идения и радио, если не считать двух  недавно  возникших
местных телепрограмм, которые скорее походили на сплетни за столом,  чем  на
настоящую телепередачу. Радио Шангри-ла и вокзальная  телестудия  крутили  в
основном  видеоленты  и  музыкальные  программы,  лишь  изредка  прерываемые
выпусками новостей, которые на самом деле не что иное, как те же сплетни.
   Пожалуй, единственное, в чем изменилась жизнь обитателей  Ла-ла-ландии  с
появлением здесь телевидения, так это в  том,  что  процесс  распространения
слухов и сплетен благодаря бойким репортерам  "Радио-ТВ  Шангри-ла"  немного
ускорился.  Даже  самое  пустяковое  пари  вроде   того,   сколько   времени
потребуется новой партии туристов на  то,  чтобы  настрочить  жалобу  насчет
обгаженного  птеродактилями  багажа,   становилось   предметом   оживленного
обсуждения за кружкой пива, обеденным столом или в студии кабельного ТВ.
   Когда  двое  самых  печально  известных  мошенников   Вокзала   Шангри-ла
заключают пари вроде того, которое заключили Голди Морран и Скитер  Джексон,
новость не просто распространяется по  вокзалу,  как  степной  пожар,  такая
новость занимает первое место в выпусках повестей круглые сутки,  не  говоря
уж  об  аршинных  заголовках  в  "Газете  Шангри-ла"  вроде:  "ДЕРЖИТЕСЬ  ЗА
КАРМАНЫ!" Ниже,  разумеется,  следовала  статья,  полная  подробных  деталей
заключенного   пари,   включая   полный   перечень   правил,   установленных
библиотекарем Брайаном Хендриксоном.
   Скитер прочитал эту статью с сильным раздражением, побороть которое так и
не смог. Конечно, все обитатели ВВ-86 прекрасно знали,  что  он  никогда  не
трогал  местных,  но  теперь  и  туристы,  черт  бы  их  драл,   тоже   были
предупреждены. Он скомкал газету и окинул взглядом Общий зал, гадая, сколько
денег успела нагрести Голди. В том, что касалось воровства и  обмана,  Голди
не отличалась  свойственной  ему  принципиальностью,  а  это  означало,  что
обитатели Вокзала с особой тщательностью будут следить за своими  кошельками
и пожитками. Скитера оскорбляло то, что многие  из  них  распространят  свое
недоверие и на него, но что ж, таковы правила игры.
   Он покосился на ближайшее информационное табло  посмотреть,  какие  Врата
открываются в ближайшее время, и прикусил губу.  Гм...  Британские  Врата  в
Лондон - завтра, Конкистадоры - сегодня ближе к вечеру, средневековая Япония
через Врата Ниппон Нового Эдо - через три дня и,  наконец,  Врата  на  Дикий
Запад, в Денвер,  -  через  четыре.  Возможность  поохотиться  на  туристов,
собравшихся в древнюю столицу японского сегуната, его не слишком прельщала.
   Конечно, некоторые из них  просто  вполне  состоятельные  бизнесмены,  но
многие  входили  в  преступные  кланы   -   и   слишком   часто   бизнесмены
путешествовали под охраной банд якудзы.  У  Скитера  не  было  ни  малейшего
желания лишиться нескольких пальцев или других  частей  тела.  Если  ему  не
останется ничего другого, он попробует и это, но другие Врата давали  больше
возможностей. Во всяком случае,  пока  давали.  Ближайшим  по  времени  было
открытие Врат Конкистадоров, ведущих в Южную Америку. Эти Врата  обыкновенно
дают неплохой шанс быстро поживиться.  Планы  относительно  других  Врат  он
успеет обдумать потом, ближе к их открытию. И разумеется, ему  придется  все
время следить одним глазом за  Майком  Бенсоном  и  его  парнями  из  службы
безопасности. Ему вовсе не улыбалась перспектива быть пойманным,  а  теперь,
когда их пари стало достоянием гласности, Бенсон наверняка  расставил  своих
людей у всех Врат.
   Скитер проклял всех репортеров на свете и пошел к себе переодеться.
   Если  уж  ему  предстоит  водить  за  нос  службу   безопасности,   лучше
замаскироваться как следует.  Иначе  ему  придется  подыскивать  себе  новое
жилище не далее как после следующего же открытия Главных Врат.  Страх  перед
этим заставил его накладывать грим с особой тщательностью.
