(эту часть Дуная называли также Истррм), с востока - Понт  (Черное
море), с юга -  Фракия,  с  запада  -  Далмация,  Иллирия,  Паннония.  В
описываемое время была уже разделена на две административные  единицы  -
Нижнюю  и  Верхнюю  Мезии.  К  северо-востоку  от  Мезии   располагалась
провинция Дакия (завоеванная императором Траяном), ограниченная  Истром,
Флютаввзием (р. Олт, левый приток Дуная), Карпатами  и  Трансильванскими
Альпами, но в  описываемое  время  Дакия  уже  практически  принадлежала
занявшим ее варварам.>. А то здесь по обе стороны варварские  поселения.
Правобережным мы платим: якобы за охрану наших границ. Но... -  римлянин
усмехнулся, - варвары и есть варвары. Мы спустимся ниже, там  уже  наши.
Высадимся и станем искать Максимина...
   Ветер спал. Тяжелую лодку медленно влекло вниз по  течению.  Вставало
солнце...
   - А я уж подумал: ты готов служить этому  рыжему  вандалу,  -  сказал
Черепанов. - Ты так с ним торговался из-за золота...
   Гонорий рассмеялся, поскреб подбородок.
   - Оброс, - пробормотал он. - Не люблю.
   Достал нож, выправил кромку точильным камнем  и  принялся  соскребать
щетину со щек.
   - Если бы я не торговался, он бы мне не поверил, - пояснил кентурион.
- Да и золото нам не помешает. Неужели ты впрямь  подумал,  что  я  могу
предать мой Рим?
   - Ну... - Геннадий смутился, что  с  ним  в  последние  двадцать  лет
бывало редко. - Я не знаю ваших обычаев.
   - Обычаи наши просты, - сказал Плавт ("хр-рс -  хр-рс"  -  прошуршало
лезвие,  соскабливая  щетину).  -   Есть   Римский   Мир.   Миропорядок.
Цивилизация. Все остальное должно ему служить. Только так.
   - Ты уверен?
   - Да. И ты должен быть в этом уверен, если хочешь  служить  Риму.  Ты
хочешь?
   Вопрос был задан прямо и требовал такого же прямого ответа.
   - А разве у меня есть выбор?
   - Выбор всегда есть. - Гонорий плеснул  на  ладонь  немного  вина  из
кожаной фляжки, снятой с убитого вандала, размазал по лицу. - Хочешь?  -
Он протянул Черепанову нож.
   - Не сейчас. - У него не было сейчас желания бриться. Тем более тупым
ножом вместо привычного "жиллет-слалом-плюс".
   - Рим - это все. Но что есть Рим? - Вопрос был  риторический.  -  Рим
есть сила. А сила Рима (толстый грязный палец назидательно воздет вверх)
в непобедимых орлах римских легионов.  Золотой  орел  на  древке  аквилы
<Аквила - боевой штандарт. Каждый римский легион имел свою  аквилу.  При
утрате ее легион расформировывался.>, друг  мой  Геннадий,  это  великий
символ Рима. Для легионера его орел выше Юпитера и Олимпа и всяко важнее
болтунов из сената.  Римские  орлы  хранят  величие  Рима.  Они  рождают
Августов. Армия Рима - это и есть Рим.
   - А как же законы, народ, культура?
   - Все это есть, потому что есть мы. Ты видел варваров.  Что  для  них
культура? Что для них наши боги, наши обычаи и законы? Свиньям ни к чему
умелые  повара.  Свиньям  все  равно,  что   жрать.   Что   помои,   что
фаршированные финики. И чтобы свиньи не  лезли  в  триклиний  <Триклиний
(лат. triclinium) -  столовая  древнеримского  дома.>,  у  входа  должен
стоять слуга с палкой. Служить римскому орлу -  высочайшая  честь,  друг
мой! И  ты,  я  уверен,  вполне  достоин  этой  чести.  Ты  увидишь,  ты
почувствуешь... Эх, Череп! Когда я сейчас  вспоминаю,  как  сверкает  на
солнце орел моего легиона, как стоят мои воины: плечо  к  плечу,  щит  к
щиту, кентурия к кентурии...
