пленник  есть  великий  колдун.  Дедок
возражал, что по всем внешним признакам пленник суть не колдун, а просто
ловкий мошенник. Но из дальних краев.
   С полчаса обсуждалось предложение: не освободить ли  пленника,  чтобы
тот  сумел  проявить  свой  дар?  Лысый  дедок  утверждал,   что   легко
нейтрализует любого колдуна, тем более шарлатана.
   Знакомый шаман возражал, напоминал насчет метания грома, от  которого
умирают в муках вполне квалифицированные воины.
   Из этого Черепанов сделал вывод: связь между  "громом"  и  пистолетом
его захватчиками не установлена.
   Лысый дедок заявлял, что лично его "громом" не прошибешь. И никого не
прошибешь, если он, дедок, поблизости.
   Геннадий многое отдал бы  за  возможность  проверить,  достаточно  ли
наглый шаман квалифицирован, чтобы отбить пулю  лысиной.  Но  сейчас  он
мысленно поддерживал линию старого пердуна.
   "Давайте,  ребята,  освободите  меня,  и  я  вам  такое  "колдовство"
покажу..." Тем более до озера - метров пятьдесят, не больше.
   Еще один  "консультант"  подал  альтернативное  предложение:  спутать
Черепанова  цепями  и  бросить  в  озеро.  Дескать,   против   огненного
колдовства вода вполне убережет, тем более когда испытуемый - в  железе.
Ну а ежели клиент утопнет, то, значит, не такой уж он  грозный  чародей,
как утверждают некоторые.
   Предложение вызвало бурную дискуссию.  Главным  доводом  против  было
вполне резонное замечание, что ежели пленник - обычный человек,  то  он,
будучи утоплен, утонет. Причем совершенно бесполезно, так как время  для
ублажения  Хозяина  озера  нынче  самое   неподходящее.   А   заполучить
неуправляемого утопленника, да еще чужого и  на  весь  квеманский  народ
обиженного, и вовсе нехорошо.
   Наконец лысый дедок выродил уточнение: утопить, но  слегка.  То  есть
притопить немного  да  и  поглядеть,  чего  будет.  А  если  в  процессе
эксперимента выяснится, что Черепанов - человек,  то  есть  явно  станет
клиент загибаться, то вытащить испытуемого, откачать  и  использовать  в
дальнейшем с максимальной эффективностью.
   Геннадий слушал сей спор несколько отстраненное словно бы и не о  нем
речь. Но  когда  его  "отсоединили"  от  деревьев  и  принялись  вязать,
Черепанов сопротивляться не стал, поскольку  бесполезно.  Зато  украдкой
сделал  гипервентиляцию   легких,   так   что   когда   его   со   всеми
предосторожностями погрузили в озеро,  спокойно  опустился  на  песочек,
расслабился и попытался получить от вынужденного купания удовольствие.
   В такой ситуации что главное? Не нервничать и не напрягаться. Тогда и
потребление организмом кислорода сводится  к  минимуму.  Это  первое.  А
второе -  подавить  естественный  дыхательный  рефлекс,  связанный,  как
известно, с накоплением в организме углекислоты.
   Посему Геннадий выждал пару минут (с его объемом легких - пустяк),  а
потом очень медленно начал выпускать воздух, еще  более  расслабляясь  и
стараясь впасть в  состояние,  какое  йоги  называют  шавасаной,  или  в
просторечии "позой трупа". А трупу, как известно,  воздуха  и  вовсе  не
требуется...
   В общем, его вытащили раньше, чем он нахлебался воды.
   Положили обсыхать на песочек и возобновили дискуссию.
   Проведенный эксперимент удовлетворительного результата не дал.  Лысый
по-прежнему настаивал, что пленник - человек. Выдающийся,  бесспорно.  И
потому необычайно ценный, поскольку ежели такого  отправить  к  богам  с
конкретным посланием, то послание это он непременно до божественных ушей
доведет и на своем настоит.
   Старый  приятель  Черепанова  продолжал  утверждать,  что  пленник  -
колдун.  Просто  нынче  не  в  форме  благодаря  тому,  что  лично   он,
шаман-профессионал, пленника обезвредил.  А  посему  следует  немедленно
представить пленника настоящим богам. Во избежание неприятностей.
   Победил лысый. Как более авторитетный.
   Представление отменили, и подполковника снова водворили на цепь.
   Положительным результатом консилиума можно было считать то, что после
испытания кормить подполковника стали значительно лучше. И охрана  стала
вести себя более раскованно. Это, впрочем, ничего не  изменило.  Порвать
голыми руками дюймовой толщины железо, пусть даже и  скверного  местного
качества, было невозможно.
   Так прошло еще десять дней. А  потом  у  Черепанова  появился  сосед.
"Коллега".
 