   Когда Скитер наконец покончил с  этим  занятием,  он  ухмыльнулся  своему
отражению в зеркале. Его родная мать - будь она проклята! - вряд  ли  узнала
бы его теперь. Он нервно потер руки и тут же чертыхнулся - у него за  спиной
зазвонил телефон. Кто может звонить ему,  как  не  служба  безопасности  или
какой-нибудь  проклятый  репортер,   раскопавший   правду   о   Скитере   на
каком-нибудь кладбище старых газет?
   Он сорвал трубку, подумал, не уронить ли ее на пол, потом все-таки поднес
к уху.
   - Алло? - пробормотал он.
   - Мистер Джексон? - нерешительно спросил чей-то голос. - Скитер Джексон?
   - Кто его спрашивает? - прорычал Скитер в трубку.
   - О... а... доктор Мунди. Налли Мунди.
   Скитер прикусил язык, чтобы не выругаться вслух.
   Этот проклятый  спец-историк,  допрашивавший  всех  здешних  выходцев  из
Нижнего Времени так долго, что сам мог уже считаться местным. Ну, Скитер  не
был настоящим выходцем из Нижнего, так что не рассказывал ни Налли Мунди, ни
любому другому спецу-историку вообще ничего, даже о годах жизни в  Монголии.
В некотором отношении историки были даже хуже репортеров - они еще настырнее
лезли в личную жизнь.
   Должно быть, Мунди видел новости по телеку или  прочитал  газету,  и  это
напомнило ему о необходимости сделать  обязательный  Ежемесячный  Телефонный
Звонок. Порой Скитер искренне ненавидел Налли Мунди за его дотошность.  Судя
по всему, какой-то безмозглый кретин, переживший  Происшествие,  занес  его,
Скитера, имя в базу данных, и Мунди  -  каким  бы  простаком  он  ни  был  -
наткнулся на него в поисках всего, что могло иметь отношение к Темучину.
   Он не сдержался и застонал вслух, прижавшись щекой к прохладной стене.
   Ответом на это было робкое: "Может, я позвонил не совсем вовремя?"
   Скитер чуть было не рассмеялся, представив себе,  что  может  представить
себе бедный историк.
   - Нет, - услышал он собственный голос,  тогда  как  остальная  часть  его
сознания в голос вопила:  "Да,  кретин!  Скажи  ему,  что  ты  трахаешься  с
туристочкой, чтобы ты смог отделаться от него и потырить все  что  можешь  у
всех этих конкистадоров, будь они неладны! Они глупее даже тебя!" Увы, вслух
сказать он этого не мог. К счастью,  доктор  Мунди  вообще  избавил  его  от
необходимости говорить что-либо.
   - Ах... гм... тогда...  хорошо.  -  Милейший  доктор,  равно  как  и  все
настоящие обитатели Восемьдесят Шестого, знал, что не стоит задавать Скитеру
вопросы о его нынешних занятиях (как профессиональных, так и любых  других),
однако кое-кто проявлял поразительное упрямство  в  том,  что  касалось  его
прошлого. - Ладно, тогда к делу. - Скитер раздраженно поморщился. Все это он
слышал от суетливого маленького человечка уже много  раз.  -  Видите  ли,  я
начал новый цикл опросов... за вполне солидные вознаграждения, разумеется, а
ведь вы можете столько рассказать о молодых годах Темучина,  о  его  отце  и
матери, которые сделали его тем, каким  он  впоследствии  стал.  Прошу  вас,
скажите, что вы придете, ну пожалуйста, Скитер.
   Мгновение Скитер даже  колебался.  Солидное  вознаграждение,  да?  Должно
быть, этот старый любитель совать  нос  в  чужие  жизни  оторвал  где-нибудь
неплохой грант. А ведь деньги были отчаянно  нужны  Скитеру  именно  теперь,
когда на карту поставлено слишком многое. Но нет, Брайан  Хендриксон  ни  за
что не допустит, чтобы деньги, заработанные на интервью с Налли Мунди, пошли
в зачет.
   - Извините, док. Ответ все равно отрицательный. Мне совершенно не  нужно,
чтобы мои имя и портрет светились по всему этому чертову миру.
   Видите ли, за последние годы у меня появилось несколько врагов - такая уж
у меня профессия. С моей стороны  было  бы  чертовски  глупо  позволить  вам
сунуть мои имя и физиономию в газету, пусть даже вашу,  научную.  Блин,  это
было бы не глупостью, а натуральным самоубийством. Забудьте про меня, док.
   Из трубки донеслось обиженное сопение.
   - Ладно, пусть будет так. На всякий случай... мой телефон у вас есть?
