захныкал...
   Тошнотворный запах паленой плоти и высокий неровный крик жертвы  потрясли
Марго.
   "О Боже мой!.."
   Они выжгли ему на бедре зловещую букву "F". Марго еле  сдержалась,  чтобы
не заорать в отчаянии. Она боялась, что сейчас потеряет сознание.
   Мальчик-то уж точно должен был лишиться чувств от боли. Но нет. Он  лежал
на земле, стонал и скреб тонкими пальцами по песку. Фламиний снова  раскалил
прут. Рабы опять схватили мальчика. На этот раз Фламиний поднес конец  прута
к лицу мальчика...
   - НЕТ! - Марго, забыв о всех своих болезнях, пружиной вскочила  на  ноги,
крик сам вырвался из ее горла.
   Фламиний в удивлении замер. Глянул на слезы, переполнившие глаза девушки.
Затем очень медленно снова положил прут на жаровню. Жестом отдал  приказание
своим слугам. Они отпустили дрожащего ребенка, который поцеловал ноги своего
хозяина, затем прильнул к ногам Марго и горько заплакал. Она покачнулась...
   Патриций помог ей добраться  до  мраморной  скамейки  и  присесть,  затем
сказал что-то рабу. Через мгновение ее  губ  коснулся  край  кубка.  Девушка
сделала глоток. Это оказалось крепкое  красное  вино.  Она  сделала  усилие,
чтобы снова взять себя в  руки.  Фламиний  спокойно  разговаривал  со  своим
рабом. Марго поняла совсем немного из того, о чем они говорили.  Она  только
уловила свое имя, каким  она  назвала  его  хозяину:  Марго  Сумитус.  Когда
Фламиний снова повел ее в ее комнату, она не возражала. Что ее действительно
удивило, так это поведение мальчика, которому только что выжгли клеймо.
   Несмотря на то что на нем все еще были надеты цепи, он неуклюже  захромал
вслед за ними, а придя в комнату, уселся на пол  рядом  с  ее  кроватью.  Он
остался в комнате и после того,  как  ушел  Фламиний,  расположившись  между
Марго и дверью. Как будто он собирался защищать  Марго  от  любых  возможных
опасностей.
   Марго очень хотелось узнать, как его зовут и почему он  сбежал  тогда,  в
первый раз. Он живо встретил ее любопытный  взгляд.  Наверняка  и  ему  была
интересна  эта  иностранка,  спасшая  его  от  второго  клейма...  Но  через
мгновение он покраснел и снова отвел взгляд.
   Марго села в постели. Затем показала на себя:
   - Марго, - и после этого показала на мальчика. Тот прошептал:
   - Domine, sum Achillei.
   - Domine?
   Она, наверное, ослышалась? Но ведь Малькольм четко объяснил  ей  значение
этого слова. Dominus означает "хозяин".
   Юный Ахилл взглянул на нее снизу.
   - Esne Palmirenus? - спросил он голосом, в котором  звучал  благоговейный
страх.
   Она пожала плечами. Не все ли равно?
   - Es tu?
   - Ego - Graecus sum... - отвечал он задушенно, с таким испугом в  голосе,
что у Марго сердце сжалось. Как же так  случилось,  что  этот  мальчик  стал
рабом?
   И даже еще важнее для нее  было  понять,  как  так  получилось,  что  его
сделали именно ее рабом? И что ей теперь с ним делать?
   Когда хозяин виллы снова появился, чтобы справиться о ее здоровье,  Марго
собралась с силами и попробовала выяснить это. Ее знания  латыни  было  явно
недостаточно для такого сложного диалога, но Фламиний рассеял все  сомнения,
когда вручил ей конец цепи, которой был скован Ахилл, со словами:
   - Achilles tuus est servus.
   "Ну, замечательно! И что мне положено делать со своим рабом?"
   Патриций вручил ей железный ключ.
   Марго некоторое  время  тупо  разглядывала  его.  Ахилл  сидел  рядом  на
корточках с покорно склоненной головой. "Может быть, он снова сбежит?  Ну  и
что? Я не стану его тогда разыскивать".
   Она отомкнула замок его цепей. У Ахилла перехватило дыхание, потом  слезы
брызнули из глаз, и он уткнулся головой в пол. Фламиний тихо заворчал - звук
означал его глубочайшее удивление. Затем он пожал плечами,  как  бы  говоря:
"твое дело".
