просто лучше были себя в руках, а может, они блюли свой статус
титулованных лиц. Что же касалось Марго, то она давным-давно решила для
себя, что по эту сторону Врат титул мало что значит. Важно только
выполнить работу с минимальным ущербом для себя и окружающих. Сам по себе
титул не защитит разведчика времени от неприятностей.
  Со стороны расположенной всего в двух кварталах от них Коммершл-роуд
доносился грохот и скрип колес тяжело груженных повозок. Марго плохо
представляла себе, сколько тонн товаров, угля, зерна, кирпича, дерева и
бог знает чего еще перевозится ежедневно по этим улицам с причалов Темзы.
С окон магазинов уже снимали тяжелые ставни, а из фабричных труб курился
дым.
  Откуда-то издалека слышался рев горящих доменных печей; в воздухе
висел запах расплавленного металла, гнилых овощей и конского навоза.
Человеческие голоса тоже, казалось, висели в густом тумане. Бесформенные
пятна, сгущаясь, превращались в фигуры рабочих, цветочниц и уличных
оборванцев. Ист-Энд пробуждался к новому рабочему дню.
  Мимо них шмыгали по своим собачьим делам уличные псы. В темных
переулках светились зеленые кошачьи глаза; выходившие на свет кошки
брезгливо поджимали лапы, обходя оставшиеся от ночного дождя грязные лужи.
В открытых дверях сидели, сбившись в кучки от холода, чумазые детишки,
бросавшие на незнакомцев подозрительные взгляды. Из раскрытых окон
слышались голоса их матерей, часто визгливые, словно они обращались к
кому-то слишком пьяному, чтобы реагировать: "Убери палец, пьянь
подзаборная, а не то без обеда останешься и нынче, и завтра..."
Марго покосилась на своих подопечных и обнаружила, что все реагируют
на окружение по-разному. Репортеры старались схватить все, вглядываясь в
улицы и людей с жадным, но каким-то отстраненным интересом. Конрой Мелвин
производил впечатление полицейского инспектора, каковым и являлся:
внимательный, проницательный, опасный - такой не упустит ни малейшей
детали раскрывающегося перед ним мира. Павел Костенко вряд ли оставался
равнодушным к окружению; скорее он просто не позволял себе реагировать на
окружавшую его со всех сторон шокирующую бедность, наблюдая ее без фильтра
человеческих эмоций.
  С другой стороны, доктор Фероз подобно инспектору Скотланд-Ярда
впитывала в себя подробности с той же скоростью, что и ее миниатюрная
скрытая камера, но в глубине ее темных глаз застыла печаль. При этом все
видели одно и то же: детей, подбиравших уголь с мостовой, жестянщиков,
продававших свои изделия с тележек, точильщиков, таскавших свои точильные
колеса на плече, мальчишек, водивших на поводках натасканных на крыс
терьеров или хорьков в клетках...
  - Нам нужно оказаться у полицейского морга, когда станут известны
новости, - вполголоса сказала Марго. - Так что давайте-ка ускорим шаг,
чтобы не опоздать...
  - Опоздать? - перебила ее Доминика Нозетт, поворачиваясь к Марго. -
Если мы можем опоздать, почему экипаж не отвез нас прямо на место? Что,
если мы пропустим важное событие из-за того, что вам хотелось прогуляться
пешком?
  Меньше всего Марго хотелось застрять на углу Уайтчепл-роуд,
сцепившись в споре с Доминикой Нозетт. Поэтому она продолжала шагать,
погоняя остальных. Даг Тэнглвуд взял мисс Нозетт под руку, чтобы она не
отстала от остальных. Репортер сделала несколько неуверенных шагов, потом
вырвала руку и с брезгливым "Уберите руки!" снова повернулась к Марго:
  - Отвечайте на мой вопрос!
  - Мы не доехали до места на экипаже, - терпеливо объяснила Марго, -
потому что нам меньше всего нужно привлекать к себе внимание. Никто в этой
части Лондона не ездит в экипаже с кучером. Поэтому, если вы не хотите,
чтобы вас ограбили в ту же минуту, как нога ваша коснется мостовой, я
предлагаю вам на следующие три месяца привыкнуть к пешему передвижению.