   - (Скитер давным-давно выбросил его в мусорную  корзину.)  -  Отлично.  -
Мунди принял молчание за  согласие.  Помимо  всего  прочего,  Есугэй  научил
Скитера различать, когда говорить, а когда молчать, замерев как  ящерица  на
нагретых солнцем камнях. - Если вы все-таки передумаете, Скитер,  звоните  в
любое время суток, умоляю вас, звоните. Нет, правда, мы ведь так мало  знаем
про Темучина, про его детство, про его родных - мы вообще  почти  ничего  не
знаем про мальчика, который вырос и стал Чингисханом.
   Скитер хорошо понимал, что любая попытка послать через Монгольские  Врата
исследовательскую экспедицию равносильна беспощадному убийству.
   Разведчик, вернувший его обратно в его время, заплатил за это жизнью. Они
падут от рук либо родни Темучина, либо его  врагов.  Единственным  доступным
источником информации  оставался  он  сам.  Но  раз  уж  Есугэй  обучил  его
искусству  молчать,  он  так  и  поступал.  Тем  не  менее  Мунди  терпеливо
названивал ему раз в месяц, чем бы он ни занимался. Как знать, может,  он  и
отчается когда-нибудь настолько, что примет условия Мунди. Но не сейчас.  Ни
за что.
   - Ладно, тогда пока все, кажется. Мне всегда  так  не  хочется  отпускать
вас, молодой человек. Каждый раз, раскрывая "Газету", я боюсь наткнуться  на
заметку о вашей смерти в результате одной из  ваших  афер,  а  это  было  бы
невосполнимой потерей для науки. Чудовищной потерей. Прошу  вас,  позвоните,
Скитер. Я буду ждать.
   Скитер проигнорировал почти сексуальные нотки последних слов.  "Жди,  как
же... В гробу ты дождешься, чтобы я сказал тебе хоть слово про  Есугэя,  его
жену и его сына..." Нет, правда, луна посинеет, адское  пекло  замерзнет,  а
Скитер сделается пай-мальчиком и будет честно зарабатывать  себе  на  жизнь,
прежде чем он заговорит с Налли Мунди.
   Монголы-якка не предают своих.
   Он фыркнул, проверил в зеркале, заметно ли его раздражение, поправил грим
на виске, которым прижимался к стене, потом  решительно  выкинул  из  головы
Налли Мунди вместе с его честолюбивыми надеждами получить Нобелевскую премию
- или Пулитцеровскую, черт, что там дают за такую работу? Запирая дверь,  он
уже насвистывал веселую воинственную мелодию. И продолжал свистеть, шагая  к
Вратам Конкистадоров с их усеченной пирамидой, яркими настенными  росписями,
знаменитыми испанскими ресторанчиками, "сельскими"  танцорами,  кружившимися
под веселые звуки гитар и кастаньет,  с  развевающимися  длинными  юбками  и
пышными черными косами - и,  конечно,  с  дюжинами  хлопушек,  висевших  вне
досягаемости  до  той  минуты,  когда  до  них  доберутся   дети,   желающие
поразвлечься.
   Скитер  продолжал  насвистывать,  незаметно  присваивая  необходимые  ему
снасти, а потом зашагал дальше к Вратам  Конкистадоров  посмотреть,  чем  он
может поживиться там.

***

   Голди Морран побарабанила длинными  желтоватыми  пальцами  по  стеклянной
стойке своей конторы и злобно сощурилась. Значит, они напечатали все про  их
пари? Ничего, она найдет способ поквитаться с этим  идиотом  репортером,  уж
будьте уверены. И с редактором тоже - дайте только время. Голди улыбнулась -
знак, который подсказывал всем, кто хоть немного знаком с ней, что  кое-кому
придется ах как несладко, и лучше сейчас спасать свою шкуру.
   Голди не выносила,  когда  кто-нибудь  вставал  ей  поперек  дороги  Этот
ничтожный червяк, Скитер Джексон, еще ответит за то, что посмел стать у  нее
на пути. И не он один. Надо же, у него хватило наглости бросить вызов ей! Ее
улыбка сделалась еще более  ледяной.  Она  уже  предприняла  кое-какие  шаги
насчет его депортации в Верхнее Время, переговорив с Монтгомери  Уилксом  за
стаканчиком его любимого вина.
   - Я избавлю тебя от этой маленькой крысы, - пообещала она.
   - Можно подумать, я не знаю, в какие игры играешь ты сама, Голди  Морран,
- отвечал тот, наморщив нос так, словно разговаривать с ней - то  же  самое,
что нюхать дохлого  скунса,  по  крайней  мере  пятидневной  давности.  -  И
как-нибудь я поймаю тебя с поличным, и  тогда  ты  будешь  у  меня  собирать
вещички. - Он улыбнулся;  у  Голди  хватало  ума  понимать,  что,  если  она
попадется, вполне в его силах исполнить это свое обещание.  -  Но  в  данный
момент Скитер Джексон интересует меня больше. Он настоящий паразит.
