го   еще   здания    Нового    Скотленд-Ярда    найдут
обезглавленный, безрукий и безногий женский труп. Сегодня вечером  Малькольм
и Кон-рой Мелвин  попытаются  установить  в  подвале  миниатюрную  съемочную
аппаратуру  в   попытке   установить   личность   убийцы   так   называемого
уайтхоллского торса и тем самым узнать,  действительно  ли  эта  неизвестная
женщина тоже пала жертвой Потрошителя.
   Ближе к западу на улицах начали  появляться  ранние  мальчишки-газетчики,
выкрикивавшие жуткую новость этого утра. Звонили колокола собора Св.  Павла,
Вестминстерского аббатства и церквей, названий которых Марго даже не  знала.
Низкий, звучный звон казался в этот ранний  час  неописуемо  печальным.  Они
задержались и  купили  свежих  газет,  прислушиваясь  к  разговорам  мужчин,
собиравшихся на углах улиц. Разумеется, их приглушенные, сердитые  разговоры
записывались при этом чувствительными микрофонами личных  журналов  Марго  и
Мелвина.
   - "Файнэншл ньюс" обещает триста фунтов за поимку этого типа,  -  говорил
какой-то джентльмен, мимо которого они проходили.
   -  А  лорд-мэр  дает  пятьсот,  -  отозвался  другой,  скуластое  лицо  с
квадратной челюстью которого раскраснелось от злости. - Эти чинуши могли  бы
сделать это сто лет назад, до того, как шестерых женщин порезали на  кусочки
- четверых за каких-то три недели! Этот тип, Ласк, из Уайтчеплского Комитета
самообороны только вчера просил, чтобы эту награду  обещали  официально,  от
имени правительства. И они его завернули! А теперь еще двоих убили...
   - Сэр Альфред  Кирби  звонил  мне.  Сказал,  что  предлагает  сто  фунтов
стерлингов и  отряд  в  пятьдесят  добровольцев-милиционеров,  чтобы  помочь
отловить эту тварь. Спросил, не запишусь ли я добровольцем. Моя жена чуть  в
обморок не грохнулась при одном упоминании, что я  буду  охотиться  за  этим
сумасшедшим. Слышать об этом не хочет...
   - Говорят, какой-то тип по  имени  Томас  Корам  нашел  на  Уайтчепл-роуд
окровавленный нож. Эта чертова штуковина была девяти дюймов в  длину!  Таким
можно  проткнуть  женщину  насквозь,  да  помоги  Господь  этим   несчастным
созданиям. Сэр Чарльз Уоррен с ума сходит, пытаясь расследовать это дело,  а
на нем еще сидит полиция Сити. Они в ярости - говорят, он  уничтожил  важные
улики...
   - Бедный сэр Чарльз, - пробормотал Конрой  Мелвин.  -  Мне,  право,  жаль
бедолагу. Пытаться расследовать дело вроде Потрошительских убийств, не  имея
ни малейшего представления о психологическом портрете серийного  убийцы  или
искусстве сбора улик... Это дело стоило ему карьеры. Честно говоря, за такое
дело и я предпочел бы не браться.
   - А мне интересно, что будет  делать  коронер  при  расследовании  смерти
Элизабет Страйд? Он хмуро покачал головой:
   - Что бы ни сделал, он работал плохо, это точно. Тем не менее я хочу быть
на Кейбл-стрит, когда откроется  расследование.  Вестри-Холл  уже  наверняка
битком набит.
   Марго вздохнула. Еще одно расследование. С подробными описаниями  ранений
и показаниями свидетелей... Она предпочла бы находиться рядом с  Малькольмом
во взрывоопасном Ист-Энде, чем торчать  в  помещении,  набитом  репортерами,
жаждущими подробностей убийства и увечий.
