Туллия Менофила, наместника Нижней
Мезии, весит больше, чем слово наместника Понтийской провинции. А Туллию
не нужны осложнения с  Херсоном.  Ему  нужен  Херсон  -  вольный  город,
важнейший торговый центр в этих местах.  Это  удобно  всем:  и  Риму,  и
Боспору, и варварам. Самое большее, на что согласится  Туллий,  -  чтобы
флот Рима появился у здешних берегов. В этом случае  ты  потеряешь  свою
трирему.  Но  если  проявишь  себя  хорошим  дипломатом,  то,  возможно,
получишь от Рима выкуп. В обмен на обещание не посягать на  земли  Рима.
Это обычная практика. Всем известно, что,  получив  золото,  варвары  на
некоторое время успокаиваются.
   - Я не успокоюсь, - возразил Коршунов. - Ты знаешь, чего я хочу.
   - Знаю, - вздохнула Анастасия. - Ты хочешь невозможного.
   - Да! - заявил  Алексей.  -  Я  хочу  невозможного!  -  Его  охватило
восхитительное чувство абсолютной уверенности  в  своих  силах  и  своей
правоте. - Хочу - и получаю!
   "Как он красив! - подумала Анастасия. - И  как  самоуверен!  Как  все
мужчины. Они жаждут величия... Но величие достается немногим, смерть или
безвестность - куда более частый удел... Как же мне  уберечь  тебя,  мой
Алексий? К тебя, и родину мою... Как мне уберечь от тебя?"