  Когда испепеляющий взгляд сменился просто обжигающим, Марго напомнила
себе, что до сих пор деятельность Доминики Нозетт как папарацци проходила
в комфортабельном мире Верхнего Времени: в автомобилях с
кондиционированным воздухом и домах с центральным отоплением. Марго решила
не судить ее строго. В конце концов, первое знакомство Доминики Нозетт с
лондонским Ист-Эндом при свете дня не могло не повергнуть ее в шок -
просто сама она этого еще не поняла.
  Добравшись до пересечения Уайтчепл-роуд с Коммершл-роуд, одного из
самых оживленных лондонских перекрестков, они впервые наткнулись на одну
из самых известных примет Ист-Энда - уличный митинг. Бедолаги, лишившиеся
работы в результате ночного пожара в порту, пополнили ряды армии
безработных и сейчас изливали душу с громкостью, способной оглушить на
расстоянии в пятьсот шагов. Судя по всему, никто в этой толпе и слыхом не
слыхал о Правилах Робертса. Или о том, что говорить положено по очереди.
  - ...и с чего это, скажите на милость, мне за него голосовать? Что
такого он сделал для меня и моих...
  - ...радикалы чертовы! Ступайте да вешайте лапшу на уши кому это
нравится - в Африку там или Индию, а нас оставьте в покое...
  - ...пусть его говорит, хоть посмеемся...
  - ...коли мне работу дадут да наш Лаймхаус-Кат накормят, я хоть за
черта рогатого проголосую...
  - ...а вот что вы, умники из городского Совета, намерены делать с
этими убийствами, а? Слух прошел, нынче ночью еще одной бабе глотку
перерезали - это, значит, будет уже вторая за месяц, третья с Пасхи. Мои
сестры уж из дому выйти боятся...
  На краю толпы - не слишком, впрочем, многочисленной -
девушка-подросток лет пятнадцати игриво прижималась к мужчине на три
десятка лет старше нее. Его рука уверенно покоилась на ее левой груди.
Проходя мимо, Марго услышала его шепот:
  - Идет, милка, четыре пенса. Место потише найдешь?
  Девочка прошептала что-то ему на ухо и хихикнула, потом чмокнула его
в щеку и хихикнула еще раз. Оглянувшись, Марго увидела, как они идут к
узкой подворотне, ведущей скорее всего в один из тысяч дворов, зажатых
кирпичными стенами, где окна заколочены досками или занавешены одеялами от
сквозняков. Когда девочка и ее клиент исчезли в калитке, перед глазами
Марго вдруг встало непрошеное воспоминание. Голос ее матери... злобный
крик... разбитая щека и кровь у нее на губах... вонь сгоревших тостов на
плите и удары отцовских кулаков...
  Марго тряхнула головой, отгоняя воспоминание, и постаралась
сосредоточиться на грязной улице, выкриках из толпы, стуке деревянных
колес и цоканье конских копыт - и, конечно, на своих подопечных из группы
наблюдателей. Обругав себя за слабость, Марго глотнула воздух, провонявший
навозом, отбросами и речным илом, и только тут поняла, что прошла только
доля секунды. Доминика Нозетт шагала по Уайтчепл-роуд, дуясь на нее и, как
следствие, безразличная ко всему, а Даг Тэнглвуд спешил за ней, чтобы не
дать ей попасть под фургон с грузом бочек из доков Св. Катерины. Гай
Пендергаст продолжал разговаривать с людьми, задавая им вопросы, которые
он, возможно, не должен был задавать. Доктор Костенко записывал митинг -
как было известно Марго, исторический. Оратор в центре толпы поддерживал
первые выборы в Лондонский Городской Совет, затеянные радикалами с целью
контролировать ситуацию в Ист-Энде. Конрой Мелвин тоже восхищенно смотрел
на оратора.
  Только от Шахди Фероз не укрылось короткое смятение Марго. Взгляд ее
темных глаз задержался на лице Марго, и она чуть нахмурилась.
  - С вами все в порядке? - тихо спросила она, осторожно дотронувшись
до ее руки.
  - Да, - соврала Марго. - Все в порядке. Просто холодно. Давайте
пойдем быстрее.
  Ей действительно некогда было разбираться с этим - не здесь и не
сейчас. Ей предстояла работа. Вспоминать мать - все, как-либо связанное с
матерью, - было более чем бесполезно. Старые новости, давние дела. Некогда
лить слезы или даже ненавидеть родителей за то, что они были такими,
какими они были, или за то, что они делали то, что делали. Если она
надеется стать независимым разведчиком времени, ей надо сосредоточиться на
завтрашнем дне. Не говоря уже о сегодняшнем...
