приказывал.  С  прочими  варварами  можешь
поступать как угодно. Но это мои люди.  Я  за  них  отвечаю.  И  они  не
устраивали резни. Тех, у кого возникало такое желание, я наказывал.
   - Слышал, слышал, как ты наказываешь... - с неопределенной интонацией
произнес Черепанов. - Цекульский старшина рассказывал.
   Было непонятно, то ли подполковник одобряет действия Алексея,  то  ли
осуждает.
   - Решай! - твердо сказал Коршунов. - Решай, Леха. Поставь себя на мое
место. Неужели ты поступил бы иначе?
   - Я бы на твое место не встал, - решительно произнес Черепанов.
   - Бывают обстоятельства, когда выбора нет.
   -  Хрена  лысого!  -  рассердился  подполковник.  -   У   меня   были
обстоятельства покруче твоих. Напомни мне как-нибудь, чтобы я  тебе  про
Африку рассказал. Чтоб ты знал, какие бывают обстоятельства!
   - Ладно, ты крутой! - тоже повысил голос Коршунов. - Но я  -  это  я!
Или ты велишь снять моих парней - или возвращай меня на холм!
   Черепанов хмыкнул.
   - Ишь, раскомандовался, - проворчал он. - Куда идем мы с Пятачком? На
мясокомбинат! Да кто тебя спросит, мать твою?  Ты  вообще  мой  пленник!
Захочу - продам, захочу - себе оставлю. Здесь, брат, не Питер.  Здесь  -
рабовладельческое общество. Учил в школе? Что это  ты  поскучнел?  Не  в
игрушки играем!
   Коршунов мрачно глядел в пустую чашу. Такого он от Генки не ожидал.
   -  Вот  так   вот,   космонавт-исследователь,   -   строго   произнес
подполковник. - Тут за  базар  отвечают  покруче,  чем  у  нас.  Значит,
говоришь, варвары твои делали то, что ты им приказывал?
   - Да, - буркнул Коршунов.
   - То есть за все, что они делали, отвечаешь ты?
   - Да.
   - То есть ты готов за это отвечать?
   -  Да.  -  Коршунов  поднял  голову  и  посмотрел   прямо   в   глаза
подполковника. - Да, я готов!
   - Хорошо, - кивнул Черепанов. - Так и будет. Я сниму твоих  варваров.
Я уже снял кое-кого, чтобы не подох раньше этого разговора. Я подарю  им
жизнь. Всем, кто еще жив. Но -  с  двумя  условиями.  Первое:  отпускать
таких волков домой я не могу. Они слишком  опасны  и  наверняка  захотят
вернуться. Поэтому все они отныне будут служить Риму.  Второе:  с  этого
момента за каждого из них отвечаешь ты. Лично. За их дисциплину,  за  их
службу, за все их поведение. И  если  кто-то  из  них  выкинет  фортель,
спрошу я с тебя. И спрошу по полной, без пощады и без поправки  на  нашу
дружбу. Вот на этих условиях я согласен подарить им жизнь. Принимаешь?
   - Да, - не колеблясь, ответил Коршунов.
   - Что ж... - Черепанов положил ему на плечи широкие ладони.  -  Вижу,
Алексей Викторович, ты кое-чему научился за это  время.  -  Подполковник
улыбнулся. - И я этому рад! Ну давай  еще  по  одной  и  пойдем  снимать
пугала. Я хочу, чтобы  каждый  из  них  знал,  кому  обязан  жизнью.  Не
повредит.

Глава третья
ПРИНЦЕПС ГЕННАДИЙ ПАВЕЛ ЧЕРЕП. ГЕРМАНСКИЕ "РЕКРУТЫ"

   - Я хочу, чтобы каждый из вас знал, кому обязан тем,  что  продолжает
дышать сладким римским воздухом, а не кормит червей в выгребной  яме!  -
неторопливо, раздельно произнес Черепанов, - Давай, переводи!
