ырвалась из толпы, сжимая
кулаки. Рядом ругалась на кокни Молли; знай кто-нибудь этот диалект, у
него наверняка завяли бы уши. Кубарем покатился по полу репортер, кто-то
завизжал...
  Облако слезоточивого газа разом накрыло их всех.
  Драка стихла так же быстро, как началась.
  Скитер отчаянно закашлялся. Глаза нестерпимо жгло. В него врезалась,
согнувшись в три погибели, Рэчел Айзенштайн. Из облака газа возникло
кольцо федеральных офицеров в противогазах, распылявших эту гадость во все
стороны из больших баллонов. Они окружили Булла Моргана и взбешенного,
извергающего проклятия незнакомца, придерживая его, чтобы он не свалился
на пол. Без лишнего шума полтора десятка федеральных агентов заняли
круговую оборону. Тупые рыла винтовок, стреляющих резиновыми пулями,
выстроились в кольцо, нацелившись на толпу.
  Сбивая друг друга с ног, репортеры бросились прочь. Все смешалось:
агенты ДВВ, местные обитатели, опоздавшие к началу катастрофы силы
безопасности Шангри-ла, визжащие "Ангелы" и охваченные паникой туристы.
Впрочем, почти сразу же все это скрылось в клубящемся облаке газа.
  Скитер ухватил Рэчел за руку и потащил ее в сторону Нового Эдо. Надо
было убираться подальше от этого безумия. Крики, вопль и визг слышались
уже со всех сторон. Молли он нигде не видел. Он вообще почти ничего не
видел. Они ворвались прямо в прудик с золотыми рыбками, полный стоявших по
колено в воде перепуганных туристов и деревянных обломков: поток людей
снес перила у одного из декоративных мостиков. Скитер выбрался на
противоположный берег, вытащил из воды Рэчел, потащил ее вперед, запутался
ногами в кустарнике и упал в озерко блаженно чистого воздуха. Скитер
набрал полную грудь и закашлялся. Он сделал попытку поднять Рэчел на ноги,
но едва мог стоять и сам.
  - Дай помогу!
  Знакомый голос прозвучал у него над самым ухом. Кто-то взял Рэчел за
плечи и повел вперед, потом чья-то рука ухватила Скитера за локоть и
выдернула его из хаоса топчущихся ног. Ослепленный слезоточивым газом,
Скитер покорно позволил вести себя в неизвестном направлении. Шум и
смятение стихли. Потом кто-то пригнул его за плечи, а в следующее
мгновение по лицу его заструилась восхитительно холодная, чистая вода. Он
все кашлял и кашлял, моргая слезящимися глазами.
  - Рэчел? - только и смог выдавить из себя он.
  - С ней все в порядке, Скитер. Ты молодчина, что ухитрился вытащить
ее из этой заварушки.
  Он услышал ее кашель где-то совсем рядом и вздрогнул при мысли о том,
что могло случиться с Молли. Промыв глаза еще раз, Скитер чертыхнулся,
злясь на себя за то, что снова не сумел защитить друга от творящегося на
станции безумия. Наконец он сумел разлепить веки и оглядеться по сторонам.
  Он обнаружил себя стоящим в некоем помещении, очень напоминающем
туалет первого этажа гостиницы "Замок Эдо". В зеркале перед ним отражалась
опухшая маска, некогда бывшая его собственным лицом. Он тряхнул головой и
попробовал протереть глаза руками. Кто-то перехватил его за запястья.
  - Сначала как следует вымой руки, - поспешно произнес все тот же
знакомый голос. - Они у тебя все в "Си-Эс". - По рукам потекла струйка
жидкого мыла.
  Голос был ему хорошо знаком. Скитер вздрогнул и поднял взгляд. И
оказался лицом к лицу с Китом Карсоном.
  В который раз за последние минуты челюсть Скитера непроизвольно
отвисла. Бывший разведчик времени улыбнулся, правда, улыбка вышла немного
мрачноватой.
  - Вымой руки как следует, Скитер. Не то снова вотрешь в глаза газ. -
За плечом Кита виднелся Роберт Ли, проживающий на станции антиквар. Он
склонился над соседней раковиной, помогая Рэчел промыть покрасневшие от
газа глаза. С некоторым запозданием Скитер заметил болтавшийся на шее у
Кита резиновый противогаз. Откуда, черт возьми, у Кита Карсона взялся
противогаз? Уж вряд ли он купил его у того храмовника, что продавал такие
штуковины на Малой Агоре. Впрочем, где бы он ни откопал его - возможно, в
том легендарном сейфе у себя в офисе, - противогазов было две штуки,
поскольку на шее у Роберта Ли болтался такой же. Что ж, может, Кит и купил
их у того храмовника. В конце концов, Кит достаточно хитер, чтобы
подготовиться к любым неприятностям. Скитер молча мыл руки.