Глава вторая, 
В НАЧАЛЕ КОТОРОЙ КВЕМАНСКОМУ ПЛЕННИКУ ПРЕДОСТАВЛЯЕТСЯ ПЕРСОНАЛЬНОЕ ЖИЛИЩЕ, А В КОНЦЕ КОТОРОЙ У ПОДПОЛКОВНИКА ПОЯВЛЯЕТСЯ СОСЕД 
 
   В этот день Геннадия переселили.  Утречком  с  холма  спустились  три
пожилых шамана в полном  боевом,  увешанные  ожерельями,  талисманами  и
прочими блестящими побрякушками, как новогодние елки.
   Затем притащили охапку прутьев и жердей, из которых десяток  квеманов
попроще быстренько сварганили что-то вроде клетки. Вернее, двух клеток -
примерно три на три метра каждая.  Жерди  для  прочности  связали  между
собой  ремнями  из  вымоченной  кожи.  Прилично  получилось.  Крепко.  У
Черепанова   немедленно   возникли   нехорошие    предчувствия    насчет
предназначения данных изделий.
   Когда закончили строители, за дело взялись шаманы. Разожгли костерок,
набрали водички в кожаные ведра. Вскипятили водичку древним  способом  -
закидывая в ведро раскаленные камни. Загрузили в кипяток всякой дряни...
Запах от супчика пошел такой, будто собачье дерьмо  варили,  но  шаманов
сие не смутило. Когда супчик  дозрел,  они  подхватили  по  венику  типа
банного, окунули в варево, окружили клетки и заголосили  в  три  глотки,
щедро  кропя  изделия  кипячеными  помоями.  Впрочем,  пением  дело   не
ограничилось - дошло до пляски. Плясали  шаманы,  надо  признать,  лихо.
Несмотря на почтенный возраст. Активно  и  долго.  В  результате  совсем
умаялись и, побросав метелки, повалились на землю кто где стоял.
   Охрана Черепанова и строители восприняли сие как должное.  И  трогать
священнослужителей не  стали.  Зато  тронули  Черепанова.  Пока  он,  не
подозревая худого,  взирал  на  таинственный  процесс,  один  из  воинов
тихонько подкрался сзади и подло огрел Геннадия дубиной по  голове.  Или
не дубиной. О том,  какой  предмет  был  использован,  подполковник  мог
только догадываться, поскольку отключился мгновенно.
   А очнулся он уже в сумерках. Внутри одной из клеток. С большой шишкой
на затылке, зато без железки на ноге.
   Очнулся  как  раз  вовремя,  чтобы  увидеть   прибытие   волокуши   с
"пассажиром".
   С первого взгляда можно было понять, что  прибывший  не  относится  к
привилегированным классам квеманского  общества.  Да  и  вообще  к  сему
племени вряд ли принадлежит: обошлись с ним довольно грубо - в  точности
как с Черепановым. Треснули по голове обмотанной кожаным ремнем дубинкой
и в бессознательном состоянии загрузили в соседнюю клетку.
   Рассмотреть соседа Черепанову толком не удалось,  потому  что  совсем
стемнело.
 
*** 
 
   Спалось  подполковнику  неважно.  Видимо,  даже  гранитная   выдержка
летчика-космонавта имела предел. И этот  предел  был  уже  близок.  Даже
обычная установка  Геннадия:  принимать  как  данность  то,  чего  не  в
состоянии изменить, есть все, что дают,  и  спать,  когда  больше  нечем
заняться,  -  старая  и  проверенная  установка,  выработанная   еще   в
курсантские времена, - начала давать сбои. Не спалось.  Мучила  какая-то
неопределенная... нервность. Смутное беспокойство. Ожидание  нехорошего.
Вернее, совсем скверного. В сочетании с полной беспомощностью.
   А рядом возился, стонал, ругался на  знакомом,  но  непонятном  языке
собрат по несчастью... Тоже не лучшее снотворное.
   Утром, однако, настроение неожиданно улучшилось. Во-первых,  солнышко
согрело черепановские косточки.  Во-вторых,  завтрак  оказался  довольно
приличным. В-третьих, Геннадий еще до завтрака изучил свое новое  жилище
и решил, что если очень приспичит, сможет его покинуть. Пара жердин была
явно тоньше прочих, и, скорее всего, подполковнику по силам их  сломать.
В-четвертых, Черепанов наконец разглядел  своего  соседа,  и  сосед  ему
понравился. И симпатия, очевидно, была взаимной. А раз так,  то  неплохо
было бы установить с ним контакт.
 
