. - Когда в иной мир попал. Где пусто: лишь воды морские. И стоял
Книва на воде ровной, хотя вокруг волны кипели. И тень на  него  падала:
как от крыла. И небо было цвета  огня  и  снега,  снега  и  крови.  Небо
Байконура. И бог Аласейи и Гееннаха говорил ему что-то...  А  может,  то
был сам Гееннах?
   - Эх-х, - вздохнул  Сигисбарн.  -  Нет  с  нами  ни  Овиды-жреца,  ни
Травстилы... Даже Одохара нет. Но ты, брат Агилмунд, ведь тоже почти что
рикс. Ты еще не научился невидимое прозревать?
   Агилмунд покачал головой.
   - Аласейа может, - сказал он. - Помнишь, Сигисбарн,  что  он  нам  на
кресте говорил? "Верь мне, Агилмунд! Я - Аласейа, пришедший  с  неба,  я
видел богов и разговаривал  с  ними!  И  я  говорю  тебе:  боги  отличат
настоящих воинов, какой бы ни была их смерть! Так  что  через  несколько
дней умрешь ты, Агилмунд, и отправишься прямо к своим богам! Это я  тебе
обещаю!" Так сказал Аласейа.  Значит,  умеет  прозревать  невидимое  наш
рикс!
   - А я так не думаю, -  возразил  Ахвизра,  которому  историю  эту  не
однажды уж рассказали. - Ведь что сказал Аласейа: "Через несколько  дней
ты, Агилмунд, отправишься к своим богам!" А ты живой!
   - Если... - сказал Сигисбарн.
   - Что - если? - спросил Ахвизра.
   - Аласейа сказал: "Я говорю  тебе:  боги  отличат  настоящих  воинов,
какой бы ни была их смерть! Так что если через несколько дней умрешь ты,
Агилмунд, то отправишься прямо  к  своим  богам!  Это  я  тебе  обещаю".
"Если". Именно  так  он  сказал.  Ты  знаешь,  Агилмунд,  я  все  хорошо
запоминаю.
   - А  верно!  -  воскликнул  Агилмунд.  -  Так  он  и  сказал!  Верно!
Прозревает  невидимое  Аласейа!  Помните?  Хотел  ведь   Аласейа   домой
возвращаться! Знал, что побьют нас. И Книву тоже домой отправил, хотя не
хотел того Книва. А ведь пошел бы Книва с нами, его бы точно убили!
   - Верно, убили бы Книву! - подтвердил  Ахвизра.  -  Всех  убили,  кто
молодой.  Один  вот  Сигисбарн  живой,  потому  что  ты  его  прикрывал,
Агилмунд. А был бы с вами Книва, погибли бы  вы  все,  потому  что  даже
такому воину, как ты, друг мой, в той сече двоих не уберечь.
   - Значит, не простой рикс Аласейа, родич наш, - сказал Агилмунд. - Он
даже смерть своим волшебством изгнать может. Он ведь и  от  тебя  смерть
прогнал, Ахвизра. Так же  как  от  того  молодого  сармата,  помнишь?  И
внимают ему - не как простому риксу. И бораны его слушаются, и даже этот
боспорский царь Фарсанз...
   - Фарсанз - не царь еще... - уточнил Ахвизра. - И  не  так  уж  хорош
родич твой, как ты говоришь. С мечом управляется не лучше Сигисбарна.  А
тиви его, Анастасия, чернява и мнит о себе много!
   - А я думаю: ни к чему Аласейе на мечах лучше всех биться,  -  сказал
Агилмунд. - И без того он лучших  воинов  побеждает.  Комозика  победил?
Победил. А брат его Диникей? Только он против Аласейи встал - и мертв.
   - Динникея я убил, - без всякой гордости сказал Ахвизра.
   - Убил ты, верно. Но хотел ли ты его убивать?
   Ахвизра покачал головой:
   - Нет. По обычаю, Аласейа сам должен был  его  убить.  Сам  не  знаю,
почему я убил Динникея. Подумалось мне: не  прав  Диникей.  И  правильно
будет убить. А тут и говорит мне Аласейа: "Убей его, Ахвизра". И я убил.
И  знаешь,  Агилмунд,  -  от  возбуждения  Ахвизра  приподнялся  и  даже
попытался сесть, - так  легко  мне  было  убивать  Динникея,  словно  не
опытный воин предо мной был, а такой вот  молодой,  как  он.  -  Ахвизра
показал на Сигисбарна. - И еще я сейчас  подумал:  все,  что  ни  скажет
Аласейа, все, что  ни  сделаем  мы  для  него,  -  так  легко  и  славно
получается. И всегда так было. Помнишь, как мы квеманов побили?
   - Помню, - кивнул Агилмунд. - Так и есть все, как ты говоришь. Только
ты лучше лежи, Ахвизра. Хоть и отогнал от тебя смерть Аласейа, но сил  в
тебе совсем немного. Лучше ты поспи, а мы с Сигисбарном к нашим  пойдем.
Скажу им, что мы решили.
   - За Аласейей идти... - прошептал Ахвизра, у которого и впрямь совсем
сил не было.
   - Да! -  торжественно  произнес  Агилмунд.  -  Хоть  в  Рим,  хоть  в
Валхаллу!
   - Лучше сначала - в Рим, - сказал Ахвизра и тихонько рассмеялся.