   Геннадий  увидел,  как  по  свежевыбритой   кирпичного   цвета   щеке
кентуриона сползла прозрачная слезинка...
   - Это  такое  счастье,  Череп,  -  пробормотал  Плавт.  -  Это  лучше
сирийской куртизанки, лучше самых изысканных деликатесов...
   - Я понимаю, - мягко проговорил Черепанов. - Я понимаю тебя. И уважаю
твои чувства. Но взгляни на берег: мне кажется, там кое-кто знакомый.
   Плавт моментально обернулся:
   - Клянусь тестикулами Марса - вандалы! Наши вандалы!
   Именно так.
   Вдоль  берега,  обгоняя  медленно  плывущую  лодку,  скакала  цепочка
всадников. И в одном из них без труда угадывался рыжий вождь Дидогал. До
берега было метров триста, но рыжего Геннадий узнал бы и за  километр  -
по сверкающей кирасе и огненной гриве.
   Он что-то кричал - сердито, но слова съедало расстояние.
   Плавт помахал ему  рукой,  потом  изобразил  руками,  как  перерезают
горло. При этом он выпустил рулевое весло,  и  лодку  тут  же  повернуло
боком. Ничего худого, впрочем, не произошло. Как несло их течение, так и
продолжало нести. Ветра не было, и парус обвис тряпкой.
   Всадники помчались берегом  дальше  и  вскоре  пропали  за  очередной
излучиной. Только человек десять продолжали неспешно двигаться вровень с
лодкой.
   - Может, за весла - и к тому берегу? - предложил Геннадий.
   - А-а-а... - римлянин махнул рукой. - Ничего они нам не сделают. Руки
коротки - дотянуться.
   Так они и плыли - с береговыми сопровождающими. Ветра все не было, но
это было не  важно.  Километра  три-четыре  в  час  они  делали.  Вполне
достаточно.
   Черепанов поспал немного, потом сменил у руля Гонория,  чтобы  и  тот
подремал. Но римлянин спать не стал. Занялся изучением военных  трофеев.
Оружие было неплохое. И еды в рундуках на корме было достаточно.  А  вот
денег было маловато.  Дюжины  две  монет  разного  достоинства,  но  все
мелких. Немного рубленого серебра. Золота не было совсем.  Плавт  ворчал
недовольно: жалел о потере того, что  взяли  на  квеманском  капище.  Не
маячь на  правом  берегу  вандалы,  он  непременно  начал  бы  подбивать
Черепанова высадиться и забрать спрятанное в лесу имущество.
 
*** 
 
   Спокойная жизнь кончилась,  когда  река  сделала  очередной  поворот.
Дунай  за  излучиной  сузился  примерно  до  полукилометра,  и   течение
усилилось. Это само по себе было бы  неплохо.  Плохо  то,  что  впереди,
примерно в паре  километров  ниже  по  течению,  обнаружился  городок  с
пристанью. И от этой пристани как раз отчаливали две крохотные  лодочки,
полные людей. Крохотными, впрочем, их делало  исключительно  расстояние.
На самом деле они ничуть не уступали размерами  той,  на  которой  плыли
друзья. Но в отличие  от  их  посудины,  послушно  влекомой  рекой,  эти
суденышки щетинились несколькими парами весел и уверенно разворачивались
против течения.
   - Плавт, подъем! - гаркнул Черепанов. - У нас проблемы!
   Римлянин вскочил, глянул и сразу сообразил, чем пахнет.
   Пока Геннадий без особого успеха пытался развернуть тяжелую неуклюжую
посудину к правому берегу, римлянин освободил конец, и  рей  соскользнул
вниз, опуская бесполезный парус.
   Лодку продолжало нести вниз, неуклонно приближая к судам, выгребающим
вверх по течению. Похожие издали на черных многоногих жуков, они упорно,
хоть и довольно медленно ползли вверх по реке.
