пусть  сам  идет  сюда.  Вместе  с
легионом, конечно. И  сами  всех  построим.  Сколько  тех  преторианцев?
Тысячи  две  максимум.  Против  сдвоенного  легиона  наших  ветеранов  -
семечки.
   - Ты кое-что не учел, - сказал Черепанов, отправляя в  рот  последнюю
маслину,
   - Что именно?
   - Народ Рима. Это не две тысячи. И даже не двадцать...
   - Тогда уходим...
   - Боюсь, если мы уйдем, Фракийцу это очень не понравится.
   - Хм-м... - Коршунов сразу помрачнел. - Серьезный  довод.  Что  будем
делать, командир?
   - К Сабину пойду. Узнаю, как он по ситуации мыслит. Строго говоря, он
- наш начальник. Странно, что он еще за мной не посылал...
   - Посылал. Трижды. - Коршунов усмехнулся. - Твоя охрана их завернула.
Сказали: отдыхает. Мало ли что нужен  префекту  Рима!  Да  хоть  Юпитеру
Капитолийскому! Ну, может,  если  бы  еще  Фракиец  за  тобой  послал  -
разбудили бы. Я, Генка, их беседу с  последним  гонцом  слушал:  большое
удовольствие получил.
   - Угу. - Черепанов застегнул ремень, поправил меч.  -  Я  тоже  скоро
удовольствие получу. Непосредственно от префекта Рима.
   - Да ладно! - отмахнулся Алексей. - Он тебе слова дурного сказать  не
посмеет. Ты ему сейчас важнее самого Юпитера!
   - Да ну их всех... -  пробормотал  Черепанов.  Он  был  по-настоящему
расстроен. Приехал, можно сказать, на собственную  свадьбу  (пусть  и  с
поручением от императора), а угодил  на  массовые  похороны.  -  Короче,
Леха. Отбери из своих сотен пять, покруче. Чует мое сердце: пошлет  меня
Сабин Сенату мозги вправлять... Что мне  делать  совсем  не  хочется.  -
Последнее Черепанов произнес совсем тихо, чтобы Алексей его не  услышал.
Ах, тестюшка, сучий потрох! Мог бы, блин, заранее предупредить!  Хотя...
хули тут предупреждать? Геннадий -  доверенный  военачальник  Максимина.
Враг. А что в женихах у дочери числится, так это и исправить недолго. На
хрена благородному римскому роду - варвар?
   Ладко, разберемся...
   Черепанов с помощью охраны пропихнулся через негустую толпу,  взбежал
по лестнице (шеренга преторианцев раздвинулась, пропуская, -  узнали)  и
окунулся в прохладную тень дворцового портика. Да уж,  удружили  будущие
родственнички, ничего не скажешь... И что теперь скажет Сабин?
   - Проклятье на всех Гордианов! - прорычал Сабин, отшвыривая в сторону
ни в чем не повинное кресло с обивкой из красного бархата. -  Сенат  уже
объявил их богоравными Августами! Ну это ненадолго! Капелиан  со  своими
маврами вышибет из них дурь. Но здесь, в Риме,  не  должно  остаться  ни
одного из этого семени! Ты, легат Геннадий, сейчас пойдешь и  прикончишь
щенка и маленькую сучку!
   - Не думаю, что я сделаю это, - холодно произнес Черепанов.
   Сабин шагнул к нему, посмотрел в упор:
   - Сделаешь! Еще как сделаешь! Потому что  пришло  время  разобраться,
кому ты служишь: своему императору или своему приапу! Мы все  знаем:  ты
хитрый двуличный волчара! Но мы верили, что, когда припрет,  ты  нас  не
предашь! Пришло время узнать, так ли это! Шакал ты  или  лее?  Кто  тебе
дороже; смазливая девка-патрицианка или твои друзья? Сладкая вагина  или
те, кто сражался с  тобой  бок  о  бок,  прикрывал  тебя  щитом  в  бою,
подставлял плече, когда тебе было худо?...
   Черепанов молчал.