Глава пятая,
В КОТОРОЙ АЛЕКСЕЙ КОРШУНОВ, ОН ЖЕ - РИКС ВАРВАРОВ АЛАСЕЙА, ЗНАКОМИТСЯ С САМИМ "ГЛАВНОКОМАНДУЮЩИМ ДАНУБИЙКИМ ФРОНТОМ" ГАЕМ ЮЛИЕМ ВЕРОМ МАКСИМИНОМ, ПО ПРОЗВИЩУ ФРАКИЕЦ

Май девятьсот восемьдесят седьмого года от основания Рима. Провинция Нижняя Мезия. Летний лагерь XI легиона

   В  расположение  летнего  лагеря  Одиннадцатого   Клавдиева   легиона
мобильное   подразделение   принцепса    Геннадия,    доукомплектованное
рекрутами-варварами, прибыло утром двадцать третьего дня месяца июня,  в
канун римского праздника Форс Фортуна .
   Ни Аптуса, ни трибуна-латиклавия  Деменция  Зимы  в  расположении  не
было. Был префект лагеря Децим Флор, к которому Черепанов  и  отправился
докладывать о результатах "экспедиции".  Поскольку  общаться  с  легатом
Одиннадцатого благородным Дидием Цейонием Метеллом у Геннадия не было ни
малейшего желания.
   Префект Флор принял доклад с  полным  одобрением.  А  затем  огорошил
новостью: нынче к вечеру в  лагерь  прибывает  САМ.  Желает,  понимаешь,
главнокомандующий отпраздновать Форс Фортуна с  Одиннадцатым  Клавдиевым
(от коего в  лагере  сейчас  -  четыре  когорты,  вернее,  пять,  считая
черепановскую), а затем, вместе с шестью когортами  Первого  Фракийского
(которые придут с Максимином), посетить  "варварскую"  сторону  Данубия,
укрепив тем самым преданность союзников  и  проверив,  не  планируют  ли
"несоюзные"   племена    очередной    наезд.    Визит    был    реакцией
главнокомандующего на паническое послание наместника Нижней Мезии Туллия
Менофила: дескать, совсем варвары замучили!
   Сообщая об этом, префект Флор высказался насчет наместника искусно  и
уничижительно: оно, конечно, Максимина в армии жаловали, но  он  был  из
тех "любимых" военачальников, коих лучше любить заочно. Уж больно нравом
крут.
   Вернувшись от начальства, Черепанов немедленно вызвал в свою  палатку
братьев Ингенсов, Трогуса и Коршунова.
   - Завтра здесь будет Фракиец, - сообщил он.
   Квадратные физиономии  Ингенсов  выразили  радость,  лицо  Трогуса  -
озабоченность, а Коршунова - заинтересованность.
   - Нечего лыбиться! - рыкнул Черепанов братьям. - Вы со своими  людьми
разобрались?
   - А как же! - ответил за всех Ингенс-старший.
   - А с новобранцами?
   - Ну это... - промямлил кентурион Гай.
   - Вот именно! Даю вам всем, включая и  тебя,  -  черепановский  палец
указал на Коршунова, - два часа . Разместить всех, экипировать  и
поставить на довольствие. Алексей! Пока без  записи.  Скажете  либрариям
  -  под  мою  ответственность.  К
прибытию Максимина все будет оформлено как надо.  С  квестором
я тоже договорюсь. Помощников возьмите из своих. Потолковее. Действуйте
   Братья покинули  палатку,  и  Черепанов  повернулся  к  оставшимся  -
Коршунову и Трогусу.
   - Алексей! Я рассчитывал, что у меня будет время,  чтобы  без  спешки
сформировать из вас боевое подразделение. Но времени нет.  Твоя  задача:
во-первых,  объяснить  своим  безбашенным,  что  дело  очень  серьезное.
Фракиец, если ему не понравится "пополнение", вполне может снова сделать
из вас придорожные  вороньи  кормушки.  Так  что  дурацких  вопросов  не
задавать, делать все, что скажет вот он (кивок  на  Трогуса),  в  данный
момент - ваш  непосредственный  командир.  Из  твоих  бойцов  я  намерен
сформировать две кентурии - по римскому образцу. Ты  будешь  кентурионом
первой, а твой герул, тот, что уже служил Риму, возьмет вторую.
   - Я бы хотел поставить Агилмунда... - заикнулся Коршунов.
   - Меня не волнует, что ты  хотел!  -  рявкнул  Черепанов.  И  добавил
помягче:
   - Агилмунда возьмешь к себе -  опционом.  Потом  разберемся.  Трогус!
Составить списки рекрутов. Разобраться с медициной: кто - в строю, кто -
на лечении. Но обмундирование получить на всех и всех записать.  Открыть
таблички-формуляры на каждого  и  представить  мне.  Через  два  часа  -
построение на форуме. Тех, кто не может ходить, - доставить на носилках.
Будем приносить присягу Орлу легиона. Этим займусь я лично.  Действуйте!
Если будут проблемы - мой бенефектарий  будет знать, где меня найти.
   Алексей замешкался, намереваясь задать пару вопросов, но Тевд  Трогус
решительно потянул его наружу.
   - Давай-давай, варвар! Тут у нас - не там. Тут - римская армия. Здесь
работают ногами, а не языком!
   Черепанов усмехнулся.
   "Вот так, Леха, - подумал он. - Здесь у нас не тут. Рикс  варваров  -
это, конечно, круто, но  до  хорошего  кентуриона  тебе  еще  служить  и
служить!"

