оршунов мог бы тоже  присоединиться  к  ним,  но
воздержался. Отношения с герульским риксом Комозиком не очень-то у  него
складывались.  С  точки  зрения  Коршунова,  Комозик  вел  себя  слишком
высокомерно. Ну и Коршунов, конечно, старался держаться с  достоинством.
Как и подобает "небесному  герою".  Только  вот  Комозику  на  "небесное
происхождение" Алексея было начхать. Он вообще вел себя так, словно  все
вокруг в сравнении  с  ним  -  плесень.  Разве  что  для  Одохара  делал
исключение. Остальными, включая даже  Скулди,  откровенно  помыкал.  При
этом  сам  герульский  рикс,  по  мнению  Коршунова,  никакими   особыми
достоинствами, кроме общепризнанного умения колоть-рубить,  не  обладал.
Ах да, был еще один человек, которого Комозик  старался  не  раздражать:
молодой  вожак  гепидов  Красный.  Алексей,  впрочем,  догадывался,  что
причиной тому не то, что рыжий предводитель союзников тоже рикс,  а  то,
что Красный слыл не только полным отморозком, но тоже изрядным  рубакой.
И вызови вожак гепидов рикса герулов на поединок, очень возможно, что не
гепидам, а герулам пришлось бы выбирать нового  рикса.  А  вот  Коршунов
себе такой роскоши, как вызов, брошенный  Комозику,  позволить  не  мог.
Единственный шанс выжить для него в такой ситуации - пристрелить  герула
из пистолета. Пристрелить-то можно, но понравится ли это войску? Да и  с
политической точки зрения живой,  пусть  и  надменный  Комозик  полезнее
Комозика не гордого, но мертвого.
   В общем, к риксам Коршунов присоединяться  не  стал.  Все  интересное
друзья ему потом перескажут. Поехал в одиночестве.  Если  можно  считать
одиночеством езду в голове колонны из нескольких тысяч человек и  доброй
сотни повозок.
   Но даже и это одиночество Коршунова  было  вскоре  нарушено.  К  нему
присоединился боран по прозвищу Скуба.
   Скубу "главный боранский рикс" Крикша отрядил в качестве наблюдателя.
А может, сам Скуба решил поглядеть на сборное воинство в деле.  Так  или
иначе, но этот средних лет  боран  в  сопровождении  полудюжины  боранов
помоложе присоединился к участникам "аланской кампании".
   Коршунов был  одним  из  немногих,  с  кем  Скуба  мог  разговаривать
по-своему. Боранский язык от русского отличался примерно как русский  от
украинского. Но друг друга они понимали. К тому же Коршунов в свое время
поездил по странам Восточной Европы: и в Польше  бывал,  и  в  Болгарии,
наловчившись и там, и  там  если  не  говорить,  то  понимать  сказанное
довольно свободно.
   Прежде у Алексея не было возможности серьезно с бораном  потолковать.
А потолковать  было  надо.  Еще  когда  стояли  на  днепровском  берегу,
Коршунов, с разрешения Крикши, осмотрел боранский корабль.  На  человека
двадцать первого столетия это суденышко особого  впечатления  произвести
не могло (что не укрылось от  Крикши),  но  от  готских  судов  кораблик
отличался существенно. Примерно  как  баркас  от  плоскодонки.  Впрочем,
хороши боранские корабли или  плохи,  а  без  них  любой  морской  набег
попросту невозможен. Так что, когда Скуба сам подъехал  к  Алексею,  тот
обрадовался.  Ему   было   просто   необходимо   заручиться   поддержкой
представителя  местных  мореходов.  И   кое-что   узнать   о   специфике
парусно-гребного мореплавания.  По  предварительным  сведениям,  здешние
мореходы  старались  в  открытое  море  не  углубляться.  Плавали  вдоль
берегов. Следовательно, если вывести флотилию в открытое море, а  затем,
просчитав курс, выйти прямо к исходной точке, то и патрулирующая  берега
эскадра не так страшна...
   Но в это утро основательно пообщаться со Скубой Алексею  не  удалось.
Не  успело  солнце  пройти  и  половины  пути  до  зенита,  как  впереди
показались скачущие сломя голову разведчики.
   Впереди - враги!
   - Вовремя, однако, риксы отправили дозор, - заметил Коршунов.
   Скуба  повернулся  к  Алексею.  На  широком,  покрытом  темно-красным
загаром лице борана выразилось удивление.
   - Сегодня первый раз послали дозор -  и  сразу  врага  обнаружили,  -
пояснил Коршунов.
   Скуба пожал плечами.
