ентуриона - правда. Врезал я ему по морде, это верно. Про
бунт - вранье. Вот Черепа на другой день и выпустили. А меня - еще через
день. Это, мне  сказали,  Череп  постарался.  Денег  дал  моему  пилу  и
попросил, чтобы перевели меня. Выручил меня Череп. А не то плохо бы  мне
пришлось. Так что я теперь не в легионе служу, а здесь,  в  гарнизонных.
Жалование, конечно, меньше, но жить можно.
   - А я думала, ты легионер... - сказала Анастасия. От сытости  и  вина
ее неудержимо клонило в сон. Глаза сами слипались.
   - Нет. Только форма старая осталась. Хорошая форма...

Глава седьмая
АЛЕКСЕЙ КОРШУНОВ, КЕНТУРИОН-ГАСТАТ ОДИННАДЦАТОГО ЛЕГИОНА

Двадцать седьмое июля (восемью днями ранее) девятьсот восемьдесят седьмого года от основания Рима.
Летний лагерь Одиннадцатого легиона

   Месяц с хвостиком армейской муштры не доставил большого  удовольствия
бойцам коршуновской кентурии. При том, что  Гай  Ингенс,  который  лично
занимался подготовкой обоих кентурии,  не  особо  и  гонял  новобранцев:
делал скидку на то, что половина  германцев  еще  не  восстановились  от
ранений, а десятка  полтора  только-только  покинули  лазарет.  В  числе
последних был и Ахвизра, который пока не мог занять место в  строю,  но,
едва силы позволили, непременно присутствовал на всех занятиях и смотрел
очень внимательно. Вообще, после ранения лучший друг  Агилмунда  здорово
изменился. Все они, недавние пленники римлян, побывали  между  жизнью  и
смертью,  но  Ахвизра  задержался  в   "промежутке"   несколько   дольше
остальных. Наверное, поэтому  он  стал  смотреть  на  жизнь  значительно
серьезнее. А может, время пришло  -  сменить  молодую  бесшабашность  на
традиционную готскую рассудительность.
   - Теперь я понимаю, почему ромляне  нас  бьют,  -  сказал  он  как-то
Коршунову, когда они вчетвером  -  сам  Коршунов,  Ахвизра,  Агилмунд  и
Сигисбарн - сидели у коршуновской кентурионовской палатки. - Они  -  как
муравьи. Каждый занимается своим делом: кто-то строит, кто-то  охотится,
кто-то дом защищает. А понадобится - охотник превратится  в  солдата,  а
солдат - в строителя.
   - А разве у вас - не так? - Алексей был уверен, что именно у варваров
каждый человек одновременно и воин, и землепашец, а в  империи  как  раз
наоборот.
   Ахвизра покачал головой:
   - У них нет разницы между войной и строительством. Они и  воюют,  как
свои дороги строят. Кто  камни  тащит,  кто  землю  копает,  кто  плитки
подгоняет. И только главный  знает,  как  все  вместо  делать  надо.  Их
главный большую мудрость накопить должен.  Зато  таких  главных  немного
надо, а землю копать научиться просто. У нас же каждый может сам  дорогу
проложить,  да  что  толку.  Все  равно  римская  дорога  намного  лучше
получается. Потому римский порядок сильнее нашего и бьют они нас.
   - Мы их тоже били, - заметил Коршунов.
   - Это потому,  что  ты,  Аласейа,  нас  на  римский  лад  перестроить
пытался, - сказал Ахвизра. - Я это теперь понимаю, а раньше не  понимал.
Первый раз задумался, когда по  твоему  слову  Диникея  убил,  а  сейчас
понял.
   - Прав Ахвизра, - поддержал друга Агилмунд. - Римский  закон  сильнее
нашего. Одно плохо: от вождя слишком многое  зависит.  Хороший  вождь  -
хорошая дорога будет. Плохой - плохая.  А  сами  они  вождя  выбрать  не
могут, потому что не знают, каким должен  быть  вождь.  А  у  нас  любой
знает.
