е  еще  кашлял,
отчаянно мечтая хотя бы о  стакане  воды  прополоскать  рот,  когда  услышал
приближающиеся легкие шаги.
   - Скитер? - тревожно спросил женский голос. Он  с  трудом  заставил  себя
посмотреть, кто это. Он никогда раньше не видел этой женщины.
   - Ох, Скитер, тебе совсем плохо! Йанира так расстроится! Ладно,  давай  я
помогу тебе.
   Произношение выдавало в ней уроженку Нижнего Времени, возможно, гречанку.
Ноги у Скитера так  ослабли,  что  он  вряд  ли  удержался  бы  на  них  без
посторонней помощи, так что он позволил ей отвести себя к  нему  домой,  где
она умело раздела его и сунула его под душ. Охая, прислонился он к кафельным
плиткам ванной - холодное прикосновение чуть снимало боль в затылке.
   Женщина - кто бы она ни была -  вернулась  с  полотенцем  и  помогла  ему
выбраться из ванны, умело вытерла, одела в  халат  и  помогла  добраться  до
постели - сам он одолеть эти несколько шагов уже не  смог  бы.  Потом  снова
вышла, вернувшись со стаканом в руке.
   - Вот. Выпей это. Это успокоит твой желудок и облегчит головную боль.
   Он послушно выпил. Питье оказалось не такой гадостью, как он ожидал.
   Вернув ей пустой стакан, он тихо застонал и  откинулся  на  подушки.  Она
накрыла его одеялом, погасила свет и уселась в кресло у изголовья  -  Эй,  -
пробормотал Скитер, - спасибо.
   - Спи, - сказала она. - Тебе досталось. Сон вернет тебе силы.
   Не в силах противиться ни ее логике, ни наваливающейся на  него  черноте,
Скитер закрыл глаза и уснул.

***

   Маркус нашел Люпуса Мортиферуса в Римском городе - тот слонялся у входа в
"Радость эпикурейца". Глаза гладиатора удивленно расширились,  когда  Маркус
решительно направился к месту его засады. Он подошел к Люпусу, сунул руку  в
коробку с деньгами, что он копил так долго, и вытащил оттуда пригоршню монет
- примерно столько же, сколько дал ему Скитер.
   - Вот. Возьми, это твои.
   Люпус безропотно взял деньги, переводя взгляд с них на Маркуса.
   - Что случилось?
   Маркус рассмеялся так горько, что глаза Люпуса расширились еще сильнее.
   - Я узнал правду, друг мой, и она оказалась неприглядной Я  просто  дурак
Эти деньги отдал мне тот человек, который украл  их  у  тебя.  Я  думал,  он
выиграл их честно, поставив на Играх в Цирке. Как я мог так подумать,  когда
он за всю свою жизнь не проработал честно ни дня...
   Люпус ухватил его за шиворот.
   - Кто он? Где он?
   Маркус чуть было не ответил. Потом рывком освободился.
   - Где? - Он рассмеялся еще более горько. - Я не знаю.  И  не  хочу  знать
Может, пытается обокрасть еще кого-то достаточно доверчивого, чтобы  считать
его своим другом. А что до того, кто он... Я дал тебе кров. Моя жена и  дети
скрываются, и у меня нет  теперь  денег,  чтобы  вернуть  человеку,  который
привел меня сюда, ту цену, которая была за меня заплачена. И каким бы он  ни
был вором и мошенником, я называл его другом.  Ты  хочешь  убить  его.  Тебе
придется искать его самому, Волк.

***

   Сеть агентов Голди окупала  себя  сполна.  В  особенности  гениальный  по
наглости пятнадцатилетний подросток из Нижнего  Времени,  известный  всем  в
Ла-ла-ландии просто как Юлий. Голди сидела на скамеечке "Вокзала Виктория" в
ожидании скорого открытия Британских Врат - доверив все дело Юлию, ей нечего
было больше делать, только ждать. Народу по  улицам  разгуливало  вдвое  или
даже втрое против обычного: пышно украшенная к Рождеству Ла-ла-ландия всегда
привлекала к себе внимание, а "Вокзал Виктория" и  вовсе  превзошел  в  этом
году самого себя,  стараясь  реабилитироваться  после  прошлогодней  оказии,
когда вывалившийся из нестабильных Врат гад-звероящер пролетел пять этажей и
размазался  по  мостовой  Общего,  разгромив  при  этом  несколько  чугунных
скамеек, мусорных урн и даже один фонарный столб.  Голди  надеялась,  что  в
этом году приз достанется  этому  кварталу  с  отрывом  в  тысячу  очков  от
ближайшего соперника.