   - Так мы же сегодня на аланские земли вступили, - сказал  он.  -  Вот
там, за излучиной, их бург стоит. Мы туда в позапрошлом  году  торговать
приходили.
   М-да...

Глава шестая
САРМАТЫ

   Да, враги были близко, и их  было  много.  Более  того,  намерения  у
врагов  (насколько  могли  оценить  разведчики)  были  самые  серьезные.
Ахвизра еще не  окончил  "доклад",  а  Агилмунд  уже  птицей  полетел  в
повозкам.
   Тут Алексей впервые увидел, как строится "мобильная крепость" готов.
   Тяжелые   повозки   разделились   по   принципу   "на   первый-второй
рассчитайсь", образуя две линии. Агилмунд метался между  ними  в  клубах
пыли и орал.  Осуществлял  общее  руководство.  Ему  помогали  несколько
одохаровых  дружинников.  И  двадцати  минут  не  прошло,  как   фургоны
образовали что-то вроде каре, внутри которого расположились пешие готы и
герулы. Гепиды под защиту фургонов не полезли. Красный  пренебрежительно
махнул рукой: дескать,  таким  храбрецам,  как  гепиды,  негоже  позорно
прятаться за телегами.
   Коршунов тоже за телегами прятаться не стал. Успеется. Выехал вперед,
пристроился  справа  от  Скулди,  который  застыл  стремя  в  стремя   с
Комозиком. Так они и  стояли,  аки  три  богатыря,  дожидаясь  появления
супротивников. Попутно Коршунов рассказал Скулди анекдот. Дескать, был у
него на родине в наидревнейшие времена такой богатырь - Илюша Муромский.
И вышел он как-то на бой  против  Идолища  поганого.  Ударило  Илюшу  по
голове Идолище раз - по колено в землю ушел Илюша. Ударило Идолище Илюшу
(тут к "богатырям" подъехал боран Скуба - послушать, о чем речь)  другой
раз - по пояс в землю ушел Илюша. Ударило Идолище третий раз - по  грудь
в землю ушел Илюша. Выкарабкался из-под земли богатырь, отряхнулся и как
даст Идолищу по макушке. Стоит Идолище поганое. Илюша  его  еще  раз  по
макушке - хвать! Стоит Идолище поганое! Поднатужился Илюша да  в  третий
раз, со всей молодецкой силушки - бабах! Стоит Идолище  поганое!  Только
уши из задницы торчат!
   Первым заржал Скулди. Чуть  позже  -  засмеялся  Скуба.  Анекдот  был
рассказан по готски, Скуба же  по-готски  понимал  не  вполне  свободно.
Комозик даже не усмехнулся. Когда остальные отсмеялись, заявил, что будь
на месте любого из поединщиков он, Комозик, то голову второго можно было
бы сразу закопать. Отдельно от туловища.
   Враги появились прямо со стороны солнца. Всадники. Аланы?
   Скулди выругался. Скуба негромко присвистнул.
   Всадники приближались. Вернее, спускались, потому что  степь  впереди
выгибалась склоном пологого холма. Враги ехали плотным строем,  подминая
лохматую траву. Над их головами, словно тростник, стояли поднятые к небу
копья.
   Коршунов покосился на Скулди. Герул был встревожен. С  чего  бы  это?
Если перед ними вся вражеская  армия,  то  проблема  невелика.  Всего-то
несколько сотен копий, по прикидкам Алексея. Раз  в  шесть  меньше,  чем
войско "союзников".
   - Эти что еще здесь делают? - громко и сердито произнес Комозик.
   -  Что  он   сказал?   -   поинтересовался   Скуба,   плохо   знавший
готско-герульский.
   - Хочет знать, откуда здесь взялись сарматы, - буркнул Скулди. - Я бы
тоже хотел это знать...
   Аланы, сарматы... Что-то  такое  осело  в  памяти  Коршунова  еще  из
школьной истории.  Вот  только  какая  между  ними  разница?  А  разница
наверняка есть, коли уж все, кроме Алексея, моментально определили,  кто
есть кто. И разница, надо полагать, существенная, если  тот  же  Скулди,
настроенный  по  отношению  к  аланам  вполне  оптимистично   (разобьем,
отберем, поделим), так забеспокоился.
   - Я догадываюсь, откуда они  взялись,  -  отозвался  Скуба.  -  Готов
поставить полную горсть серебра, что я прав. Принимаешь?
   - Принимаю, - кивнул Скулди. - Откуда?
   - Аланы их позвали.
   Скулди фыркнул:
   - Сарматы аланам не друзья.
   - Ах, Скулди-воин!  Золото  превращает  в  друзей  самых  отъявленных
недругов! Готовь свое серебро!