   Принцепс Геннадий Павел,  верхом,  возвышался  над  тройной  шеренгой
германцев и видел каждого из них. Чуть позади принцепса, тоже верхом,  -
старший кентурион Гай Ингенс и субпрефект Тевд Трогус,  под  чье  начало
Черепанов намеревался на время передать "новобранцев".
   Толмач  забубнил,  трансформируя  четкую  латинскую  речь  в  готское
наречие. В принципе. Черепанов  мог  то  же  самое  воспроизвести  и  на
"варварской  мове",  которой  владел  вполне  прилично,  но   счел   это
непрестижным. Будущие римские солдаты должны изъясняться на латыни.
   "Будущие римские солдаты", порядка сотни готов-гревтунгов  и  десятка
четыре герулов, перебинтованных,  безоружных,  в  заскорузлых  от  крови
отрепьях, выглядели, мягко говоря, непрезентабельно. И их вождь, который
стоял с ними в  одном  строю,  смотрелся  не  лучше.  У  Коршунова  была
возможность привести себя в порядок, но он отказался.  Пусть  его  воины
видят, что его судьба такая же, как и у них.
   Черепанов отнесся к позиции друга с  пониманием.  Но  и  своей  точки
зрения скрывать не стал.
   - Ваш рикс поручился за вас! - продолжал Черепанов, развернув коня  и
пустив его шагом вдоль строя свежеиспеченных рекрутов.  -  Он  поклялся,
что все вы будете служить честно и доблестно. Я ему  верю,  а  он  верит
вам. Но хочу, чтобы вы все знали: за проступок  любого  из  вас  я  буду
спрашивать с двоих - с преступника и  с  вашего  рикса.  Так  что,  если
кто-то думает, что рикс Аласейа не вправе решать за него,  пусть  скажет
об этом сразу, сейчас! Есть такие?
   Строй молчал.
   - Очень хорошо, - одобрил принцепс Геннадий Павел. -  С  сегодняшнего
дня  вы  все  зачислены  в  состав  вспомогательных  войск  Тринадцатого
Клавдиева легиона. Claudia Pia Fidelis , - повторил он торжественно. - Довольствие на вас  будет
выписано также с сегодняшнего дня. Жалование -  с  того  дня,  когда  вы
принесете присягу  Императору  и  аквиле  Тринадцатого  легиона.  Размер
жалования вам сообщит старший кентурион Гай Ингенс... - Кентурион Ингенс
медленно, важно наклонил голову, - а получать его -  на  всех,  а  затем
распределять между вами будет ваш сигнифер, коим -  до  получения  вашим
отрядом своего штандарта-сигнума - будет  ваш  рикс  Аласейа,  именуемый
отныне Алексием Виктором. Вашим командиром  -  до  получения  сигнума  -
станет субпрефект Тевд Трогус (Трогус поднял правую руку). Он командовал
алой ауксилариев, которая не  позволила  вам  уйти  от  возмездия  Рима.
Возможно, кое-кто из вас  затаил  обиду  на  славных  римских  воинов  и
полагает, что пролитая кровь требует мщения. Есть такие?
   Никто не отозвался. Вероятно, потому, что взгляд принцепса  не  сулил
желающим отомстить ничего  хорошего.  А  снова  становиться  придорожным
"украшением" никому не хотелось.
   - Очень хорошо, - одобрил  Черепанов.  -  Римский  порядок  запрещает
римским солдатам убивать или  калечить  друг  друга.  За  эти  проступки
виновные наказываются очень сурово. Все серьезные претензии  между  вами
разбирают ваши командиры. Если они не справятся, этим займусь  я  лично!
Кое-кто  из  вас,  насколько  мне  известно,  уже  служил  Риму.  Можете
обращаться к ним за советами. Хотя лично я не стал бы  прислушиваться  к
советам тех, кто, зная что  есть  Рим,  рискнул  стать  его  врагом.  Но
возможно, им не повезло  и  служили  они  не  под  теми  штандартами,  а
командовали ими не слишком  достойные  командиры.  Сейчас  же  вам  всем
повезло. Вы все станете не просто солдатами Рима, а будете  служить  под
началом самого главнокомандующего Максимина. Слыхали о нем?
