бя  вне  зависимости
оттого, успеет Рэчел сделать это или нет. О'кей, еще  один  квартал  вон  по
тому переулку - и переходим на ленивую походку. Гражданин и вольный слуга на
прогулке...
   Примерно через  десять  минут  мимо  них  проехали  конные  преторианские
гвардейцы, вглядывавшиеся в толпу в  поисках  беглых  раба  и  гладиатора  в
ошейниках. Маркус дождался, пока те скроются из вида, и только тогда перевел
дух.
   - Видишь? - ухмыльнулся Скитер. - Я  же  говорил,  что  это  будет  проще
простого. - Он умолчал,  впрочем,  о  том,  что  и  сам  испытал  неприятную
слабость в коленках, да и потроха его тряслись, как желе в вазочке.
   - Разве ты говорил что-то подобное, Скитер Джексон? -  свирепо  покосился
на него Маркус. Скитер улыбнулся еще шире.
   - Верно, не говорил. Но думал про себя,  уговаривая  на  этот  прыжок.  И
посмотри, что из этого вышло: мы с тобой живы  и  на  свободе.  И  давай  по
возможности такими и оставаться, если ты не против, конечно.
   Темные глаза Маркуса снова вспыхнули незнакомым огнем.
   - Еще бы я был против.
   - Вот и славно. Сдается мне, я вижу впереди гостиницу. Тебе она знакома?
   Маркус вытянул шею, заглядывая поверх толпы.
   - Нет. Но это пристойная часть города. Здесь достаточно безопасно, и  еда
вполне стоит своих денег.
   -  Значит,  сойдет,  -  кивнул  Скитер.  -  Нет  ничего  лучше   принципа
похищенного письма.
   - Чего-чего?
   - Это я рассказ такой читал когда-то. Про  Шерлока  Холмса.  Лучше  всего
прятать вещь на самом видном месте, где никто не ожидает ее найти.
   Маркус рассмеялся - не то чтобы весело, но удивленно.
   - Знаешь, Скитер Джексон,  чем  больше  я  тебя  знаю,  тем  больше  тебе
удивляюсь.
   Скитер почесал нос, стараясь скрыть смущение.
   - Ну, в общем, да. Можно сказать, жизнь у меня была довольно занятная.
   Мне уже давно полагалось бы остепениться, жениться и нарожать детишек.  К
черту, с меня довольно и друга. - Маркус недовольно покосился  на  него,  но
промолчал. Молчание это ударило по Скитеру больнее удара под дых. Он  набрал
в легкие побольше воздуха - как бы больно это ни было. - Ладно, пошли.  Твоя
латынь лучше моей, и что-то подсказывает мне,  что  богатые  типы  здесь  не
торгуются сами.
   - Ты быстро учишься, - улыбнулся Маркус. - Ладно, держи рот  закрытым,  и
ни одна собака не заподозрит подвоха.
   Скитер ухмыльнулся, послушно захлопнул  рот,  достал  из  кошелька-рукава
несколько серебряных монет и протянул их Маркусу.
   - Этого хватит?
   - Пожалуй. А теперь цыц, дай мне поизображаться.
   Они ступили в прохладу гостиницы навстречу радушной улыбке хозяина.
   Маркус пустился в объяснения на латыни,  слишком  быстрой,  чтобы  понять
смысл, но принесшей, однако, свои плоды: их провели в  отдельную  комнату  и
незамедлительно подали в нее холодное вино, жареного утенка и горшок тушеной
капусты с говядиной. Скитер ел до тех пор, пока из ушей не полезло.
   - Да, вот это жизнь! Маркус вытер губы и кивнул:
   -  Гораздо  лучше,  чем  пшеничная  размазня.  -  Он  помолчал,  будто  в
нерешительности. - Если... если  ты  снимешь  тунику,  Скитер,  я  промою  и
перевяжу твои раны.
   Скитер не возражал. Рана жгла ему бок при  каждом  движении,  особенно  в
краденой шерстяной одежде.  Маркус  оторвал  от  постельного  белья  лоскут,
промыл длинный порез чистой водой и туго перебинтовал Скитеру торс.
   - Вот так. Теперь кровь не просочится наружу и не выдаст тебя. - Он ткнул
пальцем в темные пятна на тунике, которые до сих пор скрывала тога.
   Впрочем, почти все они отстирались в  холодной  воде.  Покончив  с  этим,
Маркус повесил тунику сохнуть и прокашлялся.
   - Если ты дашь мне меч, Скитер, я постою на часах. Ты совсем измотан.
   Поспи. Тому, кто попробует схватить тебя, придется разделаться прежде  со
мной.
