ть тебя, - тихо сказал Маркус.
   - Угу. А я - тебя.
   Последовала новая пауза, заполненная орешками и пивом.
   - Возвращаю тебе долг, - произнес наконец Маркус. - Я понимаю, что  этого
мало, но для начала так.
   - Послушай Маркус  При  всем  уважении  к  твоему  чувству  чести,  я  не
собираюсь тянуть из тебя никаких говенных дол...
   В дверях появилась Голди Морран.
   Маркус подмигнул Скитеру  и  вернулся  за  стойку.  Голди  подошла  и,  к
большому неудовольствию Скитера, опустилась на стул за его столиком.
   - Рада снова видеть  тебя,  Маркус,  -  сказала  она,  всем  своим  видом
выказывая искренность. Тот молча кивнул в знак признательности. -  Будь  так
добр, смешай мне высокий бурбон с капелькой содовой, ладно?
   Вернувшийся к своим обязанностям  бармена  Маркус  приготовил  питье  для
Голди и подал его на подносе вместе с еще одной кружкой пива для Скитера.
   - Ну, - сказала Голди, - вы все-таки выбрались из всего этого, да?  Я  не
надеялась уже увидеть вас живыми.
   Скитер недобро прищурился.
   - Живыми? - угрожающе переспросил он. - Пять лет в юрте отца  Чингисхана,
и ты сомневалась, что я смогу выжить?
   Голди невинно округлила глаза, и вдруг маска ее делась  куда-то,  оставив
ее старой, усталой и до странного беззащитной. Она вцепилась в  свой  стакан
так, как Скитер цеплялся за ту охотничью пику на арене.
   Интересно, подумал он, кто из нас скажет это первым?
   Прежде чем кто-то из них смог собраться с духом, Майк Бенсон - оба  глаза
подбиты, чуть прихрамывает - вошел в бар и очень осторожно присел к  ним  за
столик. Он перевел взгляд с одного на другую.
   -  Я  получил  сегодня  извещение  Министерства  юстиции.  -  У   Скитера
похолодело в желудке. - Я... гм... хотел спросить, не может ли кто-нибудь из
вас дать мне показания в случае,  если  встречался  за  последние  несколько
недель с профессиональным похитителем  древних  ценностей  по  имени  Уильям
Хантер? Он один из лучших в мире. Крадет  античную  порнографию  для  одного
коллекционера из Верхнего Времени, поспорившего с другим коллекционером.
   Да, кстати, одним из его псевдонимов был Фарли. Чак Фарли.
   Скитер с Голди переглянулись. Оба молчали.
   - Ладно, тогда дайте мне  знать,  если  кто-нибудь  из  вас  видел  этого
ублюдка. Им требуются свидетели для суда - он состоится в будущем месяце.
   С этими словами Бенсон ушел.
   Голди покосилась на свое питье, потом на Скитера.
   - Профессионал? Похоже,  по  сравнению  с  ним  мы  были  парой  чертовых
дилетантов.
   - Ага. - Скитер пригубил пива из кружки,  пока  Голди  судорожно  глотала
свой бурбон. - Смешно, правда?  Мы  тут  корячились,  пытаясь  выиграть  это
дурацкое маленькое пари, а он походя обчистил нас обоих, чтобы выиграть пари
своему боссу. Я чувствую себя дурак дураком, понимаешь?
   - Да, понимаю, - произнесла Голди очень тихо.  Несколько  секунд  она  не
отрывала взгляд от своего стакана, потом подняла  его,  встретившись  с  ним
глазами. - Я... гм... мне показалось, что я должна извиниться. Это я сказала
тому гладиатору, где найти тебя.
   - Спасибо, Голди, - фыркнул Скитер. - Но я уже знаю.
   Глаза Голди расширились.
   - Маркус сказал мне это перед тем, как я вышел на арену биться с  Люпусом
Мортиферусом. Голди побледнела.
   - Я не думала, что все зайдет так далеко.
   - Я тоже, - пробормотал Скитер. - Тебе бы почувствовать то, что  чувствую
я каждый раз, когда шевелю спиной и плечами. Я уже выпил  вот  такой,  -  он
изобразил руками диаметр и высоту, - флакон болеутоляющих таблеток.  Это  не
говоря об антибиотиках, расслабителях мускулатуры и прочей дряни, что  Рэчел
колет мне каждые несколько часов. Прямо как в подушечку  для  булавок,  будь
она неладна.  Да  еще  такую,  по  которой  проехалось  двенадцать  гоночных
колесниц.
   Голди прокашлялась.