Глава третья, 
В КОТОРОЙ ПОДПОЛКОВНИК ВВС ЗНАКОМИТСЯ С "КОЛЛЕГОЙ" ИЗ ВООРУЖЕННЫХ СИЛ ВЕЛИКОЙ РИМСКОЙ ИМПЕРИИ 
 
   Они были похожи, эти двое: оба  невысокие,  мускулистые,  с  широкими
квадратными лицами, казавшимися еще шире из-за отросших бород. Разве что
говорили они на разных языках, да у одного волосы светлее и не так густо
покрывали тело, как у второго.
   - Ты кто? - осведомился Черепанов, сопроводив слова жестом.  -  Ху  а
ю?
   - Эго? - спросил второй. - Я? Я - кентурион  первой  когорты  первого
фракийского легиона Гонорий Плавт. Примипил Плавт. Ты понимаешь  латынь,
варвар?
   Первый мотнул головой:
   - Латынь - нет. Тебя - да, кентурион Плавт. И я не варвар.
   - Ха! Я готов спорить...  А,  не  важно!  Тебя  как  звать,  друг?  -
Кентурион тоже дополнил вопрос жестом.
   - Геннадий. Подполковник Геннадий Черепанов.
   - Геннадий Кереп... Как?
   - Черепанов. Церебра... <По-латыни - череп. Здесь  и  далее  фонетика
Черепанова   не   вполне   соответствует   "общепринятому"    латинскому
произношению. Хотя каким оно было, правильное латинское произношение,  -
можно только догадываться. Но латинское "с" скорее  всего  произносилось
именно как "к". Сравните: caesar - кайзер, кесарь, цесарь...> - Геннадий
постучал себя по голове.
   У него был некоторый  запас  латинских  слов.  Примерно  на  половину
машинописной странички. В основном  состоящий  из  популярных  латинских
изречений, коими подполковник Черепанов любил иногда щегольнуть.  В  той
жизни. Вот и пригодилось невинное  хобби.  Хотя  то,  что  говорил  этот
курчавый крепыш, подполковник скорее угадывал, чем понимал. Так на ковре
"угадываешь" мысли противника. Тем легче, чем больше противник похож  на
тебя.
   - А-а! Череп! Ясно! - Римлянин ухмыльнулся,  и  его  собеседник  тоже
ухмыльнулся. Очень похоже.
   Четверо караульщиков-квеманов слушали их  беседу  равнодушно,  а  вот
пятому общение пленников пришлось не по нраву.
   - Молчать! - крикнул он и даже примерился ударить Черепанова  древком
копья, но... Встретился с ним глазами и передумал.
   - Похоже, Череп, эти верзилы тебя побаиваются, - заметил кентурион. -
Видно, ты, как и я, задал им хорошую трепку! -  Плавт  изобразил,  будто
колет мечом, а затем скорчил физиономию, какая бывает у человека,  когда
ему в живот втыкают клинок.
   - Пусть рискнет здоровьем, - мрачно отозвался Черепанов. - Я ему руки
выдерну раньше, чем он насадит меня  на  свой  вертел.  Меа  глориа  нон
транзит.
   - Да, Череп, ты прав. Пришло наше время умирать, - сказал римлянин. -
Умрем же со славой, верно? Хотя  как  сказано  одним  мудрым  человеком:
"Живой пес лучше мертвого льва".
   Геннадий понял, мотнул головой.
   - Melior est leon vivus canis mortuo!  He знаю, как ты, а я бы
еще пожил!  Эго  витус,  Гонорий!  Эго..  -  Он  на  секунду  задумался,
подыскивая подходящее слово... Спирометр...  Респиратор...  -  Эгоспира,
Гонорий!
   - О-о! - кентурион засмеялся. - Славно, Череп! У тебя  отвратительная
латынь, но я вижу: ты философ.  Dum  spiro,  spero!  
   - Примерно так. - Геннадию была знакома и эта поговорка.
   - А как насчет этого? - Римлянин похлопал по деревянной решетке.
   - Это? Это - ерунда! - по-русски  сказал  Черепанов  и  показал,  как
ломает палку о колено. - Вот с этими, - жест в сторону  караульщиков,  -
посложнее.
   Кентурион понял.
   - Я бы с ними разобрался, - сказал он на своем языке. - Будь со  мной
мой меч...
   - Гладий не обещаю,  -  по-русски  отозвался  его  собеседник.  -  Но
что-нибудь мы тебе подберем, кентурион Плавт.  Что-нибудь  подходящее...
Мы еще с тобой повоюем. Милито, Плавт! Пара беллум! <Готовься  к  войне.
Часть известной латинской пословицы "Хочешь мира - готовься к войне".  А
также марка пистолета.>
   - Я-то всегда готов, Череп, - отозвался римлянин. - Лучше  умереть  в
бою, чем сдохнуть у ног их поганых богов!
   - Ты правильный мужик, Плавт, - сказал Геннадий.  -  Только  немножко
пессимист.
   Кентурион засмеялся.  Понял.  Похоже,  и  с  чувством  юмора  у  него
порядок.  С  чувством  черного  юмора.  Внезапно  Черепанов  понял,  что
настроение его совершенно необоснованно поднялось на три  позиции.  Безо
всяких на то объективных причин, лишь потому, что  рядом  появился  этот
римский сотник <Численность римской кентурии  (центурии)  колебалась  от
шестидесяти до ста человек.>.
   Летчики - суеверный народ. А космонавты - самые суеверные из летунов.
Слишком многое  по  ту  сторону  атмосферы  не  поддается  рациональному
объяснению.  С  непредусмотренными  факторами  можно  было  бороться   -
используя наиболее простые системы, дублируя все, что  можно...  Но  это
далеко не всегда помогало. А  бывали  ситуации,  когда  даже  двойное  и
тройное  дублирование  не  защищало   от   случайностей,   статистически
маловероятных, но приводивших к  катастрофическим  последствиям.  Посему
летчик-космонавт  Черепанов  в  случайности  не  верил,  зато  верил   в
благосклонность римской богини Фортуны. Нет, он не  был  фаталистом,  во
всем полагавшимся на Судьбу. Просто  в  список  учитываемых  управляющих
факторов Геннадий включал эту самую  случайность.  Со  знаком  плюс  или
минус. Так что можно было надеяться, что серьезный парень Гонорий  Плавт
появился тут не затем, чтобы скрасить Геннадию последние часы.
   - Нет, дружище, - сказал подполковник Черепанов. - Умереть с честью -
не лучше. Пусть лучше они умрут с честью.  А  мы  с  тобой  еще  поживем
немного...
 