   - С кем ты, лее? - спросил Сабин.  -  Помнишь,  ты  когда-то  говорил
Аптусу, что Рим для тебя - прежде всего. Что ради  блага  империи  можно
преступать закон. Сейчас судьба Рима, судьба императора - в твоих руках.
Уничтожь щенков Гордиана! Веди своих варваров к Сенату! Возьми под жабры
этих трусливых болтунов, пока они чешут языки, не  решаясь  действовать!
Введи в город своих легионеров! Мы вырежем всех  проклятых  бунтовщиков!
Всех проклятых сенаторов и их прихвостней! Клянусь, Тибр  покраснеет  от
крови врагов Рима, как краснели от нее воды Рейна от крови германцев!
   "Цена империи... - подумал  Черепанов,  глядя  на  покрасневшее  лицо
префекта Вечного  Города.  -  Цена,  которую  должны  заплатить  все.  И
горожане, и я, и моя Корнелия. Чтобы стоял Рим. Чтобы император Максимин
Фракиец продолжал бить его врагов. Внешних и внутренних..."
   - Решайся, лее! - Сабин положил руки на плечи Геннадия, и тему  вдруг
показалось, что даже сквозь ткань  и  сталь  лорики  он  чувствует,  как
влажны ладони префекта Рима.
   "А ведь ты боишься, Сабин! - подумал Геннадий. - Ты боишься, что тебе
придется заплатить свою цену! О благе империи ты печешься  или  о  своем
собственном? Большая часть преторианцев изменила тебе. Народ  Рима  тебя
ненавидит за твою жестокость. Сенаторы,  дай  им  волю,  собственноручно
разорвут тебя на куски. Конечно, ты можешь попытаться удрать, но - куда?
Фракиец лично спустит с тебя шкуру. И только я - твоя последняя надежда.
Я и мои солдаты, мои легионеры и  германцы  Алексея.  Наши  солдаты.  Не
твои, не Фракийца, не империи, а лично наши с  Лехой.  Так  что  если  я
сейчас скажу, что меняю свою поддержку на жизнь Корнелии и ее брата - ты
согласишься. Никуда не денешься. А что потом? Потом  ты  начнешь  резать
всех, кого посчитаешь врагами Максимина, - и  от  этого  врагов  у  него
станет еще больше. Или нет? Черт! Откуда я могу знать!"
   - Ладно, хрен с тобой! - сказал Геннадий по-русски, сбрасывая с  плеч
руки префекта Рима. - Обидно будет просрать и эту империю! - и,  перейдя
на латынь:
   - Хорошо! Я еду за Гордианами! А потом - в  Сенат!  -  и  двинулся  к
выходу.
   - Убей их, Череп! - крикнул ему вслед Сабин. - Помни: в  твоих  руках
судьба Рима и Августа!
   - Да пошел ты в жопу, - пробормотал Черепанов, спускаясь по лестнице.
- С дороги! - Он отпихнул не успевшего убраться преторианца.  Одного  из
немногих, оставшихся верными Сабину и своему префекту. - С дороги! -  Он
прошел  через  шеренгу  дворцовой  охраны,  его  тут  же  обступили  его
собственные телохранители -  легионеры,  которые,  выстроившись  клином,
легко раздвинули толпу. Народ не препятствовал. Он  еще  не  созрел  для
хорошей драки, но дай ему  время...  Германцы  Коршунова  ждали  его  на
площади. Вокруг них уже собралась толпа, кое-кто выкрикивал угрозы... Но
напасть на грозных всадников римляне не решались.
   - Генка! - Коршунов выехал вперед, навстречу  Черепанову.  Берегед  и
Сигисбарн тут же устремились следом, прикрывая  своего  рикса,  -  очень
правильный рефлекс. - Ну что? Что ты решил?
   - Ничего, - буркнул Черепанов. - Коня мне. И  -  поехали.  По  дороге
разберемся.
   - Куда поедем?
   - Сначала - к Дому Помпея , заберем внука  Гордиана-старшего,
а потом - к Корнелии.