   - Я не думала... - она замолчала, подбирая нужные  слова  и  собираясь  с
духом произнести их. - Это наше дурацкое пари... -  она  отхлебнула  бурбона
для храбрости. - Мне кажется, нам нужно прекратить это, потому что  из  него
не вышло ничего хорошего, только вред для кучи людей. - Ее взгляд  скользнул
на Маркуса, потом обратно. - Хороших людей.
   Скитер кивнул:
   - Принимается, Голди.
   Они  пожали  друг  другу  руки,  а  Маркус  стоял  над  ними   молчаливым
свидетелем.
   - Мне кажется, нам нужно пойти и сказать Брайану, - пробормотал Скитер.
   - Да. Пошли, пока у меня остатки пьяной храбрости не выветрились.
   Скитер встал и помог встать Голди.  Она  удивленно  посмотрела  на  него,
потом полезла за деньгами.
   - Голди, - окликнул ее Маркус из-за стойки. - Твоих денег за это не надо.
   Она бросила на бывшего раба  долгий,  внимательный  взгляд.  Потом  резко
повернулась и пошла к выходу.
   - Спасибо, Маркус, - сказал Скитер.
   - Не за что, друг.
   Следом за Голди Скитер вышел в Римский город, где  рабочие  споро  чинили
поврежденные мозаики. Они шагали по плиткам по возможности осторожнее, потом
направились в библиотеку.

***

   Слух опередил их. Как это получается, никто не знал, но, как  бы  это  ни
было, волшебство снова проявило  себя,  ибо,  когда  они  подошли  к  дверям
библиотеки,  там  уже  собралась  огромная  толпа  местных  и  репортеров  с
видеокамерами наготове, причем  каждый  старался  подобраться  ближе.  Голди
пошатнулась.
   - Эй, это же всего только  наши  плюс  несколько  жалких  газетчиков.  По
сравнению с гладиатором-чемпионом или чем-то в этом роде это просто  ерунда,
- пробормотал Скитер.
   Краска снова вернулась на ее лицо - пусть всего двумя яркими  пятнами  на
скулах. Она решительно шагнула в толпу.
   - А ну прочь с дороги, дурак! Да шевелись же!
   Скитер ухмыльнулся про себя и последовал по проложенной дорожке. Потом он
увидел в толпе Кита Карсона - тот улыбнулся ему и подмигнул,  отчего  Скитер
пару раз оступился. Но все же он был рад,  что  Кит  тоже  здесь  и  на  его
стороне.
   А  потом,  слишком  быстро,  они  оказались  лицом  к  лицу  с   Брайаном
Хендриксоном.
   - Мы прекращаем пари, Брайан, - бесцветным голосом сообщила Голди.
   В библиотеке воцарилась мертвая тишина,  только  стрекотали  чуть  слышно
камеры, нацеленные объективами на Скитера. Он пожал плечами.
   - Да. Глупый вышел спор. Не имеет смысла продолжать.
   И тут  же  все  зашумело  и  зашевелилось:  кто-то  выплачивал  проигрыш,
репортеры оживленно говорили что-то в свои микрофоны, и все до одного гадали
о причинах такого решения.  Скитеру  было  наплевать.  Он  подписал  бумагу,
которую сунул ему Брайан, потом проследил за тем, как ее подписывает  Голди,
забрал свои деньги, распихал их по карманам, одолжил у Брайана  конверт  для
монет с арены, потом на ватных ногах  двинулся  через  толпу  к  выходу,  не
обращая внимания на задаваемые ему вопросы.  "Пусть  уж  дальше  Голди  сама
разбирается, - устало подумал он. - Я больше не хочу участвовать в этом".
   Значительная часть толпы потянулась за ним в Общий зал, шепотом  заключая
пари, что он будет делать дальше. Не обращая внимания ни на кого  из  них  -
включая двух особо надоедливых  репортеров,  -  брел  он  через  Новый  Эдо,
Приграничный поселок, Римский город...
   Единственное, что предупредило его, - это блик света на  остром  стальном
клинке. А потом Люпус Мортиферус - "Как,  черт  возьми,  он  сумел  еще  раз
просочиться через Врата?" - бросился в атаку с мечом в одной руке и кинжалом
в другой. Скитер сделал единственное, что ему оставалось  в  его  безоружном
положении. Он повернулся, нырнул в оцепеневшую от удивления толпу и побежал.
Монеты и купюры в карманах мешали ему, но совсем немного.
   Люпус остался позади - он тоже бежал изо всех сил, но расстояние пока  не
сокращалось. По крайней мере пока. Быстрый взгляд через плечо  показал,  что
за ним гонится Люпус Мортиферус, а за тем -  каким  бы  невероятным  это  ни
показалось -  двое  репортеров,  на  ходу  снимающих  все  подробности  этой
смертельной погони.