   Скитер встретился с ним взглядом и понял, что тот не шутит.  Он  даже  не
знал, что сказать. Может... может, все молитвы,  что  он  вознес  к  небу  в
начале боя, вернули ему не только жизнь, но и шанс вновь  завоевать  дружбу,
которую он сам разрушил?
   Так и не найдя, что ответить, Скитер просто опустился на  голый  тюфяк  и
заснул, прежде чем Маркус успел сдвинуть оставшуюся от обеда посуду.
   Последней его мыслью было:
   "Если уж мне дарован второй шанс, не дайте мне запороть его.
   Пожалуйста..."
   А потом не осталось ничего, кроме  тишины  и  мирного  сна,  пока  Маркус
охранял его с мечом в руках.

***

   Нельзя сказать, чтобы эти две недели были для Голди  Морран  счастливыми.
Она провела их - как и все остальные на ВВ-86 - в ожидании вестей от Скитера
Джексона. Как она уже обнаружила раньше,  она  не  желала  Скитеру  Джексону
смерти. Вышибить его с Вокзала казалось ей в свое время отличной  идеей,  но
теперь... все, о чем она могла думать, - это о том, зачем  он  отправился  в
Нижнее Время. Спасать Маркуса? Она  фыркнула.  Голди  не  могла  поверить  в
подобный вздор, как бы ни утверждали обратное  доктор  Мунди  и  видеозапись
этого идиота. Все что угодно можно истолковать как угодно. И  потом,  Скитер
слишком похож на нее саму, Голди, чтобы тратить время на спасение  какого-то
там раба, когда в Нижнем Времени он может натырить столько  золота,  что  ей
вовек за ним не угнаться. Разумеется, Брайан может не засчитать ему все  это
на том основании, что пари на время его отсутствия  приостановлено.  А  что,
если засчитает? При мысли о том, что этот  проклятый  библиотекаришка  может
бросить ей такую подлянку, ее пробрала неприятная дрожь  -  в  конце  концов
Скитер не знает ведь, да и не может знать, что пари приостановлено?
   Черт бы побрал этого мальчишку! Теоретически она все еще  опережала  его,
но до окончания срока оставалось больше половины. Если Скитер вернется.
   Что, если Скитер не вернется никогда? Кое-кто считал  Голди  бессердечной
человеконенавистницей. Вовсе не так - пусть она  сама  и  прилагала  немалые
усилия, чтобы ее считали такой Так что если Скитер Джексон, не говоря уже  о
том славном мальчике-бармене из "Нижнего Времени", не  вернутся,  их  судьба
будет вроде как на ее совести...
   И уж со всеми этими разговорчиками за ее спиной она жить не сможет -  это
она понимала хорошо. "Ну пожалуйста, - безмолвно молила  она,  -  пусть  они
вернутся. Мне не хватает этого несносного маленького ублюдка!"  К  удивлению
своему, она поняла, что ей действительно недостает  Скитера,  освобождающего
туристов от наличности, камер, часов, кошельков и всего прочего, что он  мог
обернуть в звонкую монету. Ей недоставало даже этих ссор за пивом и виски  в
"Нижнем Времени", которым так удивлялись эти лопухи-туристы... "Я скучаю  по
ним. Пусть они вернутся, пожалуйста. Как бы я ни думала раньше, я  вовсе  не
хотела, чтобы все вышло вот так..."
   Голди и не замечала, что плачет, до тех пор, пока слезы не  стали  капать
на  стеклянную  поверхность  прилавка.  Она   возмущенно   шмыгнула   носом,
огляделась по сторонам в поисках  носового  платка  и  только  тут  заметила
незнакомую  ей  молодую  женщину-азиатку,  стоявшую  у   прилавка.   Девушка
протянула ей чистый, красиво вышитый носовой платок.
   - Пожалуйста, мисс Морран, вы так убиваетесь... Конечно, вам есть  в  чем
раскаиваться, но мы все понимаем.
   И, не сказав больше ни слова, она выскользнула  из  лавки  Голди  Морран,
передвигаясь с изяществом девушки, прошедшей подготовку в  одной  из  лучших
школ гейш. Голди  посмотрела  на  вышитый  платок,  потом  на  дверь,  потом
медленно вытерла лицо и высморкалась. Это было непросто, учитывая тот  факт,
что, если эти двое мальчишек не вернутся, это будет ее вина.
   - Все, о чем я прошу, - пробормотала Голди, скорбно сморкаясь в платок, -
это о возможности сказать этому  жалкому  воришке,  что  мне  очень  жаль...