  Покончив с этим ритуалом, который помог ему вновь обрести зрение и -
отчасти - восстановить душевное равновесие, он выпрямился и снова
встретился взглядом с отставным разведчиком. Уважение в глазах Кита
изрядно удивило его.
  - Спасибо, - смущенно пробормотал он. Кит только кивнул.
  - Тебе бы лучше раздеться. В прачечной "Замка Эдо" сумеют отстирать
это от остатков газа.
  Что ж, почему бы и нет? Скитеру приходилось делать в жизни и более
странные вещи, чем раздеваться в самом шикарном сортире Шангри-ла догола
перед Китом Карсоном и ведущим экспертом ВВ-86 по части древностей, пока
за стенами его продолжало твориться черт-те что. Он успел разоблачиться до
трусов, когда появился Гасим ибн Фахд, подросток из Нижнего Времени,
провалившийся на станцию сквозь новые Врата Шехерезады. Одетый в дорогую
ливрею коридорного "Замка Эдо" - что изрядно удивило Скитера, поскольку
всего пару дней назад Гасим еще искал работу, - он держал под мышкой
стопку одежды и большой пластиковый мешок.
  - Вот. - Гасим протянул ему мешок. - Клади все сюда, Скитер.
  - Ты не видел Молли?
  - Нет, Скитер. Но обязательно поищу, если только мистер Карсон
позволит.
  Кит кивнул.
  - Я не знал, что она тоже попала в эту кашу, иначе бы вытащил ее
вместе с Китом и Рэчел.
  Мальчишка из Нижнего Времени сунул Скитеру пластиковый мешок и
бросился к дверям. Скитер запихнул в мешок джинсы и рубаху, порванную
разъяренным строителем каких-то тридцать минут назад. В карманах звякнула
мелочь.
  - Черт, забыл вынуть свое добро.
  - Мы все сохраним, Скитер, - заверил его Кит. - Там, в дальней
кабинке, - служебный душ. Вымойся и оденься. Дела могут обернуться еще
паршивее, и очень скоро. Я не хочу, чтобы ты попадался в лапы этому
засранцу. - Он кивнул в сторону продолжавшего доноситься с площади шума
беспорядков. - Тем более без свидетелей.
  Это звучало еще более угрожающе, чем сама драка.
  - Э... Кит? - неуверенно спросил Скитер. Отставной разведчик
повернулся к нему:
  - Да?
  Скитер судорожно сглотнул.
  - Что это был за тип? Где-то я его, кажется, видел...
  Глаза Кита удивленно расширились.
  - Так ты его не узнал? Боже праведный! А я-то думал, с чего это у
тебя решимость такая... Это был сенатор Джон Кеддрик.
  Скитер ощутил неприятную слабость в коленях.
  Кит поддержал его за плечо.
  - Держись, парень. Не думаю, чтобы ты очутился в тюрьме в ближайшие
десять минут, так что ступай и прими душ. А потом устроим военный совет,
идет?
  Никаких разумных возражений у Скитера не нашлось, так что он молча
повернулся и зашлепал босиком по мраморному полу шикарного гостиничного
сортира, на ходу прикидывая, как, черт подери, Киту удастся вытащить его
из этой передряги. При мысли об этом у него вырвался стон. Ох, черт,
только этого им еще не хватало - после подозрительного исчезновения Йаниры
Кассондры, перестрелок на станции, массовых беспорядков, не говоря уже о
сегодняшних катаклизмах...
  Но почему именно сенатор Кеддрик? И почему именно сейчас? Если
сенатор приперся на станцию, не означает ли это, что его похищенную дочку
тоже притащили сюда? И не кто иной, как "Ансар-Меджлис"? Скитер снова с
трудом сдержал стон. У него было жуткое ощущение того, что над станцией
Шангри-ла нависла смертельная опасность.
  Которая более всего угрожала приемной семье Скитера...
  Скитер стиснул зубы и закрыл за собой дверь душевой кабины. Станция
Шангри-ла не сдастся без боя! Если сенатор Кеддрик задумал закрыть ее, ему
предстоит самая жестокая битва за всю его жизнь. Скитер Джексон сражался
за выживание своего клана, за все, что почитал святым и неприкосновенным.