  - Пошли, - хрипло произнесла она, буквально за руку вытаскивая Гая
Пендергаста и Конроя Мелвина из толпы. - Некогда уши развешивать, мужики.
Рвем когти, а? Работа есть работа, как говорится, время да прилив никого
не ждут.
  Впрочем, те не особенно сопротивлялись, ибо обоим не терпелось узнать
то, ради чего они сюда прибыли, какими бы интересными ни были прочие дела.
Слава Богу, они добрались до полицейского морга вовремя и заняли позицию у
дверей, где уже собралась толпа вездесущих местных репортеров. Почти все
добавляли к тяжелому запаху, сочившемуся из дверей, вонь сигарного дыма.
Марго нашла точку, с которой могла записывать происходящее, приглядывая
одновременно за своими подопечными. Первая весть о третьем с весны
зверском убийстве готова была поступить с минуты на минуту.
  Местные репортеры - все, разумеется, мужского пола - обсуждали новое
убийство: происхождение убитой, потенциальных свидетелей, которых они уже
опросили, щедро угощая джином.
  - ...говорю тебе, я переговорил уже с полусотней женщин, и все как
одна описывают одного и того же типа: здоровенного такого ублюдка, на вид
иностранца, в кожаном фартуке... - Все оживились, гадая, скоро ли поймают
убийцу на основании этого, так сказать, описания. Марго знала, что
человек, известный как Кожаный Фартук, - один из первых подозреваемых по
этому делу. Незадачливый Джон Пицер, чистильщик обуви из Польши, которому
к тому же не посчастливилось родиться евреем, стал первой невинной жертвой
царивших в Ист-Энде ненависти и нетерпимости и очень скоро должен был
угодить в тюрьму.
  Разумеется, скоро он отсудит кругленькую сумму у газет, очернивших
его доброе имя: несколько свидетелей, включая одного полицейского
констебля, видели его в момент убийства Полли Николз на пожаре в Шедуэлле.
Но сегодняшним утром этого еще никто не знал...
  Полный ужаса мужской крик вырвался из дверей морга:
  - Господи... Боже мой, констебль, сюда, скорее!
  Репортеры встрепенулись и бросились к двери, которая, распахнувшись,
громко стукнула по закопченной кирпичной стене. В дверях показался бледный
как полотно мужчина в потрепанной рабочей одежде. Он сделал один
неуверенный шаг, другой и, шатаясь, спустился с крыльца. Он судорожно
глотнул воздух, провел по губам грязным рукавом, явно делая отчаянную
попытку не расстаться с содержимым своего желудка. Со всех сторон на него
градом сыпались вопросы. Мужчина пожал плечами, пытаясь подобрать слова к
тому, что только что видел.
  - Жуть, - хрипло произнес он. - Вспороли ее, как... как свинью
какую... от сих и до сих... столько порезов, ужас просто. Правду говорю,
сил не было смотреть, как ей живот, взрезал и...
  Весть об увечьях облетела улицу со скоростью взрывной волны. Женщины
перепуганно прикрывали рты руками. Мужчины сердито переминались с ноги на
ногу, проклиная дурные вести и требуя, чтобы с этим что-то поделали. Ропот
быстро сменился возмущенным ревом, а потом Марго, Даг Тэнглвуд и их
подопечные оказались в самой гуще толпы, всего несколько минут назад
относительно мирно обсуждавшей предстоящие выборы. Подростки осыпали морг
камнями и комками грязи. Люди постарше выкрикивали угрозы в адрес
полицейских властей. Со всех сторон Марго толкали мужчины выше и массивнее
ее самой, пытавшиеся занять самую выгодную точку для наблюдения. Почти
мгновенно Марго и ее подопечных оторвали друг от друга.
  - Держитесь друг за друга! - крикнула Марго доктору Фероз. - Возьмите
Доминику за руку - и мне плевать, что она вам скажет на это! Где Даг?
  - Вон там! - ткнула пальцем перепуганная ученая.
  Марго посмотрела в указанном направлении. Гид "Путешествий во
времени" пытался удержать около себя Гая Пендергаста и Конроя Мелвина.
Марго нырнула к ним и дернула инспектора за рукав, привлекая к себе его
внимание.