Глава четвертая 
ШАМАНСКИЙ КОНСИЛИУМ 
 
   Им дали пожить еще немного. Четверо суток. Дни подполковник тратил на
беседы с соседом, ночи - на аккуратное и незаметное расшатывание  слабых
прутьев. Дело двигалось. Если бы  еще  хороший  дождик  прошел  и  ремни
намокли, было бы вообще замечательно. Но дождя не было, а  на  четвертый
день затишье кончилось. С самого утра на острове  появились  шаманы.  Не
меньше двадцати.  Большинство  тут  же  отправилось  наверх,  но  пятеро
двинулись к клеткам.
   Предводительствовал совсем замшелый дед, опиравшийся на  плечи  двоих
"подмастерьев", чьи  физиономии  были  так  густо  исчирканы  шрамами  и
татуировками, что от положенной по рождению внешности практически ничего
не осталось. Зато на костях у парочки наросло столько мускулатуры, что с
лихвой хватило бы на троих. Остальные шаманы  были  старыми  знакомцами:
один - личный "куратор" Черепанова, второй - лысый  дедок,  руководивший
его "купанием". Но в отличие  от  того  раза,  лысый  пальцев  не  гнул,
держался скромно, только походя шуганул квеманов-караульщиков.
   Здоровяки подвели патриарха  к  клеткам  и  почтительно  отошли.  Тот
тяжело оперся на клюку и уставился на Черепанова. Глаза у  дедушки  были
на удивление ясные, прозрачные и почти бесцветные. Две блестящие  лужицы
на длинной физиономии, состоящей из глубоких морщин и крючковатого носа,
ниже которого располагалась серо-желтая длиннющая  борода,  заправленная
за пояс. Голову деда украшала большая засаленная шапка, выглядевшая  еще
старше, чем ее владелец.
   Патриарх с минуту созерцал Черепанова, потом точно так  же  уставился
на римлянина.
   - Как тебе экземпляр? - поинтересовался  Геннадий.  Он  уже  довольно
бойко  изъяснялся  на  латыни,  дополняя  ее   русскими,   немецкими   и
английскими словами. Какой-нибудь ученый-латинист  из  двадцать  первого
века вряд ли бы его понял, но кентурион понимал.
   - Идеально подходит, чтобы портить воздух, - отозвался Плавт. - А вот
его парней я бы купил. Крепкие сервы.
   Дедуган притопнул посохом. Здоровяки подхватили его под руки и повели
прочь.
   Ни одного слова не было сказано.
   Зато  после  ухода  колдунов  стража   оживилась.   Похоже,   ребятки
радовались, что их  служба  подошла  к  концу.  Хотя,  по  мнению  обоих
пленников, стража  не  слишком  себя  изнуряла.  Кентурион  не  единожды
высказывался, как поступил бы со своими легионерами,  ежели  бы  те  так
халатно относились к своим обязанностям.  Душа  профессионального  вояки
вскипала, замечая такое пренебрежение службой. Но даже  такая  халтурная
работенка набила сторожам оскомину, и парни  не  скрывали  удовольствия,
что наконец все заканчивается и можно разъехаться по домам.
   Итак, приближалось некое событие,  после  которого  судьба  пленников
должна была резко измениться. И Геннадий  не  был  столь  наивен,  чтобы
рассчитывать, будто их освободят. По крайней мере, добровольно.
 