Глава двадцать восьмая
ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНАЯ

   Ноябрь в  Херсонесе  -  прохладное  время.  Свинцовые  мутные  волны,
поблекшая листва, в домах побогаче  по  ночам  в  спальне  -  непременно
жаровня с углями или нагретые  камни,  которые  рабы  хозяина  раскаляют
снаружи, а потом  растаскивают  по  комнатам.  Еще  -  кувшины  молодого
неразбавленного вина на каждой трапезе.
   Во  вторую  неделю  ноября  Агилмунд,  Ахвизра  и  еще  три   десятка
гревтунгов, тех, что не отбыли десять  дней  назад  вместе  с  Одохаром,
отправлялись в дорогу. Домой. Алексей - оставался. Перспектива  зимовать
в готском бурге его  не  радовала.  Тем  более  там  была  его  законная
малолетняя жена Рагнасвинта, сестра Агилмунда,  Сигисбарна  и  Книвы,  -
очень важная  нить,  связывающая  его  родственными  узами  со  славными
гревтунгами... Но Коршунов не представлял, как будет жить одновременно и
с ней, и с Настей. Что делать, не мусульманское у него воспитание.  Даже
не   языческое.   Да   и   что   таить:   после   Анастасии   белобрысая
Свинка-Рагнасвинта - все равно  что  гамбургер  под  кока-колу  -  после
настоящих домашних сибирских пельменей - под водочку. Ну не катит!
   Впрочем, подарки, которые он  заслал  меркантильной  женушке,  должны
скрасить ей отсутствие мужа. Это даже Агилмунд подтвердил. Мол,  никаких
проблем  с  родней  быть  не  должно.  Главное:  добро   добытое   домой
отправлено. А то, что большой вождь Аласейа остается в Херсоне  готовить
новый Большой Поход, это нормально. И Книва с ним остается, то  есть  не
одинок Аласейа, есть рядом родич, если что.
   - Ты, главное, меча не забывай, - в который  раз  напомнил  Коршунову
его лучший дружинник. - Красный тебя поучит. Да и молодой - тоже хорош.
   "Молодой" - сын Крикши Тарвар. Парень ненамного младше  Красного,  но
для  Агилмунда  -   "молодой".   Что,   впрочем,   скорее   титул,   чем
уничижительное определение. Типа - наследник.
   Прощались они у ворот коршуновской усадьбы, приобретенной Алексеем на
часть питиунтской добычи. Личная  доля  Коршунова  в  этой  недвижимости
составляла примерно десятую часть, остальное покрыто  за  счет  "общака"
гревтунгов. Посему приобретение и по совести, и по готским законам  было
"общественным". Но это Коршунов убедил Одохара в необходимости вложения.
Надо же иметь гревтунгам "базу"  в  Тавриде.  Чтобы  на  своей  земле  и
лагерем стать,  чтобы  хозяйство  свое  было,  склады-амбары...  Убедил.
Гревтунги - люди обстоятельные и хозяйственные. Даже к войнам  относятся
- как к посевной. И  что  такое  правильное  вложение  денег,  понимают.
Лучше,  конечно,  силой  взять...  Но  и  тут  Коршунов  сумел  убедить:
херсонесцев полезней иметь в союзниках. А богатства в империи  добывать.
Там их больше.
   Короче, оставался Коршунов в  Крыму  не  гостем,  а  землевладельцем.
Латифундистом с садами и виноградниками, с двумя десятками рабов,  домом
на  полсотни  комнат,  скотным  двором,  конюшней   и   тому   подобным.
Естественно, ведь земля здесь продавалась со всем, что на ней. Причем по
законам  херсонесским  не  сообщество  гревтунгов,  а  именно   Коршунов
числился владельцем всего этого великолепия, поскольку это он подписывал
бумаги и оформлял сделку. В общем, стал Алексей Коршунов хозяином, а вот
гостем его стал вождь гепидов Красный. Потому что пока  молодой  рикс  в
походах ярость тешил да славу добывал,  на  родине  у  него  переворотец
произошел и возвращаться туда Красному стало нежелательно. Прирезали  бы
его, несмотря на личную храбрость и ловкость в обращении с оружием.  Так