   С мальчишкой проблем не было. То есть в доме околачивались с полсотни
охранников, присланных Сенатом, но при виде тысячи ауксилариев-германцев
они   моментально    наделали    в    штаны    и    побросали    оружие.
Гордиан-самый-младший вел себя достойно, страха не выказал, хотя коленки
у пацана дрожали.
   -  Крутой  мужик  будет,  когда   вырастет,   -   заметил   Коршунов,
собственноручно подсаживая мальчугана на коня.
   - Если вырастет, - буркнул  Черепанов,  который  еще  не  решил,  как
поступить. Мальчишка его знал и  смотрел  с  надеждой.  Черепанов  хмуро
улыбнулся - и пацаненок расцвел: ну конечно, храбрый  дядя  Геннадий  не
причинит ему зла. Стоит ли империи  одна  детская  улыбка?  А  хрен  его
знает...
   А вот к особняку Корнелии Черепанову так просто подъехать не удалось.
Перегораживая улицу,  шеренгами,  сомкнув  щиты,  ощетинившись  копьями,
стояли хмурые вегилы. Не менее нескольких сотен.  А  впереди  -  префект
Секст Габиний Оптимиан собственной персоной.
   - Именем Августа Максимина! - рявкнул Скулди. - С дороги!
   - Он больше не Август, твой  фракийский  варвар!  -  гаркнул  префект
вегилов. - Именем Августов Гордианов! А  где  же  ваш  храбрый  командир
Геннадий Череп? Как всегда, прячется за чужими спинами?
   - Пусти-ка! - сказал Черепанов, посылая коня вперед, мимо Скулди.
   - Ты куда? - воскликнул Коршунов. - Погоди!
   -  Не  лезь,  Леха!  Это  наше  личное  дело!  -  по-русски  произнес
Черепанов. И скомандовал по-латыни:
   - Всем стоять!
   - Сдурел? - выкрикнул Коршунов по-русски. - Генка!
   Но Черепанов, не слушая, спрыгнул на мостовую  и  уже  шел  навстречу
своему давнему врагу.
   - Ну давай, варвар! - играя клинком, процедил трибун. -  Ты  и  я.  И
Корнелия, которая достанется победителю! Согласен?
   Вместо ответа Черепанов молча сдвинул шлем и вытянул из ножен меч...
   Б-бан-нг!
   Арбалетный болт провыл над самым плечом Геннадия  и  угодил  точно  в
левую сторону великолепной кирасы префекта претория.  Говорят,  отборная
испанская броня держала арбалетный болт, даже выпущенный  практически  в
упор. Но до создания толедской стали - еще много-много веков, а  римский
доспех". Болт прошел навылет и застрял  в  щите  одного  из  вегилов,  а
патриций Секст Габиний Оптимиан уронил оружие, опрокинулся  на  спину  и
умер.
   - Ты, Генка, даешь! - по-русски бросил Коршунов, опуская  арбалет.  -
Нашел время в рыцаря играть!
   - Бес попутал, - тоже по-русски пробормотал Геннадий, глядя на труп.
   И впрямь, что это на него нашло?
   - Вегилы! - рявкнул Черепанов в полную мощь тренированной  глотки.  -
Слушай меня! Я - посланец  императора  Максимина  легат  Геннадий  Павел
Череп! За моей спиной - полторы тысячи ветеранов германской войны. Вы не
виноваты. Вас привел сюда человек, который предал императора. Теперь  он
мертв.  Именем  Гая  Юлия  Вера  Максимина  Августа  я  приказываю   вам
проваливать! Считаю до десяти... Всех, кто останется,  когда  я  закончу
счет, мы передавим, как крыс! Р-раз!..

***

   - Они не причинили тебе зла? - спросил Геннадий, обнимая  заплаканную
Корнелию.
   - Нет, нет, что ты! - И тут она увидела заполнивших парк всадников  и
своего  младшего  брата,  сидевшего  на  коне  между   двумя   страшными
германцами с вызеленнеными щеками. Глаза ее потухли, губы задрожали:
   - Геннадий... Что?.. Ты...
