й-проституткой с
Кливленд-стрит, он накачал Эдди своими снадобьями для лучшей
восприимчивости и в резкой форме потребовал от него немедленно прекратить
с тем всякие отношения.
  - Так что с Морганом? - негромко спросил Лахли.
  - Я... я совершил глупость, Джон, мне очень жаль, просто такой он
был... ну, такой, черт возьми, хорошенький, я прямо без ума от него был...
  - Эдди, - мягко остановил его Лахли. - Что за глупость? Ты что,
виделся с ним снова?
  - Ох, нет, Джон, нет же, такого я не стал бы... я не встречался с ним
с тех пор, как ты запретил мне. Только с женщинами, Джон, да с тобой...
  - Тогда что такого ты сделал, Эдди, что называешь это глупостью?
  - Письма... - прошептал тот.
  Неприятный холодок пробежал по спине Джона Лахли.
  - Письма? Какие еще письма?
  - Я... я писал ему письма. Такие глупенькие любовные письма - ну, он
был такой хорошенький и всегда так печалился, когда я от него уходил...
  Лахли зажмурился. "Эдди, чертов маленький ублюдок!"
- Сколько писем, Эдди? - таким голосом задал он вопрос, что Эдди
вздрогнул.
  - Не сердись на меня, Джон! - Лицо принца исказилось от ужаса.
  Потребовалось несколько минут и изрядное количество достаточно
интимных ласк, чтобы убедить перепуганного принца в том, что Лахли вовсе
на него не злится. Когда ему удалось снова успокоить Альберта Виктора, он
повторил свой вопрос - на этот раз осторожнее.
  - Так сколько было писем, Эдди?
  - Восемь, кажется.
  - Кажется? Ты должен вспомнить точно, Эдди. Это очень важно.
  Эдди нахмурился, вспоминая.
  - Восемь, их должно быть восемь, Джон. Видишь ли, я встречался с ним
восемь недель подряд и посылал ему по письму каждую неделю, а потом
познакомился с тобой, так что он мне больше не нужен. Да, точно восемь.
  - Очень хорошо, Эдди. А теперь скажи, что так расстроило тебя в этих
восьми письмах?
  - Он хочет за них денег! Уйму денег! Тысячи фунтов, а не то он пошлет
их в газеты и в Скотланд-Ярд, инспекторам, которые арестовывают за
содомию! Джон, я погиб! - Эдди закрыл лицо руками. - Если я не заплачу ему
столько, сколько он просит...
  - Да-да, Эдди, он обнародует письма, и ты сядешь в тюрьму. Эту часть
ситуации я очень хорошо понял, Эдди. А теперь скажи, как он требует
заплатить? Куда доставить деньги и кому передать?
  - Ну, ты ведь знаешь, я люблю устраивать небольшие вылазки в Ист-Энд,
переодевшись простолюдином? Чтобы меня никто не узнал?
  Лахли воздержался от комментариев насчет того, насколько эффективен
этот камуфляж; собственно, Эдди был единственным человеком в Лондоне, кого
он мог ввести в заблуждение.
  - Да, так при чем здесь эти маленькие вылазки?
  - Я сам должен отнести ему деньги завтра ночью. Мы должны встретиться
на углу Питтикоут-лейн и Уайтчепл-роуд в полночь. И я должен быть там,
должен! Если я не приду, не передам ему тысячу фунтов, он пошлет первое
письмо в газеты! Представляешь, что эти газетчики... что там газетчики,
что сделает со мной моя бабка? - Он снова спрятал лицо в ладонях. - И если
я не заплачу ему еще тысячу через неделю, он отошлет второе письмо в
полицию! Он написал мне, чтобы я ответил ему письменно сегодня - послал
письмо в какое-то жалкое заведение, откуда он его заберет. Я должен
подтвердить ему, что согласен платить, а не то он отошлет первое письмо
уже завтра.
  - А когда ты ему заплатишь, Эдди, он отдаст тебе письма?
  Бледный как полотно принц кивнул, отчего его голова на длинной,
тонкой шее сделалась похожей на птичью. Не помог даже высокий воротник,
благодаря которому Эдди заработал прозвище Колодник.
  - Да, - прошептал он, дрогнув усами от огорчения. - Он сказал, если
получит мое письмо сегодня, он принесет завтра одно из писем и обменяет
его на деньги. Пожалуйста, Джон, ну посоветуй мне, что делать, как его
остановить! Кто-то должен заставить его заплатить за это!
