырваться из липкой массы черного студня. Итак
    -  включить  двигатель  на  полную мощность. Индикатор - на максимальный
    импульс!

    И  в  этот  момент предоставляется сразу две возможности весьма эффектно
    закончить свое путешествие.

    Раскаленные  газы,  выброшенные  с  колоссальной силой из дюзы ранцевого
    двигателя,   взорвут   черный  студень.  На  конкурсе  самого  короткого
    рассказа получило приз повествование о бедняге Джоне:

    "Джон  закурил  на  бочке с порохом. Покойному было двадцать лет". Так и
    я?   Пламенем  ранцевой  ракеты  я  "закурю"  внутри  бочки  с  горючим!
    Единственная  надежда  - что вокруг меня все же не горючее, а какая-либо
    вспомогательная   жидкость.  Узлы  смазки,  аккумуляторы,  сервоприводы,
    системы  охлаждения  - все они требуют кошмарное количество всевозможных
    кислот,  смазок,  эмульсий, паст. Они далеко не все горючи и взрываются.
    Надо  прикинуть  общее  количество  горючих  и  негорючих  жидкостей  на
    спутнике  объемом  с  этот...  Получится...  Хотя бы примерно... Значит,
    шансы  на  спасение и на взрыв относятся как восемь к ста. Восемь шансов
    из ста... Не так уж плохо, когда выбора нет.

    Но  даже  после удачного маневра с ранцевым двигателем на пути удач меня
    будет подстерегать новая опасность.

    Если  слой  черного  студня окажется слишком тонким - слишком!- ранцевая
    ракета  пронесет  меня  через студень и с силой ударит о противоположную
    крышку  резервуара. Взорваться или быть расплющенным в лепешку - богатый
    выбор!  Как говорится - все равно, за что быть повешенным, - за овцу или
    за ягненка.

    А  между  тем  черный  студень  продолжает  скрести  моим  скафандром  о
    железные  ребра  бака,  и  от  тошнотворного  кружения  уходит сознание.
    Решаюсь. "Пусть стрела надежды не затупится о камень отчаяния".

    Я  ставлю  индикатор  импульса  на  максимум.  Снимаю  предохранительный
    колпачок  с  тумблера  зажигания.  Напрягаю,  сколько могу, все мускулы.
    Отжимаю тумблер до отказа.

    Взрыв. Ослепительное пламя. Свет вокруг. Все разнесено в клочья.

    ДВАДЦАТЬ ЧАСОВ ШЕСТЬ МИНУТ ОПЕРАТИВНОГО ВРЕМЕНИ

    Я  лежу в огромной луже черного студня и блаженствую. Вокруг меня светло
    и  тихо.  И  -  неописуемый  хаос. Я нахожусь внутри довольно большого и
    светлого   отсека.  Сейчас  его  пластиковые  стены  украшают  громадные
    подтеки  черной  слизи.  Приборы  и  грозди  труб,  висящие  по  стенам,
    перебиты,   искорежены   взрывом.   Наименее   прочные  части  переборок
    прогнулись.  Куски  резервуара  валяются  повсюду,  их  части  впились в
    переборки,  трубы  и  приборы.  Части  резервуара, где прежде находились
    заклепки,  походили  теперь  на  беззубые  десны.  В  воздухе тает серое
    облако  испаряющегося  студня. Тихо, светло и очень жарко. Взрыв нарушил
    систему терморегулирования скафандра.

    Я  постепенно  уясняю  себе  картину  происшедшего.  К счастью для меня,
    резервуар  оказался  непрочным  и  не  очень  большим.  Взорвался не сам
    студень,   иначе  бы  мне  несдобровать.  Взорвались  газы,  заполняющие
    пространство  между студнем и стенками бака. Газы перегрелись, разорвали
    резервуар,   но  центральное  его  ядро,  огромная  капля  черной  жижи,
    осталась  как  бы  во взвешенном состоянии. Газы лишь на мгновение сжали
    со  всех  сторон  гигантскую черную каплю. Внутри нее находился я, и она
    спасла меня. Трижды ей спасибо, черной капле!