  Монголы-якка, даже приемные, умеют драться.
  И очень не любят проигрывать.

  ***

  Как глава группы наблюдателей старший инспектор Конрой Мелвин обладал
правом приказывать Малькольму во всем, что касалось определения личности
Потрошителя, и сейчас Конрой Мелвин желал знать, что за таинственный
доктор помогал Джеймсу Мейбрику. Малькольм, валившийся с ног после
продолжавшихся уже несколько дней поисков Бенни Катлина, сомневался в том,
что задуманный Мелвином план сработает. Но как говорят в Штатах, тот был
боссом, а если боссу угодно...
  И Марго тоже ничем не могла помочь ему в этом. Даже у Дага Тэнглвуда
не хватало для этого квалификации. Поэтому Малькольм Мур оделся по
последней моде, вызвал самый шикарный экипаж из всех, имевшихся в
распоряжении "Путешествий во времени", и стиснул зубы, чтобы не зевать всю
тряскую дорогу до Пэлл-Мэлл и расположенных на ней престижных клубов.
Именно там они надеялись отыскать след доктора, соответствующего приметам
таинственного ассистента Потрошителя.
  С ним вместе ехали Конрой Мелвин, Гай Пендергаст и Павел Костенко.
Последний согласился весь вечер молчать как рыба, поскольку людей
заграничного происхождения в подобные клубы не допускали, если они,
конечно, не считались мировыми знаменитостями - каковой Павел Костенко не
считался, по крайней мере в 1888 году. К тому же он до сих пор не
окончательно оправился от потрясения, испытанного им во время уличных
беспорядков в Уайтчепле. Конрою Мелвину тоже предстояло держать рот на
замке с учетом его простонародного произношения; в случае крайней
необходимости Малькольм мог бы, конечно, объяснить, что это полицейский,
занятый расследованием, но он надеялся по возможности избежать этого,
поскольку это наверняка нанесло бы удар по его репутации. Джентльмену,
приведшему в престижное заведение вроде клуба "Карл-тон" столь низменное и
вульгарное создание, как полицейский, прощения быть не могло.
  Из трех человек, которых Малькольму предстояло опекать в этот вечер,
он был менее всего уверен в Гае Пендергасте. Самонадеянный репортер
продолжал наивно верить в свою неуязвимость, то и дело предлагая
совершенно безумные планы "поисков", на которые Малькольм, Даг и Марго
накладывали вето, иногда под угрозой применения силы. В результате
Пендергаст был единственным, кто проболтал всю дорогу из Сполдергейта,
пытаясь выведать у ученых их тактику на вечер и подшучивая над их
настороженным молчанием.
  Наконец они подъехали к знаменитому клубному зданию Роберта Смирка,
выстроенному в 1836 году и обреченному на гибель от попадания немецкой
бомбы в 1940-м. Малькольм приказал кучеру ждать их в течение часа и вошел
в клуб. Знаменитый "Карлтон" был расположен в самом сердце Лондона, между
ультрамодной Сент-Джеймс-сквер и Карлтон-Хаус-террас.
  Малькольма здесь знали - как и во всех клубах для джентльменов,
расположенных на Пэлл-Мэлл или Ватерлоо-плейс. В свое время он добился
членства в каждом из них, и теперь это порой оказывало ему неоценимую
услугу в работе гида. Он кивком приветствовал швейцара и представил своих
гостей (слегка изменив фамилию Костенко с целью придания ей более*
английского звучания), потом провел их в знакомый, пропахший дорогим
табаком зал - заповедную территорию лондонской элиты мужского пола. В
интерьере помещения преобладали темные цвета и красное дерево. Зато здесь
не было ни намека на дамские рюшечки, приятные глазу безделушки или
женский щебет, обойтись без которых дома джентльмену, как правило, не
удается. Малькольм и его друзья оставили в гардеробе свои высокие вечерние
цилиндры, трости и перчатки, хотя сумку с журналом и АПВО, сославшись на
причины делового характера, Малькольм захватил с собой.
  - Я предложил бы, джентльмены, - объявил он своим подопечным, -
начать с одной из комнат для игр, где мы наверняка найдем себе стол для
ломбера.
  Со всех сторон люди были погружены в разговоры - где веселые и
непринужденные, прерываемые смехом, где конфиденциально деловые. Воздух
был наполнен гулом голосов, густым, как добрый портвейн, и серо-голубыми
клубами табачного дыма. Кое-где в руках виднелись номера сомнительных
изданий вроде "Жемчужины" - одно время весьма популярного
порнографического журнала.