   За ужином этим вечером новое  приобретение  Марго  неотступно  находилось
рядом с ней. После ужина он проводил ее до самой кровати, убедился, что  она
хорошо укрыта, и только после этого задул светильники. А потом  снова  занял
свою сторожевую позицию на полу между ней и дверью.
   Когда на следующее утро она проснулась, он был все  на  том  же  месте  и
крепко спал.
   По ее вычислениям выходило, что ей оставалась еще два дня. За  это  время
надо  было  разыскать  таверну  "Путешествий  во  времени",  объяснить   все
Малькольму, извиниться перед ним и успеть вернуться  в  Ла-ла-ландию.  Такая
вот она умненькая и осторожненькая разведчица-стажер!
   Но когда Марго сделала попытку покинуть дом, Фламиний  издал  восклицание
ужаса. Жестами и знаками он объяснил ей,  что  она  гость  в  его  доме,  он
отвечает за нее. И потому и думать запрещает о том, чтобы  покинуть  дом  до
полного выздоровления. Отчаявшись настоять на своем, Марго  в  конце  концов
стала просто повторять:
   - Цирк, Квинт Фламиний. Ludi Megalenses...
   Она надеялась, что стоит ей выбраться  на  переполненные  толпами  народа
улицы, ей уже нетрудно будет сбежать и избегнуть этого несколько навязчивого
гостеприимства.
   В глазах Квинта вспыхнуло понимание. Что бы он  ни  сказал  ей  на  самом
деле, Марго была почти уверена, что это звучало примерно так:
   - Конечно, я прекрасно тебя понимаю. Ты проделала этот неблизкий путь  из
Пальмиры, чтобы посмотреть состязания и гладиаторские бои.  А  тут  один  из
моих злополучных рабов нанес тебе  такое  увечье,  что  ты  не  в  состоянии
выйти...
   Знаками и жестами он дал ей понять, что завтра они обязательно  выберутся
в город на бои. Марго в ее положении ничего не оставалось, как обуздать свое
отчаяние и молчаливо согласиться.
   Вдобавок ко всему возникла проблема с  Ахиллом.  Ей  не  нравилось  иметь
раба. Он оказался слишком прилипчив. Куда бы она ни повернулась, везде он.
   Если ему позволить, так он бы стал одевать и раздевать ее,  да  и  купать
тоже. К счастью, на вилле была собственная купальня, в которой  Марго  могла
мыться совсем одна, запирая дверь изнутри, если Ахилл пытался  следовать  за
ней.
   "Пусть лучше они думают, что я  эксцентричная  провинциалка",  -  ворчала
она.
   Но что бы там ни думали ее хозяин и ее раб, купальня с  подогретой  водой
была восхитительна. Ей не хотелось оттуда вылезать.
   "Ох, ведь к этому можно и привыкнуть..."
   Она нежилась в бассейне с подогретой водой по полдня, отмачивая все  свои
болячки и царапины, отскабливая каждый дюйм своей кожи. Затем следовал столь
же неторопливый обед во внутреннем дворике виллы. За обедом  она  разнеженно
слушала журчание и плеск струй в фонтанах  и  мечтала,  чтобы  здесь  был  и
Малькольм.
   "Завтра", - решила она. Завтра она обязательно изловчится  и  выскользнет
из мягких тисков ее хозяина.
   К несчастью, у ее хозяина были на этот счет свои соображения.
   Марго не пошла в Цирк.
   Ее туда понесли. На носилках с креслом,  установленным  на  двух  длинных
шестах. Их несли четверо сильных, обливающихся потом рабов.  В  этом  кресле
Марго оказалась плывущей над головами уличной толпы.  Она  чувствовала  себя
глупой, вызывающе заметной и вообще смешной на этом насесте.  И  без  всякой
надежды спуститься вниз и затеряться в толпе. Потому что в нескольких  шагах
от нее на других носилках плыл Квинт Фламиний.
   Ахилл с сияющими от восторга глазами следовал  за  носилками  Марго,  изо
всех сил пытаясь не хромать. Перед Колизеем несметные толпы народа стекались
к его многочисленным входам. В десятках  киосков  и  павильонов  продавались
еда,  вино  и  даже  стеклянные  чаши  и  кубки,  украшенные  по  окружности
рельефными сценами боев и соревнований. "Памятные кубки? А может, и нет",  -
гадала Марго.
   В некоторых павильонах  находились  "букмекеры",  принимавшие  ставки  на
исход предстоящих состязаний и боев. Их  осаждали  толпы  болельщиков.  Люди
азартно скандалили за право успеть  сделать  ставку  до  начала  состязаний,
получали свои билетики, передавали деньги.