*** 
 
   Прошло совсем немного времени, и со стороны берега опять  послышались
голоса, плеск весел, а затем звук вытаскиваемых на песок лодок.  Деревья
заслоняли берег от узников, но нетрудно было догадаться, что  на  остров
прибыла еще одна компания. И не маленькая.
   - Похоже, нас ждут большие варварские луди <Луди (лат.) -  игры.>,  -
заметил Плавт. - Не записали бы нас с тобой, Череп, в гладиаторы.
   - Я думаю: дать нам  оружие  -  будет  очень  большой  ошибкой  с  их
стороны.  Ляпсус  гигантус.  Ошибка  со  смертельным  исходом.   Экситус
леталис...
   Латынь Черепанова вызвала у собеседника гомерический хохот. Стражники
перестали болтать и с подозрением уставились на него.
   Но тут же отвлеклись.  На  полянку  гуськом  вышла  стайка  молодежи.
Дюжина парней и девчонок в самом расцвете юной красоты. Сопровождали  их
двое квеманов постарше, с длинными копьями, острия которых были зачем-то
обмотаны тряпками.
   Молодежь выглядела испуганной и возбужденной одновременно. Те, кто за
ними присматривал, наоборот, пучились от важности.
   Юные квеманы и  квеманки  увидели  клетки  и  пришли  в  еще  большее
возбуждение. Несколько парней даже сунулись рассмотреть узников поближе.
Их остановил окрик одного из опекунов.
   - А сладкие малышки! - воскликнул римлянин. - Череп, ты  говоришь  на
их диком языке. Скажи: папа Гонорий хочет их всех!
   Черепанов засмеялся.
   - Ты ржешь! - недовольно буркнул Плавт. -  А  я  так  давно  не  имел
женщины. Не удивляюсь, что бог-покровитель, счастливый Приап, лишил меня
удачи. Год жизни отдал бы за  час  в  паршивом  лупанарии  <Лупанарий  -
бордель.>.
   - А есть у тебя этот год? - осведомился подполковник.
   Появились  жрецы.  Та  самая  тройка,  которая   около   часа   назад
"освидетельствовала" Геннадия и римлянина. Но на этот раз они пришли  не
к ним.
   Молодежь, рассевшуюся на траве, подняли и построили. Затем...
   - Нет, это пытка, - пробормотал кентурион. - Клянусь чреслами Юпитера
Капитолийского! И я должен на это смотреть... Только смотреть!
   - Можешь отвернуться, - предложил Черепанов.
   - Ну уж нет!  -  возмутился  кентурион.  -  Сам  отворачивайся,  если
желаешь.
   Но  Геннадий  тоже  отворачиваться  не  стал.  Собственно,  никто  из
присутствующих на полянке мужчин не спешил  отворачиваться,  потому  что
зрелище   шести   девушек,   сбрасывающих   одежды,   было    достаточно
увлекательно.  Тем  более  что  девушки  были   чрезвычайно   молоды   и
действительно красивы. Юноши, впрочем, тоже были ничего, надо отдать  им
должное. Вполне соответствовали подружкам.
   - Как думаешь, в царстве Орка <На том свете.> бабы есть? -  сглотнув,
спросил Гонорий.
   - Скоро узнаем,  -  отозвался  подполковник.  -  Если  будешь  думать
фаллосом, а не головой.
   - Я три месяца не был с женщиной, Череп! - возмутился Плавт. -  Моему
богу это не нравится. О чем они говорят?
   Юношей  поочередно  подводили  к  "верховному"  дедушке-шаману.   Тот
задавал им какие-то вопросы.
   Юноши отвечали. Но ни вопросов, ни ответов  Черепанов  расслышать  не
мог. После юношей наступила очередь девушек. Этих не столько спрашивали,
сколько осматривали и ощупывали. Ничего эротического.