   Голди тряхнула головой, отгоняя воспоминания, и  принялась  наблюдать  за
туристами, столпившимися у местной  достопримечательности  -  маленькой,  но
настоящей железной дороги. Крошечный поезд  только  что  отошел  от  перрона
"Виктории"  и  набирал  ход  по  Общему  залу.  Родители  торопливо  жужжали
видеокамерами, стараясь запечатлеть своих отпрысков или их юных  подружек  в
открытых вагончиках.  Глаза  горели,  веселый  смех  сливался  с  перезвоном
рождественских колоколов.
   Голди негромко фыркнула. По правде говоря, детей она не терпела почти так
же сильно, как этот раздражающий слух звон посеребренных колокольчиков Голди
пожала плечами. Ничего не поделать, такой уж она циник. Она уже насмотрелась
всего этого раньше, из года в год,  много  лет  подряд:  небогатые  типы  из
Верхнего Времени со своими большими семьями, накопившие  денег  на  льготный
разовый билет через Главные Врата, чтобы как следует  насладиться  волшебной
страной Ла-ла-ландией до следующего открытия Главных.  Впрочем,  сама  Голди
тоже украсила свой магазинчик несколькими светящимися гирляндами и  венками,
хоть и считала это выброшенными на ветер деньгами. И временем.
   Кстати, о времени...
   Где этот Скитеров мститель?
   Приказав себе хранить спокойствие, Голди - ни дать ни  взять  воплощенная
невинность - скромно сидела на лавочке "Виктории", глядя на туристов. Многие
задерживались, чтобы сфотографировать украшения  на  верхних  этажах.  Голди
обратила внимание,  что  во  многих  местах  гирлянды  уже  слегка  загажены
доисторическими птицами и птерозаврами, гнездившимися в фермах перекрытия.
   Один из типов с камерой  дождался-таки  своего.  Подарочек  от  одной  из
крикливых бестий с  кожистыми  крыльями  угодил  ему  прямиком  в  объектив,
забрызгав заодно и лицо - глаз (тот, что не приник  к  видоискателю),  щеки,
рот и подбородок, не говоря уже о том, что набилось  в  волосы.  Смех  -  по
большей части сочувственный, но и не без некоторого ехидства -  слышался  со
всех сторон "Виктории".
   Хихикавшая вместе со всеми Голди чуть было  не  пропустила  его.  Первыми
внимание ее привлекли те самые ковбойские штаны. Она  сфокусировала  на  них
взгляд и увидела того самого парня. Странное дело, он не  смеялся  со  всеми
остальными. Потом он повернулся лицом прямо к Голди. Ага...  да,  это  точно
он. Хмурая физиономия, коротко стриженные рыжеватые волосы, мощные  бицепсы,
играющие при движении, - тот самый человек с мечом. Неясно, конечно, где  он
спал: вид у него был изможденный, словно он недоедал уже несколько  дней,  и
немного растерянный. Она не знала, как его зовут, но это ничего не меняло  -
этот тип мог разом решить все проблемы Голди и навсегда  избавить  ВВ-86  от
этого хорька, Скитера Джексона.
   Голди подала условный знак. Двое дюжих, мускулистых  парней  из  Нижнего,
состоявшие у нее на службе, как бы  ненароком  приблизились  к  нему  сзади,
потом разом схватили за руки, заломив их за спину, и подтащили к Голди.
   Минутой позже из-за угла вынырнул паренек на роликовых  коньках.  Высекая
искры из мостовой, он подлетел к ее скамейке и лихо затормозил,  схватившись
за спинку.  Отпрыски  туристов  из  Верхнего  Времени  смотрели  на  него  с
завистью.
   "Прирожденный шоумен", - подумала Голди. Ему повезло, что  его  приемными
родителями стала чета из Нижнего Времени, имевшая кое-какие дела с Голди.  В
свое время они, опасаясь продажи в рабство за долги,  ненароком  забежали  в
Римские Врата и оказались в Ла-ла-ландии. У них  с  собой  были  монеты,  за
которые она оказала им кое-какую "помощь".
   - Это он? - спросил парень.
   - Да, - ответила Голди медовым голоском. - Будь так добр, скажи ему,  что
я хочу только поговорить с ним о том, чего он хочет больше всего. Скажи ему,
что, если он пообещает не убегать, я отдам его врага прямо ему в руки.