   На этот  раз  раздалось  несколько  утвердительных  возгласов.  Среди
варваров Максимин был весьма известной личностью. Куда более  известной,
чем нынешние Августы Александр Север и Мамея.
   - Очень хорошо! Служите честно и храбро - и ваша верность Риму  будет
вознаграждена. Это я вам обещаю,  а  если  я,  принцепс  Геннадий  Павел
Череп, что-то обещаю, то так оно и будет...

***

   - Если бы не ты, хрен бы ваши римляне нас поймали! - заявил Коршунов.
   Вместе с Черепановым они удобно разместились  на  мешках  с  шерстью,
уложенных на дно фургона. На хорошей римской дороге даже в  безрессорной
повозке ехать было достаточно комфортно. Лучше, чем в седле. И  раны  не
беспокоили. Особенно после того, как среди трофеев они отыскали  аптечку
Коршунова и сделали пару инъекций. Еще  одну  дозу  вкатили  Ахвизре,  у
которого началась горячка. Возможно, этим  спасли  ему  жизнь.  Впрочем,
древние  германцы  оказались  на  диво  крепким  народом.  Генофонд,  не
истощенный цивилизацией.
   Ехали с удобством, в "голове" колонны, чтоб не  дышать  пылью,  убрав
боковины фургона, но  оставив  "крышу",  защищающую  от  солнца.  Вокруг
лежала страна, которую позже назовут Болгарией.
   Не без гордости Коршунов поведал о своих приключениях.  Черепанов,  в
принципе, всё одобрил. И даже согласился, что у Алексея были  все  шансы
вывести своих варваров из-под удара.
   -  Но,  -  заметил  он,  -  вряд  ли  тебе,  Леха,  хватило  бы   ума
остановиться. На следующий год ты заявился бы снова - и получил по репе.
   - На следующий год я бы поставил своего царя в Боспоре,  поднял  всех
варваров по ту сторону Дуная, а сюда привел  бы  не  пять,  а  пятьдесят
тысяч воинов.
   - Да их всего тысяч двести, твоих германцев! - возразил Черепанов.
   Коршунов пожал плечами:
   - Может быть. Но почему только германцы? Есть  еще  сарматы,  бораны,
аланы... Да мало ли кто!  Размер  моего  войска  -  вопрос  моей  личной
популярности.
   - Справедливо, -  кивнул  Черепанов.  -  Но  не  для  всех.  Сарматы,
например, пойдут только за своим родовым вождем. В Первом  Фракийском  -
четыре сарматские алы. Максимин с ними еще в Мидии  воевал.  Так  что  я
знаю, что говорю.
   - Да мне без разницы, - сказал Коршунов. -  Пускай  идут  за  родовым
вождем. Лишь бы вождь этот шел за мной.
   - А ты заматерел, - не без удовольствия произнес Черепанов.
   - Такая  жизнь.  Положение  обязывает.  -  Последнюю  фразу  Коршунов
произнес по-латыни. - Я, кстати, и женат теперь. Даже дважды.
   - Это как?
   - Помнишь ту рыженькую, дочку Фретилы? Теперь моя главная жена.
   - Поздравляю. А вторая?
   - А вторая - любимая. Вот слушай...
   И Коршунов  поведал  другу  историю  своей  любви  и  всего,  что  ей
сопутствовало.
   - Вообще-то, я намерен за ней послать, - сказал он  в  заключение.  -
Думаю, она обрадуется, узнав, что я теперь буду воевать  за  Рим,  а  не
против. Она - изрядная патриотка.
   - Советую тебе не торопиться, - сказал Черепанов. - Девушки  и  здесь
отменные. Зачем в Тулу самовар выписывать? И кто тогда за имением  твоим
присматривать будет?
   - Да хрен с ним, с имением!
   - Ну не скажи...
   Тут они посмотрели друг на друга и расхохотались.
   - Черт! Леха! Я уже считай год по-русски не говорил!
   - А я говорил! - с  гордостью  заявил  Коршунов.  -  С  Настей.  И  с
боранами крымскими. Ну так что, поможешь мне человека за ней послать?