   Гонорий закрепил в ременных уключинах пару здоровенных весел.
   - Брось! - крикнул  он  Геннадию,  пытавшемуся  как-нибудь  закрепить
руль. - Орк с ним! Взялись!
   Они разом вскинули весла. Лодка неуклюже развернулась.
   - И... раз! И... раз!
   Весла оказались крайне  неудобными.  Тем  более  одной  пары  для  их
посудины было явно мало. Римлянин и подполковник  минут  пять  упирались
изо всех сил, взмокли, но сильное течение неуклонно сносило  их  обратно
на стрежень. Вдобавок природа отпустила очередную шутку: подул ветер.  И
подул, разумеется, от правого  берега,  что  вообще  свело  на  нет  все
усилия.
   - Брось, - пропыхтел  Гонорий,  забрасывая  свое  весло  на  борт.  -
Бесполезно.
   - Согласен. - Черепанов последовал его примеру. - Будем драться?  Или
попробуем вплавь?
   - Не выйдет, - буркнул римлянин. - На кораблях нас в момент достанут.
Утопят, как щенят. Нет  уж!  Если  мне  суждено  подохнуть,  то  я  хочу
прихватить с собой за компанию пяток варваров.
   Кентурион  натянул  через  голову  кожаный,  с  железными   нашивками
"жилет", принадлежавший одному из покойных вандалов. Черепанов сделал то
же самое. Хорошо, что "броник" был не цельный, а со шнуровкой на  боках:
прежний хозяин был на пару размеров мельче Геннадия.
   Лодки противника приближались. Уже  можно  было  различить  отдельные
лица: разумеется, на носу первой балансировал старый знакомец Дидогал  в
сверкающей золотом кирасе. Стало  слышно  и  слаженное  уханье  гребцов.
Четыре пары  весел  -  по  два  гребца  на  каждое  -  уверенно  толкали
вандальские корабли вперед.
   - Копий по двадцать, - заметил кентурион. - Пустяки!
   - Угу, - согласился Геннадий. - Сухарями закидаем.
   - Идея! - обрадовался кентурион. Свернул из льняного  кушака  подобие
пращи,  поискал  подходящий  снаряд,  не  нашел,  вытряхнул  из   кошеля
несколько бронзовых монет поувесистее...
   Лодку медленно разворачивало. Теперь ее несло кормой вперед,  но  это
было  не  важно.  Важнее  то,  что  судну  Дидогала  оставалось   пройти
каких-нибудь полторы сотни метров. Второй кораблик приотстал.
   - Эй, варвар! - закричал Плавт. - Иди скорей сюда, сейчас я пущу тебе
кровь.
   Рыжий не ответил, только помахал здоровенным топором.
   Между ними оставалось метров восемьдесят.
   Кентурион  раскрутил  импровизированную  пращу.  Свистнуло,  раздался
тупой удар. Один из гребцов завопил и выпустил весло: монета попала  ему
в лоб.
   - Не зря меня  Аптусом  кличут,  -  удовлетворенно  заявил  римлянин,
закладывая в петлю следующую монету.
   Гребцы сбились с ритма, вандальская лодка потеряла ход...
   - Не стрелять! - заревел Дидогал, когда его люди схватились за  луки.
- Грести! Грести, во имя Доннара!
   Лодка  выправилась.  Свистнула  праща...  И   вандал   отшиб   монету
плоскостью топора.
   - А-а-а, римлянин! - закричал он. - Я иду, римлянин! Я уже...
   И тут он осекся и лицо  его  враз  сменило  маску  радости  на  маску
бешенства. Гребцы сбились с ритма, кто-то вскрикнул испуганно.  "Неужели
их так напугала праща Гонория?" - подумал Черепанов. Сомнительно...
   Третья монета с шипением пронеслась над водой  и  звякнула  о  чей-то
шлем.
   Римлянин даже не посмотрел, куда попал. Он смотрел в  противоположную
сторону,  и  Геннадий  увидел,  как  по  его  свежевыбритой   физиономии
расплывается счастливая улыбка. Черепанов тоже обернулся...