   - А Гай Ингенс - хороший вождь? - спросил Сигисбарн. -  Он  меня  два
раза палкой ударил. Хорошо ли - когда воина палкой  бьют?  Многим  нашим
это не нравится.
   - Агилмунд,  когда  тебя  учил,  тоже  палкой  охаживал,  -  напомнил
Коршунов. - Или у Агилмунда рука легче?
   - Потяжелее, конечно (Ахвизра засмеялся),  да  Агилмунд  -  брат  мне
старший. Ему можно.
   - А мне? - осведомился Коршунов.
   - И тебе  -  можно,  -  разрешил  Сигисбарн,  но  при  этом  опасливо
покосился на коршуновский витис, словно опасался,  что  Алексей  тут  же
опробует на нем свой "кентурионов жезл".
   - Старший кентурион - хороший солдат, - сказал Агилмунд. -  Зря  бить
не станет, так что ты, Сигисбарн, терпи. Это я  тебе  как  старший  брат
велю. А что мне не нравится у ромлян, так это  оружие  ихнее.  Щиты  еще
ничего, а мечи и копья никуда не годятся. Железо совсем плохое.
   - И обувка у них никудышная, - сказал Агилмунд. - В такой по  дорогам
ровным ходить можно, а все остальное - еще хуже. И Скулди то же говорит.
Еще он говорит: надо к Гееннаху, то есть к принцепсу, - поправился он, -
пойти: просить, чтобы наше оружие нам вернули. Что скажешь, Аласейа?
   - Попросить можно, - ответил Коршунов. - А вот вернет ли - не знаю.
   - Принцепс Гееннах, он всегда знает, чего хочет, - сказал Агилмунд. -
Но мало кто знает, чего хочет принцепс Гееннах. Вы  с  ним,  Аласейа,  -
одного  племени,  а  совсем  разные.  Хотя  ты  сейчас  на  него   похож
становишься....
   - Хочешь узнать, чего я хочу? - улыбнулся Коршунов. - Могу  ответить.
Я хочу, чтобы сюда скорее приехала моя тиви  Анастасия.  Но  хотеть  мне
осталось недолго, потому что сегодня пришла  мне  весточка  из  Херсона:
скоро уж моя Анастасия будет здесь. А вам всем - привет.
   - От тиви твоей? - спросил Ахвизра.
   - И от нее. И от Книвы.
   Трое гревтунгов невероятно оживились.
   - От Книвы? - Агилмунд  даже  привстал.  -  Значит,  дошел  Книва  до
Херсона!
   - Дошел. И добычу нашу довез. И долги наши отдал: Крикше и  Фарсанзу.
Но добра еще много осталось. Очень рад Книва, что  мы  живы.  Пришла  им
весть, что перебили нас всех римляне, только Книва в  это  и  раньше  не
верил, так в письме написано.
   Лица гревтунгов просветели. Добыча...
   - Эх, - вздохнул Сигисбарн. - А если бы Гееннах  нас  не  перехватил,
сколько бы тогда у нас добра было!
   - Это да, - поддержал младшего брата Агилмунд. - В  Цекуле  мы  много
взяли. Больше, чем раньше.
   - Аласейе спасибо, - заметил Ахвизра. -  Без  него  не  взяли  бы  мы
Цекулу. А ушли бы из Цекулы, когда Аласейа  сказал,  не  догнал  бы  нас
Гееннах. Надо было мне Динникея раньше убить...
   - Ничего, - сказал Коршунов. - Не горюйте. Будет у нас еще добыча.  И
золото. Много. Будьте уверены!
   - Мы верим, - серьезно ответил Агилмунд. - А что Книва?  Долго  он  в
Херсоне будет? Надо бы ему добычу нашу в бург свезти. Так надежнее.
   - Уже везет, - сказал Коршунов. - Он письмо  мое  получил,  когда  уж
отправляться собирался. Так что теперь его  уже  в  Херсоне  нет.  Повез
Книва добычу нашу в бург. Только не в старый, а в новый: в тот,  который
этим летом Одохар строить начал.