***

   - Клянусь Юпитером! И это - скифы? - Максимиан  Фракиец  издал  такой
звук, что ему позавидовала бы любая буккина .
   Трогус - на правом фланге строя - ухмылялся  во  все  двадцать  шесть
оставшихся зубов. Это была  его  идея:  постричь  и  побрить  варварское
воинство.  Многим,  правда,  это  не  понравилось,   но   новоиспеченный
кентурион Алексий сказал: надо - и две дюжины цирюльников  Одиннадцатого
легиона принялись за дело. Зато теперь эти бравые ребята смотрелись  как
надо. Даже лучше настоящих легионеров, потому что были  куда  крупнее  и
осанистее.
   - Виват милитари магистр Максимин Германик! - рявкнули полторы  сотни
глоток.
   Максимин захохотал. Ему понравилось. Командующий  данубийской  армией
любил, когда его  называли  "магистром".  И  еще  больше  ему  нравилось
слышать прозвище Германик, то бишь Победитель Германцев. Особенно  -  из
уст самих германцев, которые, впрочем, никогда не отождествляли себя  ни
с  термином  "германец",  ни  с  прочими  племенами,  коих  склонные   к
обобщениям римляне именовали этим словом.
   Надо сказать, что  не  только  новобранцы  произвели  впечатление  на
Максимина, но и сам командующий просто-таки поразил и  уцелевших  воинов
Коршунова, и его самого. Задирая голову, Алексей  смотрел  на  шагающего
вдоль строя человека-башню, и ему даже не  верилось,  что  перед  ним  -
живой  человек.  Верхушка  легатского   гребня   на   шлеме   Максимиана
возвышалась над  поперечным  кентурионовским  гребнем  Коршунова  (Генка
подарил ему свой старый шлем) почти на метр. Вдобавок, несмотря на  свой
гигантский рост и немалый возраст, римский  командующий,  в  отличие  от
большинства действительно высоких людей, сложен был  очень  неплохо.  Не
хуже  Коршунова.  Но  когда  человек-башня,  наклонившись,   навис   над
Алексеем, тому вдруг стало страшно. Что-то божественно-неумолимое было в
чертах этого крупного загорелого лица. Пронзительный живой взгляд из-под
тяжелых каменных век монумента.
   - Твое имя? - прогромыхал сверху бас командующего.
   - Алексей Виктор!
   - Ты знаешь латынь?
   - Да, немного... - Коршунов заколебался, не зная,  как  обращаться  к
гиганту. - Немного понимаю и говорю, Август...
   - Как ты меня  назвал,  варвар  с  неварварским  именем?  -  прорычал
командующий.
   - Август!
   "Главное, - напутствовал Коршунова Геннадий, - не выказывать сомнений
и страха. Он этого не любит более всего".