   Юный Юлий заговорил. Его латинская речь лилась легко  и  плавно  -  такие
манеры понравились бы даже самому Клавдию (Голди даже подозревала, что в нем
течет кровь цезарей,  ибо  его  нашли  не  где-нибудь  на  помойке  -  таких
подкидышей отдавали на воспитание бедноте,  а  еще  чаще  -  в  рабство,  но
выставили перед вратами дворца  самого  Императора,  а  на  шее  его  висела
табличка с надписью: "Знайте все,  что  это  Юлий,  сын  наложницы,  умершей
родами. Считается, что плод ее также умер"). Все время, пока Юлий  переводил
ее предложение, Голди не сводила глаз с лица мнимого ковбоя.  Выражение  его
разительно сменилось за каких-то несколько секунд. Сначала недоверие,  потом
подозрительность,  затем  глаза  его  забегали   по   сторонам   в   поисках
отсутствующих  стражей  порядка.  Потом  удивление  и,  наконец,  осторожное
согласие на столь неожиданное предложение.
   - Пожалуйста, Юлий, предложи нашему гостю присесть рядом со мной.
   Юлий не слишком ладил с вырастившими  его  плебеями  -  он  считал  своих
приемных родителей нудными и мелочными, - но благодарил всех  богов  за  то,
что они оказались здесь. За один день в Ла-ла-ландии он узнавал больше,  чем
за всю свою жизнь с ними.  Они  не  желали  адаптироваться  (да  простит  их
Юпитер, если они все-таки принимали  что-то  новое  и  необычное,  например,
щелкали выключателем, вместо того чтобы наполнять комнату дымом и  вонью  от
свечей и лампад, не дававших к тому же почти никакого света). Он - желал,  и
еще как.
   Голди Морран вывела его из задумчивости:
   - Юлий, будь добр, объясни, пожалуйста, этому человеку, где  живет  враг,
которого он ищет.
   Юлий расплылся в улыбке, повернулся  к  мужчине  в  ковбойской  одежде  и
быстро-быстро затараторил что-то на латыни.

Глава 14

   Маркус резко повернулся и ушел, оставив  гладиатора  растерянно  смотреть
ему вслед. Он заметил, что Люпус пошел за ним, поэтому срезал  дорогу  через
"Вокзал Виктория". Того, как Юлий и его команда поймали  Люпуса  Мортиферуса
для Голди Морран, он уже не заметил. Когда он вернулся в "Замок Эдо", Скитер
давно уже оставил свои попытки ограбить номер и ушел. Недовольно морщась  от
звука своих шагов в гулкой лестничной  клетке,  Маркус  поднялся  на  третий
этаж. Стопка тетрадок с записями и заметно полегчавшая  коробка  с  деньгами
все еще покоились у него под мышкой.
   - Будь он проклят! - сердито чертыхнулся Маркус, глядя в пустой коридор.
   Он постучал в дверь номера 3027 и попробовал представить себе, что скажет
человеку, которому все еще не может вернуть долг. Дверь открылась сразу  же.
Маркус оказался лицом к лицу с тем, кто выкупил его  из  грязного,  вонючего
загона для рабов и привез, дрожащего от страха, в Ла-ла-ландию.
   - Маркус? - чуть улыбнулся человек. - Заходи. Ему не хотелось  входить  в
номер.  Но  он  шагнул  через  порог,  сжав  жестяную  коробку  с   деньгами
побелевшими пальцами, и остановился. За  его  спиной  мягко  щелкнул  замок,
потом в тишине лязгнули о дно  стакана  кубики  льда.  Булькнула  наливаемая
жидкость. Маркус узнал этикетку. Его  бывший  хозяин  знал  толк  в  дорогих
напитках. Маркус обратил внимание на то, что тот не  предложил  ему  второго
стакана. Внешне спокойный, хотя внутри его все бурлило, Маркус стоял и ждал.
Человек отпил из стакана и посмотрел на него.
   - Ты изменился. - Латынь слетала с его языка так же легко, как  тогда,  в
Риме.
   - Благодаря вам, - ответил Маркус по-английски.
   Седеющая бровь поползла вверх.
   - Ого!
   Маркус пожал плечами - этот галльский жест пережил столетия.
   - Вы привезли меня сюда. Я слушал и учился. Я  знаю  законы,  запрещающие
рабство, и законы, которые запрещают вам приводить в этот  мир  людей  вроде
меня.
   Темные глаза сузились.
   - Я должен вам деньги, - упрямо продолжал Маркус. - Ту сумму, которую  вы
заплатили тогда за меня. Но я больше не ваш раб. Это Ла-ла-ландия, не Рим.
   Он бросил тетради на кровать.
   - Вот записи, которых вы ждали. Люди, которые отправлялись в Рим и Грецию
исключительно ради борделей. Люди, которые возвращались с интересующими  вас
объектами искусства. Люди, которые имели по возвращении дела с Робертом  Ли,
и те, которые не имели.
