тив с собой завоеванные с  таким  трудом  деньги  Люпуса.  Люпус  тихо
выругался, потом поставил амфору на место, резко повернулся и вышел.
   Ничего, он еще отыщет секрет этой винной лавки. Те люди, что вошли сюда и
вышли отсюда, проходили через что-то - это были не духи из подземного  мира,
но мужчины и женщины из плоти и крови.  И  раз  уж  Люпус  -  пусть  даже  и
суеверный немного - не верил в волшебные чудеса, он найдет дорогу туда.
   Все, что ему нужно для этого, - повнимательнее следить за новой группой.
   И когда он окажется там...
   Люпус Мортиферус,  Волк  Смерти  Большого  Римского  Цирка,  улыбнулся  в
темноте.
   - Скоро, - пообещал он вору, -  скоро  твой  живот  познакомится  с  моим
клинком. Не думаю, чтобы моя месть пришлась тебе особенно по вкусу, - а  вот
твоя плоть моему мечу понравится, это точно!
   Мрачно усмехнувшись собственному каламбуру, Люпус  Мортиферус  зашагал  в
ночь.

***

   Дни  открытия  Врат  всегда  положительно   сказывались   на   количестве
посетителей бара "Нижнее Время". Когда же речь шла об открытии Римских Врат,
Маркус едва успевал разносить напитки и передавать Молли заказы на сандвичи.
Звон стекла и запах алкоголя заполняли полутемный интерьер бара,  мешаясь  с
гулом голосов. Одни путешественники похвалялись тем, что делали (или видели,
или слышали) в Нижнем Времени, а  другие  изо  всех  сил  старались  утопить
воспоминания об этом в вине.  Впрочем,  находились  и  третьи  -  те  вообще
отрицали, что это их мало-мальски трогает.
   В общем, был самый обычный день открытия  Римских  Врат  Маркус  поставил
поднос, полный питья, на стол, за которым Кит Карсон и Малькольм Мур травили
байки Рэчел Айзенштайн. В принципе главного врача Вокзала Времени не  так-то
просто было сбить с толку, но она явно получала  удовольствие,  притворяясь,
будто  верит  самому  знаменитому  разведчику  времени  и  самому   опытному
независимому гиду Ла-ла-ландии. Маркус улыбнулся, согретый  их  приветливыми
улыбками гораздо больше, чем чаевыми, потом вернулся  в  заднюю  комнату  и,
ловко лавируя между игроками в бильярд, прошел в угол, где сидели и резались
в покер на деньги Голди Морран и Брайан Хендриксон. Игра шла по-крупному.
   Маркусу было хорошо знакомо это выражение  на  лице  Голди.  Он  невольно
вздрогнул.  Она  проигрывала  -  и,  похоже,   здорово   проигрывала.   Лицо
Хендриксона не выражало ровным счетом ничего, но стопка денег на столе рядом
с ним была заметно больше, чем у  Голди.  За  их  игрой  напряженно  следили
несколько зрителей.  Голди  (чем-то  неприятно  напоминавшая  Маркусу  некую
знатную римскую матрону, которую изредка навещал по взаимной  договоренности
его  бывший  хозяин)  оторвалась  от  изучения  своих  карт,  посмотрела   в
невозмутимое лицо Брайана и чуть скривила губу.
   - Открывай.
   Хендриксон открыл свои карты.
   Голди Морран выругалась так, что шокировала даже видавшего виды  Маркуса.
Еще несколько купюр перекочевали в кучу библиотекаря.
   - Ваши напитки, - негромко сказал Маркус, осторожно ставя поднос рядом  с
картами, деньгами и оттопыренными локтями.
   Где-то в основном зале послышался очень знакомый голос:
   - Эй, Маркус! Ты где?
   Скитер Джексон вернулся! Маркус с трудом удержался от радостной улыбки.