   - Август, величайший  ... Прости, я не очень хорошо знаю латынь.
   - Да! Не очень хорошо. Больше так ко мне не обращайся. Разрешаю звать
меня Максимианом. Это почти то же самое, верно? - Командующий повернулся
и поглядел на свою свиту.  Свита  безмолвствовала.  Легат  Одиннадцатого
Клавдиева Дидий Цейоний Метелл опустил глаза и поджал губы.  Можно  было
не сомневаться: на первой же императорской аудиенции  легат  донесет  об
этом эпизоде Александру Северу и его соправительнице-матери.
   - Этот дружок Черепа  Алексий  -  под  стать  своему  покровителю,  -
прошептал   префекту    Флору    приехавший    вместе    с    Максимином
трибун-латиклавий  Одиннадцатого  Деменций  Зима.  -  С  ходу  угодил  в
любимчики Фракийца. Интересно, бороться он тоже умеет? Если так, Фракиец
наверняка утвердит его в звании кентуриона. Цейоний  уже  утвердил.  Наш
легат был  в  восторге  от  того,  что  Череп  наконец  перестал  вешать
варваров. Небось, хотел доложить: я, мол, перевоспитал самого  свирепого
кентуриона по эту сторону Данубия.
   - Ха-ха! И каково ему теперь? Когда поднятый им в  кентурионы  варвар
нарек Максимиана Августом? -  развеселился  трибун-латиклавий.  -  Готов
заложиться на  полсотни:  месяца  не  пройдет,  как  Мамея  узнает,  что
Фракийца назвали Августом и ему эта титулатура понравилась.
   - Готов заложиться на две сотни, что через неделю половина легионеров
армии будет  знать,  что  варвар,  который  в  прошлом  году  выпотрошил
Питиунт,  а  в  этом  ограбил  половину  Нижней  Мезии,  нарек  Фракийца
Августом, - сказал префект Флор.
   - Я не настолько глуп, чтобы отдать тебе свои  деньги,  -  усмехнулся
Деменций Зима. - Хотя насчет половины Мезии ты преувеличил.
   - Ничуть. Более того, он ограбил бы и вторую  половину,  если  бы  не
Череп. И это наверняка стоило бы  нашему  Цейонию  легатства.  Наместник
Туллий Менофил съел бы  его  с  потрохами.  Иногда  я  даже  жалею,  что
поддержал весной идею Черепа. Избавиться от Цейония - большое искушение.
   - Половины Мезии это не стоит,  -  сказал  трибун-латиклавий.  -  Тем
более что император может прислать нам еще большего идиота. Эх! Много бы
я дал, чтобы слова варвара оказались пророческими!
   - Пожалуй. Хотя думаю я: Максимин стал бы  еще  более  жестоким,  чем
Каракалл .
   - Чем плох Каракалл? Он многое сделал для армии.  И  еще  больше  мог
сделать для Рима, если бы его не зарезали.
   - Вот именно! - многозначительно произнес префект Децим Флор.