что после совещания, в котором помимо  Красного  и  Алексея  участвовали
Скулди, Агилмунд, Одохар и Травстила,  было  решено:  Красному  лично  в
родные пампасы не ехать, а заслать туда преданных Красному гепидов, коих
для  открытых  воинских  действий   осталось   маловато,   а   вот   для
диверсионно-пропагандистской работы - в  самый  раз.  С  помощью  умного
Коршунова и опытного Скулди Красный проинструктировал своих  соратников,
что говорить и как. Чтобы не трусостью выглядело невозвращение Красного,
а, наоборот, доблестью и удачливостью. Впрочем, лучшим  агитатором,  как
всегда, оставалось золото.
   Коршунову же гепидский "политический кризис" был на  руку,  поскольку
собирался он этой зимой не отсиживаться в своей вилле, попивая  винцо  и
закусывая устрицами, которых в здешнем Понте Евксинском было множество , а собирался он  активно  собирать
информацию и вести  политические  игры.  А  учитывая  специфику  здешней
политики,  совсем  не  лишне  иметь  под  рукой  высокопрофессионального
фехтовальщика с наклонностями вутьи-отморозка. Особенно если сам оружием
владеешь весьма посредственно.
   Была у Коршунова даже совсем дикая идея: съездить инкогнито в  Рим  и
лично провести рекогносцировку будущего похода.
   К сожалению, по причинам объективным и личного характера  этой  зимой
Коршунову так и не удалось побывать в Риме. А если бы удалось, возможно,
и будущего похода не было бы...
   Или не стало бы самого Коршунова.
   В отличие от своего возлюбленного, гражданка Рима, уроженка  Антиохии
Анастасия Фока знала, как трудно в Римской империи  сохранить  инкогнито
такому, как Коршунов. И как поступят власти, если в  их  руках  окажется
скифский вождь, ограбивший Питиунт. И как эти же власти поступят с  ней,
Анастасией, едва она пересечет границу империи, она тоже знала.  Поэтому
сделала все, чтобы авантюристические идеи ее возлюбленного  побывать  по
ту сторону Данубия - не реализовались. И они  не  реализовались,  потому
что велика власть  любимой  и  любящей  женщины  над  мужчиной.  Намного
больше, чем он сам полагает. Впрочем, его власть над  такой  женщиной  -
еще больше. И власть эта весьма дорога для них обоих. Иной  раз  дороже,
чем цена империи.

Часть вторая
ВЕЛИКИЙ ПОХОД

   Vae victis


   "Гражданские  войны  между  претендентами  на   престол   осложнялись
растущим сепаратизмом провинций и все усиливавшимся натиском на  империю
сложившихся к  тому  времени  племенных  союзов  германцев  -  аламанов,
лангобардов, франков, саксов, готов - и задунайских племен, опустошавших
провинции и даже север Италии, так что к середине III в. империя  пришла
в состояние полной разрухи. Земли  пустели,  правительство,  нуждаясь  в
деньгах, прибегало к порче монеты, что вызвало колоссальную  инфляцию  и
повышение цен - по сравнению со II в. на 800% - и вело  к  натурализации
хозяйства. В середине  III  в.  жалованье  императорским  наместникам  и
чиновникам  стали  наряду  с  деньгами  выдавать  натурой,   даже   штат
слуг-рабов, включая 1 - 2 рабынь-наложниц, предоставлялся им  из  казны.
Сокращалась торговля. Суда стали значительно более мелкими,  плавание  -
каботажным, что вело к упадку ряда гаваней и обеднению обслуживавшего их
персонала. Множество мелких и средних вилл во всех  западных  провинциях
было разрушено, пострадал и ряд городов, оставшиеся стали окружать  себя
стенами, обычно охватывавшими не весь город, а  только  его  центральные
районы,  тогда  как  за  их  пределами  оставались  бедные,   населенные
ремесленниками кварталы..."