   - Леха, какой человек! - воскликнул Черепанов.  -  Ты  в  Риме!  -  И
добавил с гордостью:
   - Здесь существует почта. Пошлем письмо - и все дела.
   - Отлично! Организуешь?
   - Без проблем! - Черепанов привстал. -  Эй,  там!  Позовите  Мелантия
Ингенса!
   - Луций, - сказал подполковник, когда кентурион подъехал к повозке. -
Алексий хочет отправить письмо жене в Херсон. Позвать ее сюда, в  Мезию.
Организуй.
   - Организовать можно, - степенно произнес Ингенс-средний. - Только  я
не советую. Сейчас в море неспокойно. Пираты. Я слыхал, буквально  милях
в восьмидесяти от устья  Данубия,  чуть  ли  не  под  носом  данубийской
флотилии, утопили нашу бирему, а  купцов  ограбили  вчистую,  хорошо  не
убили. И варвары... Хм-м... Ну, может, варвары твою жену и не тронут...
   - Спасибо за предупреждение, Мелантий,  -  поблагодарил  Коршунов.  -
Тогда не одно письмо, а два. Второе  -  моему  другу,  боранскому  риксу
Крикше. Он позаботится, чтобы моя жена плыла  не  на  первом  попавшемся
корабле, а с хорошим конвоем.
   - Твой друг - боранский  рикс?  -  удивился  Мелантий.  -  Но  вы  же
германцы! Неужели германцы теперь  дружат  с  боранами?  Это  плохо  для
империи, - сказал  он  озабоченно.  -  Верно,  принцепс?  Вот  и  Трогус
говорил: слыхал от  купцов,  что  бораны  обчистили  Питиунт.  А  раньше
мирными были...
   - Это он выпотрошил Питиунт. - Черепанов похлопал Коршунова по плечу.
- И с боранским риксом тоже дружат не германцы,  а  наш  новый  соратник
Алексий Виктор. Так что, думаю я, союза германцев и боранов  можно  пока
не опасаться.
   - Не уверен, - возразил Коршунов. - Идея была не моя - одного герула.
Скулди.
   - Это тот, которого ты поставил опционом? -  улыбнулся  Черепанов.  -
Видишь, Мелантий, каких толковых солдат приобрел наш Август.
   - К воронам Августа! - воскликнул Мелантий. -  А  вот  Максимину  это
понравится. То, что ты изменил своему правилу вешать варваров.
   - Не изменил, - проворчал Черепанов. - Нет правил без исключений.
   - Наш принцепс - философ! - с гордостью произнес Мелантий. - А с  кем
ты еще дружишь, опцион Алексий?
   - С сарматами, - сказал Коршунов. - Кое с кем из гепидов...
   - А с алеманнами?
   Коршунов покачал головой.
   - Это хорошо, - сказал Ингенс-средний.
   - Почему?
   - Потому что этой осенью Максимин собирается задать им  трепку,  -  с
неудовольствием произнес Черепанов.
   - Тебе это не по нраву? - удивился Мелантий.
   - Мне не по нраву то, что  об  этом  знает  каждый  легионер  по  эту
сторону Данубия, - заявил Черепанов. -  Всё.  Езжай  к  своей  кентурии.
Завтра Алексий отдаст тебе письма.
   - Умник, - проворчал подполковник, когда  Ингенс-средний  отъехал.  -
Каждый, блин, кентурион теперь стратег.
   - А что в этом плохого? - удивился Коршунов.
   - Болтают много. Все в этой армии много болтают. Никакого  понятия  о
секретности.
   - Ты еще первый отдел здесь организуй! - сыронизировал Коршунов.
   - Придет время - организую, - совершенно серьезно ответил  Черепанов.
- И разведку поставлю как надо. Чтобы такие, как ты,  не  разводили  нас
так по-детски. Это очень хорошо, Леха, что мы с тобой встретились. Очень
полезную ты мне информацию принес.
   - А я уж, дурак, подумал,  что  ты  меня  видеть  рад!  -  усмехнулся
Коршунов.