   - Знаете, меня озадачивает одна деталь, -  произнесла  она,  помолчав.  -
Кто-то сделал запись в церковной книге Шведской Церкви о том,  что  Элизабет
Страйд убита Джеком-Потрошителем. Запись датирована тридцатым  сентября,  то
есть утром, когда ее убили. А  ведь  имя  "Джек-Потрошитель"  будет  впервые
опубликовано только сегодня, первого октября.
   - Я знаю, - вздохнул Мелвин. - Жаль, что мы не можем  быть  везде  разом,
правда? Даже действуя целой группой  с  помощью  вас,  гидов,  мы  не  можем
разрешить всех загадок, связанных с Потрошителем.
   - Может, это написал кто-то, работающий в Центральном Агентстве  Новостей
и видевший письмо "Дорогому Боссу"?
   - Или кто-то просто  написал  вчерашнюю  дату,  -  задумчиво  предположил
инспектор. - Но мы это вряд ли узнаем. Что не дает покоя мне,  так  это  то,
что мы так и не опознали того типа, что  орудует  с  Мейбриком.  Как  мы  ни
пытались проследить этого парня, и все впустую.
   - Ну, кто-то  его  все-таки  узнал.  Доминика  Нозетт  и  Гай  Пендергаст
вычислили, кто он, - готова поспорить, им  это  удалось.  Что  бы  тогда  ни
сказали в Карлтон-клубе  Уильям  Батлер  Йетс  и  его  приятель,  Пендергаст
догадался, кто таков этот таинственный доктор.
   - А может, он просто увидел этого чертова типа и пошел за ним, -  буркнул
Мелвин, тоже покрасневший  от  досады  при  воспоминании  об  этой  истории.
Полицейский инспектор тяжело  переживал  тот  факт,  что  какой-то  репортер
ухитрился обскакать его, пока он был занят разговором со знаменитым поэтом.
   - Возможно. Это может означать, что он увлекается оккультизмом - с  какой
стати иначе ему было приходить на собрание Теософического общества? А может,
так оно и есть, даже если его самого там  не  было.  Малькольм  говорил,  вы
обсуждали там кельтские религии и  прочие  штуки,  интересующие  таких,  как
Йетс.
   -  Черт  подери...  -  Инспектор  вдруг  остановился,  и  на   лице   его
обозначилась крайняя степень удивления.
   - Что? - спросила Марго. - Что я такого сказала?
   - Возможно, ничего. А может, очень  много.  -  Полицейский  уставился  на
газету, которую они только что купили. - Вот это. - Он похлопал  по  газете,
потом торопливо развернул ее, водя пальцем по  колонкам.  -  Было  тут  одно
объявление на первой странице... - пробормотал он. - Я  вспомнил,  когда  вы
заговорили про кельтские религии. Вот! Нашел!
   Он развернул газету так, чтобы она тоже видела заметку.
   - "Доктор Джон Лахли, - вслух  прочитала  Марго,  -  проживающий  в  Сохо
ученый, специалист по  оккультным  наукам,  врач-месмерист..."  -  Глаза  ее
расширились, и она вцепилась в рукав полицейскому.  -  У  него  приемная  на
Кливленд-стрит, в доме, который он назвал "Тибор"!
   Конрой Мелвин уставился на нее, беззвучно шевеля ртом.
   - Боже! Это же то самое место, куда наш парень сказал приходить Мейбрику!
- Он нахмурился. - Кливленд-стрит, говорите?  Не  самый  близкий  путь  -  с
кровью-то на рукавах. И все-таки это  чертовски  неплохая  зацепка.  Неплохо
сработано, а? Чертовски неплохо, мисс Смит! Она расплылась в улыбке.
   - Вы увидели заметку, не я.
   - Заметку, о которой я не вспомнил бы,  если  бы  не  ваши  слова  о  том
разговоре в "Карлтоне". А  знаете,  давайте-ка  вернемся  в  Сполдергейт,  и
быстрее.  Мне  не  терпится  поделиться   этими   новостями   с   остальными
наблюдателями.