   Он молча собрал со стола пустые  стаканы,  отметил  про  себя  отсутствие
реакции со стороны Голди и благодарный взгляд библиотекаря  и  только  потом
поспешил к другу. Тот, сияя, стоял посреди комнаты.
   - Напитки! - объявил тот. - Всем по одной за мой счет!
   Маркус поперхнулся.
   - Скитер! Это же... Это будет очень дорого! - Таких  денег  у  его  друга
никогда не  водилось.  И  народу  в  "Нижнем  Времени"  было  в  этот  вечер
полным-полно.
   - Йеп! Я много поставил и много выиграл. Нет, правда,  много!  -  От  его
улыбки в  темном  помещении  стало,  казалось,  светлее.  Он  достал  полный
кошелек. - Это за питье!
   - Так ты выиграл?
   - Еще как выиграл! - рассмеялся  Скитер.  -  Обслужи  их,  Маркус.  -  Он
подмигнул и протянул Маркусу еще один тяжелый кошелек. - Спасибо.  Это  тебе
за твою помощь, - прошептал он и вернулся к столу, оказавшись там  в  центре
внимания, в основном со стороны туристов. Кошелек  в  руках  у  Маркуса  был
очень тяжелый. Маркуса пробрала дрожь. Когда он развязал тесемки, голова его
пошла кругом от количества монет - и их цвета! Но это же... Он  не  мог  так
сразу прикинуть, сколько их в кошельке, но если их и не хватало на то, чтобы
уплатить остаток долга, то совсем немного. Совсем, совсем немного.
   Взгляд его затуманился.
   Скитер не забыл обещания.
   Маркус знал, что в этом мире, мире пришельцев из  будущего  и  обитателей
Восемьдесят Шестого, мужчинам не положено плакать, что римские мужья  делали
без стеснения. Поэтому он только поморгал немного, скрывая слезы, но комок в
горле остался, так что он не мог сказать ни слова, даже  если  бы  от  этого
зависела его жизнь. Скитер не забыл своего обещания. И не просто  не  забыл,
но и выполнил его. "Я тоже не забуду, - мысленно поклялся  Маркус.  -  Я  не
забуду твоего поступка. Мой друг".
   Он сунул деньги в передний карман джинсов - поглубже,  чтобы  до  них  не
добрались чьи-нибудь ловкие пальцы, потом снова отчаянно заморгал, борясь со
слезами. Ему ужасно хотелось сейчас же  уйти  из  "Нижнего  Времени",  чтобы
поделиться новостями с Йанирой, но до конца работы еще оставалось  несколько
часов,  да  и  она  занята  с  каким-то  аспирантом  из  Верхнего   Времени,
консультировавшимся  у  нее  -  и  неплохо  платившим  за  это   -   как   у
непререкаемого,  безупречного  источника  информации.  Она  говорила  как-то
Маркусу, что некоторые учебные центры Верхнего Времени  не  позволяют  своим
студентам  пользоваться   подобными   записями,   считая   их   недостаточно
достоверными. Лицо ее при мысли об этом темнело от  обиды  -  действительно,
как посмел кто-то усомниться в ее честности!
   Впрочем,  гораздо  больше  школ  вполне  доверяло   подобным   источникам
информации. Маркус испытывал глубокую радость оттого,  что  Йанире  не  надо
больше ограничивать себя,  продавая  частицы  своей  жизни,  чтобы  отложить
деньги на уплату долга Маркуса. Ничего, он и позже сможет рассказать  ей  об
удаче, об их добром друге и союзнике. Он уже сейчас представлял себе,  какой
радостью загорятся ее глаза.
   "Возможно, я смогу прокормить еще одного ребенка. И если  боги  улыбнутся
нам - сына". С головой, полной подобных мечтаний, Маркус принялся  разносить
напитки, столь щедро оплаченные Скитером. Действительно, тех денег, что были
в кошельке, хватило на питье всем, и даже осталось немного.