    Я  вновь готов к поискам истины. Мои сомнения на тот счет, что я уношусь
    в  бездны  космоса  во  второстепенной части спутника, не подтвердились.
    Видимо,   даже   эти   сомнения   были   предусмотрены  и  запланированы
    конструкторами   "Центавра".   Приступаю  к  осмотру  приборов,  которые
    находятся в отсеке, поврежденном взрывом. Что смогут они подсказать?

    Незнакомые,  слепые  приборы,  без  обозначения  того,  что  именно  они
    измеряют.  Одни  лишь цифры. Нечто вроде задачи сумасшедшего математика:
    "От  Бостона  до  Чикаго  сорок  восемь  миль. В поезде сорок вагонов, в
    каждом вагоне дюжина кур. Сколько лет машинисту?"

    Для  чего предназначены приборы? Мне начинает казаться, что именно в них
    скрывается  разгадка,  для  чего  именно  предназначен  "Центавр". Отсек
    достаточно  обширный,  чтобы  в нем находились главные приборы. Хотя сам
    по себе размер отсека еще ни о чем не говорит.

    Я  осмотрел приборы снаружи, кое-где счистил с них корку черного студня.
    Некоторые  из  них,  вдребезги разбитые, показывали мне свою электронную
    начинку.  Некоторые  гордо замкнулись за толстыми медными кожухами. Одна
    группа  приборов  явно  дублировала  другую.  На  таких  дублеров стоило
    обратить особое внимание - они наиважнейшие. Что они напоминают?

    Так, это всего лишь многоканальный коммутатор. Ничего интересного...

    Вот   это   несомненно   устройство   для  астроориентации  дальномеров,
    телескопов  или  фотогравиметрических  устройств.  Уже интересно ... Что
    они собираются подсматривать на планете Земля?

    Нейтронный    влагомер   дистанционного   действия...   Влагомер...   Их
    интересует  водная  оболочка Земли... ее реки, океаны, озера, наконец, -
    облака...  Это  уже  серьезно,  это  настораживает. Это вовсе не обычные
    метеорологические наблюдения, вовсе нет...

    А   здесь  не  просто  прибор...  Сложная  схема...  Электронная  модель
    каких-то   вихревых   потоков...   Эскиз  расшифровки...  Действительно,
    вихревые  течения...  Скорее  всего  -  вихревые  течения в атмосфере...
    Опять забавы с метеорологией...

    Устройство  для  выдачи  серии  временных  интервалов... Типовой прибор,
    ничего примечательного.

    Снова  -  нечто,  связанное  с  водой в атмосфере и на земле. Измеритель
    радиационной температуры поверхности облаков...

    Воздействие  на  гидросферу  земли.  Неужели?  Неужели такова преступная
    задача  "Центавра"?  Жемчужины  земли  -  озера, голубые ее жилы - реки,
    роскошные  зеркала океанов - вот на что посягнула шайка шантажистов. Вот
    что  они  собираются  сделать  - оставить человечество без воды. Но как?
    Впрочем...

    Я еще не уверен.

    Я еще не знаю точно.

    Я не знаю - КАК и КОГДА.

    Надо  сосредоточиться.  Я  обязан  на  несколько  минут  отключиться  от
    главного  и  подумать о пустяках. Надо расслабиться перед рывком вперед.
    И прислушаться к тому, что происходит вокруг.

    А вокруг была тишина. Гулкая тишина.

    "Центавр"  был на редкость молчаливым механизмом. Он таился, как зверь в
    засаде,  не  выдавая себя ни шорохом, ни скрипом, ни скрежетом. И тишина
    эта была зловещей.

    Но  почему  именно  сейчас  я  услышал  тишину?  Видно,  потому,  что ее
    нарушали  звуки.  Ритмично,  в сложной последовательности, но не в четко
    выраженные интервалы времени раздавался гулкий стук.

    Механизмы  так  не  стучат. Так может стучать лишь человек. Люди? На сей
    раз  не  бесплотные голографические тени, а живой человек. Совсем рядом,
    за  стеной. Я попробовал отыскать закономерность в наборе гулких ударов.
    Закономерность была, но пока не поддавалась анализу.

    Неужели звуки имели смысл? Весьма вероятно.