Глава первая
РИМСКИЙ НАМЕСТНИК ТУЛЛИЙ МЕНОФИЛ

Весна девятьсот восемьдесят седьмого года от основания Рима. Провинция Нижняя Мезия

   "Моему господину Марку Аврелию, легату в Мезии - Анастасия Фока.
   Попущением Божьим и покровительством  Гения  -  Хранителя  Рима,  мне
удалось войти в доверие к главнейшему  из  скифских  вождей,  тому,  что
прошлым летом водил варварское воинство к берегам Понтийской  провинции.
Сообщаю тебе, господин мой, что сей вождь, именуемый сородичами  Большая
Вода, необычайно хитроумен, велеречив и не обделен внешней красотой, что
позволяет ему склонять к повиновению других  скифов.  Но  варвар  всегда
остается варваром, и  сей  вождь  -  не  исключение,  ибо  по  варварски
простодушен и сластолюбив. Я живу в его  доме,  принимаю  его  любовь  и
пользуюсь у него полным доверием, посему мне ведомы все его тайные планы
и помыслы. И я рада этому, мой господин,  потому  что  намерения  скифов
сулят  угрозу  спокойствию  империи.  Прошлогодняя  удача   сего   вождя
привлекла  к  нему  несметное  множество  скифов:  гревтунгов,  гепидов,
боранов и иных. Вступил он также  в  контакт  с  боспорцами,  теми,  что
поддерживают сейчас Фарсанза,  того,  кто  восстал  против  Рескупорида,
законного царя Боспора и  друга  Рима.  И  обещали  мятежники  дать  ему
корабли - за пятую часть будущей добычи..."
   - Ты уверен, что это - верные  сведения?  -  Наместник  Нижней  Мезии
Туллий Менофил оторвался от чтения и посмотрел на своего собеседника.
   - У нас нет достаточных оснований  для  того,  чтобы  сомневаться,  -
заметил легат Марк Аврелий, коему было адресовано письмо.  -  В  течение
трех лет от нее приходили исключительно достоверные сведения. События же
прошлой осени также косвенно подтверждают сказанное. Учитывая  же  время
варварского набега, я взял бы на себя смелость утверждать, что  он  есть
следствие изменения планов  варваров-скифов,  вызванных  передислокацией
нашего флота.
   - Что ж... - Наместник кивнул и вернулся к свитку.
   Дочитав последнюю фразу:
   "...Пост скриптум. Я взяла на себя смелость  обещать  Проклу  Евмаху,
купцу из Херсона, доставившему сие письмо,  от  твоего  имени  пятьдесят
динариев.  Преданная  Августам,  Риму  и  тебе,  Анастасия  Фока..."   -
наместник уронил пергамент на дорогой, инкрустированный слоновой  костью
и яшмой стол. Пергамент тут же свернулся трубочкой.
   "Тысяч сто сестерциев, не меньше", - подумал о  столе  Марк  Аврелий,
подобрал свиток и спрятал. Для архива.
   - Смею также заметить,  -  произнес  он,  -  что  убытки,  понесенные
Понтийской провинцией прошлой осенью, можно  считать  незначительными  в
сравнении с теми, какие могла бы понести наша провинция, если  бы  скифы
осуществили свое прежнее намерение и вторглись на ее территорию.
   - Резонно, - согласился наместник.
   Его лицо было смуглым. Сирийской крови в жилах Менофила было  больше,
чем латинской. Но в нынешнее время, время "азиатских"  императоров,  это
скорее достоинство, чем недостаток.
   - Нельзя равнять Мезию и Понт! - с важностью заявил Менофил. - Именно
это я и сказал Августам, когда в январе был в Риме.
   - И что же?
   -  У  меня  сильная  поддержка  в  Сенате,  -  самодовольно  произнес
наместник Нижней Мезии. - Тем более Мамея полагает, что политика подкупа
варваров - наиболее перспективная.
   - Ты в это веришь? - удивился легат.
   - Разумеется. Разве Августы могут ошибаться?  Тем  более  что  сейчас
наша главная проблема - не варвары, а усиление  авторитета  Максимина  в
наших провинциях. Любая победа армии - и его победа. А у  Фракийца,  как
ты знаешь, есть омерзительная привычка  побеждать!  -  Наместник  Нижней
Мезии рассмеялся. - Так что наша задача - не допустить военных  действий
ни в нашей провинции, ни в остальных приданубийских провинциях. Так что,
если бы твой агент донес, что скифы намерены этим летом напасть на  наши
западные провинции, я дал бы им золото, которое они так жаждут. И  пусть
тогда они дерутся за это золото между  собой.  Помнишь,  что  я  ответил
карпам, когда те потребовали от меня  мзды  большей,  чем  мы  выплатили
гетам?
   - Ты ответил: докажите, что вы сильнее, - и получите! - Марк  Аврелий
рассмеялся.
   - Вот именно! И глупые варвары тут  же  передрались  между  собой.  А
сейчас у меня есть разрешение Сената и Августов выделить часть налоговых
средств на "подарки" варварам. Кстати,  твой  человек  сообщает,  что  в
Боспорском царстве попахивает гражданской войной?
   - Да, это так. Другие источники также это подтверждают. Я думаю, царю
Рескупориду нужна финансовая поддержка.
   - Он ее получит. Но не раньше, чем этот, как его, претендент...
   - Фарсанз, - подсказал легат.
   - Фарсанз наберет соответствующую силу. Он ведь наполовину сармат?
   - Да. Но земли его рода далеко от Меотиды. Они куда ближе к нам -  по
ту сторону Данубия.
   - Вот и хорошо. Пусть родичи этого Фарсанза  повоюют  по  ту  сторону
Понта. Вот тогда мы и  дадим  денег  Рескупориду.  И  он  наймет  других
скифов, чтобы те бились за него. Пусть варвары уничтожают варваров. А мы
им заплатим.  И  это  обойдется  нам  дешевле,  чем  война  собственными
силами...
   -  Особенно  если  воевать  будет  этот  слоноподобный   Фракиец!   -
подобострастно подхватил Марк Аврелий. -  Но  что  будем  делать  с  тем
скифским вождем, который ограбил Питиунт? Ему тоже дадим денег?
   - Зачем? - Наместник искривил толстые губы, что, вероятно, обозначало
улыбку. - Он отхватил слишком большой куш прошлой осенью. И мы  знаем  о
его намерениях. Когда они придут - их встретит наш флот. И это будет уже
моя заслуга, потому что Понтийским флотом командую  я,  а  не  Максимиан
Фракиец.
   - А если они пойдут сушей? Если у них не выйдет с боспорянами или они
ввяжутся в  драку  в  Боспоре?  Боспорское  царство  ведь  тоже  лакомый
кусок...
   - То, что происходит по ту сторону Понта, меня  не  слишком  волнует,
Марк, - сказал наместник. - Сейчас такие времена, что сначала  заботятся
о себе. Моя задача  -  сохранить  милость  Августов.  Мезия  -  отличная
провинция, ты не находишь?
   - Да, мой господин, - согласился легат. - Ты, как всегда, прав.