   - Точно - дурак. Нам здесь жить, Леха. По  крайней  мере,  надо  быть
готовым к тому, что домой мы никогда не вернемся.
   - Похоже, ты больше обратно не рвешься, - заметил  Коршунов.  -  Тоже
женился, что ли?
   - Ну, до этого пока не дошло, - уклончиво ответил Геннадий.
   - И кто она?
   - Дочка здешнего консуляра , Антонина Гордиана-Младшего, Корнелия Преста.
   - Серьезно? Голубая кровь?
   - Угу. Даже царская - по прабабке. И минимум полтыщи лет  благородных
предков.
   - Круто! Она хоть красивая?
   - Ты поухмыляйся еще - враз по зубам получишь! -  посулил  Черепанов,
демонстрируя кулак.
   - Ну прости! - с покаянным видом проговорил Алексей. - Не знал, что у
вас так серьезно. А родители ее как, не против?
   - А хрен его знает. С папашей мы вроде в приличных  отношениях...  Но
они и впрямь - крутая аристократия. Дед ее вообще  проконсул  Африки.  В
общем, проблемы могут быть...
   - А сама девушка?
   - Мы переписываемся, - скромно ответил принцепс.
   - А сколько ей лет? - полюбопытствовал Алексей.
   - Восемнадцать. Будет.
   "Надо же,  -  подумал  Коршунов.  -  Грозный  подполковник  Черепанов
состоит в переписке с семнадцатилетней девчонкой. Романтика!"
   Впрочем, вслух Алексей сказал другое.
   - А она хоть в курсе твоего отношения к ней?
   - Ну, в принципе, наверное, да.
   - Ну ты, принцепс, даешь! - сказал Коршунов. - Легких путей не ищешь.
   - Ты - тоже. А скажи: парнишка этот, как его, Книва, что с ним?
   - Живой. Я его очень вовремя отослал домой. Не пустым.  Кстати,  если
тебе нужны деньги, имей в виду: я здесь хорошо  поднялся.  У  меня  даже
трирема есть. Правда, трофейная, - уточнил он. - Твое руководство  может
конфисковать, если увидит. Но ее  можно  перекрасить.  И  замаскировать.
Организовать ей, скажем, приписку в Феодосийском порту. У меня в Боспоре
хорошие связи.
   - Там сейчас, по-моему, что-то типа гражданской войны?
   - Угу. Мы с претендентом, его Фарсанзом зовут, в союзе.
   - Наш пострел везде поспел, - проворчал Черепанов. - Я тебя об  одном
прошу: когда буду представлять тебя начальству - помалкивай.
   - Ну я же не идиот! - обиделся Коршунов. - Кстати, один из тех,  кого
ты великодушно помиловал, Сигисбарн - Книвин  старший  братан.  А  самый
старший братан, Агилмунд, - вообще моя правая рука. Надежнейший мужик.
   - Это он в Цекуле твоего оппонента зарубил? - осведомился Черепанов.
   - Нет, другой. Ахвизра. Помнишь другого парня,  Нидаду,  которого  на
болоте перед нашим спускаемым аппаратом зарезали? Ахвизра - его  старший
брат. И мой лучший разведчик. Вы с ним наверняка подружитесь...
   - Так! - прервал его Черепанов. - Давай-ка определимся, Леха. Дружить
я буду с тобой. По старой памяти. Все остальные - мои солдаты. И  только
так. И если кто-то из твоих парней решит, что мы с ним в приятелях -  по
старой памяти, я его круто разочарую. Есть такое слово  -  субординация.
Может, слыхал?

Глава четвертая
АГИЛМУНД, СИГИСБАРН И ПРОЧИЕ ВАРВАРЫ

   - Это же Гееннах! - возбужденно воскликнул Сигисбарн. - Я его узнал!
   - Тот самый, кого захватили квеманы? - уточнил Агилмунд.
   - Он! Я знаю! Я с ним боролся!
   Оба брата шли в конце обоза,  рядом  с  повозкой,  на  которой  лежал
Ахвизра.