  Понадобилось еще несколько минут, чтобы в очередной раз хоть немного
привести Эдди в чувства.
  - Успокойся, Эдди. Право же, для такого беспокойства нет оснований.
Считай, что дело улажено. Пошли ему записку, как условлено. Морган
обрадуется, что ты встретишься с ним завтра с первым платежом. Наобещай
ему всего, чего он хочет. Прежде чем он получит хоть шиллинг, проблема
просто исчезнет.
  Принц Альберт Виктор подался вперед и жадно вцепился в руки Джона;
страх явно придавал сил его дрожащим пальцам. Покрасневшие глаза
расширились.
  - Что ты намерен делать? - прошептал он.
  - Ты ведь знаешь, какими энергиями способен я повелевать, какими
силами обладаю.
  Принц в замешательстве кивнул. Джон Лахли был для молодого человека
не просто любовником, но и наставником по многим вопросам душевного
свойства. Эдди уже привык во многом полагаться на д-ра Джона Лахли, врача
и оккультиста, имевшего репутацию самого известного в Сохо исследователя
древних оккультных искусств. Разумеется, большинство исполнявшихся им на
публике - как под именем Джонни Анубиса, салонного медиума из Уайтчепла,
так и в качестве профессионального медика Джона Лахли - трюков были такими
же фальшивками, как у его главного конкурента, мадам Блаватской.
Большинство, но не все.
  Очень даже не все.
  - Месмеризм, да будет тебе известно, - мягко пояснил он принцу
Альберту Виктору, погладив его по руке, - весьма успешно использовался
уважаемыми хирургами при ампутациях - заменяя анестезию. Французы сейчас
работают над самыми немыслимыми средствами внушения, заставляя взрослых
людей пищать цыплятами, убеждая дам в том, что они делали или говорили то,
чего в жизни никогда не было.
  И только что в соседней комнате сумасшедший торговец хлопком из
Ливерпуля, находясь под внушением Лахли, выбалтывал ему свои темные тайны.
  - О да, Эдди, - продолжал он с улыбкой, - силы месмеризма весьма
велики. И я, скажу без лишней скромности, весьма преуспел в этой области.
Не беспокойся больше насчет этого жалкого типа Моргана. Свяжись с ним
любым способом, пообещай ему всего, чего хочет этот маленький ублюдок.
Пообещай ему весь мир, пообещай ключи от бабкиного дворца, ради Бога,
наобещай ему чего угодно, чтобы он был счастлив, пока я не смогу
действовать. Мы найдем твои письма, Эдди, и мы получим их обратно, и
обещаю тебе со всей ответственностью: еще до послезавтрашнего утра угроза
перестанет существовать.
  Его легковерный, самый ценный пациент сделал глотательное движение, и
в его глупых глазах забрезжила надежда.
  - Значит... значит, ты спасешь меня? Джон, ты обещаешь спасти меня от
тюрьмы?
  - Ну конечно, Эдди, - улыбнулся Лахли и, склонившись, запечатлел на
дрожащих губах принца поцелуй. - Не беспокойся больше ни о чем, Эдди.
Предоставь все это мне.
  Альберт Виктор доверчиво кивал, как ребенок.
  - Да-да, конечно. Прости меня, я сам должен был догадаться, что не
все еще потеряно. Ты и раньше давал мне такие ценные советы...
  Лахли снова потрепал Эдди по руке.
  - И буду продолжать делать это и дальше. Ладно, а пока... - Он отошел
к столу и вернулся с пузырьком того же средства, которым только что поил
Джеймса Мейбрика. Многие из его пациентов предпочитали, чтобы их принимали
в более уютной гостиной, а не в комнате для приема, поэтому он и здесь
держал запас своей микстуры. - Прежде чем ты уйдешь, Эдди, я хочу, чтобы
ты принял вот это. Ты в растрепанном виде, пойдут всякие слухи... - Он
плеснул вина из хрустального графина в высокий стакан, накапал в него
изрядную дозу своего средства и протянул Эдди. - Выпей. Это поможет тебе
успокоить расшатанные нервы.
  "И сделает тебя замечательно внушаемым, мой славный, глупый принц,
ибо ты никогда больше не должен вспоминать об этом разговоре, Моргане и
этих письмах, будь они трижды прокляты". Эдди был настолько глуп, что
запросто мог бы выболтать всю ту историю, напившись во время одной из
своих вылазок в Ист-Энд. Лахли улыбнулся, глядя, как Эдди опустошает
стакан. В свое время Лахли, выступая на публике под именем Джонни Анубиса,
мало чем отличался от фокусника-шарлатана, зарабатывавшего деньги дешевыми
трюками, которых ждали - точнее, просто требовали - от него зрители. Равно
как и его новые клиенты, конечно.