***

   Вечером Максимин вызвал Черепанова к себе.
   - Мне понравился твой сородич, - сразу заявил командующий. - Он  ведь
твой сородич, и только поэтому ты  не  вздернул  его  и  остальных,  как
раньше?
   Черепанов хмыкнул. Ну да, чему тут удивляться. Разумеется, у Фракийца
есть осведомители. В том числе и в черепановском подразделении.
   - Ты, как всегда, прав, мой легат, - согласился Геннадий. - А я?
   - Ты тоже. - Максимин лежал на  широком  удобном  ложе,  опираясь  на
локоть, и прихлебывал из кубка. Черепанову, сидевшему на складном стуле,
выпить не предложил.
   - Августы расположены к тебе, но  их  терпение  могло  закончиться  в
любой момент, - пробасил командующий. - А я сейчас не хочу  ссориться  с
Императором. Мне нужно его согласие на военные действия  по  ту  сторону
Данубия. Мне это важнее, чем кровожадность какого-то там  принцепса,  ты
понял?
   - Да, мой легат. Я понял: ты одобряешь мои действия.
   - Одобряю. Но не понимаю, почему ты  сформировал  из  них  регулярные
кентурии, а не отряд вспомогательных войск. Эти скифы  воюют  по-своему,
но воюют совсем неплохо. Клянусь Марсом, если бы не ты  -  они  бы  ушли
безнаказанными! На! - Он протянул Черепанову кубок:
   - Глотни, Череп! Ты будешь вознагражден!
   Вино было густое и терпкое. Хорошее вино - Максимин  понимал  в  этом
толк.
   - Я не собираюсь использовать их в качестве обычных солдат, -  сказал
Черепанов. - Ты прав: это неэффективно. И намерен сформировать из них...
- Геннадий задумался: как  сказать  по-латыни  "спецназ"?  -  Я  намерен
использовать их  в  тех  боевых  действиях,  где  требуются  быстрота  и
скрытность. Эти парни совершили два значительных перехода  по  мезийской
земле - и сумели остаться необнаруженными. Ты слыхал об этом?
   - Что-то такое слыхал. Это важно?
   -  Безусловно.  Провести  тысячное  войско  по  обжитой,  к  тому  же
неизвестной территории -  и  остаться  незамеченными  -  это  искусство.
Представь, каковы они будут, если их забросить... то есть  отправить  на
ту сторону, в леса, которые им более привычны. Что будет?
   - Скорее всего, они перебегут к нашим врагам, - хмыкнул  Максимин.  -
Вспомогательные войска следует использовать, но доверять им нельзя.
   - Нельзя, - согласился Черепанов. -  Но  в  данном  случае  -  можно.
Потому что их вождю, Алексию Виктору, я доверяю полностью, а он умеет  с
ними управляться. Более того, я намерен попросить  его  навербовать  еще
несколько сотен варваров - из числа тех же готов-гревтунгов.
   - Дай сюда кубок! - потребовал Максимин. - Почему - несколько  сотен?
Несколько тысяч! Столько, сколько он сможет.
   - А деньги?
   - Деньги будут! - уверенно ответил командующий. - У наместника Туллия
целый фонд - на подкуп варваров. Я его аннексирую - и  этого  хватит  на
содержание десяти тысяч наемников в течение года.
   - Думаешь, Туллий Менофил согласится?
   - А куда денется! - Максимин запрокинул голову и  выплеснул  в  пасть
оставшееся в кубке вино: эффектное зрелище. - Я еще  четверть  налоговой
казны из него вытрясу! И пусть попробует не дать! Но все-таки  зачем  ты
сделал из своих скифов легионеров? Надеюсь, не только  для  того,  чтобы
нацепить на палец своего дружка золотой перстень кентуриона?
   - Не только! - Черепанов  засмеялся.  -  Пусть  поучатся  правильному
строю. Но главное, я хочу, чтобы  эти  дикие  скифы  поняли,  что  такое
дисциплина. А усваивать это лучше всего именно в регулярном  строю.  Мой
пил  Гай Ингенс лично займется  ими.
Ты одобряешь?
   - Делай, что считаешь нужным. Это твои люди. А если к следующей весне
ты и твой сородич дадите мне хотя бы тысячу готовых  в  бою  скифов,  ты
узнаешь, что такое щедрость Гая  Юлия  Вера  Максимиана!  -  и,  понизив
голос. - Ты понял, лев?
   -  Да,  -  ответил  Черепанов,  тоже  вполголоса,  чтобы  снаружи  не
услышали. - Да, бегущий по солнцу, я тебя понял.