   Скитер чертыхнулся, перемахнул через парапет и взвыл  от  боли:  все  его
римские травмы снова дали о себе знать. Он взмыл по пандусу, на  ходу  крича
разинувшим рты туристам, чтобы те убирались с дороги.  Перепуганные  женщины
подхватывали своих детей или ныряли в двери магазинов. Карманы рубахи  стали
заметно легче - он рассыпал деньги,  прыгая  через  парапет.  Вот  черт!  Он
продолжал бежать, по крикам за спиной зная, что  Люпус  все  еще  преследует
его. "Неужели этот парень никогда не  сдается?  Ну-ну,  Скитер,  ты  же  сам
ограбил его, а потом унизил на глазах у самого императора, не  говоря  уж  о
болельщиках. Так что или  ты  убежишь  от  него,  или  он  сделает  из  тебя
деликатесную нарезку. И ведь ты ее заслужил".
   Так и не оторвавшись ни от Люпуса, ни от  вспотевших  репортеров,  Скитер
свернул  за  угол,  подпрыгнул,  уцепился  за  стальную  трубу   перекрытия,
раскачался и соскочил на галерею в то  самое  мгновение,  когда  из-за  угла
показались Люпус и совершенно ничего не понимавшие, но продолжающие  усердно
снимать репортеры. Он бросился назад той  же  дорогой,  что  прибежал  сюда,
слыша далеко за спиной разъяренный рык. Потом рык  прозвучал  ближе.  Скитер
знал, что выдыхается, а усталые, сведенные судорогой мускулы  замедляли  его
бег еще сильнее. Он спрыгнул на мостовую Общего зала и  устремился  в  Жилой
сектор, надеясь оторваться от погони в лабиринте лифтов и коридоров.
   Возможно, если  повезет,  он  сможет  вскочить  в  лифт,  опускающийся  в
спортивный зал, и найти там себе какое-нибудь оружие.  Лучше  что-нибудь  из
автоматических винтовок, которые Энн хранит в своем кабине-тике,  и  набитый
патронташ в придачу.
   Люпус  устремился  к  нему  по  коридору,  выкрикивая  грязные  латинские
ругательства и с каждым прыжком сокращая дистанцию. Задыхающийся,  одуревший
от боли Скитер не сразу заметил это. Как раз тогда, когда  он  привалился  к
двери лифта и лихорадочно зашарил рукой по стене в поисках кнопки, в  голове
у него послышался нестерпимо низкий гул, и прямо между ним и  рассвирепевшим
гладиатором  разверзлись  Врата  -   судя   по   пульсации   краев,   ужасно
нестабильные. Они вспухли, потом съежились до размеров игольного ушка, потом
разом заглотили  коридор.  Сквозь  невыносимо  болезненную  вибрацию  костей
черепа  Скитеру  послышался  испуганный  вопль.  Он   уставился   в   черное
пульсирующее отверстие, гадая,  видит  ли  кто-нибудь,  что  там,  с  другой
стороны Врат?
   Прежде чем сам он  смог  различить  что-то,  Врата  захлопнулись.  Исходя
потом, Скитер сполз по стене на пол, и только тут  до  него  дошло,  что  он
больше не видит Люпуса - только двух разинувших рты репортеров.
   - Т-ты в-видел т-то, что п-показалось мне? - пробормотал один заикаясь.
   - Кажется, да. Это должно было остаться на пленке.
   Совершенно потеряв интерес к Скитеру, они переглянулись и устремились  по
коридору  в  другую  сторону.  Скитер  устало  нашарил  в  кармане   огрызок
карандаша, заставил себя встать на подгибающиеся ноги и как мог обрисовал на
полу и стенах конфигурацию и местонахождение Врат. Те места на  потолке,  до
которых он не дотянулся, он отметил стрелками.
   С нестабильными Вратами ему делать нечего. Будет время и  возможности,  и
определением их точного размера и продолжительности займутся  профессионалы.
Буллу Моргану он может позвонить и из дома. Он  устало  полез  в  карман  за
ключами, которые надсмотрщик в школе гладиаторов отобрал у него  по  меньшей
мере месяц назад, потом вспомнил, что Люпус Мортиферус тогда же  разбил  его
дверь в щепы. Обойдемся и без ключа. Может, у него даже хватит денег на  то,
чтобы оплатить ремонт двери. Он побрел в сторону своей квартиры и  нашел  ее
точно такой же, как оставил  месяц  назад,  -  будто  и  не  уходил  никуда.