Глава вторая
КРЫМСКИЙ ПОМЕЩИК АЛЕКСЕЙ КОРШУНОВ

Февраль девятьсот восемьдесят седьмого года от основания Рима. Причерноморье

   - К тебе гости, господин. - Слуга мялся у дверей кабинета, не решаясь
войти внутрь. С его войлочного, пропитанного жиром плаща капало: снаружи
- дождь.
   - Кто? - Коршунов неохотно отложил стило.
   - Четверо, верховые, вооруженные. Не назвались.
   - Где они, во дворе?
   - У ворот.
   Коршунов поднялся, подошел к  окну.  Да,  четверо  всадников.  Ничего
толком не разглядеть. Он взял монокуляр, но из-за пелены  мелкого  дождя
оптика оказалась практически бесполезной.
   Четверо воинов... Не назвались... Хм-м... Враги?
   - Пошли за Красным, - велел он. - Этих впусти. Я встречу их внизу.
   Коршунов с сожалением поглядел на развернутые свитки,  оставшиеся  на
столе. Вечно его отрывают от работы... Больше  месяца  Алексей  посвятил
изучению здешних  карт.  Собственно,  эти  схемы  картами  назвать  было
нельзя.  Местные  "картографы"  не  заморачивались   ни   рельефом,   ни
масштабом.  Обозначения  городов,  графические  соответствия  расстояний
выдерживались с большими допусками. Но,  в  принципе,  разобраться  было
можно. Города  обычно  обозначались  крохотными  домиками  с  двускатной
крышей. Примерно такие во времена  Коршунова  рисовали  маленькие  дети.
Устья рек и сами реки, закрашенные голубовато-зеленым, так же как и само
море,  сопровождались  пояснительными  надписями  на   латыни   или   на
греческом. Светлыми линиями обозначались  побережье  и  все  специальные
пометки на закрашенной красно-коричневым суше.
   Тем  же  красно-коричневым  делались  пометки  на   море:   маршруты,
"иллюстрированные"  корабликами   с   развернутыми   парусами,   гавани,
обозначенные такими же  корабликами,  но  уже  без  парусов.  Отсутствие
масштаба компенсировали указания  расстояний:  в  римских  милях  или  в
греческих  стадиях  -  в  зависимости  от  "автора"  карты.  Вдобавок  к
некоторым схемам прилагался подробный "путеводитель", содержавший  массу
полезной информации - вплоть  до  сезонных  изменений  цен  на  продукты
питания и указания конкретных лиц (семей), у которых можно  остановиться
на ночлег или получить соответствующие  услуги.  Например,  у  такого-то
кузнеца автор "путеводителя" недорого и качественно подковал лошадь...
   Все это, конечно, было замечательно, но недостаточно для того,  чтобы
распланировать крупный военный поход.
   Правда,  у  Коршунова  имелся  в  рукаве  крупный  козырь:  карты  из
комплекта посадочного модуля. Алексей старательно  скопировал  побережье
Черного моря на местный пергамент, но это была  "болванка",  на  которую
требовалось нанести все местные  "достопримечательности".  Чтобы  решить
эту проблему, Коршунов решил  привлечь  "профессионалов"  -  лоцманов  и
кормчих, которым были известны береговые воды  по  обе  стороны  Черного
моря и традиционные маршруты, по которым ходили местные суда. Лоцманы  и
кормчие, купцы и пираты, но... Но все, кого приводил к Коршунову Крикша,
не внушали Алексею доверия. Это были люди, готовые ради наживы  рискнуть
жизнью, но, если можно, ничем не рискуя, продать информацию... Эти  люди
были ничем не обязаны Коршунову. Ничто им не  мешало  выведать  у  вождя
скифов  его  планы  -  и  сдать  его   Риму.   И   Алексей   моментально
настораживался,    когда    приглашенные     "консультанты"     начинали
интересоваться  подробностями  будущего  похода.  Коршунов  отнекивался,
говорил, что не знает, какими силами будет располагать весной;  что  еще
не  решил,  куда   пойдет,   но,   скорее   всего,   целью   его   будет
северо-восточное побережье; что  есть  вероятность,  что  это  будет  не
морской поход, а сухопутный; что...
   В общем, врал. Коршунов знал, что  этой  весной  в  его  распоряжении
будет армия от пяти до десяти тысяч копий. И цели уже были выбраны. И на
этот  раз  Коршунов  не  собирался  тащиться  вдоль  побережья,   рискуя
напороться на  римские  триремы.  Пересечь  Черное  море  напрямик  -  и
внезапно возникнуть прямо у римских берегов. Причем не в  привычное  для
набегов время, а в начале мая, опередив всех прочих хищников.  Захватить
несколько  укрепленных  городов,  изучить  местность,   проанализировать
перспективы... И уйти с добычей, какую еще никогда не брали ни готы,  ни
герулы, ни гепиды... Тогда на  следующий  год  у  него  будет  настоящий
авторитет, а это значит, что под его знамя соберется уже  не  десять,  а
сто тысяч воинов. Это значит, что его имя прогремит по  всем  варварским
землям. Гепиды, герулы, карпы, сарматы... И он  поднимет  все  множество
алчных  и  свирепых  варваров,   обитающих   вдоль   Дуная.   Все   они,
воодушевленные его успехом, должны разом наброситься на империю, а когда
это произойдет, и основные силы  Рима  будут  оттянуты  от  облюбованных
Коршуновым причерноморских провинций - он ударит сам. Но  не  для  того,
чтобы ограбить и уйти. Нет, он будет не грабить, а завоевывать. Пока Рим
и прочие варвары будут перемалывать друг друга, он, Коршунов, отхватит у
империи пару богатых провинций... И предложит Риму мир. И даже союз.  На
тех условиях, что и у Боспорского царства. Царь Аласейа... Что ж, звучит
совсем неплохо! Рим вынужден будет согласиться! А там, глядишь, при его,
Коршунова, поддержке, при его умении видеть геополитическую  перспективу
и сама империя может ук