   - Мне тоже, -  рассмеялась  Марго.  -  И  услышать,  что  скажет  на  это
Малькольм!
   - Мистер Мур, - заметил Конрой Мелвин, делая  шаг  к  мостовой  и  махнув
рукой ближайшему кебу, - будет, весьма вероятно, настаивать  на  том,  чтобы
присутствовать на сегодняшней лекции.
   - Ха! Вы не оттащите его оттуда, даже привязав к  лошади.  Меня,  кстати,
тоже!
   - Славно сказано. Ладно, теперь... Эй, кебмен, в Бэттерси, -  сказал  он,
помогая Марго усесться в остановившийся рядом с ними кеб. - Октавия-стрит. И
никаких штучек, старина. Я справлялся о плате у "Могга"!
   - Ну, ну, хозяин, -  возмутился  кебмен.  -  Я  человек  честный,  правду
говорю!
   Марго  с  улыбкой  устроилась  на  подушках.  Она  на  собственном  опыте
убедилась  в  необходимости  пользоваться  картой-справочником   Могга   для
определения стоимости проезда на кебах. А потом  они  уже  быстро  ехали  по
набережной  Виктории,  направляясь  на  запад,  в  Бэттерси-парк,  с   новой
информацией  -  настоящим  прорывом  в  деле  Потрошителя.  Она   не   могла
приписывать  себе  всю  заслугу  в  этом  открытии  и  все  равно  сияла  от
удовольствия. Только посмотрим, что скажет Малькольм, когда услышит! И Кит!
   Может, она все-таки рождена для такой работы!
   К вечеру следующего дня Джина совершенно преобразилась, равно как  Ноа  и
Маркус. Все трое приобрели приличную мужскую  одежду  из  той,  какую  носят
бизнесмены средней руки.  Девочек  оставили  на  попечение  миссис  Миндель,
удостоверившись, что доктор Миндель  вооружен  и  знает,  как  обращаться  с
револьвером  на  случай  уличных  беспорядков,   а   сами   направились   на
Треднидл-стрит, банковский квартал Сити, ловить кеб. Найти кеб в  Спитафилдз
было невозможно, и не только потому, что жители его были слишком  бедны  для
таких поездок - кебмены сами избегали этих кварталов,  опасаясь  грабежа  со
стороны  ист-эндских  банд.  Стоянку  кебов  удалось  найти  неподалеку   от
Английского Банка. Все трое разместились в экипаже и приготовились к тряской
поездке до Пиккадилли. При воспоминании о предыдущем визите в эти края Джину
пробрала дрожь. В ту ночь она едва не погибла  на  Пиккадилли.  У  тебя  нет
оснований бояться, твердо сказала  она  себе.  Даже  если  я  ищу  человека,
который хладнокровно стрелял в меня. Все же ей не  удалось  сдержать  дрожь,
заработав долгий, тревожный взгляд Ноа,  на  который  она  ответила  немного
натянутой улыбкой. Когда кеб наконец остановился, Джина сошла на мостовую на
подгибающихся ногах, надеясь только,  что  никто  не  опознает  в  ней  того
человека, который вылезал из  окна  гостиницы  "Пиккадилли"  после  кровавой
перестрелки. Одно дело прятаться в Спитафилдз. Теперь все было куда страшнее
- придется вернуться в ту часть Лондона, где ее  едва  не  убили,  и  притом
дважды.
   - Вот Египетский Зал, - послышался негромкий голос Ноа.