Пузырьки с водой, которую он собирался продавать за  чудодейственное  зелье,
так и стояли на столе, и он сердито  сгреб  их  в  мусорную  корзину.  Потом
пошарил в аптечке в поисках флакона таблеток, так живо описанного им  Голди.
Он вытряхнул на ладонь две таблетки, подумал и добавил к ним третью.
   Он проглотил их, не запивая, потом повалился в кровать Странно, в то утро
он так и не выключил свой маленький телевизор. И телевизор, и сама  квартира
вдруг показались ему какими-то чужими. Он собирался уже было  вырубить  его,
когда  увидел  на  экране  заставку   новостей,   а   потом   самого   себя,
улепетывающего  от  Люпуса   под   бестолковые   комментарии   задыхающегося
репортера, - что-то там насчет застарелой кровной вражды  Скитер  недовольно
заворчал и снова потянулся к дистанционнику, но застыл.
   - Как вы видите, это фрагмент того, что объективы наших камер запечатлели
сквозь нестабильные Врата. По некоторым  слухам,  эти  кадры  уже  возбудили
ожесточенные дебаты среди проживающих на Вокзале ученых.
   Затаив дыхание смотрел Скитер на экран, где  Люпус  с  испуганным  воплем
летит в темный проем Врат  и  приземляется  на  каменную  ступень.  Одну  из
множества, ведущих на вершину пирамиды с плоской  вершиной.  Стискивая  свои
меч и кинжал, Люпус смотрел вниз, на  огромную  толпу  разряженных  в  перья
индейцев.
   - Наверняка, - продолжал комментатор, в то время как остолбеневший  Люпус
на экране не трогался с места, - это может  пролить  свет  на  происхождение
легендарного  богоподобного  Виракоши,  явившегося  в  Центральную   Америку
бледнокожим и обучившего людей множеству  новых  для  них  знаний,  а  потом
уплывшего за океан на запад, пообещав вернуться. Различные  толкования  этой
легенды давно уже волновали наших ученых. Как бы то ни было, эта видеозапись
представляет собой  большую  научную  ценность,  не  говоря  уже  о  большой
журналистской удаче на пути познания нашего прошлого.
   Скитер опустил руку на пульт и нажал кнопку. Экран со вздохом погас.
   Скитеру было почти жалко Люпуса - вряд ли тот заслужил такую  судьбу.  Он
по себе знал,  что  должен  испытывать  человек,  случайно  провалившийся  в
нестабильные Врата, без всякой надежды вернуться обратно домой. Нов  глубине
души он еще больше радовался тому, что до сих  пор  жив.  Ты  все  такой  же
эгоист, а, Скитер? Не без огорчения он  вынужден  был  признать,  что  да  и
останется таким. Но болеутоляющее уже взялось за работу, так что он даже  не
смог разжечь в себе достаточно досады. А через минуту он провалился  наконец
в блаженное небытие.

***

   - Маркус...
   Голос ее звучал в темноте сонно. Он  лежал  молча,  снова  обнимая  ее  и
гадая, не подарят ли боги им на этот раз сына.
   - Да, любовь моя?
   Йанира нежно коснулась его лица рукой - его бритый подбородок, к которому
он пока еще не привык, забавлял и нравился ей.
   - О, Маркус, - прошептала она ему на ухо, - что бы я делала, если...
   Он мягко накрыл ее губы пальцами.
   - Не будем испытывать Фатум, милая. Этого ведь не случилось. Давай больше
не говорить об этом.
   Ее руки обняли его за плечи, и на мгновение она  уткнулась  лицом  ему  в
плечо. Что за чудо... но она хотела поговорить с ним о  чем-то,  поэтому  он
подавил в себе желание и просто провел рукой по ее шелковистым волосам.
   - Ты хотела  что-то  сказать,  милая?  Она  повернулась,  поцеловала  его
ладонь, потом вздохнула.
   - Да. Тот телефонный разговор, из-за которого ты так рассердился  сегодня
вечером.
   Маркус почувствовал подступивший к горлу смешок.
   - Не сердился. Я просто очень нетерпелив.
   В награду она еще раз коснулась его губ своими. Потом устроилась уютнее в
его руках, обернувшись вокруг него, словно кошка. Совсем маленьким он держал
у себя котенка, единственного оставленного от всего помета.
   Может, им попросить разрешения завести котенка для девочек? То-то сюрприз
им будет...
   - Маркус, ты же не слышал ни слова из того, что я сказала!
   - Прости, милая. Я только думал, не  попросить  ли  нам  у  администрации
разрешения завести котенка. Для девочек.
   Теперь настала очередь смеяться Йанире.