Глава шестая
АНАСТАСИЯ ФОКА. ВОЗВРАЩЕНИЕ НА РОДИНУ

Четвертое августа девятьсот восемьдесят седьмого года от основания Рима. Провинция Нижняя Мезия. Город Томы

   (Томы - город на побережье Черного моря, ныне - Констанца.)

   С борта боспорского судна с греческим названием  "Любимец  Посейдона"
Анастасия смотрела на гавань римского  города  Томы.  Настоящую  римскую
гавань,  с  башней  маяка,  длинными  пирсами,  корабельными  сараями  и
волнозащитными стенами, укрывающими суда от непогоды.  Смотрела  на  две
либурны ,  охранявшие  вход  в
гавань, на сторожевые башни из аккуратных каменных блоков, на аккуратные
дома, разделенные аккуратными линиями улиц. Она видела термы, и форум, и
храм Нептуна, а за ним - круглое  строение  цирка.  И  фигурки  людей  в
знакомой одежде.
   Небольшая гавань  и  небольшой  город,  если  сравнить  с  ее  родной
Антиохией Сирийской. Но все же настоящий римский город, свой...
   Как же все хорошо закончилось, подумала Анастасия. Она снова дома.  И
больше  не  будет  варваров.  Никаких   варваров,   кроме   одного.   Ее
собственного.
   Оба больших паруса были спущены. Судно, теряя скорость, скользило  по
зеленой воде. Опытный кормчий с  идеальной  точностью  вывел  корабль  к
самому началу пирса. Палубные перебросили через борт  мешки  с  шерстью.
Мягкий удар - и там, на причале, уже ловят концы,  просмоленные  канаты,
подтягивают судно к пирсу.
   Широкий крутой трап с веревочными перильцами соскользнул вниз.
   На  пирсе  уже  толпились  портовые:  носильщики,  перекупщики,  пара
таможенных чиновников...
   Анастасия знала, что ее Алексия здесь нет. Он ведь даже не знает,  на
каком корабле она приплывает. И все-таки искала его в толпе...
   Капитан, боспорский грек из Феодосии, самолично  помог  ей  сойти  на
берег. Затем двое палубных снесли ее сундуки и очень аккуратно поставили
на каменный пирс,
   Анастасия привлекла внимание многих. Не только потому,  что  красива.
Она была одета как римлянка, причем богатая римлянка, даже  ее  прическа
была безукоризненна. Но приплыла на варварском корабле. Одна.
   Таможенники тоже глазели на нее. А капитан замешкался.
   - Может, домна пожелает нанять носилки? Я могу послать... - предложил
он, впервые назвав Анастасию домной, госпожой -  на  римский  лад.  -  И
поискать подходящее жилье: инсулу или дом?
   - Нет. Носилок не нужно. Я хочу прогуляться пешком.  И  жилье  искать
тоже  не  нужно.  Тут  наверняка  ест