   Здание оказалось высоким, с  красивой  каменной  резьбой  на  фасаде,  из
которой выделялся крылатый скарабей над большим прямоугольным окном. Вывеска
над входом гласила: "Египетский Зал, музей и зал собраний". Чуть  дальше  по
улице, на южной стороне Пиккадилли,  виднелся  массивный  фасад  знаменитого
магазина Фортнума и Мейсона,  а  с  другой  стороны  -  впечатляющее  здание
Королевского Института  Акварельной  Живописи.  С  севера  площадь  замыкала
Берлингтонская  аркада,  вдоль  которой  спешили  по  домам  респектабельные
покупатели.  Магазины  закрывались  на   ночь,   и   площадь,   начиная   от
Берлингтон-Хаус-Мэншн, быстро  погружалась  в  темноту.  Мимо  грохотали  по
мостовой дорогие кареты, запряженные лоснящимися,  ухоженными  лошадьми.  По
тротуарам разгуливали состоятельные джентльмены.  В  полумраке  поблескивали
серебряные набалдашники тростей, тяжелые золотые часы. Дамы щеголяли шелками
и меховыми боа на пышных бюстах, на модных шляпках  покачивались  страусовые
перья, дорогие муфты из лисы, норки или соболя защищали руки  от  холода.  В
этом мире  знати  Джина  в  своем  шерстяном  костюме  ощущала  себя  жалкой
самозванкой.
   Впрочем, скоро они уже входили в Египетский Зал по купленным Ноа  билетам
на  лекцию  и  выставку.  Последняя  состояла  из  коллекций  натуралиста  и
антиквара Уильяма  Боллока,  купившего  этот  зал  в  1812  году.  Выцветшая
фотография генерала Тома Тумба, знаменитого американского карлика, висела на
стене у входа. В  вестибюле  стояли,  беседуя,  джентльмены,  среди  которых
виднелось несколько отважных и  любопытных  леди.  Плакат  с  объявлением  о
сегодняшней лекции приглашал их в зал собраний,  где  уже  собралось  немало
народа. Постепенно тревога сменилась у Джины интересом, и она начала вникать
в разговоры соседей. Она внимательно вглядывалась  в  лица,  но  не  увидела
среди них ни одного, напоминающего человека, который пытался убить ее  перед
Королевской  Оперой.  Потом  сверилась  с  массивными  серебряными   часами,
приобретенными утром, и нахмурилась. Лекции полагалось уже начинаться...
   - Где, черт подери, Лахли? - возмущался сидевший за ее спиной джентльмен.
- Опаздывать не в его стиле.
   - Возможно, - отозвался другой, вальяжный голос, - он слишком  занят  той
потрясающей красоткой, которую поселил у себя неделю назад? Если бы  я  спас
такую же красивую девицу и привел к себе домой, я бы тоже забыл бы о многом,
не так ли?
   - На какие это аморальные связи вы  намекаете,  Кроули?  И  чьи?  Доктора
Лахли? - Голос, в котором явственно слышался  ирландский  акцент,  кипел  от
гнева.
   Джина обернулась и увидела,  что  к  разговору  прислушиваются  и  другие
джентльмены. Первый собеседник - тот, кого назвали Кроули, - пожал плечами.
   - Мужчины есть  мужчины,  только  и  всего.  Я  не  сомневаюсь  в  добрых
намерениях доктора, помогающего бедняжке. Но, право же,  это  очаровательное
создание,  пусть  даже  не  совсем  в  себе.  В  конце  концов,  так   легко
воспользоваться своим преимуществом перед попавшей в беду леди.
   Второй, совсем молодой, испепелил Кроули взглядом.
   - Вы, сэр, ведете себя недостойно! В Дублине вас бы публично ославили  за
такие высказывания.
   - Спокойно, Йетс, - вмешался еще один молодой человек. - Кроули  известен
привычкой дразнить людей  своими  гнусными  идеями.  Не  обращайте  на  него
внимания. Берите пример с нас.
   Глаза Кроули блеснули - он явно забавлялся:
   - Лишь глупец не  обращает  внимания  на  дьявола,  сэр.  Второй  молодой
человек пожал плечами.