  - ...собрание Теософического общества, сегодня вечером? - спрашивал у
своего спутника проходящий мимо джентльмен.
  - Где, здесь? Нет, я этого не знал. Что за интригующее собрание
джентльменов, хотя, должен заметить, им стоило бы скорее избавиться от
этой гадкой мадам Блаватской!
  Оба джентльмена рассмеялись и направились к роскошной лестнице,
ведущей на второй этаж клуба. Малькольм задержался, раздумывая, стоит ли
ему довериться своим инстинктам.
  - В чем дело? - поинтересовался Пендергаст.
  - Эти джентльмены упомянули о заседании Теософического общества,
имеющем место здесь сегодня вечером.
  Пендергаст нахмурился.
  - Каком заседании?
  - Теософического общества. Одной из самых известных своими
изысканиями в области оккультных наук организаций Лондона.
  - Кучка психов, несомненно, - усмехнулся Пендергаст. - Жаль, что
доктор Фероз не смогла приехать с нами, а?
  - Вы тоже пришли к той же мысли, что и я, Мур? - старательно понизив
голос, спросил Мелвин. - Что наш приятель может состоять его членом, а?
Уважаемый доктор, говорите? Любой медик мог увлекаться подобными
собраниями.
  - Вот именно. Мне кажется, нам не мешало бы посетить сегодняшнее
собрание.
  Они пристроились к компании джентльменов, направлявшихся к той же
лестнице. Судя по обрывкам разговоров, они, возможно, являлись членами
Теософического общества:
  - ...разговаривал как-то с парнем из Америки, из какого-то
хлопкопрядильного города в Южной Каролине. Уверял меня, что сам
разговаривал с пожилым джентльменом, который пробуждал мертвых.
  - Ох, не надо, вздор какой! Одно дело - обсуждать возможность общения
с ушедшими из этого мира. Я видел, что может творить настоящий медиум на
сеансах спиритизма, но чтобы будить мертвых? Вздор и чепуха! Уж не скажете
ли вы еще, что этот янки объявил себя Иисусом Христом?
  Малькольм сделал незаметное движение рукой, включая свой журнал на
запись с миниатюрной камеры, замаскированной под булавку в галстуке.
Одновременно он не отставал от джентльменов, с любопытством прислушиваясь
к их разговору Так они все вместе пересекли вестибюль и подошли к лестнице.
  - Нет, нет, - возражал первый джентльмен. - Разумеется, пробуждал не
в буквальном смысле этого слова, но пробуждал души умерших, видите ли, с
целью общения с ними. Без всякого медиума или таинственных таблиц,
передающих нам всякую невнятицу. Чтобы добиться этого, ему хватало
веревки, на которой вешали человека, - он укладывал ее кольцом вокруг
могилы того типа, с которым хотел пообщаться, и бормотал что-то этакое на
латыни... не помню точно, что именно, но после этого дух бедолаги возникал
в петле - и вуаля! Можете говорить в свое удовольствие до первых петухов.
Ну конечно, дух не может покинуть пределов веревочной петли..
  - И вас не смущает тот факт, что этот янки вас разыгрывал?
  Негромкий смешок донесся до Малькольма сквозь клубы табачного дыма.
  - Нет, уверяю вас, он говорил совершенно серьезно. Осмелюсь
утверждать, этот парень из высшего света и искренне верил в то, что
говорил.
  Малькольм как раз собирался ступить на нижнюю ступеньку, когда его
окликнули по имени:
  - Ба, да это ведь Мур, не так ли?
  Неожиданный оклик заставил Малькольма обернуться. Он обнаружил, что
смотрит в улыбающиеся голубые глаза джентльмена, которого вроде бы помнил,
но весьма смутно. Это был молодой человек лет двадцати трех, одетый по
последней моде, с волнистыми темными волосами. Лучистые голубые глаза и
светлая кожа выдавали в нем ирландца.
  - Так вы Малькольм Мур, верно? - повторил тот с хитрой улыбкой Нотки
дублинского произношения в голосе показались Малькольму знакомыми. Похоже,
ему полагалось знать этого дружелюбно улыбающегося молодого человека.
  - Совершенно верно, но, боюсь, вы имеете передо мой преимущество, сэр.
  - Меня зовут О'Доунетт, Бивин О'Доунетт. Мы с вами встречались, дай
Бог памяти, где-то с год назад, на летних скачках в Аскоте. - Весело
прищурившись, мистер О'Доунетт усмехнулся. Звук вышел на редкость
добродушный. - Видите ли, мне хорошо запомнились обстоятельства встречи.