   - Это правильно, - сказал Агилмунд. - Там земля побогаче.  И  к  морю
ближе. Комозик два года назад тоже хотел поближе  к  морю  сесть,  да  с
боспорским царем не поладил.
   - Ничего! Если все хорошо пойдет, скоро у нас будет  в  Боспоре  свой
царь! - сказал Коршунов.
   "Только мне это уже не  очень  нужно,  -  подумал  он.  -  Что  такое
Боспорское царство? Мелкий сателлит Рима..."
   - Из Боспора и к ромлянам поближе... - мечтательно протянул Ахвизра и
подмигнул Агилмунду.
   - На что это ты намекаешь? - возмутился Алексей. - Мы же теперь  Риму
служим!
   -  Теперь  служим,  а  потом  перестанем,  -  рассудительно  произнес
Агилмунд. - Вон Скулди тоже раньше  ромлянам  служил.  Ты,  Аласейа,  не
сердись, да только любому ясно: богаче  ромлян  никого  нет,  значит,  и
грабить их - лучше всего.
   Трое гревтунгов переглянулись с полным пониманием.
   "Сколько волка ни корми... - подумал Коршунов. - Только ничего у вас,
ребята, не выйдет. Потому что теперь вы больше  не  свободные  звери,  а
личные волки Генки Черепанова. И мои, конечно... "
   Через  три  дня  после  занятий  они  со  Скулди  явились  к  палатке
принцепса.
   - Там? - спросил  Коршунов  у  бенефектария,  полировавшего  толченым
мелом черепановские поножи.
   - Там. Позвать?
   Но Черепанов уже услышал.
   - Давай, заходи! - по-русски позвали из палатки.
   Оба кентуриона вошли.
   На столе перед принцепсом лежала куча исписанных глиняных  пластин  и
восковых табличек. Местные документы. Алексей уже знал, что бюрократия в
римской армии - почище, чем в  российской,  А  дотошный  Генка  взял  за
правило все проверять лично...
   - Садитесь, - сказал Черепанов и чиркнул  что-то  стилом  на  зеленом
воске. - Говорите, чего надо.
   - У нас тебе просьба, принцепс, - с каменными лицом произнес  Скулди.
- Нельзя ли, чтоб  нам  наше  старое  оружие  вернули?  А  то  эти  ваши
ромлянские железки, - он похлопал по ножнам гладия, -  ими  только  хлеб
резать.
   Черепанов оторвался от таблички и посмотрел на герула... И смотрел на
него до тех пор, пока тот не опустил глаза, а тогда уж  произнес  ровным
голосом:
   - Ваше старое оружие вы получите. И сложите в  свои  сундуки.  Потому
что я хочу, чтобы вы все  прошли  полный  курс  римской  военной  науки.
Старший кентурион Гай Ингенс лично вами занимается. Но не  думайте,  что
это - честь. Просто вы сами - и ты,  Скулди,  хотя  и  служил  раньше  в
ауксилариях, и тем более он, - кивок в сторону  Коршунова,  -  такие  же
новобранцы. А я хочу, чтобы через два  месяца  вы  все  умели  сражаться
оружием легионера как  подобает  легионерам.  Но  свое  оружие  вы  тоже
получите,  потому  что  я  не  намерен  использовать  вас  как   обычных
легионеров. И как вспомогательные войска - тоже. Поэтому я забрал вас  у
префекта Трогуса и поставил под начало вашего собственного вождя.
   - И как же  ты  намерен  использовать  нас,  мой  принцепс?  -  сразу
оживился герул.
   - Узнаешь в свое  время,  гастат.  А  сейчас  можешь  идти.  Алексий,
останься.
   - И как же ты намерен использовать нас, мой принцепс?  -  осведомился
Коршунов, когда они остались вдвоем.
   Черепанов усмехнулся. Едва Скулди вышел,  он  сбросил  маску  высшего
римского офицера, снова превратившись в старого лехиного друга Генку.