   Она где-то читала, скорее всего  в  одной  из  этих  толстенных  книг  из
библиотеки Ла-ла-ландии, что в Древнем Риме  запрещалось  делать  ставки  на
спортивных состязаниях и боях гладиаторов. Если это было правдой, то куда же
смотрели те, кому было поручено следить за соблюдением этого закона?
   Рабы Квинта опустили носилки у одной из высоких входных арок, ведущих  на
большую арену. Марго уже всерьез подумывала о том, не нырнуть ли ей в толпу,
как тут Квинт взял ее под руку,  улыбаясь  и  любезно  болтая,  и  повел  во
входную арку. Он заплатил за вход и получил три красных  платка,  размахивая
которыми нужно было  подбадривать  любимую  команду  императора.  Во  всяком
случае, она твердо решила, что красный - это любимый цвет Клавдия.
   Такой вывод  она  сделала  из  услышанного  разговора,  в  котором  слова
"император" и "принципал" связывались каким-то образом с красными платками.
   Квинт протянул один платок ей, другой - Ахиллу и отпустил своих рабов.
   Он вручил Ахиллу несколько монет и  послал  его  куда-то.  Мальчик  очень
скоро вернулся с корзиной еды и добрым кувшином вина, после чего Квинт  ввел
Марго в Колизей.
   Она остановилась,  пораженная  открывшимся  зрелищем.  Квинт  усмехнулся,
постоял вместе с ней немного, а потом повел ее к сиденьям во втором ярусе, у
первого поворота. Все, кого она только могла разглядеть в  верхнем,  третьем
ярусе, носили либо ошейники рабов, либо одежды  чужеземцев  -  там  не  было
видно ни одной тоги. Она мрачно ухмыльнулась, довольная,  что  хотя  бы  это
смогла сообразить сама. Не было  сомнения,  что  ей  было  позволено  сидеть
здесь, во втором ярусе, а не там, на третьем, вместе  с  иноземцами,  только
потому, что она была гостьей римлянина.
   Сам Цирк не был похож на то, каким она его себе представляла раньше.
   Огромная беговая дорожка не была овальной. Один  ее  короткий  отрезок  -
там, вдали от нее, где располагались стартовые  ворота,  -  был  практически
прямой.
   От него перпендикулярно отходили два  длинных  прямых  отрезка.  Напротив
Марго они соединялись полукруглой дугой.
   Три ряда сидений, деревянных и каменных, поднимались ярусами вокруг арены
с дорожкой. Окружность огромной арены, если считать вместе с  трибунами,  по
прикидке Марго, протянулась почти на милю.
   Земля на арене везде была посыпана песком. Исключение  составляло  только
пространство перед стартовыми воротами - оно было вымощено камнем.
   Вся беговая  дорожка  отсвечивала  на  солнце  какими-то  неестественными
бликами. Она заметила на дорожке рабов с корзинами, из которых  те  посыпали
песок чем-то сверкающим. Какой-то минерал?  Она  вспомнила,  что  вкрапления
слюды в граните создают тот же эффект. Ну что ж, дорого, зато красиво.
   Длинный  разделительный  барьер  высотой  футов  шесть  шел  вдоль  арены
посередине, отделяя продольные дорожки одну от другой. Он представлял  собой
каменную стенку,  украшенную  высокими  мраморными  колоннами.  На  вершинах
колонн стояли сияющие женские статуи - крылатые и без крыльев. В миниатюрных
храмах, расположенных на стене, виднелись  алтари  незнакомых  Марго  богов.
Поперек барьера  в  нескольких  местах  на  равных  расстояниях  размещались
поперечные балки, похожие на коромысла весов с чашами на концах. В правых от
Марго чашах лежали каменные яйца и каменные изваяния дельфинов.
   Сверкающая золотом статуя богини,  в  которой  даже  она  узнала  Кибелу,
оседлавшую льва, возвышалась у одного конца  дорожки.  Недалеко  от  Великой
Матери высилась купа мраморных деревьев, но они не были похожи на  священные
сосны. Интересно, что это за деревья?
   В самой середине барьерной стены возвышался огромный египетский  обелиск.
Кто же его сюда привез? Ведь это было совсем непростым делом - доставить его
сюда на корабле по Средиземному морю.