сказать ему в лицо.
   Зловещий шепоток где-то в глубине ее сознания предостерег от опрометчивых
просьб к богам на случай, если они вдруг услышат.
   "Но где же все-таки сейчас Скитер Джексон? И что, черт возьми, делает  он
в Древнем Риме? Строит из себя героя?  Или  гребет  золото?"  Она  надеялась
только, что сможет все-таки узнать, что именно.
   Голди в последний раз шмыгнула носом и скомкала дорогой  платок  с  такой
силой, что заболела рука.
   - Вернись же, черт бы тебя побрал!
   Впрочем, услышать это могли только ее  стеклянные  стеллажи  с  холодными
редкими монетами, маленькими статуэтками из  драгоценного  камня  и  холодно
сиявшими на черном бархате бриллиантами.

Глава 19

   Весь остаток времени в Денвере  человек,  называвший  себя  Чаком  Фарли,
провел, посещая один публичный дом за другим. Наблюдая в темноте за тем, как
он входит в очередное  заведение  сомнительной  репутации,  Марго  наморщила
носик.
   - Надеюсь, он подцепит там какую-нибудь гадость.
   - А что, вполне даже может, - пробормотал Малькольм.  -  Он,  несомненно,
прошел вакцинацию, поскольку в этих краях до сих пор свирепствует  оспа,  но
он может заразиться бытовым сифилисом. Доктор Айзенштайн может вылечить его,
но может и посадить  на  карантин,  даже  в  Верхнем  Времени.  Рэчел  очень
серьезно относится к своей работе, такой уж она человек  -  готова  на  все,
только бы не пропустить подобную болезнь в  наш  мир.  -  Марго  услышала  у
самого своего уха горький смешок. - Право же, он достоин этого.  Но  гораздо
вероятнее, он просто пополняет свое собрание.
   - Чтобы восполнить недостачу тех образцов, что  не  прошли  с  ним  через
Врата?
   - Вот именно.
   Марго встрепенулась - только она одна могла делать это, оставаясь на  вид
совершенно неподвижной. Платье ее зашелестело, словно от ветра.
   - Он омерзителен, - прошептала она. - И на вид  он  не  настолько  богат,
чтобы собирать все это  для  себя.  Интересно,  кто  его  клиент  в  Верхнем
Времени?
   Малькольм оглянулся на нее не без удивления. Он не ожидал,  что  она  так
быстро дойдет до этого своим  умом.  Но  действительно,  в  Верхнем  Времени
находились еще богатые ублюдки, нанимавшие агентов, чтобы те отправлялись  в
Нижнее Время за объектами для их коллекций. Некоторое -  очень  небольшое  -
количество  их  было  выявлено  и  арестовано,  награбленные  ими  артефакты
конфискованы и переданы МФВУОИ для оценки, изготовления в случае  особой  их
ценности копий и возвращения в родное время.  "Омерзительный"  было  слишком
мягкой характеристикой для человека,  платившего  другим  за  то,  чтобы  те
выполняли для него грязную и зачастую смертельно  опасную  работу.  Конечно,
гонорар таких агентов не шел ни  в  какое  сравнение  с  истинной  ценностью
добытых ими объектов, но все же он был достаточным для того, чтобы  охотники
выполнять такую работу не переводились.
   По выражению лица Марго Малькольм понял, что она с радостью прикончила бы
Фарли, когда тот выйдет из дверей. И уж из пистолета, спрятанного в  меховой
муфте, она запросто продырявила бы ему башку в любой глаз на выбор.
   Словно отвечая на его мысли, она свирепо посмотрела на бордель, в который
вошел Фарли. Он почти ожидал, что она взорвется от возмущения, но  все,  что
она произнесла, было только: "Вот слизняк!"
   Глубокую тишину денверской ночи вдруг  нарушил  скрип  колес  и  тележных
осей. Длинная цепочка высоких фургонов тянулась мимо них по пыльной  дороге,
ведущей из города на юго-восток.
   - Малькольм, - прошептала Марго, - это правда то, что я думаю?
   Настоящий, самый настоящий караван поселенцев?
   С легкостью, говорящей о долгой практике, Малькольм  перешел  на  местное
наречие:
   - Ага, кажись так, мэм. Караван и не маленький.
   Неисчерпаемые  способности  Малькольма   воспроизводить   любой   местный
выговор, даже диалект, всегда завораживали Марго. Впрочем,  возможно,  таким
образом он просто напоминал о том,  что  ей  тоже  предстоит  овладеть  этим
мастерством.