   - Ну, еще посмотрим, - пробормотал Скулди и по герульски повторил для
Комозика слова борана.
   - Думаю, он прав, - буркнул рикс герулов. - Что посоветуешь?
   - Что-то мне не хочется драться с сарматами, -  проворчал  Скулди.  -
Дорого нам это встанет.
   Коршунов во все глаза следил за приближающимися всадниками. Точно, их
было всего три-четыре сотни, не больше. Лошади -  до  самых  копыт  -  в
каких-то тусклых серых доспехах. И  всадники  -  в  таких  же  доспехах.
Только шлемы - металлические, сверкающие на солнце.  А  копья  -  просто
чудовищной длины: метров по пять, не меньше.
   Примерно в сотне метров сарматы остановились,  лишь  трое  продолжали
двигаться.  Подрагивали  древка  копий,  колыхались   полотнища-доспехи,
прикрывающие лошадей. Сами доспехи и  на  людях,  и  на  всадниках  были
довольно  странные:  покрытые,  словно   чешуей,   множеством   костяных
пластинок. Кажется, в несколько слоев. Должно быть, весили они  изрядно,
но и кони у сарматов были куда крупнее готских и герульских.
   Шагах в двадцати трое придержали лошадей, разом опустили копья книзу,
и их главный (судя по золоченому шлему и золотым украшениям  на  уздечке
коня) произнес длинную фразу.
   - Что он говорит? - спросил Комозик у Скулди. Тот пожал плечами.
   - Он говорит: это земли аланов, - вмешался Скуба. - Дальше  вам  хода
нет.
   - Что тебе до аланов, сармат? - бросил Комозик. - Твои земли далеко.
   Сармат-вожак разразился короткой речью.
   - Говорит, это не наше дело, - перевел Скуба. - Но из  добрых  чувств
он поясняет: аланское племя, что обитает здесь, наняло их, лучших воинов
Боспора, Меотиды и всех прочих земель, чтобы охранять аланскую землю.
   Тут Скуба бросил многозначительный взгляд  на  Скулди:  ну  что,  мое
серебро?
   Коршунов, привстав на стременах, поглядел на Одохара... И увидел, что
рикс гревтунгов не только не намерен вступать в разговор, но даже  подал
своего коня назад и ушел с "первого плана", уступив место пешим  гепидам
во главе с Красным. Еще Коршунов увидел, что у вожака гепидов уже красна
не только шевелюра, но  и  физиономия,  а  веслоподобная  лапа  молодого
"отморозка" поглаживает рукоять секиры.
   Внезапно, без всякого предупреждения, молча, Красный прыгнул  вперед.
Топор его взлетел вверх...
   Коршунов даже не успел углядеть, как  "левый"  сармат  метнул  аркан.
Петля упала на Красного - и сармат тут же  бросил  коня  в  сторону.  Но
Красный  оказался  крут:  мало  того  что  устоял  на  ногах,  но  даже,
перехватив петлю, едва не сдернул сармата на землю. Тот, впрочем,  успел
выпустить аркан, могучий гепид  потерял  равновесие,  средний,  главный,
сармат послал лошадь вперед, ее грудью  толкнул  Красного,  а  тот,  что
бросил аркан, развернул коня и поскакал к своим. Аркан снова натянулся -
он был привязан к седлу - и поволок за собой гепида.  Красный,  выпустив
топор, ухватился двумя руками за натянувшийся аркан... Он даже ухитрился
встать на ноги, но другой сармат небрежным движением сунул  ему  в  ноги
свое длиннющее копье - и Красный опять повалился на землю.  На  сей  раз
встать ему не удалось, потому что лошадь уже набрала разбег.
   Все это множество действий произошло за считанные  секунды.  Коршунов
только и успел отметить выверенную точность  действий  сарматов,  а  над
степью уже прогремел рык Одохара:
   - За возы!
   Толпа гепидов, хлынувшая было вперед, чуть приостановилась.
   Второй сармат тоже развернулся и поскакал к своим, а третий, тот, что
говорил, помедлил несколько мгновений - и сделал левой рукой неприличный
жест.
   Этого хватило. Сотни разъяренных гепидов устремились к нему,  главный
сармат поскакал прочь, а  плотный  строй  всадников  снялся  с  места  и
покатился навстречу гепидам.
   Самое интересное Коршунов пропустил. Потому что Скулди яростно рванул
узду коршуновского мерина:
   - За возы! - заорал он, перекрывая прочий шум. - Живо!