   Прямо  посреди  трибуны,  идущей  вдоль  длинного  отрезка  дорожки,  был
построен великолепный храм с колоннадой. Под ним располагалась  платформа  с
балюстрадой. "Наверняка это  место  для  судей",  -  подумала  она,  заметив
проведенную поперек дорожки меловую линию, как раз напротив балюстрады.
   За обелиском и статуями в утреннем свете сиял еще один храм.  Высоко  над
ним императорский дворец вздымался на Палатинском холме.
   Этот второй храм был встроен прямо в нижний ярус  трибуны.  У  него  тоже
была красивая колоннада и треугольный фронтон над широким каменным портиком.
На нем располагались ложа для самых почетных зрителей. Наверное,  это  место
для самого Клавдия.
   Внизу у стартовых ворот серые и красные мраморные колонны  украшали  арки
входных трибун. Всего их было двенадцать, и сейчас они были закрыты двойными
деревянными воротами. Сверху их перекрывали металлические решетки.
   Изысканно украшенная ложа с  каменной  балюстрадой  занимала  центральную
часть мраморного фасада. В каждых  воротах  на  низких  круглых  пьедесталах
возвышались высокие граненые столбы,  увенчанные  каменными  капителями.  От
стартовых ворот до самого дальнего  конца  разделительного  барьера  дорожка
была размечена меловыми продольными полосами.
   Интересно, а это зачем?
   Как раз под тем местом, где сидела  Марго,  прямо  на  дорожке  находился
маленький квадратный храм с  колоннами,  опирающимися  на  круглые  каменные
ступени. Около него из земли росло небольшое деревце.
   Стена подиума отделялась от беговой дорожки огромным, трехметровой ширины
рвом, заполненным водой. По самой  кромке  стены  подиума,  отделяя  трибуны
зрителей от края рва, во всю длину вытянутой подковы арены тянулась  высокая
металлическая решетка. Трибуны быстро заполнялись. Марго поразилась, с какой
скоростью огромная толпа могла  войти  в  Цирк.  Она  попробовала  прикинуть
вместимость всего сооружения. Умножив число рядов  на  примерное  количество
мест в каждом ряду, получила, что Цирк вмещает больше ста  пятидесяти  тысяч
человек. Не слишком ли много?
   Компания смеющихся мужчин и женщин стала рассаживаться на  скамье  позади
нее, нещадно толкая ее в спину коленями. Чтобы не упираться своими  коленями
в спину впереди сидевшего, Марго пришлось скорчиться, поджав колени почти  к
подбородку. Люди втискивались на стадион, как сардинки в  банку.  Она  очень
надеялась, что деревянные скамьи не сломаются под тяжестью зрителей.
   Трибуны были почти полностью заполнены, когда в дальнем  конце  зазвучали
трубы, возвестившие о начале представления. На дорожке появились  люди.  Они
несли в руках высокие шесты, оканчивающиеся  четырехугольными  табличками  с
буквами SPQR. Над табличками сверкали на солнце золоченые фигуры орлов.
   Весь стадион вскочил, Марго тоже не смогла удержаться и встала вместе  со
всеми.
   Что? Где?
   Квинт Фламиний показывал ей куда-то вниз, на дорожку.
   Из-за штандартов  с  орлами  показался  какой-то  человек.  Он  неуклюже,
прихрамывая, спускался на дорожку от выхода  у  стартовых  ворот.  Одетый  в
сверкающую белую шерстяную тунику с широкими пурпурными полосами  по  краям,
он мгновенно приковал к себе внимание всех зрителей. Толпа, казалось,  сошла
с ума. Но кем бы он ни был, передвигался он на нетвердых ногах. "Пьяный?"  -
первое, что пришло в голову Марго. Наверное, все же нет?
   Женщина позади нее что-то защебетала о принципале. Марго задохнулась.
   Клавдий! Она никак не ожидала, что император будет  шествовать  во  главе
процессии пешком. Представляла себе его выезжающим на золотой колеснице  или
на чем-то в этом роде. Может быть, такой выезд здесь приберегают только  для
полководцев, выигравших битву?
   Клавдий двигался осторожно, но упорно, без всякого императорского величия
ведя за собой колонну.
   Неожиданно Марго вспомнила. Тогда она не сообразила,  а  вот  сейчас  все
стало на свои места. Ведь ее так удивило болезненно искаженное лицо  Клавдия
на фотографии в "Путешествиях во времени". Значит, с  тех  пор  его  болезнь
прогрессировала и теперь затронула и другие жизненно важные функции.