   Из задней комнаты появились Голди Морран и Брайан Хендриксон -  то  ли  у
Голди иссякли деньги, то ли терпение. За ними косяком рыб-прихлебал тянулись
восторженные зрители.
   - Мне послышалось, будто Скитер всех угощает? - поинтересовалась Голди.
   Скитер лениво оторвался от стула и отвесил ей ироничный поклон.
   - Ты все расслышала верно. И уж ты-то знаешь, что деньги у меня есть.
   - На этот раз он подмигнул ей.
   Ах!.. Ну да, Голди ведь наверняка обменивала деньги, что выиграл  Скитер.
Лицо Голди приобрело кисло-горькое выражение.
   - Деньги? Ты называешь пару тысяч деньгами? Бог мой, Скитер, детка, да  я
за одну игру спускаю столько. Когда же ты  наконец  повзрослеешь  настолько,
что перестанешь размениваться на мелочи?
   Скитер выпрямился во весь рост;  глаза  его  сначала  расширились,  потом
свирепо сузились. Теперь уже внимание всех до одного в зале - как  туристов,
так и местных - было приковано к нему. Лицо его вспыхнуло румянцем, то ли от
злости, то ли от обиды - со Скитером никогда не знаешь точно.
   - Мелочь? - переспросил он, и в глазах его загорелся недобрый огонек.
   - Ну да, наверное, с твоей точки зрения, Голди, я действительно мелочь.
   Так,  Скитер,  мелкое  дерьмо,  ничего  особенного.  Правда,  если  я  не
ошибаюсь, мне последнее время слишком часто везет, это тоже верно. В  общем,
Голди, ты ничуть не лучше меня, какую бы лапшу ты ни  вешала  на  уши  своим
клиентам.
   В наступившей тишине даже падение иголки на деревянный пол прозвучало  бы
громче пожарного колокола.
   - Что ты хочешь этим сказать? - Голди задышала глубже,  раздувая  ноздри.
Губы ее побелели.
   - О, брось, Голди. Меня-то ты не надуешь, мы с тобой слишком похожи.
   Всем в Ла-ла-ландии хорошо известно, что ты как  можешь  надуваешь  своих
клиентов. - Несколько присутствующих в зале туристов заметно вздрогнули и  с
опаской покосились на Голди. Скитер пожал плечами. -  Если  бы  у  меня  был
магазин антиквариата и возможность грести редкие монеты за полцены, а может,
банковский счет вроде твоего, черт, я тоже запросто спускал бы  в  покер  по
несколько тысяч, даже не заметив этого.
   Так вот, я говорил, что ты не лучше меня. Ты жульничаешь, я жульничаю,  и
все здесь называют нас обоих мошенниками и еще бог знает как. Если бы ты  не
вешала клиентам лапшу на уши, пользуясь своим знанием монет и  камней,  тебе
бы и половины моего недельного заработка  не  видать.  Мягко  говоря,  кроме
камней и монет, ты вообще ни хрена не знаешь. Черт, да я,  возможно,  сделал
бы бабок вдвое или втрое против твоего, доведись тебе зарабатывать на  жизнь
так, как мне.
   Щеки Голди слегка побагровели и теперь очень гармонировали  с  цветом  ее
волос.
   - Ты что, бросаешь вызов мне?
   Жилка на скуле Скитера запульсировала. Что-то  в  его  взгляде  заставило
Маркуса вздрогнуть. Потом он улыбнулся, но в стальном взгляде его не было ни
капли веселья.
   - Да, бросаю. Да, вызов. Черт, а неплохая идея. Что ты  скажешь  на  это,
Голди? Допустим, неделю, а? Все, что ты заработаешь на своем  знании  монет,
камней и прочих безделушек, не в счет. И в конце недели тот, у кого окажется
больше наличности, получает все. Что ты скажешь на это? Поспорим?