  Но вот Джон Лахли...
  Доктор Лахли был весьма искушенным месмеристом. Еще каким искушенным.
  Разумеется, ему надо было сделать что-то с этим торговцем хлопком в
соседней комнате. Негоже позволять этому маньяку-убийце распространяться о
том, с кем он имел дело, пусть и безобидное. Впрочем, он говорил что-то
про дневник с уликами - значит от этого осложнения Лахли мог избавиться
без особого труда. Можно повесить человека даже за убийство уличной шлюхи,
если он сам достаточно глуп, чтобы оставить улики. А уж в том, что Джеймс
Мейбрик дурак, сомнений не возникало. У Джона Лахли не было ни малейшего
намерения вести себя так же неосторожно, когда он избавит мир от этого
маленького шантажиста Моргана.
  Улыбка его сделалась еще шире, когда принц Альберт Виктор Кристиан
Эдуард откинулся на спинку кресла и закрыл глаза - снадобье Лахли
превращало его в глину, из которой умелые руки могли вылепить все что
угодно. Тот успел прошептать только короткую, отчаянную мольбу:
  - Пусть он заплатит!..
  О да. Он проследит за тем, чтобы юный Морган заплатил за все сполна.
  Никому еще не удавалось угрожать планам Джона Лахли и остаться в
живых, чтобы рассказать об этом.

  ***

  Сенатор Джон Пол Кеддрик свыкся с властью. Когда он приказывал что-то
- своему помощнику или одному из безликих и безымянных обитателей мира, в
котором он и сам жил когда-то, - он ожидал, что этот приказ будет исполнен
быстро и беспрекословно. Некомпетентности он просто не терпел. Поэтому,
услышав, что покушение, спланированное им в дорогом нью-йоркском ресторане
"Луиджи", достигло своих целей лишь частично, Джон Пол Кеддрик отвесил
горевестнику такую оплеуху, что у того пошла носом кровь.
  - Бестолочь! Кой черт вы позволили этой мелкой твари, Армстро,
улизнуть? Хуже того - улизнуть с моей дочерью! Ты хоть представляешь, что
будет, если Армстро и этой маленькой наглой сучке удастся передать
доказательства ФБР? Бог мой, будто мало того, что Касси у меня на глазах
превратила мою дочь в бездомную, бредящую кино идиотку! А теперь вы еще
позволили ей бежать с уликами, которых достаточно, чтобы мы все сели на
электрический стул?
  Несчастный лакей, которому не посчастливилось явиться с плохими
вестями, прижимал платок к носу, в котором при попытках говорить что-то
неприятно булькало.
  - Простите, сенатор, но мы послали на квартиру к вашей дочери
шестерых, а в тот ресторан - целых десять человек! Кто же знал, что
Армстро такая увертливая змея? Или что ваша дочь выйдет из-за стола как
раз перед нападением?
  Джон Кеддрик отвел душу еще одной оплеухой и принялся расхаживать
взад-вперед по гостиничному номеру, бормоча себе под нос проклятия и
пытаясь представить себе следующий ход Армстро. Передаст все ФБР?
Возможно. Но с Джиной Николь на буксире? Как уже выяснил Джон Кеддрик - к
глубокому своему огорчению, - одним из талантов Армстро было искусство
маскировки, но к Джине это не относилось. Стоит им появиться где-либо
поблизости от нью-йоркского отдела ФБР, как люди, нанятые им с Гидеоном
Гатри, прикончат их. К сожалению, это наверняка было ясно и Армстро. Нет,
эта пронырливая сволочь попытается убраться из города - вдвоем. Но как? И
куда этому детективу податься? Армстро наверняка сообразит, что за
автовокзалами, аэропортами, агентствами по прокату автомобилей, паромными
причалами и вообще всеми пунктами выезда из города установлено наблюдение.
  Кеддрик снова замысловато выругался. Проклятие! После всего, что он
успел организовать, за каких-то несколько дней до решающих действий
появляется Армстро со своим длинным носом... Он застыл посреди номера. Его
план известен Армстро - известен по крайней мере настолько, чтобы
просчитать следующий его ход. И эта крыса, этот мелкий детектив -
храмовник, точно так же, как проклятая сенаторская дочка и ныне уже
покойная свояченица. Если Армстро и Джина Николь не попытаются спасти
следующую приговоренную к смерти жертву, значит, Джон Кеддрик плохо знает
храмовников.