   - Не бойся, моя хорошая, -  мягко  произнес  Черепанов.  -  Никто  не
причинит тебе зла. Я не позволю!
   Он наконец сделал выбор. И теперь знал, какую цену готов заплатить за
сохранение империи, а какую - платить не желает. Возможно, если  бы  это
была его империя... К черту! Об этом и думать не стоит!  Это  -  империя
Максимина Августа! И Геннадий не желал расплачиваться своей невестой  за
чужую империю! К черту! Он и так неплохо  послужил  Фракийцу!  Они  -  в
расчете. Максимин не вправе требовать с него такую цену! Это его империя
- пусть сам и разбирается.
   - Мальчишка ваш! - сказал Черепанов Бальбину, Максиму  и  еще  дюжине
сенаторов,  которые  были  самыми  ярыми  ненавистниками  Максимина,   а
следовательно - самыми горячими сторонниками Гордианов.  -  Забирайте  и
берегите! А Корнелия будет со мной и  очень  скоро  станет  моей  женой,
клянусь Юпитером, Марсом, Венерой и всеми остальными богами Рима!
   - Хорошо, хорошо! - медовым голосом  произнес  благороднейший  Клодий
Бальбин. - А  каково  мнение  достойного  легата  относительно  префекта
Сабина?
   - Мне до него дела нет! - отрезал Черепанов.
   - Но в казармах Палатина твои воины...
   - Они уйдут. Что еще?
   - Еще у нас к  тебе  предложение,  храбрейший  легат.  Насколько  нам
известно, в Сирии сейчас вакантна должность наместника  и  распоряжается
там прокуратор, ставленник Максимина Фракийца, некто Гельмий Гульб.
   - Не слыхал о таком. - Черепанов помрачнел. - А куда делся  наместник
Маний Митрил? Он что, умер?
   Надо же, как не повезло  Скорпиону!  Года  не  прошло,  как  Максимин
"подарил" ему Сирию!
   - Нет, не умер. Самозванный император Максимин еще в марте  отстранил
его. Слишком мало налогов поступало из этой провинции.  Так  что  теперь
там вместо наместника прокуратор Гельмий... Мы хотим,  -  сладкий  голос
Бальбина стал еще приторнее, - взять эту провинцию.  Уверен:  императоры
Гордианы одобрят наш выбор - ведь ты  скоро  станешь  их  родственником.
Думаю, для такого  военачальника,  как  ты,  будет  нетрудно  установить
контроль над этой богатейшей провинцией империи.  Единственная  просьба:
не забывай, что здесь, в Риме, тебя поддерживают!
   "Естественно!  -   подумал   Черепанов.   -   Антиохия   -   ключ   к
Средиземноморью. Стоит наместнику Сирии захотеть, и баржи  с  египетским
зерном никогда не дойдут до Рима. А что такое миллион голодных римлян  -
можно себе представить!"
   - Я тебя понял! - кивнул Черепанов.
   - Тогда удачи тебе, наместник Геннадий! Все документы, подтверждающие
твои полномочия, ты получишь в течение часа.
   "Мои полномочия - клинки моих легионеров! - подумал Черепанов. - Хотя
и ваши грамотки не помешают. С политической точки зрения..."
   - Договорились. Ровно через час мои воины покинут лагерь преторианцев
и казармы Палатина.
   "И Сабин ваш! Жаль мужика, но сам ведь виноват, что  весь  город  его
ненавидит".
   Все-таки хорошо, подумал Геннадий, что Максимина-Младшего здесь  нет.
Его Черепанов вряд ли смог бы так вот легко отдать на расправу Сенату.

Глава десятая,
В КОТОРОЙ ГЕННАДИЙ ЧЕРЕПАНОВ СТАЛ РОДСТВЕННИКОМ РИМСКИХ ИМПЕРАТОРОВ. ПОКОЙНЫХ

Весна девятьсот девяносто первого года от основания Города. По пути из Рима...