   Позади, из-за поворота, появилось еще одно судно. Настоящий  корабль.
Геннадий увидел высокий узкий  темно-красный  нос  с  далеко  выдающимся
форштевнем. Длинные черные весла слитно опускались и поднимались...
   - Трирема! - проговорил Плавт  с  восхищением.  -  Наша  трирема.  Из
данубийской флотилии...
   Черепанов как  зачарованный  глядел  на  стремительно  приближающийся
корабль, который вырастал буквально на глазах. На  несколько  секунд  он
даже забыл о Дидогале.
   Каких-то несколько минут - и трирема  поравнялась  с  ними.  Геннадий
увидел высокий борт, воинов в таких знакомых по фильмам римских  шлемах,
два ряда длинных весел, услышал гулкие удары барабана...
   - А-а-а! - закричал Плавт. - Аве! Виват! Рим!
   Сверху ему что-то крикнули в ответ. Черепанов,  вспомнив,  глянул  на
вандалов. Лодка  Дидогала,  такая  маленькая  в  сравнении  с  триремой,
быстро-быстро выгребала к берегу.
   Трирема прошла в сотне метров от нее. Залп -  и  сверху  на  вандалов
обрушился дождь стрел. Варвары вскинули щиты, прикрывая себя и  гребцов,
которые продолжали отчаянно работать веслами. Вторая лодка тоже подалась
к берегу, но не успела. Трирема с ходу ударила ее в борт. Треск -  и  за
кормой уже чернеют обломки и барахтаются в воде с десяток вандалов.
   Трирема совершила широкий плавный разворот и пошла назад -  прямо  по
головам, не снижая скорости. Барабан загремел чаще. Трирема  устремилась
на лодку Дидогала.
   У вандалов не было никаких шансов, но они продолжали грести изо  всех
сил...
   Внезапно на триреме раздался  повелительный  крик.  Весла  замерли  в
воздухе...  И  двинулись  в  противоположную  сторону.  Боевой   корабль
сбрасывал ход.
   - Проклятье! - выдохнул Плавт. - Ушли!
   Черепанов понял, что произошло. Слишком  близко  от  берега.  Капитан
триремы побоялся выскочить на мель.
   "Ну и ладно", - подумал Черепанов. Несмотря ни на что, он  не  хотел,
чтобы рыжий вандальский вождь отправился к праотцам. Нравился ему рыжий,
ну что тут поделаешь!
   Трирема  застопорилась,  развернулась  и  двинулась  к  ним.  Красный
гладкий борт навис над лодкой. Сверху упал канат, который Плавт  тут  же
закрепил.
   - Кто такие? - крикнули сверху.
   - Первый кентурион первой когорты Первого Фракийского легиона Гонорий
Плавт Аптус! - с гордостью провозгласил друг Геннадия.
   - Кентурион первой когорты? - переспросили  сверху.  -  Примипил?  Эй
там, позовите субпрефекта Гельвеция!
   Новая физиономия, увенчанная шлемом с алым  султаном,  появилась  над
бортом.
   - Аптус! Ты, что ли? Откуда?
   - Я это, я! - заорал Гонорий. - Ты сбросишь мне лестницу,  Гельвеции,
или так и будем орать на всю реку?
   - Лестницу вниз! - крикнул воин с красным султаном. - Ну, парни, мы и
рыбку поймали! А кто это с тобой, Аптус? Варвар?
   Гонорий глянул на Черепанова.
   - Друг! - гаркнул он и подтолкнул Геннадия к упавшей вниз  веревочной
лестнице. - Полезай, Череп! Хвала всем богам и особенно Приапу!  Считай,
что мы уже дома.