   - Вы можете объявлять себя пророком Антихриста, мистер Кроули, но  вы  не
дьявол. Если, конечно, это  не  вы  зарезали  этих  несчастных  в  Ист-Энде?
Впрочем, мне кажется, это не в вашем духе. Вы скорее бы отслужили  над  ними
черную мессу.
   Несколько прислушивавшихся к их разговору джентльменов ахнули,  побледнев
от потрясения, но Кроули только улыбнулся.
   - Не хотите ли составить мне компанию в следующий - Что? Нет? Жаль.  А..,
вот наконец и Лахли. Джина быстро повернулась к дверям..,  и  дернулась  как
удара. На долгое, мучительно долгое мгновение стены  па  завертелись  вокруг
нее как барабан стиральной маты. Она узнала вошедшего, который тем  временем
поднимался на высокую кафедру. В прошлый  раз,  когда  она  его  видела,  он
целился из пистолета ей в голову и спустил курок. В  голове  роились  мысли,
значительную часть которых составлял смысл подслушанного ею разговора.  Если
это и есть Лахли, и если Лахли удерживает у себя дома молодую даму,  то  это
может быть только Йанира Кассандра!
   Доктор Лахли пребывал в сильном возбуждении. Это Джина  заметила,  стоило
комнате остановить свое вращение. Лицо его пылало, а в темных глазах  горело
такое безумие, что волосы у Джины едва не встали дыбом.  Она  стиснула  руку
Ноа.
   - Это он!
   Детективу пришлось предостерегающе покоситься на нее и  тут  же  схватить
Маркуса за руку, чтобы силой удержать на месте.  Муж  Йаниры,  сжав  кулаки,
рвался вперед.
   - Не здесь! - Шепот  Ноа  звучал  едва  слышно,  но  повелительно.  -  Мы
подождем до конца лекции. А потом проводим его до дома.
   Маркус, взгляд которого тоже сделался слегка безумным, свирепо  покосился
на Ноа, потом огляделся по сторонам, на полный свидетелей зал, и подчинился.
   - Очень хорошо, -  буркнул  Маркус  едва  слышно.  -  Но  если  он  плохо
обращался с ней, я его убью!
   - Я тебе помогу, - шепнула Джина. - Я задолжала этому ублюдку пулю в лоб!
   - А ну потише, оба! - перебил обоих шепот Ноа. -  И  ради  Бога,  сядьте:
лекция начинается.
   Джина огляделась по сторонам и обнаружила,  что  сидит  рядом  с  молодым
ирландцем с пылающим взором, м-ром Йетсом. Это имя было ей знакомо  когда-то
давно, в прошлой жизни, она никак не могла вспомнить  откуда.  Йетс  свирепо
смотрел на сидевшего через  проход  от  него  Кроули.  Тот  в  свою  очередь
спокойно слушал начавшуюся лекцию, не обращая внимания на  свирепые  взгляды
ирландца. Джина сидела, углубившись в собственные размышления,  и  почти  не
слушала того, что говорил Лахли.
   Она  встрепенулась  только  тогда,  когда  приятель  Йетса,  темноволосый
ирландец, удивленно повернулся к своему другу.
   - Что это с ним сегодня? Я никогда не слышал подобного вздора.  Он  несет
черт знает что.
   - Ей-богу, не знаю, - отозвался Йетс. - Я тоже никогда не  видел  доктора
Лахли в таком состоянии.
   Джина нахмурилась и более внимательно вслушалась в то, что говорил Лахли.