   Он протянул жестяную коробку.
   - Вот бОльшая часть тех денег, что я вам должен. Еще несколько недель - и
я заработаю остальное. Если вы скажете мне, как вас  зовут,  -  он  позволил
себе несколько саркастических ноток в голосе, - я мог бы послать  их  вам  в
Верхнее Время.
   Его бывший господин продолжал стоять неподвижно, глядя  на  него.  Потом,
очень медленно, он взял у него коробку и отложил в сторону не открывая.
   - Мы поговорим об этом позже, Маркус. Что  же  насчет  моего  имени...  -
быстрая улыбка коснулась его губ, не затронув темных наблюдательных глаз,  -
меня зовут Чак. Чак Фарли. По крайней мере, -  он  глухо  усмехнулся,  -  на
сегодня. А завтра... - Он пожал плечами. - Давай-ка взглянем на твои записи,
ладно?
   Он протянул руку.
   Маркус, разрывавшийся между желанием не сдавать позиций и надеждой на то,
что бывший господин поймет его и примет его условия выплаты оставшейся части
долга, колебался. Потом медленно подобрал тетради и протянул ему.
   - Ага... - Чак Фарли опустился в кресло и включил торшер, потягивая виски
и  пробегая  глазами  Маркусовы  заметки.  Время  от  времени  он   отпускал
замечания, ничего не говорившие Маркусу.
   - Интересно... Гм, ну, теперь ясно... Конечно... - Он  мрачно  усмехался.
Маркуса снова пробрала дрожь. Фарли прочитал все тетради, ни разу не  подняв
на него глаз. - Ты очень хорошо справился, Маркус. Я поражен твоим вниманием
к деталям и тщательностью, с которой ты вел записи. - Он сделал жест  рукой,
в которой был зажат стакан. Ледяные кубики, как кости, звякнули о стекло.  -
Ладно. Теперь второй вопрос. Посмотрим, сколько тебе осталось платить, идет?
   Он открыл наконец коробку и  сосчитал  деньги  -  это  все,  что  было  у
Маркуса, - и почти все, что заработала Йанира. Они оставляли себе не больше,
чем требовалось на пропитание детям.
   Фарли тихо присвистнул.
   - Ты смог сберечь столько, платя за квартиру на Вокзале?  Я  поражен  еще
больше. - На этот раз взгляд его был полон улыбки. Маркус поборол  дрожь.  -
Ладно, - он отложил коробку, нашел еще стакан и налил теперь уже им обоим, -
давай-ка отпразднуем, если ты не против, твое освобождение. Да, мы выпьем за
твое освобождение. Ты сможешь заработать остаток без особого труда.
   Маркус механически принял у него стакан. Точнее, он  ощущал  себя  как  в
тумане, не зная, что ему думать.
   - Собственно, ты можешь  избавиться  от  этого  долга  сегодня  же,  если
выполнишь для меня небольшую работу.
   Маркус ждал, не прикасаясь к виски.
   Фарли улыбнулся:
   - Пей. Мы же празднуем, не забывай.
   Он выпил. Виски обожгло ему горло. Он все-таки удержался -  с  трудом,  -
чтобы не закашляться. Его язык не привык к виски, несмотря на то, сколько он
разливал его клиентам на работе.
   Чак Фарли - или как там звали его по-настоящему - говорил что-то.
   Маркус   постарался   внимательно    слушать,    невзирая    на    быстро
распространявшиеся по телу тепло и неприятную сонливость.
   - Далее. Сегодня вечером я собираюсь в Римские Врата по делам. У  меня  с
собой много багажа, и мне не хотелось бы оставлять его здесь. Случается, что
вещи пропадают даже из багажа, оставленного на хранение в  гостинице.  -  От
его улыбки по спине Маркуса пробежала дрожь. - Гм... Я скажу  тебе,  что  ты
должен сделать. Послужи сегодня моим носильщиком, помоги мне доставить багаж
в гостиницу, и мы будем считать, что ты расплатился с долгом.  Я  знаю,  что
вы, из Нижнего Времени,  все  время  подрабатываете  носильщиками.  Если  ты
согласишься, я сэкономлю неплохие деньги, а ты разделаешься с долгом. -  Его
глаза блеснули, но темным светом - словно черные алмазы.
   Фарли уже улыбался.  Виски  быстро  разбегалось  по  жилам.  Фарли  снова
наполнил его стакан.
   - Пей до дна, Маркус! Сегодня праздник, твой праздник!