   - Использую, можешь не сомневаться! Грешно держать в обычных  войсках
ребят, которые  способны  скрытно  пройти  почти  сотню  миль  по  чужой
густонаселенной земле.
   - Разведка?
   - Именно! Но две сотни парней мне мало. Я хотел бы, чтобы к следующей
весне их у меня было не меньше полутысячи. Сумеешь организовать?
   - Да хоть пять тысяч! - уверенно  ответил  Коршунов.  -  Правда,  мне
придется сплавать в Боспор и самому заняться вербовкой. Отпустишь?
   - Без проблем. Тем более идея не моя -  Максимиана.  У  него  большие
планы на будущее. Так что - чем больше людей ты приведешь, тем  лучше...
И тем выше будет твой собственный чин.  Только  мне  нужны  качественные
бойцы, такие как твой Скулди, а не всякий сброд, учти это.
   - Надо - значит, будут, - уверенно ответил Алексей.  -  Правда,  пять
тысяч таких, как Скулди, я  тебе  не  приведу.  Это  товар  штучный.  Но
качество - обещаю. Там, - он махнул рукой в сторону северо-запада, -  я,
Леха, в большом авторитете. А сейчас у меня к тебе просьба...
   - Да?
   - Мне надо уехать...
   - В Боспор?
   - Ближе. В Томы. На днях Настя моя туда  приплывет,  если  все  будет
путем... - Коршунов постучал по  деревянной  раме  кровати,  на  которой
сидел. - Хочу ее сам встретить, а то мало ли... Отпустишь?
   - В Томы? Без вопросов. Недели тебе хватит?
   - Пяти дней. Это же в шестидесяти милях.
   - Я тебе даю неделю, -  сказал  Черепанов.  -  Если  не  уложишься  -
здешние суда - это не электрички, у них расписания нет, - разрешаю  тебе
ждать до дня Дианы. Это тринадцатое  августа  по-здешнему.  Но  дай  мне
знать. Годится?
   - Замечательно.
   - Когда отправляешься?
   - Хотелось бы - послезавтра. Нормально?
   - Да хоть завтра. Я тебе прямо сейчас пропуск выпишу...

Глава восьмая
ЗАКОН И ПОРЯДОК В ГОРОДЕ ТОМЫ

Ночь с четвертого на пятое августа девятьсот восемьдесят седьмого года от основания Рима. Город Томы

   - ...Так что я теперь не в легионе, -  сказал  Хрис  и  приложился  к
чаше. - Но и тут служить можно, так что я кентуриону  Черепу  -  должен.
Его здоровье! - Хрис приложился к чаше еще раз. - Эй, женщина,  ты  чего
не пьешь? Или вино не сладкое... Э-э-э... Да ты спишь!
   Анастасия и впрямь спала, сидя, привалившись спиной к стене.
   - Умаялась, - пробормотал солдат. - Сейчас мы тебя получше устроим...
   Хрис осторожно поднял женщину, уложил на собственную постель.
   - А ты красавица... - проговорил он, глядя на спящую. - Грудка -  как
у наяды...
   Некоторое время он смотрел на нее, потом отвернулся и  пробормотал  с
ожесточением:
   - Нет уж! Хрис не таков, чтобы  на  женщину  соратника  покуситься...
Хрис - не то что некоторые... - Он снова приложился к вину и подумал:
   "Завтра на заре пошлю с почтарем  весточку  в  лагерь  Одиннадцатого.
Прямо Черепу и пошлю. Пусть знает, что Хрис добро помнит. А если соврала
женщина? - Он покосился на спящую. - Ну,  если  соврала,  значит,  будет
старине Хрису добрая порка". Что ж, не привыкать. И старый солдат  снова
приложился к чаше.