 
Глава двадцать девятая, 
В КОТОРОЙ ПОЛКОВНИК ЧЕРЕПАНОВ ЗНАКОМИТСЯ С РИМСКИМИ "МОРПЕХАМИ" И ПОПУТНО ВЫЯСНЯЕТ, ЧТО НЕДООЦЕНИЛ РАЗМЕРЫ "ЗВЕЗДОЧЕК НА ПОГОНАХ" РИМСКОГО ОФИЦЕРА ГОНОРИЯ ПЛАВТА АПТУСА 
 
   Оказалось, Черепанов недооценивал Плавта.  Оказалось,  что  кентурион
первой кентурии - не совсем кентурион, то бишь офицер  уровня  командира
роты. Кентурион первой кентурии одновременно являлся старшим кентурионом
всей когорты. А кентурии в когорте было шесть. Итого - пятьсот бойцов. А
должность  первого  кентуриона  первой  когорты,  примипила,  была   еще
серьезнее,   поскольку   он   был   четвертым    по    статусу    (после
командующего-легата, старшего из трибунов и префекта лагеря) офицером  в
легионе. Более того, старина Плавт оказался не  пехотным  командиром,  а
кавалеристом.  Потому  что  первая  когорта  Фракийского  легиона,   как
выяснилось, была когортой катафрактариев-клибанариев, тяжелой кавалерией
то бишь. Это, впрочем, было не стандартом, а новацией,  внесенной  лично
командиром легиона Максимином, еще в парфянской кампании  сформировавшим
ее из лучших  наездников,  набранных  в  основных  (не  вспомогательных)
подразделениях. Так что тайны римской тактики, которые  Гонорий  излагал
вандалу, малость  устарели.  И  нынче  "шахматным"  строем  пользовались
весьма  ограниченно,  воевали  не  манипулами,  а  сплошным  строем.   А
кавалерию, напротив, очень даже уважали.  Так  что  все,  что  "сгружал"
вандалу хитрый кентурион, преследовало две цели: запугать варвара  силой
Рима и убедить в готовности пленников сотрудничать. А уж в  стратегии  и
тактике  Плавт,  чье  воинское  звание  соответствовало,  как   минимум,
подполковнику, разбирался несомненно. Геннадий сделал в памяти  отметку:
расспросить об этом  подробнее.  В  более  подходящее  время.  В  общем,
подполковник ВВС Черепанов (который в случае успешного завершения полета
мог стать полковником, а там и генералом)  и  первый  кентурион-примипил
Первого Фракийского легиона  Гонорий  Плавт  Аптус  были  практически  в
одинаковых чинах. На равных. Пока они странствовали по варварским лесам.
Но теперь ситуация изменилась, поскольку  Гонорий  снова  стал  реальным
командиром,  чином  повыше,  чем  субпрефект  Гельвеции,   командовавший
"морпехами" триремы "Гордость Клавдия", а вот Черепанов  так  и  остался
пришельцем без роду и племени. Но Гонорий Пл авт,  оказавшись  на  своей
территории, где уже не требовалась помощь напарника, не забыл о  нем.  И
ничуть не переменился к своему другу.
   - Слушай, Череп, а ведь если тебе выкрасить волосы в  черный  цвет  и
подправить латынь - ты будешь вылитый Аптус! - заявил  Гельвеции,  когда
вечером того же  дня  они  вчетвером:  Плавт,  субпрефект,  Черепанов  и
долговязый капитан триремы по прозвищу Гастий - попивали подогретое вино
на квадратной крыше рубки, расположенной  на  корме  триремы.  Внизу,  в
метре от локтя Черепанова, маячила макушка рулевого. У триремы почему-то
не было нормального руля. Управлялась она длинным веслом, закрепленным у
левого борта.
   - Ерунда! -  заявил  Плавт.  -  Во-первых,  моя  грудь  волосатее,  а
следовательно, я буду богат! Это раз. Во-вторых, мой живот тоже волосат,
что говорит о моем здоровье и долголетии, а у Черепа живот гладкий,  как
попка африканки. В-третьих, моя  спина  тоже  волосата,  что  говорит  о
том...
   - ...что ты родич африканской обезьяны! - перебил Гастий.