   Так что Алексей еще успел увидеть, как  строй  всадников  "проглотил"
своих посланцев, а вот как они сшиблись с гепидами, посмотреть не успел.
   Вся герульско-готская  кавалерия  покинула  поле  боя,  всосавшись  в
проемы между телегами. И едва последние дружинники  Комозика  и  Одохара
оказались внутри,  как  возы  тут  же  развернули,  замыкая  "крепость".
Успели. Спасибо гепидам, задержавшим  атакующих.  Задержавшим,  впрочем,
ненадолго. Когда Алексей снова взглянул на поле боя, сарматская  конница
уже вчистую стоптала гепидов и тем же сплоченным строем накатывалась  на
передвижную "крепость" готов. Из-за возов на сарматов посыпались стрелы,
копья,  топоры,  но  вся  это  метательная   снасть   причинила   весьма
незначительный урон. Всего лишь  две  бреши  образовались  в  сарматском
строю, Да и те мгновенно затянулись.
   Непомерно  длинное  сарматское  копье  возникло   откуда-то   сверху.
Коршунов лишь в самый последний  момент  успел  увернуться.  А  вот  его
соседу, молодому, безбородому еще герулу, -  не  повезло.  Другое  копье
прошило парня насквозь - наконечник  выскочил  из  спины.  Затем  хозяин
копья, вероятно, подал коня назад, потому что вопящего и  извивающегося,
как рыба на остроге, парня утянуло наружу.
   Четверо сарматов одновременно навалились на один из фургонов  и  едва
не опрокинули его.
   Коршунов увидел, как Ахвизра  с  ходу  "взбежал"  по  кожаной  стенке
фургона, а оказавшись наверху, отрубил руку одному из сарматов, проткнул
шею второму, увернулся от копья, отшиб  прямой  клинок,  который  сармат
держал в левой руке... Но тут бы Ахвизре  и  конец,  если  бы  брошенное
снизу готское копье не оказалось эффективнее вязнущих в  костяной  броне
стрел и не продырявило грудь  четвертого  сармата,  едва  не  поддевшего
Ахвизру на острие.
   Тут наконец Коршунов  опомнился  (до  сего  момента  он  наблюдал  за
происходящим, словно зритель) и взялся за  арбалет.  Вот  это  оказалось
поэффективнее слабеньких варварских луков.
   Взобравшись на крышу  одного  из  фургонов,  оставленных  в  середине
"крепости", Алексей старательно выцеливал  наиболее  активных  сарматов.
Главным образом тех, кто совместными усилиями пытался сдвинуть фургоны и
прорваться внутрь. К  сожалению,  запас  болтов  у  него  вскоре  иссяк:
осталась парочка, сохраненная на крайний случай, так что Коршунов  снова
превратился из участника в наблюдателя: лезть в мясорубку ему совсем  не
хотелось. Для этого он слишком ценил собственную жизнь.  А  эти  сарматы
управлялись со своими длиннющими копьями  с  такой  ловкостью,  с  какой
японец орудует палочками для еды. И все же их  атака  захлебнулась.  Как
только наступило некое  равновесие,  при  котором  обе  стороны  терпели
примерно одинаковый урон, но ни одна не получала  преимущества,  сарматы
прекратили штурм, быстренько развернулись и отбыли,  подобрав,  впрочем,
своих раненых и убитых и мимоходом  опять  разметав  уцелевших  гепидов,
собравшихся было в кучу и вознамерившихся помешать отходу противника.
   Герулы и готы преследовать противника не стали. В принципе, могли бы:
оседлав упряжных лошадей, они набрали бы  почти  тысячу  всадников.  Но,
видимо, репутация у сарматов  была  соответствующая  и  известная  обоим
риксам. Коршунов, впрочем, тоже  мог  без  особого  напряжения  фантазии
представить, что может  сделать  с  готско-герульской  вольницей  этакая
"тяжелая кавалерия" на открытой местности. Достаточно поглядеть на  поле
боя, усеянное телами гепидов.

Глава седьмая
"НАСТОЯЩИЕ ВОИНЫ..."

   - Настоящие воины, - сказал Скуба, запивая вином утку, добытую Книвой
и весьма  искусно  (с  поправкой  на  походные  условия)  приготовленную
Анастасией. - Рядом с поселком, где я вырос, их  городок  стоял.  Мы  им
тогда дань платили... - Он еще раз приложился  к  вину,  которое  сам  и
принес. - У нас говорили: когда-то они большую силу имели. Да  и  теперь
тоже не последние. И те, что здесь обитают, и те, что за Данубием живут.
Воины они отменные.
   - Это я  видел,  -  согласился  Коршунов.  -  Дорого  нам  эти  аланы
встанут...