   Все до  единого  взгляды  обратились  теперь  на  Голди  Морран,  главную
мошенницу Ла-ла-ландии. Она только чуть скривила губу.
   - Спорить? Да такие ставки не стоят усилий исходя из той ерунды,  что  ты
зарабатываешь в среднем за неделю. - Глаза ее сузились, и на губах  заиграла
холодная улыбка. Маркуса снова пробрала дрожь. "Осторожнее, друг, она жаждет
крови..." - Я не спорю на гроши.
   Скитер шагнул вперед, и глаза его сверкнули в полумраке бара.
   - Ну что ж, отлично, почему бы нам тогда не поднять ставки? Будем  играть
по-крупному. Пусть это будет трехнедельный заработок - черт, давай уж  тогда
месяц.  Как  раз  и  праздники  захватим.  Проигравший  собирает  манатки  и
отчаливает с Восемьдесят Шестого раз и навсегда.
   Глаза Голди на мгновение расширились. Маркус прикусил губу и удержался от
того, чтобы вмешаться с возражениями, не  говоря  уж  об  отчаянном  желании
предупредить Скитера, чтобы тот остерегся. Голди рассмеялась.
   - Отчалить с Восемьдесят Шестого? Ты что, спятил?
   - Что, боишься?
   Какую-то секунду Маркусу казалось, что она бросится на Скитера.
   - Принято! - выплюнула она; так кобра плюется ядом. Потом она повернулась
к бедолаге Брайану Хендриксону, человеку, который за свою жизнь  и  мухи  не
обидел. Все это время он стоял и широко раскрытыми глазами  созерцал  сцену.
Голди ткнула ему в грудь своим длинным наманикюренным когтем. - Ты. Я  хочу,
чтобы ты был официальным  свидетелем.  Ради  такого  можно  и  поспорить.  Я
выиграю, и мы навсегда избавимся от этой мелкой двуличной крысы.
   Лицо Скитера потемнело, но только это и  выдавало  его  эмоции.  Он  даже
улыбнулся.
   - Вот и нет. Выиграю я, и мы распростимся с этой прожженной дамой.
   Голди шагнула к нему, раскрыв рот для еще более обидной реплики,  но  тут
между ними встал Брайан Хендриксон.
   - Олл райт, спор предложен и принят. - Библиотекарь  переводил  взгляд  с
одного на другую. - Вы двое и не представляете  себе,  как  мне  не  хочется
лезть во все это,  но  при  таких  серьезных  ставках  надо  же  кому-то  по
возможности заставлять вас играть честно.
   Он вздохнул и помолчал немного.
   - Боюсь, - добавил он неохотно, - что это не сделать никому, кроме  меня,
ибо только я разбираюсь в монетах и камнях не хуже тебя, Голди.
   Ладно, значит, вы  двое  будете  каждый  день  докладывать  мне  о  своих
успехах.
   Все выигрыши учитываются у меня, и я же буду отмечать  все  проигрыши.  Я
буду решать, считается  ли  выигрыш.  Тебе,  Голди,  запрещается  обманывать
туристов своей, с позволения сказать, экспертизой. Придется уж тебе поискать
другие способы выиграть.
   По глазам Брайана было хорошо видно, как мало удовольствия он  испытывает
от всего этого, но он упрямо продолжал:
   - Официально заработанные деньги не считаются. И еще одно:  если  кого-то
из вас поймают за руку, он автоматически считается проигравшим.
   Ясно?
   - Ясно, - презрительно фыркнула Голди.
   Скитер секунду яростно смотрел на нее, и глаза его горели жаждой  мщения.
Маркусу припомнилось все то, что говорил  ему  Скитер  в  тот  вечер,  когда
напился до того, что начал выкладывать свои секреты. Маркус  услышал  такое,
что даже растерялся - он никогда не думал, что такое возможно. С тех пор  он
знал  -  его  друг  носит  в  себе  жуткий   заряд   холодной,   расчетливой
мстительности. Неожиданный спор заставил его всерьез испугаться за Скитера.