  - Они отправятся на ВВ-86, - едва слышно пробормотал Кеддрик. -
Шевели задницей и отправляйся туда с отборными людьми. Я хочу, чтобы
Армстро прикончили.
  - И вашу дочь тоже? - неуверенно пролепетал лакей.
  Джон Пол Кеддрик зажмурился, острее обыкновенного ненавидя Касси
Тайрол за то, что та настроила его дочь против него, втянула ее в эту
историю, ознакомила ее с уликами... Те, кто платил Джону Кеддрику, жаждали
крови. На этом этапе следовало исключить любую возможность утечки
информации. Быстро и надежно. Не считаясь с тем, чья семья попадет под
каток.
  - Видит Бог, - рявкнул он, - я не позволю никому запороть все! Тем
более теперь, когда цель так близка!
  - Те же подрядчики, что у Луиджи? - спросил тот, прижимая к носу
окровавленный платок.
  - Черт, разумеется! - Он рассеянно провел рукой по волосам. - Слава
Богу, нам удалось уже внедрить на станцию "Ансар-Меджлис". Как только твой
отряд ступит на станцию, я хочу, чтобы их задействовали. Полный разгром.
Все что угодно, только бы это впечатляло.
  - Слушаюсь, сэр.
  - Тогда чего стоишь как пень? Шевели задницей, черт тебя дери!
  Лакей, пошатываясь, бросился к двери.
  Джон Кеддрик рывком распахнул створку бара, опрокинул в горло
маленькую бутылочку скотча и с размаху шмякнул пустую посудину о стену.
Чертова стекляшка имела наглость не разбиться, а просто отскочить.
Последствиями кипевшей в нем ярости стали дыра в сухой штукатурке над
телевизором, разбитая лампа и три перевернутых кресла. Черт бы подрал
этого пронырливого детектива! И черт бы подрал эту безмозглую суку Касси
Тайрол! Его единственное дитя... она так ведь и не простила его за все дни
рождения, репетиции, выпускные вечера, что он пропустил из-за своих
сенатских дел...
  Но он не мог ровным счетом ничего поделать, чтобы спасти свою
девочку. С того момента, как Джина узнала правду, она - неблагодарный
отпрыск Кеддрика - не остановилась бы ни перед чем, только бы увидеть
родного отца за решеткой. И если он не хочет, чтобы его поджарили на
электрическом стуле, ему придется убить ее. А прежде чем это произойдет,
Ноа Армстро еще пожалеет о том, что их с Джоном Кеддриком дороги
пересеклись. Сенатор извергнул еще одно чудовищное проклятие и поспешил
убраться из гостиницы.
  Хоть Касси сполна заплатила за все причиненные ему неприятности.
  Все, что оставалось, - это доделать начатое.


                                  Глава 2


  Из всех личностей, шагавших по Общему залу Восемьдесят Шестого
Вокзала Времени, никто не ощущал себя не в своей тарелке так, как Скитер
Джексон. И вовсе не от безделья, как три четверти окружавших его людей.
Однако статус его так изменился, что он просто не свыкся еще с
непривычными ощущениями, толкая перед собой тяжело нагруженную тележку
уборщика. Он как раз въехал на улочки Нового Эдо, запруженные толпами
туристов в кимоно, среди которых мелькали леди и джентльмены викторианской
эпохи и - изредка - мужчины среднего возраста в римских туниках с нелепо
торчащими голыми коленками.
  Нельзя сказать, чтобы превращение в туалетного уборщика было самым
желанным для Скитера, когда он решил завязать с карьерой карманника. В
самом деле, кто будет гордиться тележкой, полной щеток, флаконов с моющей
жидкостью и сменных блоков для торговых автоматов? С другой стороны, ему
по крайней мере не надо было прятаться каждые десять минут от верзил из
Службы безопасности станции или потеть от напряжения всякий раз, когда
какая-то из прошлых его жертв смотрела в его сторону. И хотя питался
Скитер, быть может, и не самыми изысканными яствами, зато регулярно, чего
нельзя было сказать о прежних временах.
  В общем, Скитер был рад тому, что сменил карьеру. Просто он еще не
совсем привык к этому.