   - Значит, прав был Овида-жрец, когда сказал: не совладать квеманам  с
таким, как Гееннах, - степенно ответил Агилмунд.  -  Это  удача  Аласейи
привела к нам Гееннаха.
   - Хороша удача! - возмутился Ахвизра и  даже  привстал,  несмотря  на
слабость.  -  Скулди  говорит,  это  Гееннах,  которого   теперь   зовут
принцепсом, погнался за нами. Если бы не он,  мы  бы  уже  плыли  домой.
Вместе с добычей! - сказал и откинулся на солому, тяжело  дыша.  Хоть  и
поправлялся Ахвизра, но был еще очень слаб.
   - Никто не ведает, что нам назначили  боги,  -  неторопливо  произнес
Агилмунд. - Может, это удача для нас, что ромляне нас победили. Ведь  мы
теперь сами стали ромлянами, а все  знают:  никого  нет  богаче  ромлян.
Посмотри вокруг: как богато живут здешние землепашцы. А ведь они даже не
воины. Они - никто. Покажи им копье - и они тут  же  упадут  на  колени,
отдадут тебе добро и женщин и будут  счастливы,  если  их  не  убьют.  А
Гееннах у ромлян - большой вождь. Скулди говорил с  его  воинами,  и  те
сказали: Гееннаха привечают самые важные ромлянские  риксы.  Даже  самый
главный ромлянин, Императрикс, говорил с ним как  с  равным.  Ничего  не
было у Гееннаха, когда он пришел в Рим. Год прошел всего, а как  Гееннах
возвысился. Велики его достоинства, а удача его еще больше.  Так  сказал
Скулди, а я ему верю, потому что Скулди уже  служил  у  ромлян  и  умеет
узнать правду.
   - Верно говоришь, Агилмунд, - слабым голосом произнес Ахвизра.  -  Но
ведь как вышло: была у нашего Аласейи удача, а теперь ее нет.  Съела  ее
удача Гееннаха.
   - А я иначе думаю, - возразил Агилмунд.  -  Не  враг  Гееннах  нашему
Аласейе,  а  родич.  Потому  не  съела  его  удача  удачу  Гееннаха,   а
присоединила к себе. Как великий рикс присоединяет к себе дружину своего
родича послабее. Но от этого родич тот только сильнее  становится,  ведь
большим войском и добра больше  добудешь,  и  славу  большую,  и  враги,
прежде грозные, от большого войска бегут в страхе. Мудр Аласейа и хитер.
Но еще мудрее и хитрее Гееннах. Слыхал я, и от  квеманов  он  с  большой
славой ушел: богов их пожег. И никто не сумел ему отомстить -  ни  боги,
ни люди.
   - Разве квеманы - люди? - пренебрежительно  пробормотал  Ахвизра,  но
Агилмунд не стал отвечать на эти слова.
   - Я так мыслю, - сказал  он.  -  Не  ромлянам  теперь  будет  служить
Аласейа, а другу своему Гееннаху. А мы будем служить Аласейе - и великую
славу добудем.
   - А как же клятва, которую мы  должны  принести  ромлянским  богам  и
Императриксу? - вмешался Сигисбарн.
   - Ромлянских богов на ромлянской земле следует жаловать,  -  степенно
изрек Агилмунд. - Они на нас и без того сердиты: храмы их мы грабили. Но
и понять они должны: как  ихние  храмы  не  грабить,  ежели  там  всякие
богатства сокрыты.
   - Ничё! - подал голос Ахвизра. - Вона Гееннах квеманских богов прям у
них дома пожег. И квеманов затем побил несчетно, и капище их ограбил,  и
здесь, у ромлян, великим вождем  стал.  И  даже  нашего  Аласейю  удачей
перевеличил!
   - А я так думаю: или за Гееннахош бог сильный стоит, или сам  Гееннах
все же бог, а не герой, как Овида сказал, - заявил Сигисбарн.
   - А я вот вспомнил, что Книве на капище боги  открыли,  -  проговорил
Ахвизра