   Формально он не подпадает под мою юрисдикцию, во всяком случае,  пока  не
пытается переправить что-нибудь в Верхнее Время. Но он мешает бизнесу, а это
может сказаться на уплате налогов.
   Он откинулся на спинку рабочего кресла, хрустнув отутюженным мундиром, и,
все так же холодно улыбаясь, встретился с ней взглядом.
   Голди, стараясь сохранять на лице улыбку,  отчего  у  нее  даже  заболели
мускулы лица, кивнула.
   - Да. Я хорошо понимаю твою работу, Монтгомери. - Лучше, чем понимаешь ее
ты сам, козел!.. - Уж поверь мне, я-то знаю, насколько мешают  бизнесу  типы
вроде Скитера. Поэтому... поэтому в  наших  общих  интересах  избавиться  от
него. Я выиграю маленькое безобидное пари, и ты сделаешь ему ручкой.
   Навсегда.
   - Если ты выиграешь.
   - Если? - рассмеялась Голди. - Ну знаешь, Монти! Я  играла  в  эти  игры,
когда этого мальчишки еще на свете не было. У него нет ни малейшего шанса, и
это понимают все в Шангри-ла, кроме него самого. Подготовь пока все  бумаги.
Тебе останется только подписать их и вытолкать его взашей через Первый зал -
и скатертью дорожка.
   Монтгомери Уилкс даже хихикнул, и Голди ухитрилась записать  этот  редкий
звук на пленку - как вещественное доказательство, необходимое ей для  победы
в небольшом побочном пари с Робертом Ли насчет исхода ее беседы с главой ДВВ
- Бюро Допуска  к  Вратам  Времени.  Монтгомери  Уилкс  допил  свой  стакан,
поклонился как никогда любезно и вышел, проталкиваясь сквозь толпы  туристов
- так носороги ломятся сквозь стада перепуганных антилоп.
   Вернувшись к себе в лавку, Голди снова побарабанила пальцами  по  стеклу,
потом раздраженно смахнула последний номер "Газеты Шангри-ла" на пол. Газета
упала, взмахнув страницами, как бабочка  крыльями.  "Чтобы  Скитер  победил?
Ха-ха! Этот дилетантишка скорее подавится своим хвастовством".
   Дверь в лавку отворилась, запуская внутрь полдюжины клиентов, спешивших к
открытию  Врат  Конкистадоров.  Всем  нужно  было  обменять  валюту.   Голди
улыбнулась и принялась за работу.

***

   Смена Маркуса завершилась вскоре после открытия  Римских  Врат,  так  что
домой ему пришлось пробираться  сквозь  толпы  мужчин  и  женщин,  разодетых
богатыми римлянами. Хотя он понимал, что  все  они  самозванцы,  он  не  мог
побороть  въевшееся,  точнее,  вбитое  годами  в  его  сознание   стремление
немедленно убраться  с  их  пути,  дабы  не  навлечь  на  себя  случайно  их
раздражения. Правда, по  большей  части  они  вели  себя  вполне  пристойно;
некоторые даже улыбались ему  -  в  основном  женщины  и  девушки,  а  также
мальчишки, переполненные эмоциями настолько, что им не терпелось  поделиться
своим восторгом с любым встречным.
   В то же время некоторым молодым мужчинам было заметно дурно -  достаточно
обыденное зрелище при  возвращении  туристских  групп.  Выходцы  из  Нижнего
Времени вроде него самого, нанятые уборщиками, поспешно  вытирали  мостовую.
Маркус кивнул одному хорошо ему  знакомому  валлийцу  из  древней  Британии,
который принес клятву вечной верности Киту  Картону  -  разведчику  времени,
внушавшему Маркусу  благоговейный  трепет,  скорее  за  его  доброе  к  нему
отношение, чем за  то,  что  он  попал  гладиатором  на  римскую  арену,  но
ухитрился выжить.
   Кайнан Рис Гойер ответил ему вялой улыбкой.
   - Глупые мальчики,  -  старательно  выговорил  он  по-английски  (все  на
вокзале говорили или по крайней  мере  пытались  говорить  по-английски).  -
Много пить, да? Одна грязь и вонь.
   Маркус кивнул по римскому обычаю, слегка качнув головой назад.
   - Ага. Многие туристы возвращаются  из  Рима  совсем  больными.  Особенно
мальчишки, которые возомнили себя взрослыми мужчинами.