    Кто-то  прибегал  к  этой форме звуковой информации, столь примитивной и
    ненадежной.

    Я обязан обнаружить источник звуков, сам оставаясь невидимым и неслышимым.

    Первое,  что  можно легко сделать, - измерить толщину стенки, отделяющей
    меня от источника сигналов.

    Гамма-луч  дистанционного толщиномера точно измерил стену. Она оказалась
    довольно  солидной  -  сто  двадцать  миллиметров.  Гамма-луч упреждения
    пронзил   стену   и  продолжил  исследование.  На  шкале  расстояний  до
    следующей  преграды  обозначилось  два  метра... десять метров... двести
    метров... бесконечность.

    Упреждающий   луч   не   уперся   в  преграду.  За  стеной  простиралась
    бесконечная  пустота космоса. Значит, я оказался возле наружной оболочки
    "Центавра".  Сто  двадцать миллиметров металла отделяли меня от пустоты.
    Значит...

    Значит,  стучал  некто,  находящийся снаружи, из космоса. Почему он там?
    Его  цель?  Старается вслед за мной проникнуть внутрь "Центавра"? Или он
    знает  обо  мне  и  думает стуком привлечь мое внимание? Неужели хозяева
    "Центавра"  забросили  для поединка со мной на орбиту живого противника?
    Рискованный  шаг.  Решились на открытую cxвaткy? Вряд ли. Должны понять,
    что  если  судьба  поединка начнет складываться не в мою пользу, я пойду
    на крайние меры. Ну, скажем, взорву "Центавр". И тогда рухнут их планы.

    Кто же там, почти рядом?

    Можно  поручиться  -  сейчас  в  околоземном  пространстве нет ни одного
    корабля-спутника или даже долговременной станции с людьми на борту.

    Корабли  советских,  американских  и  международных экспедиций находятся
    значительно  дальше,  где-то  на пути к границам солнечной системы. И ни
    один  космонавт  не  рискнет  просто  так, любопытства ради, забраться в
    чужой,  неизвестный  спутник.  Абсурд.  Правила  международных конвенций
    начисто отвергают столь опасную и предосудительную самодеятельность.

    Если  же  в  "Центавр"  старается проникнуть некто, посланный хозяевами,
    ему  незачем  производить  демаскирующий  шум. Он должен знать все тайны
    входов  и  выходов  этой  гигантской  мышеловки. Для него любое звуковое
    "сопровождение"  столь же абсурдно, как для карманного воришки - желание
    привязать к пальцам бубенчики.

    Значит  -  не  враг  и  не  друг,  и вообще никто из земных космонавтов.
    Остаются - чудовищное предположение! - существа иных звездных миров.

    Разумеется,  единственное,  чего  мне  недоставало  во  время этой милой
    экскурсии,  -  встретить  инопланетного  пришельца.  Контакт  с  другими
    мирами  в  столь  неприглядной для землян ситуации! И это должен сделать
    я?   Впрочем,   зачем  строить  смелые  предположения  и  далеко  идущие
    прогнозы, еще не имея в руках ни одного существенного факта.

    Конечно,  я  могу  увидеть  ЕГО  или НЕЧТО. Но какой ценой! Ценой потери
    большей  части  энергии,  предназначенной  для моего полета. Дело в том,
    что  любой  плотный предмет, если взглянуть на него с иной точки зрения,
    прозрачен.  Между  его атомами, молекулами, кристаллами есть промежутки,
    и  даже  самый  твердый и непрозрачный предмет с точки зрения бесконечно
    малого  наблюдателя  представляется  лишь  очень размазанным, туманным и
    дырявым  сооружением.  Так  в самом общем виде говорит теория. А строгая
    мачеха  -  практика  сурово  заявляет, что для таких субатомопроникающих
    наблюдений  понадобится уйма энергии и еще такой же запас энергии, чтобы
    первую  энергию  удалось  сконцентрировать  в  "зрачок  дьявола". Так мы
    прозвали  между  собой  аппарат,  который  и  впрямь обладал дьявольской
    способностью  видеть  сквозь стены. Когда его изобрели, один из наиболее
    энергичных  инженеров-создателей