Четвертое августа девятьсот восемьдесят седьмого года от основания Рима. Город Томы

   До Том Алексей добирался три дня. Он не очень спешил: даже если Настя
приедет раньше, ничего страшного. Деньги у нее есть, Римская  империя  -
ее родина. Отдохнет, пообщается с единоверцами... Без него. Не то  чтобы
Коршунов недолюбливал здешних христиан, но какие-то они были  не  такие.
Зашуганные, что ли... Не  привык  Коршунов  к  такому  христианству.  Ни
соборов с куполами, ни икон в окладах, ни батюшек осанистых с  кадилами,
ни службы богатой, многоголосой... Как-то мелко  все  это  было,  как-то
по-сектантски... Хотя, в  отличие  от  сектантов,  с  которыми  Коршунов
сталкивался там, глаза у этих христиан были вовсе не оловянные. Хорошие,
живые глаза... И все равно - не то. Не Церковь  Вселенская,  а  какая-то
частная лавочка. Вдобавок на треть  состоящая  из  евреев  (а  может,  и
сирийцев, поди отличи), на треть - из высокомерных эллинов, да на  треть
-  из  всякой  непонятной  шушеры.  И  все  они  постоянно  между  собой
пререкались, вечно спорили, то бишь -  дискутировали...  А  иной  раз  и
дрались - некрасиво, неумело, с драньем бород, царапаньем и плеванием. В
суть споров Коршунов не въезжал:  знание  языка  не  позволяло.  Понимал
только: вопросы муссировались исключительно  теологические.  Хотя,  надо
признать, и греческие-римские  философы-язычники  вели  себя  "чисто  по
жизни"  во  время  диспутов  не  лучше.  Но  зато  в  здешнем  язычестве
чувствовалась основательность. Государственность. Гадания. Предсказания.
Праздники, опять-таки. Жрецы разукрашенные, шествия...
   Вот и сейчас ехал Коршунов по хорошей  римской  дороге  на  спокойном
гнедом мерине (весной надо будет сарматских скакунов привезти - и одного
Генке подарить), думал о приятном, по сторонам глядел - и  взгляд  то  и
дело  натыкался  на  языческое  зодчество.  А  ближе  к  городу,   когда
придорожное кладбище началось, что ни  шаг,  то  какой-нибудь  языческий
божок. Скульптуры каменные и деревянные, барельефы. Все раскрашено ярко.
Ничего общего с безликими серыми статуями в античных залах Эрмитажа. Там
- мертвые мрачные боги, здесь - живые, веселые... Любят  здесь  красоту.
Но ведь и места какие красивые: горы, море, солнце... И боги у них такие
же.  Тут  мысли  Коршунова  снова  вернулись   к   христианам.   Вопросы
вероисповедания его весьма беспокоили.  Поскольку  всякие  эзотерические
материи были для него не пустым вымыслом. Еще бы! После того  как  их  с
Генкой нечто сверхъестественное переметнуло через  семнадцать  с  лишком
веков. После  таких  пертурбаций  начинаешь  понимать,  что  Бог  -  это
серьезно. М-да...
   Нет, были у здешних христиан и очень  неплохие  обычаи.  В  Бога  они
верили неформально и заповеди воспринимали  практически.  Не  крали,  не
убивали, жили скромно, а уж своих всегда привечали. Помогали при нужде и
деньгами, и участием, невзирая на собственный  скромный  достаток.  Хотя
здесь, в империи, может, и христиане другие. Коршунов был близко  знаком
только с херсонеской общиной. Может  быть,  здесь  иначе?  Вот  и  Настя
говорила, что у них в Антиохии христиане авторитетнее...
   У ворот города Томы бдили  стражники.  Досматривали  товары,  взимали
мыто... Коршунова это не касалось: форма кентуриона  была  универсальным
пропуском. Небрежно ответив на приветственный салют стражи,  он  миновал
тень привратных башен и по узкой улочке спустился к  гавани.  Предстояло
выяснить, пришел ли уже корабль из Боспора. И приплыла ли на нем женщина
по имени Анастасия Фока.  Если  да,  то  ему  сообщат.  Появление  такой
женщины, как его Настя, наверняка не прошло незамеченным. А если она уже
здесь, то найти ее  будет  несложно.  Обойти  десяток  местных  гостиниц
поприличнее, на крайний случай наведаться в ту же христианскую общину...