  - Держитесь за Гая! Возьмите Дага за руку! Нельзя, чтобы толпа
растащила нас! Пробивайтесь за мной! - Она уже пробивалась через толпу
обратно к женщинам, пытаясь высмотреть в толпе Костенко. Стоило ей
добраться до Шахди Фероз, как совсем рядом, в каких-то четырех футах от
нее, толпа взорвалась новыми криками:
  - Инострашка проклятый! Вот такой, как ты, ее и укокошил! Говорили
же: грязный жид в кожаном фартуке! Марго толкнула Шахди Фероз к Дагу.
  - Тащи их отсюда, Тэнглвуд! Чует мое сердце, что это они про Костенко!
  Протолкавшись через толпу обратно, она увидела наконец последнего из
своих подопечных. Худшие ее опасения подтверждались. Павел Костенко
закрывал руками разбитые губу и нос, выпучив перепуганные глаза.
Обступившие его увальни осыпали его ругательствами, половину которых он
даже не понимал. "Боже, только этого еще не хватало..."
- Ну, что еще? - выкрикнула Марго в лицо коренастому увальню с
разбитыми в кровь костяшками пальцев. - А ну не трожь старика моего, а?
Только пальцем тронь, уж я тебе задам! - и сама замахнулась на него
кулаком.
  Несмотря на продолжавшую кипеть ярость, толпа взорвалась смехом при
виде пигалицы пяти футов росту, угрожавшей мужчине в четыре раза больше
себя. Впрочем, обидных выкриков из толпы она почти не слышала, не спуская
настороженного взгляда с человека, уже ударившего Костенко.
  - Ишь ты, румяненькая!
  - И на чужестранку не смахивает...
  - Да ну ее, Нэд, не связывайся - ты ж ее, поди, пальцем перешибешь! -
Последнее замечание было адресовано здоровяку, разбившему Костенко лицо.
  Тем не менее Нэд горел желанием подраться - не исключено, что под
воздействием паров джина. Не слушая увещеваний, он замахнулся на Марго.
Разумеется, удар пришелся в пустое пространство, что разъярило его еще
сильнее. Он взревел, как потревоженный гризли, и бросился на нее. Быстрым
движением из арсенала приемов айкидо Марго скользнула вбок и несколько
ускорила его порыв. В результате Нэд летучей мышью проскользил над
мостовой на бреющем полете и с глухим стуком впечатался головой в
кирпичную церковную стену. Толпа взорвалась возмущенными воплями. Какой-то
грязный оборванец в кепке замахнулся кулаком ей в лицо. Марго пригнулась и
перекинула его через себя. Оборванец врезался в толпу; его схватили за
шиворот и швырнули дальше. После этого драка развивалась уже сама собой.
Уворачиваясь от размахивавших во всех направлениях кулаков и локтей, Марго
схватила Костенко за руку.
  - Бежим, дурак чертов! - крикнула она ему в ухо. Первую пару ярдов ей
пришлось волочить его за собой. Потом он немного опомнился и побежал за
ней сам, в то время как она, пользуясь всеми приемами айкидо, которым ее
обучили Кит и Свен, прокладывала дорогу. Драка охватила тем временем уже
всю площадь. Марго проложила курс на то место, где в последний раз видела
членов своего маленького отряда, - и действительно обнаружила их там. Они
жались друг к другу в стороне от толпы, перепуганно глядя на воцарившийся
хаос. Даг Тэнглвуд предусмотрительно вытащил их из толпы сразу же после
выкрика Марго.
  - Доктор! - ахнула Шахди Фероз. - Вы ранены!
  Костенко и впрямь хлюпал кровью, сочившейся из разбитого носа. Марго
вытащила из кармана своих обносков неожиданно чистый носовой платок и
сунула ему в руку.
  - Идемте уберемся отсюда быстрее. Мы уже получили все, за чем сюда
приходили. Скрутите из него тампоны, суньте в ноздри и придерживайте. Да
быстрее же! - Последнее относилось к Гаю Пендергасту, увлеченно снимавшему
драку своей скрытой камерой. - Если мы вовремя придем на разбирательство в
Уайтчеплскую Рабочую Школу, мы успеем занять лучшие места.
  Этот аргумент подействовал на репортера. Он повернулся и - с
некоторым запозданием - помог увести доктора Костенко подальше от
беспорядков. Марго и ее подопечные миновали несколько кварталов и только
после этого задержались у небольшой кофейни перевести дух.
  - Вот, выпейте, - протянула она доктору Костенко дымящуюся глиняную
кружку. - Это вас согреет и подбодрит. Лучшее средство от шока.