   - Но мне казалось, что такие караваны уже в прошлом?  То  есть  я  читала
где-то, что к тысяча восемьсот восемьдесят пятому году или что-то около того
весь континент был уже заселен.
   Малькольм только покачал головой.
   - Так, да не совсем. Не шибко доверяйте  книжкам,  мэм,  если  не  хотите
попасть впросак. Дайте мне объяснить  кой-чего,  мэм.  Вот  тута,  на  месте
Денвера, еще в пятьдесят девятом ничего не было, кроме  бумажных  планов.  А
потом возьми да случись лихорадка Пайк-Пика; кстати, по какому поводу, а?
   Марго сосредоточенно нахмурилась, потом лицо ее просветлело.
   - Золото! Золотая лихорадка пятьдесят девятого года.
   - Отлично, - усмехнулся Малькольм. - Вот разве что никто ничего так и  не
нашел. Шахтеры - те  так  вовсе  обозвали  это  величайшим  обманом  за  всю
историю, вот оно как, собрали манатки и подались отсюда. Все, да не совсем.
   Те, кто поопытнее, кто повыкопал уже жилы в  Джорджии  и  Калифорнии,  те
остались. Увидели, значит, те же  признаки,  что  тогда.  Так  вот,  значит,
остались они и уже в шестидесятом напали на жилы. Ну и,  само  собой,  вышла
новая лихорадка. - Он снова усмехнулся.
   - Да, но какое это имеет отношение вот к этому, -  она  махнула  рукой  в
сторону фургонов.
   - Ну-у, это уж совсем другая история, верно? Есть еще клочки земли там  и
сям, не поделенные промеж землевладельцев.  -  Он  понизил  голос  до  почти
неслышного шепота. - Если точнее, после тысяча  восемьсот  девяностого  года
площадь земли, отошедшей в частную собственность, увеличилась в четыре раза,
хотя никакими официальными сделками это не сопровождалось. Эту  тему  вообще
поднимать не рекомендуется - табу. - Он снова повысил  голос.  -  Гляньте-ка
внимательно, чего лежит в ихних фургонах. И чего не лежит.
   Еще один урок, даже во  время  этого  совершенно  нешуточного  дежурства,
слежки за этим слизняком Фарли? Малькольм Мур всегда так уверен в  себе,  но
насколько мягче всех мужчин, что знала она по  своей  прошлой  жизни...  Она
внимательно разглядывала фургон за фургоном, пытаясь  игнорировать  неверные
тени на брезентовых боковинах - отъезжающие проверяли свое снаряжение.  Все,
что она видела, - это уйму  ружей  и  пистолетов,  патронташи  и  коробки  с
патронами. Для охоты, наверное? Еще какие-то незнакомые  ей  снасти.  Редкие
грубо сколоченные предметы мебели...
   - Ни одной женской вещи, - сказала она вслух. -  Ни  одного  сундука  для
платья, ни одной маслобойки, никакой домашней посуды. И детей тоже нет.  Эти
мужчины не женаты.  И  никакого  инвентаря  для  обработки  земли,  никакого
домашнего скота, кроме волов и лошадей, впряженных в фургоны. Даже ни  одной
курицы-несушки, а уж их-то кудахтанье за милю слышно. И скажи на милость, ты
слышишь цыплят?
   Малькольм серьезно помотал головой.
   - Я тоже.
   - Очень даже неплохо, - одобрил ее Малькольм. - У тебя верный  глаз  -  и
слух тоже - на детали. Не забрасывай занятия с книгами,  и  из  тебя  выйдет
чертовски классный разведчик времени.
   Слава Богу, в темноте не было видно, как она покраснела.
   - Вот эти, - продолжал Малькольм очень тихо, - закаленные  первопроходцы,
они всегда в пути. Они следуют за бизоньими стадами, добывая их на шкуры, на
которые теперь, когда бизонов почти истребили,  снова  поднялся  спрос.  Они
проверяют все слухи о золоте, что нашли там или здесь.
   Они могут наниматься на ранчо  батраками,  даже  гуртовщиками,  хотя  эта
профессия уже почти вымерла, как бедные  бизоны.  А  вот  эта  шайка,  -  он
повернул  голову  Марго  в  сторону  фургона,  возглавлявшего   караван,   -
направляется в Индейские Территории, и это так же точно, как  то,  что  меня
зовут Малькольм Мур.
   - Индейские Территории? - эхом переспросила Марго.
   - Позже их переименовывали несколько раз, но  вся  Оклахома  возникла  на
них. Вот эти люди сотнями стекаются в помощь  к  Дэвиду  Пейну,  головорезу,
возглавляющему отряд еще более  отъявленных  головорезов,  ведущих  войну  с
индейцами, которым отдали эти земли, даже с федеральным правительством.