  Рот его скривился в легкой, чуть плутоватой улыбке. Как бы странно ни
ощущал он себя порой в своем новом амплуа, еще забавнее был вид жителей
Ла-ла-ландии, выпучивших глаза при виде самого знаменитого из здешних
мошенников, занятого первой в жизни честной работой. Собственно, работой
этой он был обязан лишь Богу да еще Йанире Кассондре. Но не мог же он
продолжать заниматься своим прежним промыслом после всех неприятностей,
которые его жадность в сочетании с глупостью причинили его друзьям. Часто
он даже сам удивлялся, что они вообще у него еще остались - и даже
настолько близкие, что помогали ему начать жизнь заново. После всего, что
натворил Скитер, он не обижался бы на Маркуса и Йаниру, если бы они
отказались с ним разговаривать. Чем бы они ни руководствовались, помогая
ему, он ни за что не подвел бы их.
  Протискиваясь со своей тележкой сквозь гудящую толпу заблудившихся
туристов, явно пытавшихся найти дорогу в свои гостиницы, Скитер услышал
над головой треск проснувшихся динамиков:
  - Прошу внимания! Врата номер один открываются через три минуты.
Напоминаем отбывающим, что лицам, не прошедшим медицинский контроль,
допуск в Верхнее Время категорически запрещен. Приготовьте ваш багаж к
прохождению досмотра агентами ДВВ, которые определят размер таможенного
сбора, исходя из размера покупок в Нижнем Времени...
  - Сегодня сразу двое Врат, верно? - произнес ему на ухо знакомый
голос - голос друга, совершенно неожиданный в центре этого хаоса. Скитер,
вздрогнув, обернулся и оказался лицом к лицу с улыбающейся Йанирой
Кассондрой.
  - Йанира! Что ты делаешь здесь, в Эдо? - Прекрасную жрицу из древнего
Эфеса обыкновенно можно было застать в ее маленьком киоске на Малой Агоре,
постоянно окруженном толпой поклонявшихся ей послушников из Верхнего
Времени. Они уже несколько лет тысячами слетались на ВВ-86-с целью хотя бы
глянуть на женщину, которую они почитали как земное воплощение Божества.
  Йанира, не обращая внимания на шлейф восторженных почитателей,
тянувшихся за ней на манер рыбок-лоцманов, смахнула со лба прядь длинных
вьющихся волос.
  - Мне надо зайти к Киту Карсону в "Замок Эдо". Совет Семерых
приглашает его принять участие в Празднествах Марса на следующей неделе.
  Кит Карсон, самый знаменитый и удачливый разведчик времени на
планете, выйдя на пенсию, обосновался на ВВ-86. Поскольку большая часть
самых популярных из открывающихся с вокзала Врат была разведана именно
Карсоном, он и теперь оставался одной из главных приманок для туристов,
несмотря на статус беглеца, поклявшегося никогда больше не возвращаться в
Верхний Мир. Скитер по возможности старался держаться от Кита подальше;
собственно, он возвел это в ранг основных жизненных правил. Он вообще
избегал встреч со взрослыми родственниками тех девиц, которых ему
удавалось затащить к себе в постель.
  Кита он избегал старательнее прочих. Кит Карсон мог серьезно
покалечить человека, даже просто косо посмотревшего на него. В тот день,
когда Кит изловил Скитера и прочел ему короткую нотацию с советом даже
близко не подходить к его внучке, тот с радостью нырнул бы в первые же
открывшиеся Врата, пусть даже нестабильные. Скитер невесело ухмыльнулся.
  - Да, сразу двое Врат, - кивнул он. - И у меня забавное ощущение, что
еще до наступления вечера станция будет кишмя кишеть полоумными. Сначала
Главные Врата, потом Британские, а завтра еще двое Врат.
  - Да, - согласилась Йанира. - Врата Дикого Запада открываются завтра.
  - И те новые Врата, из-за которых они перегородили полстанции
строительными лесами.
  - Ну, через них по крайней мере туристов пропускать пока не будут, -
улыбнулась Йанира.
  - Пока не будут. Хватит и тех, что собрались через Британские. Они
сейчас пакуют чемоданы - в рекордном количестве. - Он покачал головой. - И
уж с твоими-то послушниками и теми психами, что отправляются в
"Потрошительский тур", станция точно превратится в самый большой дурдом,
когда-либо собранный под одной крышей. И еще эти строители Врат
Шехерезады... тьфу! - Он демонстративно поежился. - Какой, интересно,
валун они вывернули, чтобы найти таких мокриц?
  Йанира пристроилась к Скитеру