   Плавт расхохотался. Он был в отличном настроении,  поскольку  недавно
выиграл у капитана десять динариев в игру, очень  похожую  на  шашки.  А
кроме того, выиграл у субпрефекта  Гельвеция  "желание".  И  потребовал,
чтобы трирема зашла в то готское селение, где их держали в плену.
   Гельвеции вынужден был согласиться. Но с  условием,  чтобы  Плавт  не
затевал драки. Дескать, он, Гельвеции, имеет строгое  указание  префекта
флотилии: с федератами не ссориться.
   - Никаких драк я затевать не буду! - обещал Гонорий. - Только  возьму
свое. - Тут он подмигнул Черепанову, и тот моментально  заподозрил,  что
когда его друг начнет "брать свое", драка возникнет наверняка.
   Нет, все-таки Гонорий Плавт не так прост, как хочет казаться.
   - Может, я и похож на обезьяну - волосатостью! - изрек  кентурион.  -
Но у тебя, Гельвеции, в точности обезьяньи мозги.  Поскольку  не  видишь
главной разницы между мной и моим другом Черепом! - Плавт поднял  палец.
- Разницы, которую никакой краской не исправишь!
   - Ты имеешь в виду кривые ноги? - осведомился субпрефект.
   - Нет! Я имею в виду мой маленький... Ха! Что я говорю!  Мой  большой
приап! Который не имеет себе равных! Скажи, Череп, разве я не превосхожу
тебя в темпераменте минимум втрое?
   Геннадий улыбнулся.
   - Зато любой осел втрое превосходит тебя! -  заявил  Гельвеции.  -  А
приап у него намного больше!
   - Не оскорбляй моего бога! - возмутился Плавт. - Не то  он  превратит
тебя в осла, как того парня в истории африканца  Апулея,  а  потом  тебя
продадут ливанцу, который отрежет тебе яйца  и  заставит  возить  гнилую
морковку на рынок куда-нибудь в Кесарию. Чтобы повитуха нашего  славного
императора  Александра  <Александр  Север  родился  в   городе   Кесарии
Сирийской.> отравилась ею, если, конечно, старина Орк уже не прибрал  ее
к себе.
   - Хорошо бы он прибрал и нашего императора,  -  пробурчал  Гельвеции,
понизив голос. - Слыхал? Он  опять  одарил  золотом  поганых  германцев,
вместо того чтобы отдать его нам, своим солдатам. Клянусь Юпитером,  уже
давно пора обойтись с ним так, как его мамаша  обошлась  с  развратником
Гелиогабалом  <Имеется  в  виду   император   Элагабал,   предшественник
Александра Севера, убитый 11 марта 222 года вместе с матерью.>.
   - Ну, Александр хоть не подставляет задницу собственным гвардейцам, -
проворчал Плавт. - И не тащит в Рим поганых эмесских идолов. Хотя  я  бы
многое отдал, чтобы поглядеть, как плывет по Тибру труп его мамаши <Тела
убитых Элагабала с матерью бросили в Тибр. Тибр - река, на которой стоит
Рим.>. Я мог сдохнуть под ножами варваров из-за его поганой политики.  И
сдох бы, не встреть Черепа. Череп! - Он повернулся к Геннадию. - Пью  за
тебя!
   - А я - за тебя! - отозвался Черепанов. - Потому что это  ты  вытащил
меня оттуда! И за славного Гельвеция, который вытащил нас обоих!
   - Это точно! - крякнул Плавт. - Виват!
   - Виват! - провозгласили субпрефект и Гастий, опустошая кубки.
 
Глава тридцатая, 
В КОТОРОЙ ПОДПОЛКОВНИК ЧЕРЕПАНОВ ПОЛУЧАЕТ ВОЗМОЖНОСТЬ УВИДЕТЬ РИМСКУЮ ПЕХОТУ В ДЕЙСТВИИ 
 
   Когда они высадились на берег, пожилого рикса едва не хватил удар.
   Появление римской  триремы  у  стен  его  деревянной  крепостцы  было
подобно ситуации, описанной в одном из читанных Черепановым  детективных
боевиков (о