   Он выпил, ощущая, как горячий жар проваливается в его желудок  и  пожаром
охватывает все его тело. Голова шла кругом. Вернуться в Рим? Одна  мысль  об
этом так пугала Маркуса, что руки его, не удержав стакан,  плеснули  дорогое
питье на еще более дорогой ковер. Он допил остаток, чтобы не заставлять Кита
Карсона тратиться на чистку еще больше.
   Вернуться в Рим? Но ведь это быстро и без особых хлопот  избавит  его  от
оставшейся части долга.
   Пронести несколько  сумок  через  Римские  Врата  и  вернуться  свободным
человеком к женщине, которую он любит, и к детям, рожденным от их любви.
   Так просто... Фарли улыбался и беззаботно болтал, подливал ему в  стакан,
предложил сесть, даже завел разговор о людях,  упоминавшихся  в  его  сухих,
деловых  заметках.  Маркус  отвечал,  рассказывая  о  них,  о  тех  странных
сексуальных  объектах,  которые  они  провозили  контрабандой  для   богатых
коллекционеров из Верхнего Времени, собиравших любые  изделия  из  керамики,
камня или слоновой кости - только бы они касались секса. Если честно, Маркус
не понимал, из-за чего столько шумихи. Он вырос,  окруженный  таким  обилием
секса во всех его проявлениях, что для него это было все  равно  что  видеть
знакомую фигуру Конни Логан в ее причудливых одеяниях у нее в салоне.
   Он пил, говорил и сквозь дымку опьянения слышал свой  собственный  голос,
обсуждавший условия его освобождения от долга. Работа  носильщика  на  время
экскурсии в Рим. Его честь не ущемляется. Но он не мог отделаться от  мысли,
что заключает сделку с самими богами подземного мира.
   - Хорошо! Очень хорошо! - Фарли посмотрел на часы. - Еще час с небольшим,
и Врата отворятся. Нам пора переодеться, не так ли? Я буду ждать тебя  здесь
через... скажем, через пятнадцать минут, ладно?
   Маркус понял, что бездумно кивает, соглашаясь, потом на  нетвердых  ногах
вышел в коридор  и,  пошатываясь,  спустился  вниз  и  еще  вниз  -  в  свою
опустевшую квартирку. В коробке на дне гардероба до сих пор хранились туника
и сандалии, которые были на нем в те первые дни на Вокзале. Когда  он  надел
их, они показались ему чужими. Он оставил футболку, что подарила ему Йанира,
лежать на кровати вместе с написанной нетвердой рукой  запиской  -  куда  он
отправляется и зачем. Потом в одежде римского бедняка решительно вернулся  в
"Замок Эдо".
   Еще час - и он  будет  свободен  от  всех  долгов  и  обязательств  перед
человеком, называющим себя Чаком Фарли. Он постучал  в  дверь  номера  3027,
молча забрал сумки и так же молча последовал за ним в ярко освещенный  Общий
зал и забитую народом зону ожидания готовых отвориться Римских Врат.
   - Подожди меня здесь, - сказал ему Фарли. - Мне надо еще обменять деньги.
   Маркус только кивнул и остался  сторожить  вещи.  Он  думал,  где  сейчас
Йанира, жалел, что не может сказать ей, как хорошо все складывается в  конце
концов, потом заметил, что Фарли скрылся  в  направлении  магазинчика  Голди
Морран. Он хотел было предостеречь его на ее счет, потом пожал плечами.
   Фарли наверняка знал, что делает. Утомленный, с головой, все  еще  идущей
кругом от виски, он терпеливо стоял и ждал возвращения Фарли  и  конца  всех
этих тяжелых испытаний.

***

   Настоящее его имя было вовсе не Чак Фарли, но оно восхитительно подходило
к его роду занятий. Впрочем,  и  имя  -  Чак  -  было  достаточно  близко  к
настоящему.
   Он с трудом удерживался от улыбки при мысли о предстоящей сцене.
   Проходя через Римский город, он зашел в мужской туалет переодеться, надев
под мужской костюм Верхнего Времени самодельную кольчугу, а римские тунику и
тогу спрятав в сумку на ремне, и нашел лавку этой  отвратительной  гарпии  с
пурпурными волосами. Он появился бесшумно, как  сова,  охотящаяся  на  особо
вкусную мышь.
   Гарпия оторвалась от разговора с другим клиентом и расплылась  в  улыбке.
Чак вежливо улыбнулся в ответ и стал ждать в стороне, внутренне заходясь  от
хохота.
   О,  что  за  наслаждение  натягивать  нос  кому-то,   возомнившему   себя
профессионалом...  Она  поспешно  разделалась  с