   Неудивительно,  что  Малькольм  отказался  смеяться  над  ним.  Это  было
настоящее мужество - преодолевая боль, идти во главе процессии.  Это  должно
было стоить ему...
   Марго почувствовала, как ее  щеки  заливает  краска.  А  вот  она  просто
сбежала от своих проблем, вместо того чтобы встретить их лицом к лицу.  Так,
как Клавдий встречает свою болезнь. И вот куда ее привела эта трусость.  Она
закусила губу от злости. "Сегодня ночью - я разыщу Малькольма сегодня  ночью
после представления, после того, как сбегу от Фламиния".
   Сразу же вслед за Клавдием шли  музыканты.  Барабанщики  заполнили  арену
раскатами грома, а медные трубы пели столь дикими голосами, что у  Марго  по
спине побежали мурашки. За  музыкантами  следовали  тележки  и  носилки,  на
которых гордо проплывали римские боги и богини. У нее не было  ни  малейшего
представления, кого именно изображали эти статуи, но солнце так  великолепно
отсвечивало на их боках!
   Процессия  сделала  по  посыпанным  слюдой   дорожкам   полный   круг   и
остановилась у  мраморного  храма  со  стороны  Палатина.  Клавдий  медленно
поднялся по ступеням на площадку, с  которой  ему  предстояло  наблюдать  за
играми. За ним  последовали  носильщики  с  изображениями  богов.  Император
уселся на каменное сиденье без спинки у самого края наблюдательной площадки.
Он поднял руку, и толпа заорала, забесновалась.
   Популярный малый.
   Неожиданно Марго обнаружила, что ей все это нравится.
   Над огромным Цирком воцарилась наконец тишина. И тогда Марго  послышались
всхрапывания  круто  осаживаемых  лошадей,   удары   копыт   по   деревянным
ограждениям.  Слабый  ветерок  пригнал  запахи  пота,  адреналина  и   донес
отдаленный рык диких зверей. Марго подалась вперед.
   В ложе с балюстрадой, той, что над стартовыми воротами, появился  красиво
одетый человек, по-видимому, церемониймейстер. Показались и другие служащие,
они возились с какими-то  приспособлениями.  Церемониймейстер  махнул  белым
платком.
   Марго страстно захотелось иметь хоть самый плохонький бинокль. Она смутно
различала, как нечто вроде барабана поворачивалось на оси  и  оттуда  что-то
извлекали, но что именно, она никак не могла рассмотреть. "Нам следовало  бы
занять места поближе к старту".
   Еще какие-то люди стали подниматься на  центральный  барьер,  разделяющий
арену вдоль. Одни из них были одеты хорошо и богато, другие  носили  простые
туники. К поперечным балкам, на одном из концов которых размещались дельфины
и яйца, подтащили лестницы, и на них тоже забрались  люди.  Все  это  заняло
некоторое время, а напряженное ожидание толпы все усиливалось.
   Наконец эти люди, которые наверняка были полевыми судьями, распределились
и расселись по своим местам на разделительном барьере. И тогда,  прежде  чем
она сумела приготовиться, снова мелькнул сигнальный белый платок.
   Над затаившими дыхание зрителями раздался  громкий  резкий  звук.  Грохот
внезапно распахнувшихся деревянных ворот оглушил даже ее, хотя она сидела  в
самом дальнем от них конце арены.  На  поле  вылетели  двенадцать  колесниц,
каждая запряженная четверкой лошадей, и понеслись по  обозначенным  меловыми
линиями дорожкам. Вместе со всей толпой Марго мгновенно очутилась на ногах.
   Колесницы мчались по мощеному участку к первой поперечной линии на песке.
Расположившиеся напротив трубачи,  когда  участники  проносились  мимо  них,
успевали проводить их торжествующими звуками своих инструментов.
   Пролетев через эту черту,  строй  колесниц,  напомнивших  Марго  какие-то
кукольные чашки на колесиках, смешался. Началась гонка.
   Они неслись по дорожке под  грохот  копыт.  Возницы  нахлестывали  коней,
увеличивая скорость. Их короткие плащи вились на ветру. Длинные поводья были
натянуты до предела  и  намотаны  вокруг  пояса  ездоков,  которые  присели,
балансируя на своих платформах, как скейтбордисты. Зеленые  туники,  красные
туники, голубые и  белые...  Четыре  соревнующиеся  команды  перемешались  в
борьбе за лучшую позицию, подходя к первому повороту. Марго затаила дыхание.
   Лидер в зеленой тунике сум