   - Ты все-таки неисправимый фантазер. Будь иначе, ты  никогда  не  был  бы
моим.
   - Так о чем ты говорила, милая? - Странно, как слова, которые он  никогда
не мог заставить себя произнести, теперь сами просились на его губы.
   - Телефонный разговор. По делам Совета. Они собирали голоса по  телефону,
чтобы ускорить процесс.
   Маркус чуть повернул голову.
   - Что могло быть таким срочным?
   - Скитер, - очень тихо произнесла она. - Он больше не Потерянный.
   Поэтому ему надо дать шанс стать Найденным.
   Маркус кивнул.
   - И что ты ответила?
   - Да, конечно. Как ты думаешь, кто вообще затеял все эти звонки?
   Маркус рассмеялся - негромко, чтобы не разбудить  спящих  дочерей,  потом
повернулся к Йанире и крепко-крепко обнял ее. На  этот  раз  он  не  удержал
любви, что рвалась из него. Йанира тихо вскрикивала, стонала, звала  его  по
имени и жадно искала его губы. Маркус  двигался  медленно,  сонно,  думая  о
котятах, сыновьях и том чуде, которое дарит Фатум им двоим.

ЭПИЛОГ

   Скитеру снова снился сон. Ему часто снились  сны,  особенно  в  последние
недели, - странные и страшные сны. Поэтому поначалу  он  даже  не  испытывал
тревоги, только короткий приступ страха и удивление  оттого,  какие  кошмары
способен еще изобретать его сонный мозг.
   Сон начался с того, что темные фигуры с закутанными в  черное  лицами,  в
черных капюшонах, подняли его с места, начав оборачивать  его  ноги  полосой
черной ткани до тех пор, пока он оказался не способен пошевелить  ими,  даже
пальцами. Тут он понял, что все это ему вовсе не снится. Он начал  бороться,
и его умело удержали на месте. Пот струился по его лицу, спине и  груди,  по
мере того как черная повязка-кокон поднималась все выше, закрыв  его  бедра,
живот, грудь, пеленая его, как огромную черную мумию. Но рук его пока еще не
трогали. Он должен освободить  руки,  чтобы  бороться,  чтобы  ударить  хоть
кого-то в лицо, прежде чем силы покинут его.
   Он  боролся  отчаянно.  Ему  показалось,  будто  он   слышит   сдавленное
ругательство одной из удерживавших его  фигур,  и  удвоил  силы.  Но  другие
поединки, не говоря уже о последнем бегстве от Люпуса, отняли у  него  почти
все оставшиеся силы. И в конце концов борьба его начала  стихать.  А  потом,
прежде чем он успел сделать что-то, кто-то, кого он не видел, схватил его за
бритую голову и откинул ее назад с такой силой, что у него из  глаз  хлынули
слезы, и все, что он мог делать, - это стряхивать их  с  ресниц  и  пытаться
вздохнуть.
   Когда его отпустили, черная повязка стягивала ему уже руки, грудь и  шею.
Он не мог пошевелиться.
   Чуть оправившись от шока, Скитер вспомнил про другое  оставшееся  у  него
оружие - язык.
   - Эй, - начал он. - Послушайте, кто бы вы ни были,  что  вы  делаете?  Со
мной, я имею в виду. Похищения на Восемьдесят Шестом запрещены. - По крайней
мере ему так казалось. Он так и  не  заставил  себя  прочитать  брошюрку  со
сводом правил, которую выдавали всем и каждому при прохождении Главных Врат.
- Послушайте, имейте совесть! Вы же видите,  я  все  равно  ничего  не  могу
сделать. Почему бы вам просто не сказать мне?
   И тут же пришел в ужас: новая  полоса  ткани  накрыла  ему  лицо  и  лоб,
обернувшись несколькими слоями вокруг глаз. Тут он вспомнил, как  с  детства
учился изобретательно хныкать.
   - Пожалуйста! - взмолился он, поскольку рот его оставался пока  свободен.
- Ну что я вам такого сделал? Только скажите, прошу вас, и, клянусь, я сразу
все объясню...
   Свет для него померк окончательно: все новые слои ткани ложились  ему  на
глаза. Он снова попытался бороться, но безрезультатно. Он не мог  пошевелить
ни  одной  частью  тела  больше  чем  на  четверть  дюйма.  Совершенно   уже
перепуганный  -  после  просторов  Монголии  он   вообще   был   склонен   к
клаустрофобии, - он дышал тяжело и  прерывисто.  Нос  ему  они  оставили  на
свободе - спасибо и на том, - зато рот  заткнули  толстым  кляпом,  так  что
единственным звуком, н