Это по здешним канонам Томы - значительный город. А фактически - поселок
с портом, окруженный крепостными стенами. Тысяч десять населения - и все
всех знают.
   Поначалу все шло прекрасно. Корабль уже пришел. Причем пришел как раз
сегодня утром. Если бы Алексей немного поторопился, то встретил бы Настю
прямо у трапа. Вот славно бы было! (Коршунов еще не знал, насколько  это
было бы славно.) Впрочем, и так все путем. Капитан судна был на борту  и
с большой охотой  сообщил,  что  домна  Анастасия  доставлена  в  добром
здравии и не далее как три часа  назад  по  местному  времени  (то  есть
порядка пяти  часов  по  времени  астрономическому,  прикинул  Коршунов)
вместе с  багажом  переправлена  в  гостиницу  "Морской  конек".  Сейчас
капитан кликнет матроса, и тот проводит Коршунова туда...
   Гостиница "Морской конек" с первого взгляда  произвела  на  Коршунова
хорошее впечатление. Он уже достаточно насмотрелся на римские  постоялые
дворы, чтобы понять,  что  данное  заведение  по  здешним  меркам  тянет
минимум на четыре звезды.
   Появление во дворе кентуриона не могло остаться незамеченным.  Хозяин
появился лично и немедленно.
   - Чем могу служить?
   - Анастасия Фока, моя жена... Здесь?  -  Латынь  Коршунова  была  еще
далека от совершенства. Греческий - получше, но ненамного.
   -  О-о-о!..  -  Щекастая  физиономия   трактирщика   выразила   смесь
беспокойства и хитрости.
   - В чем дело?  -  нахмурился  Коршунов.  Трактирщик  проблеял  что-то
невыразительное, изобразив лицом полное смятение чувств.
   "Ах ты козел потный!  -  подумал  Коршунов.  -  Рожи  мне  тут  будет
строить!"
   - Я задал вопрос! - отчеканил он. - Где она? Здесь?
   - Я-а-а-а... М-м-н-н-е-е...  -  проблеял  хозяин  "Морского  конька",
напряженно размышляя, что делать. Вид у кентуриона был весьма грозный, а
выговор типично германский. И меч у  пояса  длинный,  германский,  а  не
обычный гладий. Варвар на службе империи. Хуже не бывает.
   Поначалу у трактирщика была мысль - соврать.  Сказать,  что  не  было
здесь никакой Анастасии Фока. Но он  вовремя  вспомнил,  что  кентуриона
привел моряк из тех, что сопровождали  эту  женщину.  Сказать,  что  она
переехала в другое место? М-м-м... Страшно! А щеки  варвара  уже  начали
розоветь от гнева. Сейчас как рубанет...
   - Где она?!
   - Она  была...  Была  здесь.  Имущество...  Собственно,  из-за  этого
имущества трактирщик и колебался.  Он  уже  успел  заглянуть  в  тюки  и
сундуки, но еще не уполовинил их содержимого.  Собственно,  он  надеялся
присвоить кое-что ценное. А ценного было мно-ого! Если  женщину  осудят,
все равно  ее  имущество  достанется  государству.  То  есть  вегилам  и
чиновникам. А ее наверняка осудят...
   Но этот кентурион! Такому не составит труда  отволочь  преступника  к
судье , а там... Ничего хорошего. А такой, может, и к судье не потащит
- зарубит на месте и уедет к себе в лагерь...
   - Говори! - зарычал  кентурион,  сгребая  в  кулак  тунику  на  груди
трактирщика.
   Тот, скосив глаза, увидел на золотом кольце кентуриона  оттиск:  воин
со щитом, а вокруг надпись: "XICL leg - II cog..."
   - Ушла она, ушла. В термы! -  поспешно  проговорил  трактирщик.  -