   Скуба пожал плечами. Ну да не им решать. Риксы уже  приняли  решение:
следовать дальше. Собственно, потери были не такие уж  большие.  Десятка
три раненых, дюжина убитых. Это - у  готов  и  герулов.  Гепидов  побили
изрядно, но то - гепидские  проблемы.  Хотя  и  от  гепидов  может  быть
польза.  Одохар  сегодня  лично  отметил:  прав   был   Аласейа,   когда
рекомендации  по  использованию  гепидов  давал.  Много  пользы  сегодня
принесли  готам  гепиды,  когда  в  глупой  отваге  под  копья  сарматов
кинулись. И еще от них польза будет, поскольку не  всех  гепидов  побили
сарматы, а оставшиеся в живых безумной яростью исходят: желают  сарматам
за вождя  своего  и  сородичей  побитых  отомстить.  С  вождем,  правда,
непонятно. Тело Красного на поле боя так и не нашли. Увезли его сарматы.
Так что, может, жив еще Красный? Может, тешит сейчас сарматов  мужеством
своим и на  каленое  железо  плюет,  коим  его,  по  обычаю,  победители
потчуют?
   По правде сказать, Коршунову Красного было немного  жаль.  Отморозок,
конечно, но пацан неплохой. А что глуп, так это - по  молодости.  Да  не
так уж он и глуп... Для  гепида.  После  сегодняшнего  сражения  Алексей
склонен был разделить общее мнение об этом племени.
   Короче, похвалил Коршунова Одохар. И тут же поинтересовался: не хочет
ли Аласейа принять под свое начало уцелевших гепидов?  Те  его  уважают.
Сам Красный тоже его уважал. Опять-таки, вождь гепидам нужен. Начнут  из
своих выбирать - большая драка будет. Всем известно, как  гепиды  вождей
выбирают. Нельзя это дело на  самотек  пускать.  Большая  и  бесполезная
трата человеческого материала получится. А гревтунга или  герула  гепиды
точно не захотят. Другое дело Аласейа Небесный Герой...
   Коршунов обещал подумать. Связываться с  гепидами  ему  хотелось  еще
меньше, чем воевать с аланами. Но против единодушного решения риксов  он
пойти не мог. Не тот у него пока авторитет. И  командир  гепидам  нужен,
это точно.
   - Скажи-ка мне, Скуба, как сарматы с пленными  поступают?  -  спросил
Коршунов.
   - Да как все, - пожал плечами боран. - Продать, отпустить за выкуп, к
делу приспособить...
   - ...в жертву принести, - вставил Алексей. - На тризне.
   - И это тоже. Хотя у  них  вроде  бы  такого  обычая  нет.  Ты  зачем
спрашиваешь?
   - Да вот думаю: они ведь, скорее всего, Красного в  плен  взяли.  Как
теперь с ним поступят?
   - Вот этого не скажу.  Может,  и  убьют.  Раб  из  Красного  скверный
получится. Очень строптивый. А что?
   - А то, что думаю я: вряд ли сарматы ушли далеко. У них  же  раненые.
Если бы вот прямо сейчас по следу их пойти...
   - Ничего не выйдет! -  Скуба  мотнул  головой.  -  Ваши  риксы  ночью
воевать не станут.
   Это Коршунов и сам знал. Он уже высказывал свое предложение  Одохару.
Преимущества тяжелой конницы - в строе и в облачении. Ну  и  в  навыках,
конечно. А если налететь внезапно, застать врага врасплох, не в седлах и
доспехах, а пешком и в рубахах...
   Одохар идею отклонил. И в общем, правильно. Их войско  не  регулярная
армия, которой приказал: "в бой" - и она пошла  в  бой.  Тут  многое  от
общего боевого духа зависит. А после сегодняшней схватки с боевым  духом
у сводного войска - проблемы. Не  говоря  уже  о  том,  что  большинство
относится к войне как к полевым работам. День  пашешь,  ночь  отдыхаешь.
Конечно, личные дружинники  риксов  смотрят  на  дело  по-иному,  но  их
слишком мало. Хотя...
   - Как ты думаешь, Скуба, где сарматы могли на ночь остановиться?
   - А что тут думать: прямо в ближнем аланском селении и  остановились.
Там и крепость имеется, и место удобное.
   - А дорогу ты туда знаешь?
   - Найду.
   Скуба перестал есть,  испытующе  глянул  на  Коршунова:  к  чему  тот
клонит? Не глуп боран. И силой не обижен. Естественно. Воин все-таки.
   - А ночью - найдешь?
   - Что ты задумал?