   Ему отчаянно хотелось крикнуть: "Тебе не нужно ничего доказывать!"  -  но
он не мог этого сделать, и потом,  было  все  равно  уже  поздно.  Деньги  в
кармане джинсов показались ему еще тяжелее, почти такими  же  тяжелыми,  как
груз на сердце.
   Друг проведет следующие несколько недель,  занимаясь  тем,  от  чего  его
хотел бы отучить Маркус, а иначе ему придется навсегда покинуть вокзал.
   Маркус боялся потерять друга почти так же, как Совет выходцев из  Нижнего
Времени боялся потерять Найденного, опознанного одним из его членов.  Маркус
принялся молиться всем известным ему  римским  и  галльским  богам,  которые
могли бы услышать его, чтобы они  помогли  победить  Скитеру,  но  никак  не
Голди.
   Она-то могла позволить себе начать жизнь заново где-нибудь еще.
   Скитер Джексон не мог.
   Маркус вдруг ощутил  такое  отвращение  к  Голди,  что  не  мог  выразить
словами. Он отвернулся и сделал вид, что занят  делами  за  стойкой.  Брайан
Хендриксон продолжал уточнять правила. Маркус не заметил, как Голди ушла.
   Но когда он поднял  взгляд  и  не  нашел  ее  в  зале,  у  него  чуть  не
подогнулись ноги от облегчения. В зале снова поднялся оживленный шум, и он с
головой ушел в работу, разнося напитки, так что не  заметил  и  того,  когда
ушел Скитер. Он пожалел о том, что упустил возможность поговорить с  другом,
но ему еще предстояло много дел.
   Поэтому он продолжал молча разносить питье, собирать  плату  и  время  от
времени похлопывал себя по карману  джинсов,  не  переставая  тревожиться  о
судьбе своего единственного доброго друга в этом мире - или в этом времени.

Глава 4

   Люпус Мортиферус вряд ли пережил бы сотню боев на арене  римского  цирка,
если бы сдавался так просто. С самых календ он терпеливо ждал  до  тех  пор,
пока до ид не остался всего один день, и все это время или он, или  его  раб
не отставали от пришельцев, появившихся из винной лавки на Аппиевой  дороге.
Люпус следил  за  тем,  как  мужчины,  женщины,  драчливые  дети  и  озорные
подростки глазеют  на  мраморные  храмы,  заходят  в  бордели,  обозначенные
торчащими над входом  каменными  фаллосами,  или  возбужденно  наблюдают  за
поединком гладиаторов в цирке.
   И все это время, почти целый месяц, Люпус  терпеливо  ждал  своего  часа,
затачивая клинок стилета. Он стоически выносил шутки и  насмешки  приятелей;
впрочем, кое-кто из шутников уже дошутился до могилы, окропив  своей  кровью
песок на арене под торжествующий рев толпы.
   А потом ожидание окончилось. Они уходили, как и в прошлый раз, ночью.
   Рабы в ошейниках освещали дорогу фонарями.  Идти  за  ними  оказалось  до
смешного просто. Люпус отправил своего раба домой, а сам бесшумно ступал  по
булыжным тротуарам,  по  возможности  оставаясь  в  тени.  Несколько  мужчин
помоложе явно перебрали вина: они шатались, держась за  рабов  или  друг  за
друга, но старались не отставать. Когда группа подошла  к  винной  лавке  на
Аппиевой дороге, Люпус нагнал их, держась сразу за последним.
   Шедший одним из первых раб выкликнул что-то на своем варварском  наречии.
Пришельцы входили по двое, по  трое.  Люпус  с  беспокойством  заметил,  что
охранявшие группу рабы тщательно пересчитывали всех,  кто  входил  в  лавку.