   Свадьбу они справили  в  пути.  Вернее,  по  дороге.  Еще  точнее,  в
принадлежащей Гордианам вилле на Пренестинской дороге. Что можно сказать
об этом скромном сооружении? Одних только колонн в ней  числилось  ровно
двести штук. Четыре ряда:  ряд  -  из  нацистского  мрамора,  ряд  -  из
нумидийского, ряд  -  из  синнидского  и  ряд  -  из  клавдианского.  По
пятьдесят  штук  -  каждого  образца,  ровненькие  -   загляденье.   Эти
подробности новому родственнику сообщил управляющий: сам  Черепанов  был
способен разве что розовый мрамор от зеленого отличить. Еще три базилики
на вилле имелись - по тридцать метров длиной каждая. И  термы...  Вот  о
термах Черепанов мог сказать компетентно: равные  им  только  в  Риме  и
имелись. Ни в Сирии, ни в Маркионополе, нигде  ничего  подобного  он  не
видал. Ничего себе, в общем, домашняя банька...
   Только увидав эту виллу, Черепанов  по  настоящему  понял,  насколько
богата его будущая родня. Правда, и  в  Риме  у  них  недвижимость  была
нехилая, но в Риме всё - круче крутого, а тут... Ну просто слов  нет!  И
земли  немереные.  И  запасы...  Зерном  затарились:  полный   год   все
черепановское войско кормить - и еще останется.
   К сожалению, тестя на свадьбе не было.  И  поздравления  от  него  не
поступило. Умер Антонин Антоний Гордиан. Погиб в бою. Префект Рима Сабин
(тоже теперь покойный - прикончили его "благодарные"  римляне)  оказался
пророком: наместник соседней Нумидии Капелиан, старый недруг  Гордианов,
императорского их титула не признал, двинул на Карфаген  войска  и,  как
следовало ожидать, разбил Гордиана-сына в пух и прах. Хороший мужик  был
Антоний  Антонин,  но  полководец  совершенно  никудышный.  Зато   погиб
геройски. В бою. А старик его, Гордиан-старший, с горя  повесился.  Что,
впрочем, куда лучше, чем в руки Максимина живьем попасть. Так что пурпур
императорский носили отец с сыном  всего  двадцать  два  дня.  Только  и
успели во  время  своего  императорствования,  что  монеты  выпустить  с
девизом "Надежность Императоров".
   Смешно было бы, если бы не  было  так  грустно.  Но  поддержавшие  их
сенаторы духом не пали.  Обратного  пути  у  них  не  было.  Разъяренный
Максимин поспешно сворачивал дела в западных провинциях и готовился идти
на Рим. Там понимали: придет - мало не покажется. И каяться  бесполезно.
Прощения не будет. Посему Сенат  готовился  к  драке.  Прежде  всего  он
провозгласил  новых  императоров.  Целых   трех   -   старых   знакомцев
Черепанова, бывших консулов Клодия Бальбина и Максима Пупиена;  и  чтобы
наладить преемственность власти - к ним в  компанию  еще  и  малолетнего
Гордиана-самого-младшего. Теперь уже, впрочем,  самого  старшего.  Затем
господа сенаторы разослали письма по римским городам и  весям:  дескать,
зверь Максимин надвигается, чтобы италийскую кровь без меры лить. Посему
вести себя с ним следует - как с  предводителем  варварской  армии  (тем
более что по сути своей он варвар был  -  и  варваром  остался),  ворота
перед ним запирать, а коли стен не удержать, то убегать прочь вместе  со
всеми припасами. А что не унести - то уничтожить. Особое  послание  было
направлено Черепанову. В нем  подтверждались  все  его  полномочия  (уже
новыми императорами) и рекомендовалось как можно поспешнее  двигаться  к
месту назначения. Поскольку сторонники Максимина в  Сирии  вполне  могли
перекрыть кислород Вечному Городу. И тогда не Максиминовой армии, а Риму
жрать будет нечего.