  Доминика Нозетт тем временем тоже боролась с шоком, хотя у нее он был
вызван причинами не физического, а эмоционального характера. Марго и ей
сунула кружку кофе, а Даг купил всем по свежей плюшке. Павел Костенко
сидел на тротуаре, упершись локтями в колени, не обращая внимания на то,
что разбитые башмаки его стоят аккурат в луже. Его трясло так сильно, что
он с трудом удерживал у носа окровавленный платок. Марго подсела к нему.
  - Вы в порядке? - тихо спросила она.
  Он пожал плечами, потом медленно кивнул. Когда он опустил платок на
колени, на подбородке остался кровавый мазок.
  - Похоже, вы спасли мне жизнь.
  Она пожала плечами: ей некогда было задумываться о собственной роли в
той едва не обернувшейся катастрофой ситуации.
  - Возможно. Все разгорелось быстрее, чем я ожидала. В результате вы
травмированы, чего не должно было случиться. Я знала, что люди там не в
лучшем состоянии духа. И знала про их антисемитские настроения. Но по моим
расчетам беспорядки не должны были вспыхнуть так быстро.
  С минуту он молчал, глядя на кружку, которую протягивала ему Марго.
От темного, горького кофе в холодный утренний воздух поднимался пар.
  - За свою жизнь я повидал немало злости, - тихо произнес он. - Но
ничего похожего на это. Столько убийственной ненависти - только потому,
что я не такой, как они...
  - Это не двадцать первый век, - сказала Марго, понизив голос. - Ив
наше-то время люди далеки от идеала, еще как далеки. Но по эту сторону
Врат вы тем более не должны ожидать от людей, что они будут вести себя как
в Верхнем Времени. Видите ли, за полтора столетия правила человеческого
общежития изменились больше, чем вы могли бы себе представить, изучая их
только по книгам. А что я? Я только рада тому, что сумела вытащить вас
оттуда живым. В следующую вылазку нам надо быть осторожнее, чтобы не
вляпаться во что-нибудь вроде этого.
  Он наконец встретился с ней глазами:
  - Да. Спасибо.
  Она выдавила из себя слабую улыбку:
  - Не за что. Готовы идти дальше, на разбирательство?
  Его попытка ответить на улыбку была совершенно искренней, хотя
болезненное движение его разбитых губ можно было отнести к разряду улыбок
с большой натяжкой.
  - Да. Но на этот раз, мне кажется, я буду молчать как рыба, даже если
мне наступят на ногу с силой, достаточной, чтобы сломать кость.
  - Разумное решение. Ну что, допили?
  Ученый допил горькую жидкость - и что они тут, в Британии, делают с
кофе, что у него такой мерзкий вкус? - и поднялся на ноги.
  - Спасибо. С этой минуты буду беспрекословно исполнять все, что
прикажете.
  - О'кей. Тогда идем искать эту Рабочую Школу. Я хочу, чтобы мы там не
выделялись. - Она покосилась на репортеров. - Никаких самодеятельных
интервью, ладно? Вы хотели эту историю, и вы ее получите, если вы будете
молчать, а ваши камеры - снимать.
  На этот раз никто из ее подопечных не спорил. Потасовка на площади
убедила даже Гая Пендергаста и Доминику Нозетт, которые отделались
порванной одеждой. Наконец-то Марго почувствовала себя старшей.
  Чего она не знала, так это того, как долго это продлится.


                                  Глава 12


  Шагая через Новый Эдо, Кит буквально осязал висевшее в воздухе
напряжение. Роберт Ли позвонил ему и предложил встретиться в Общем зале -
якобы его интересовало авторитетное мнение Кита о его последнем
приобретении. Как бы то ни было, Кит не без облегчения отложил заполнение
нескольких стопок счетов и форм на потом и вышел из офиса, гадая, на что
такого наткнулся эксперт-антиквар на этот раз, а также какие новые кошмары
ждут станцию после нового открытия Главных.
  Никогда еще на памяти Кита открытие Врат не собирало такой толпы
зевак, а это уже говорило о многом. По всему Общему залу, начиная с
Виктории, повырастало множество новых киосков, владельцы которых
предлагали обильно обрызганные алым футболки и сумки, портреты
предполагаемых Потрошителей, биографии и даже фотографии его жертв и
вообще все, что могло продаваться.
  "Человечество, - мрачно подумал Кит, глядя на то, как хихикающая дама
лет сорока пяти отпихивает нескольких юнцов в очереди за набором
фарфоровых