Мы с вами ставили на одну и ту же дохлую клячу, которая ухитрилась прийти
последней.
  Имя и лицо наконец всплыли в памяти Малькольма.
  - Ну конечно! Мистер О'Доунетт, рад встрече с вами! - Они сердечно
пожали друг другу руки, при этом Малькольм внутренне поморщился, вспомнив
их знакомство. У него тоже был неплохой повод вспомнить ту скачку. Он
сделал ту проигрышную ставку по просьбе своего тогдашнего клиента,
миллионера, считавшего себя великим экспертом во всем, что касалось
спорта, и в особенности скачек. Малькольм предупреждал этого идиота не
ставить на эту лошадь, хорошо зная ее послужной список за предыдущие
скачки, но, как говорится, клиент всегда прав... Оба - Малькольм и этот
молодой ирландец, О'Доунетт, - проигрались с треском.
  Малькольм представил своего нежданного знакомого своим гостям.
  - Мистер О'Доунетт, позвольте представить вам мистера Конроя Мелвина
и мистера Гая Пендергаста из Лондона, а также доктора Костена из Америки.
  - Рад познакомиться с вами, джентльмены, - улыбнулся О'Доунетт,
обменявшись с ними рукопожатиями. - Кстати, - добавил он, - где вы все это
время пропадали, а, Мур? Ах, подождите, вспоминаю, вы же из Вест-Индии,
так что колесите по всему свету. Знаете, я вам даже завидую.
  Малькольм отчаянно пытался вспомнить про О'Доунетта хоть что-нибудь,
кроме той неудачной ставки на скачках.
  - А вы? - немного неуверенно спросил он.
  - Ах, я-то? Ну, как говорится, фортуна то улыбается, то хмурится. Но
мне удалось опубликовать сборник поэзии. Скажем честно, довольно
тоненький, но все же опубликовал. - Глаза его озорно блеснули, на этот раз
с явной самоиронией. - Так, всякий друидический вздор, ни капельки не
похожий на серьезную поэзию, которую я предпочитаю, зато продается. Видит
Бог, продается. Этот кельтский ренессанс еще сделает из нас, дублинцев,
настоящих джентльменов. - Он снова подмигнул. Малькольм тоже улыбнулся.
  - Похоже, это сейчас действительно популярно. Вам не приходилось
бывать в Эйстеддфоде - теперь, когда читающая публика потянулась к
друидической поэзии?
  - А, на этих сборищах валлийских бардов, которые они устраивают в
Лланголлене? Нет, хотя, раз уж я теперь представляю кельтскую пишущую
братию, пожалуй, и стоило бы, а? А вы сами там были?
  - Честно говоря, нет, хотя собираюсь заглянуть на следующий. -
Малькольм весело рассмеялся. - Вообще-то Мур - французская фамилия, по
крайней мере изначально. У нас в роду говорят, что за задней стенкой
одного из шкафов хранится скелет или два наших галло-кельтских предков.
  О'Доунетт рассмеялся и дружески хлопнул его по плечу.
  - Отлично сказано, Мур! Отлично сказано! Ну разумеется, ведь сейчас
мода на все кельтское! Мне приходилось разговаривать с джентльменом, чьи
предки были прусскими генералами и считали себя кельтами, с чистокровными
лондонскими саксонцами, тоже "кельтами", и даже, Господи прости, с
индусом-полукровкой, служившим лакеем, - так он тоже "кельт", по крайней
мере по отцовской линии!
  Малькольм посмеялся шутке, найдя в ней двойной подтекст, ибо имелись
доказательства - лингвистические, литературные, музыкальные и
археологические - того, что кельтские законы, языки, обычаи и искусства
Ирландии, Уэльса, Корнуолла, Шотландии и Галльской Франции имеют
непосредственное отношение к ведической Индии.
  - И кстати, говоря о великой и прекрасной кельтской культуре, -
заметил О'Доунетт, хитро блеснув глазами, - вот идет самый великий из нас,
кельтских поэтов. Я говорю о тебе, Вилли. Ты идешь на наше небольшое
сегодняшнее собрание? Я думал, ты будешь рваться сегодня в салон мадам
Блаватской.
  Малькольм Мур повернулся... и с трудом удержался от удивленного
восклицания. Его случайный знакомый здоровался с знаменитейшим из всех
поэтов, рожденных в Ирландии, всемирно известным (правда, пока в недалеком
будущ