   -  ..писатели  классицизма  известны   своей   склонностью   путать   все
кельто-галльское со всем германским. Я бывал  в  Германии,  в  Венгрии  и  в
северных  странах.  Коллекционирование  черепов-трофеев..,  обычай  пить  из
них.., использование дубов  для  кровавых  обрядов...  -  Взгляд  Лахли  был
безумен; руки, вцепившиеся в края кафедры, дрожали; Он  с  заметным  усилием
стряхнул какую-то жуткую мысль и откашлялся. - Эти  жертвоприношения..,  да,
природа  этих  жертвоприношений  последовательно  искажалась  древнеримскими
писателями. Они приписывали человеческие жертвоприношения древним кельтам, в
то время когда подобные обряды более присущи их непримиримым  и  кровожадным
северным соседям. Не стоит забывать, эти германские племена причиняли Цезарю
значительные неудобства. А германские обряды и обычаи эпохи  викингов,  надо
заметить, включали в себя такие варварские ритуалы, как, например, "кровавый
орел". Победитель вырезал у еще живой жертвы легкие и  расправлял  на  спине
наподобие орлиных крыльев...
   Несколько присутствовавших в зале  женщин  взвизгнули  от  страха.  Глаза
Лахли, сиявшие каким-то порочным удовольствием, слегка расширились при  виде
потрясения аудитории. Похоже, он немного успокоился.
   - Прошу прощения, леди, но предмет  нашей  сегодняшней  лекции  в  высшей
степени неделикатен. Поэтому я не могу не сделать вывода, что к классическим
свидетельствам кельтского варварства и жертвоприношений  надо  относиться  с
сомнением. Их традиционные враги, римляне,  откровенно  жаждали  власти  над
кельтами, поэтому, весьма вероятно, давали им необъективную оценку. В  общей
сложности кельтские народы очерняли на протяжении последних двух тысяч  лет.
Их римские противники ославили их на весь мир как варваров, которые  убивают
невинных жертв, чтобы по их смертным судорогам читать будущее. Очерненные  и
преследуемые,  кельты  с  тех  пор  изображались  изуверами,  тогда  как  их
достижения в области искусств и законотворчества свидетельствуют о том,  что
они  достойны  занять  место  в  истории  среди  наиболее  цивилизованных  и
образованных народов мира.  Их  древнее  искусство  магии  почти  уничтожено
систематическим  геноцидом,   развязанным   против   кельтских   жрецов   их
поработителями. Однако их учение оставило свой след в  недавно  обнаруженных
письменах по дереву,  "огам",  явившись  нам  во  всей  своей  поразительной
глубине и  мощи.  Это  магическое  наследие  кельтских  народов  обязательно
докажет миру, скольким мы, теософы и исследователи оккультных наук,  обязаны
исконным обитателям Британских островов. Мы - те,  кто  ищет  в  оккультизме
духовного руководства,  стоим  на  пороге  великих  открытий  и  в  грядущие
столетия обязательно будем править миром! - Лахли буквально дрожал, стоя  за
кафедрой; глаза его горели ужасной страстью, от которой Джине  сделалось  не
по себе. Он окинул взглядом свою аудиторию и театрально поклонился:
   - Благодарю вас, на этом моя сегодняшняя лекция закончена.
   Последовали оглушительные аплодисменты, и  весь  зал  поднялся  на  ноги,
устроив докладчику долгую овацию. Мгновение д-р Джон Лахли купался  в  лучах
славы, раскланиваясь и подняв руки в жесте скромности, которой на деле  явно
не ощущал. Улыбка его снова сделалась  почти  безумной,  когда  он  сошел  с
кафедры. Он пожимал руки светилам общества и искусств, склонялся над  руками
почтенных матрон и дам более сомнительной репутации, приветствовал  мистиков
и медиумов, пришедших послушать его рассуждения на  модную  тему  кельтского
оккультизма, принимал поздравления от журналистов,  жаждущих  взять  у  него
интервью...
   Джине сделалось дурно уже от пребывания в одном с ним помещении.
   - Ноа, нам нужно узнать, где он  живет.  Сидевший  рядом  с  ней  молодой
ирландец по фамилии Йетс вздрогнул и повернулся к ней.
   - Вам дурно, сэр? - спросил он наконец. - Доктор  Лахли  принимает  своих
пациентов на Кливленд-