   - Куда делся твой акцент?
   - Вот уж верно так верно, мэм, и спасибочки за напоминание.
   - Выходит, - Марго сосредоточенно наморщила лоб, -  эти  люди  собираются
согнать индейцев, незаконно отобрав часть их земель?
   - Йеп, мэм. Плохо дело, что и говорить. Но все тута  считают,  что  давно
пора прогнать нехристей и открыть Оклахому для  "порядочного"  народа,  чтоб
тот селился тута.
   Марго вздрогнула, глядя на то, как эти мужчины  укладывают  свою  одежду,
проверяют оружие и все, что сочли необходимым взять с собой. Все остальное -
узлы и целые ящики  -  было  оставлено  на  обочине  на  растерзание  любому
желающему.
   - Чем больше я узнаю историю, тем более жестокой  она  мне  кажется.  Эти
люди собираются истреблять индейцев,  словно  бизонов,  верно?  Любого,  кто
только попадется им на их чертову мушку?
   - Милая леди, вы меня удивляете! Что за язык?
   Мягкий упрек, но за ним прячется суровое предостережение. Уважающие  себя
дамы не ругались в 1885 году, как матросы, - даже  здесь,  в  диких  местах.
Разумеется, от официанток в барах и шлюх  можно  было  ожидать  и  не  таких
словечек... но Марго не горела желанием походить на них.
   И не  миннессотская  стыдливость  была  тому  причиной  -  ее  она  почти
полностью  потеряла  на  южноафриканском  побережье,  -   но   хладнокровное
стремление выжить. Разведчики времени, как  настоятельно  вдалбливал  ей  ее
дед,  Кит  Карсон,  должны  быть  чертовски  осторожны  во  всем.   Особенно
разведывая  новые  Врата.  Неуютно  поежившись,  Марго  подумала   о   своем
знаменитом, но одиноком дедушке, человеке, который не задумываясь  ступил  в
незнакомые Врата, чтобы спасти ее, не зная, что ждет его с  другой  стороны,
потом  снова  подняла  взгляд  на  головорезов  из  каравана  -  те  стояли,
разбившись на небольшие группки, покуривая свои вонючие  сигары,  похваляясь
тем, сколько краснокожих уже пристрелили, словно это была какая-то  безумная
игра, очки в которой начислялись по количеству убитых людей.
   Нет, она не полагала, что индейцы в  оклахомской  резервации  будут  теми
мирными, живущими в мире с  природой,  мудрыми  типажами  из  кинофильмов  и
телесериалов. Ей доводилось читать холодные, бесстрастные описания  жестоких
расправ, учиненных доведенными до отчаяния молодыми воинами,  у  которых  не
осталось ничего, кроме чести. Честь! Как много хлопот  доставило  миру  одно
это короткое слово... Это было уже  что-то  новое  -  эти  умозаключения,  к
которым она начала приходить, размышляя по любому поводу и с каждым днем все
больше удивляя своих преподавателей.
   Она протерла глаза, начавшие слезиться от едкого сигарного дыма, стараясь
обдумать все как можно спокойнее и тщательнее -  как  учили  ее  совместными
усилиями Кит и Малькольм. Нет, коренные североамериканские племена вовсе  не
были мирными детьми природы, даже до прихода европейцев.
   Задолго до этого исторического события они воевали друг с другом с той же
дикой свирепостью, какую обратили потом против бледнолицых  захватчиков.  Но
если даже и так, то, что сделало с ними американское правительство, - просто
чудовищно.
   Сражаясь с грудой информации  в  колледже,  Марго  научилась  выстраивать
факты в строгой логической последовательности,  так  что  могла  уже  понять
реальную подоплеку того, что понаписали  про  коренных  индейцев  люди  того
времени - торговцы, поселенцы, пионеры, - равно как и нынешней романтической
писанины  про  людей,  которые  -  исходя  из  результатов   археологических
исследований - неделями или даже месяцами не заботились о том, чтобы  убрать
мясные объедки от порога своих типи; людей,  которые  беззаботно  превращали
окружающую их среду в сплошную выгребную яму  и  считали  своих  женщин  тем
привлекательнее, чем сильнее блестели их волосы от нанесенного полгода назад
медвежьего жира. Марго чуть скривила губы.
   То, что она обнаружила в конце концов, -  это  две  совершенно  различные
истории  о  двух  совершенно  различных  народах,  равно   жестоких   каждый
по-своему. Кому судить, кто из них