   Лицо Кайнана выразительно сморщилось, и он закатил глаза к потолку.
   - Ну да. А Кайнан Рису Гойер убирать.
   Маркус похлопал его по плечу.
   - Ничего, дружище, мне приходилось выполнять работу и похуже.
   Валлиец - у него не было ни малейшей надежды  вернуться  домой,  ведь  он
попал в Шангри-ла через нестабильные Врата, не открывавшиеся с  тех  пор  ни
разу, - открыто встретил его взгляд.
   - Да? Работа хуже? В Риме?
   Маркус даже не пытался скрыть дрожь, пробежавшую по его спине. Да если бы
и попытался, у него все равно ничего бы не получилось.
   - Да, в Риме.
   Он хотел добавить что-то еще, но тут  из-за  увитого  виноградом  портика
вышел мужчина в богатой тунике, с мечом на поясе, подозрительно огляделся по
сторонам и только после этого прошел мимо них. Маркус зажмурился.  Это  лицо
было ему знакомо. Ведь было! Он посмотрел вслед удаляющемуся мужчине.
   Нет, он наверняка что-то путает. Это лицо, запечатлевшееся в его  памяти,
не могло принадлежать туристу - он видел его давным-давно  в  Риме,  еще  до
того, как его последний господин привел его  на  Восемьдесят  Шестой  Вокзал
Времени, а сам исчез по своим загадочным делам в Верхнем Времени.
   - Маркус? - тихо спросил Кайнан. - Ты все в порядке?
   - Я... не знаю. Я... - Он тряхнул головой. - Нет.  Нет,  этого  не  может
быть. Просто этот человек напомнил мне кое-кого. Но этого не может  быть.  И
потом, все туристы одинаковы, - добавил он, попробовав - без особого  успеха
- улыбнуться.
   - Ага, - невесело усмехнулся  Кайнан,  -  грубые  и  неловкие.  Я  кончил
работа, да? Тогда не ходить мы ко мне, перекусить немного?
   -  С  удовольствием,  -  улыбнулся  Маркус.  -  Да.  Позвони  мне,  когда
закончишь.
   Кайнан только застонал. Маркус засмеялся. Кайнан Рис  Гойер  до  сих  пор
называл телефон "сатанинской трубой", но все же научился пользоваться  им  и
даже начал ценить все его преимущества. Маркус плохо представлял  себе,  кто
такой этот Сатана, - он вообще мало интересовался  религиозными  убеждениями
остальных обитателей Ла-ла-ландии, не без оснований считая,  что  то,  каким
богам поклоняется человек, - его личное дело.
   Но кем бы ни был этот самый  Сатана,  Кайнан  очень  боялся  его.  Маркус
восхищался той смелостью, которую проявил валлиец,  обучившись  пользоваться
телефоном. Он надеялся, что время укрепит зародившуюся между ними дружбу.
   Довольно  много  людей  называли  Маркуса  своим  другом,  но  только  на
нескольких из их числа мог положиться сам Маркус в случае необходимости.
   - Я домыть это, - согласился Кайнан, - и позвонить. И еще вымыться сам. -
Он скорчил еще одну брезгливую гримасу. Неприязнь к туристам  укоренилась  в
нем гораздо глубже, чем в Маркусе, который находил их скорее забавными,  чем
раздражающими.
   - Отлично. - Маркус еще раз ободряюще улыбнулся ему и  зашагал  домой,  в
Жилой сектор, умыться, переодеться и посмотреть, что он может захватить  для
совместной трапезы из их семейных припасов - богатых по сравнению с тем, что
мог позволить себе Кайнан Рис Гойер.
   Интересно, не оставила ли Йанира в холодильнике один из своих  знаменитых
сырных пирогов? Он улыбнулся, вспомнив, что писал  Арли  Айзенштайн  в  меню
"Радости эпикурейца" после того, как Йанира продала  ему  очередной  рецепт:
"Глоток истории!.. Неземной вкус!.."  Если  там  осталось  хоть  немного  от
последнего, он позволит  себе  отрезать  пару  кусков  для  Кайнана.  Улыбка
Маркуса сделалась шире, когда он вспомнил, как удивлялась Йанира  тому,  что
даже видные политики и философы древних Афин  регулярно  встречались,  чтобы
обменяться мнениями по поводу того или иного  рецепта.  Он  и  сам  не  знал
кушанья древнее.
   Арли  заплатил  ей  достаточно  денег,  чтобы  она  смогла  открыть  свой
собственный маленький киоск на Маленькой агоре, у Врат  Философов,  которыми
владело правительство Верхнего  Времени.  Даже  "Путешествиям  во  времени",
самой крупной