Когда он уже начал остерегаться того, что  его  обнаружат,  один  из  идущих
рядом с ним молодых людей согнулся почти вдвое, извергая  содержимое  своего
желудка.  Люпус  с  трудом  удержался  от  улыбки.  Отлично!  Вокруг   парня
захлопотали рабы, поддерживая его и пытаясь подтолкнуть его  вперед.  Однако
вид блюющего пьяницы вызвал среди его столь  же  пьяных  спутников  ответную
реакцию. Другой  юноша  тоже  согнулся  у  самой  двери  в  кладовую.  Люпус
подхватил его под  руку,  заслужив  благодарную  улыбку  женщины  в  рабском
ошейнике.
   Весьма обрадованный таким поворотом событий, Люпус оттащил несчастного  в
угол и там дал возможность избавиться от  вина  и  сладостей,  которые  тот,
похоже, поглощал весь день, начиная с утра.  Однако  тут  стошнило  третьего
парня. Женщины в модных платьях поспешно расступились, зажимая носы.  На  их
накрашенных лицах обозначилось неприкрытое отвращение.
   - Фи! - довольно внятно произнесла маленькая девочка. Люпус не знал,  что
точно означает это слово, но выражение ее лица говорило само за себя.
   Даже мужчины постарше и те старались держаться подальше от пьяных юнцов.
   Люпус вжался в угол рядом  со  стенающим  парнем  -  никто,  кроме  этого
несчастного, не обращал на него внимания.
   Потом воздух начал гудеть.
   Это был не звук, воспринимаемый ухом, но болезненное  гудение  в  черепе,
точно такое же, как в прошлый раз, когда он был в этой лавке. Люпус сглотнул
неприятный ком в горле и попытался найти источник этого  звука,  который  не
был настоящим звуком. По толпе пронесся  ропот,  перебиваемый  звуками,  что
издавали пьяные парни, и ободряющими возгласами рабов. Люпус  поднял  взгляд
на голую стену, не понимая,  почему  же  все  набились  в  эту  обыкновенную
кладовую...
   Стена начала мерцать. По ней забегали пятна  всех  цветов  радуги.  Люпус
громко поперхнулся, но тут  же  совладал  с  собой.  Быстро  оглядевшись  по
сторонам, он убедился в том, что никто не заметил пота, выступившего у  него
на лбу. Конечно, это принесло некоторое облегчение, но  все  равно  вся  его
смелость уходила на то, чтобы смотреть на это пульсирующее пятно на стене.
   Словно зачарованный, он не мог отвести от  него  взгляда,  даже  когда  в
круге разбегающихся радуг появилось темное отверстие  и  все  его  инстинкты
кричали  ему:  "Беги!"  Отверстие  быстро  расширялось,  пока  не  поглотило
половину стены кладовой. Люпус подавил еще один импульс к бегству,  сглотнул
слюну и прошептал:
   - О великий бог войны  Марс,  прошу  тебя,  дай  мне  хоть  толику  твоей
смелости!
   Люди один за другим шагали в эту дыру.
   Они исчезали  так  быстро,  словно  их  швыряла  туда  какая-то  огромная
катапульта. Кто-то подхватил парня, которому "помогал" Люпус, и потащил  его
к зияющему в стене отверстию. Люпусу хотелось остаться там,  где  он  стоял,
вжавшись в стену от страха перед этой глотающей людей дырой. Потом, вспомнив
про месть и любовно заточенный меч-гладий, он сделал глубокий вдох и  шагнул
вперед, в самую середину компании юнцов, мужественно пытавшихся справиться с
тошнотой. Мгновение он колебался на краю...
   Потом крепко зажмурился и шагнул вперед.
   Он падал...
   "Митра! Марс! Спасите меня..."
   Он упал на какую-то жесткую металлическую поверхность. Люпус открыл глаза
и обнаружил, что стоит на коленях на металлической решетке. Парня,  что  шел
вмес