   Ну да Черепанов и без этого письма все  понимал.  Но  все-таки  хотел
свадьбу справить как положено. Хоть чем-то утешить свою девочку, которая
в одночасье потеряла и отца, и деда.
   Народу на свадьбу собралось не  так  чтобы  много...  Тысяч  примерно
десять. Правда, в большинстве  -  солдаты  из  войска  жениха.  Но  зато
поздравлений  поступило  -  телегу  загрузить  можно...  Нет,   не   так
представлял себе Черепанов  свою  свадьбу.  И  невеста  его  не  так  ее
представляла... И тень  смерти,  которая  нависла  над  ними,  ощущалась
Черепановым почти физически. Звали эту тень - Максимин Фракиец...
   Только Леха Коршунов,  рикс  Аласейа,  он  же  легат  Алексий  Виктор
(произвели его в легаты новые Августы), чувствовал себя превосходно:
   - Ничего, командир! Прорвемся! Бывало  и  похуже!  Ты  только  глянь,
какие у нас орлы!
   Орлы и впрямь были хоть куда. И аквилы золотые, и те, кто  под  этими
аквилами в бой ходил.  Никто  из  черепановских  ветеранов  от  него  не
отступился, хотя они ведь и под Максиминовым командованием  воевали.  Но
выбрали все-таки своего,  кентуриона-примипила-префекта-легата  Геннадия
Черепа. Это было чертовски приятно. Ну, о коршу-новских готах-гепидах  -
и говорить нечего. У этих и выбора быть не могло. Аласейа - их  рикс.  И
этим все сказано. Базара нет.

Глава одиннадцатая
ЧЕРЕЗ ЕВРОПУ И АЗИЮ - К ВРАТАМ СРЕДИЗЕМНОГО МОРЯ

Лето девятьсот девяносто первого года от основания Рима. Иллирия, Фракия, Вифиния... Сирия

   Дорога в Сирию - нелегкая. Сначала - морем,  потом  сушей.  Через  юг
Европы, через Азию. Через Эгейское море,  через  Вифинию  и  Каппадокию.
Горы, пустыни... Тяжелый путь. Но римских  легионеров  не  зря  "мулами"
кличут. Все сдюжат. Сдюжили они и этот суровый марш. Вышли на рубежи.  И
все же перед решающим броском на заветный город Антиохию Черепанов решил
лично провести рекогносцировку. Нет, сам в город он поехать не рискнул -
послал (с разрешения Коршунова) Анастасию. Антиохия - ее  родной  город.
Пусть с тех пор, как она уехала отсюда, прошло почти восемь лет, но  это
ведь восток. Здесь не склонны к переменам.
   Однако ж, отправив жену друга в Антиохию, сам Черепанов  отсиживаться
в лагере не стал. У него  тоже  был  здесь  человек,  с  которым  стоило
пообщаться...
   Запах мясной  похлебки  выползал  из  дома,  заставляя  работавших  в
давильне рабов глотать слюни. Но они забыли о нем, когда увидели чужака,
шагавшего по кипарисовой аллее, ведшей от ворот в дому.  Ну,  не  совсем
чужака - легионера. Вернее  даже  -  опциона.  Ветерана  лет  сорока,  в
поношенной одежке и запыленном плаще, наброшенном поверх кирасы.
   - Хозяин - где? -  спросил  ветеран,  останавливаясь  и  тоже  вдыхая
аппетитный запах.
   - Там, - старший из рабов, загорелый до черноты, показал на двери.  -
На запах иди.
   - Понял, - сказал ветеран, легко, как молодой, взбежал по лестнице  и
скрылся в доме.
   Хозяина он отыскал на кухне. Рядом с большой, пышущей жаром  автепсой
 стоял  крепкий
старик, чья мускулистая шея была покрыта сложной сеткой шрамов и морщин.
Смотрел, как повар-нумидиец колдует над котелком.
   - Здравствуй, Маний, - негромко произнес пришелец.
   Старик проворно обернулся:
   - Череп!
   - Т-с-с! - Гость приложил палец к губам.
   - Понял... - Х