ать противника.
   Сделать "двойного" агента из Стайны было  невозможно.  Да  это  и  не
требовалось. Донесения для неграмотного гота составляла Анастасия. С тем
же успехом она могла писать  и  под  диктовку  Коршунова.  То,  что  тот
посчитал бы нужным надиктовать.
   Но Алексей проявил осторожность. И донесений типа "похода  не  будет,
спите спокойно,  дорогие  римляне"  засылать  не  стал.  Слишком  резкое
изменение "курса" выглядело бы подозрительно. Наверняка у римлян имелись
и другие шпионы, а скрыть передвижение войска в несколько тысяч  человек
по открытой местности невозможно. Поэтому Коршунов, не  желая  подрывать
доверие к "двойному агенту", продолжал  сливать  противнику  достоверную
(ну, может, чуть-чуть подправленную) информацию и ждал  ситуации,  когда
запущенная деза  сможет  радикально  изменить  расклад  сил.  Ждал  -  и
дождался. И столкнулся с тем, что его подруга  и  наложница,  безропотно
составлявшая правдивые донесения, вовсе не хочет подставлять свою родину
под удар.
   Они сидели внутри шатра. Кожаный полог был откинут, и  ночной  воздух
втекал внутрь, принося запах дыма и тины от заросшей ряской речки.
   - Мне нужно, чтобы ты это сделала, - сказал Коршунов. - Мы должны  их
напугать. Чтобы триремы ушли от этих берегов к устью Данубия. Напиши им,
что мы разбили аланов, что наше войско еще более увеличилось, потому что
к нему присоединились гепиды. Они должны испугаться и увести  флот.  Вот
тогда мы проскользнем вдоль берегов и ударим - внезапно, стремительно...
   - Алексий... - В черных глазах женщины посверкивало  пламя  лампадки.
Смуглое прекрасное лицо. Только губы искривлены...  Словно  от  боли.  -
Алексий, зачем это тебе?
   - Что именно?
   - Этот набег. Варвары хотят воевать с варварами - и пусть. Зачем тебе
вести их на землю Рима?
   - Надо!  -  Алексей  взял  ее  руку  в  свои  жесткие  ладони,  после
нескольких месяцев непрерывных упражнений с  оружием  покрытые  твердыми
валиками мозолей. - Мне это очень нужно, радость моя! Потому  что  я  не
собираюсь вечно скитаться по этим степям и драться из-за дюжины мешков с
зерном. Я хочу туда! - Он махнул рукой в сторону юга. - Я хочу добраться
до твоей империи и обосноваться в ней.
   - С помощью варваров?
   - Почему бы и нет? Они - мои друзья.  Учти,  я  ведь  тоже  варвар  -
совсем не знаю  латыни!  -  Алексей  засмеялся,  но  Анастасия  даже  не
улыбнулась.
   - Если ты хочешь жить на земле Рима, совсем не обязательно  врываться
туда силой. Я могу тебе помочь...
   Коршунов покачал головой.
   - Я не хочу быть просителем, - произнес он с легкой  надменностью.  -
Тем более я не хочу, чтобы ты просила за меня.
   - Почему? - В голосе женщины прозвучала обида. - Из-за  того,  что  я
делила ложе с...
   - Молчи! - Алексей коснулся пальцами ее губ. - Мне плевать, с кем  ты
была до меня! Но я хочу сам добиться  того,  что  мне  надо.  И  я  хочу
увидеть собственными глазами, что есть ваша Римская империя.
   - Приезжай мирно. Приезжай торговцем. Со мной  тебя  пропустят  через
границу. Я...
   - Настя! Думай, что  говоришь!  Да,  через  границу  меня,  может,  и
пропустят. А как я доберусь до этой самой границы? Через земли всех этих
аланов и гепидов? Да еще с товарами! Да еще с такой красавицей, как  ты!
Ты  что,  не  понимаешь,  что  первый  же  занюханный  рикс  с   дюжиной
дружинников прикончит меня? Эти  варвары,  о  которых  ты  говоришь  так
пренебрежительно, - моя настоящая сила! Вдобавок это мои друзья!  Ты  не
должна относиться к ним с презрением! Хотя бы ради меня...  -  В  голосе
Коршунова прозвучали просительные нотки: он ведь действительно любил эту
женщину.
   - Я не презираю их, - негромко проговорила Анастасия. - Я  их  боюсь.
Алексий, ты не знаешь варваров, то есть ты знаешь их такими, какие они у
себя дома.
   - Да, - согласился  Коршунов.  -  Они  довольно  жестоки...  -  начал
Алексей, не понимая, к чему она клонит.
   - Нет! - перебила его женщина. - Ты ошибаешься!
   - Разумеется, - желчно произнес Коршунов. - Они  очень  добрые.  Мне,
конечно, пригрезилось, как добряки Стайна с Одохаром решили тебя убить!
   - Нет, не пригрезилось. Но, Алексий... - Она взяла  его  за  руку.  -
Пойми: таков их обычай! Я не осуждаю ни Стайну, ни Одохара. Мир в народе
дороже жизни наложницы! Ты не прав! У себя дома  эти  скифы  умеренны  и
справедливы, потому что живут по законам и обычаям дома. Но, Аласейа, ты
не знаешь, что такое варвары на земле Рима. Это - совсем другое.  Потому
что там они живут по закону войны. Я никогда  не  согласилась  бы  стать
наложницей варвара, если бы не видела, что остается  после  их  набегов.
Что такое несчастье маленькой женщины в сравнении с этой бедой!
   В ее голосе было столько горечи,  что  Алексей  привлек  ее  к  себе,
погладил по голове, нежно, как ребенка.
   - Ты сделала это ради Рима... - произнес он.  -  Я  понимаю.  Я  тоже
люблю свою родину...
   И ощутил  внезапный  укол  тоски.  Его  родина...  Увидит  ли  он  ее
когда-нибудь...
   - Нет! - Анастасия качнула черноволосой головкой, отстранилась.  -  Я
не люблю Рим. Моя родина - не Италия. Я эллинка. Я родилась в  Антиохии.
Германцы никогда не придут туда. Я не люблю Римскую империю, Алексий. Но
не обязательно любить своего повелителя,  чтобы  понимать  его  величие.
Стыдно хулить грубость легионеров тем, кто живет за щитами легионов.
   - Это не твои слова, - заметил Коршунов.
   - Так говорил мой отец. И это правда.
   - Я не спорю, - произнес Алексей. Он действительно понял. - Я  больше
не стану просить тебя делать что-то против твоей родины.
   "Уж не знаю, как я объясню это Одохару и остальным, - подумал  он.  -
Но объясню как-нибудь, куда я денусь, придумаю что-нибудь..."
   - Алексий,  я  бы  сделала  это  для  тебя!  -  умоляюще  проговорила
Анастасия, сжав его руку. - Но я не могу. Они ведь  не  просто  убивают:
они  убивают  всех.  Женщин,  детей,  совсем  маленьких...  Просто   для
развлечения. После них не остается ничего - только трупы и пепел!
   - А если я обещаю тебе, что не позволю им убивать ради развлечения? -
негромко произнес он.
   Женщина покачала головой.
   - Ты велик, Алеша! Кому, как не мне,  знать  это.  Но  даже  тебе  не
обуздать их звериной природы. Они не люди! Они только выглядят людьми!..
   - Прекрати! - жестко оборвал ее Коршунов. - Я сказал  тебе:  это  мои
друзья. Всё! И я не собираюсь никого резать! Я собираюсь  жить  в  твоей
империи! Отвоевать от нее кусок...
   - Ты не понимаешь... - Анастасия печально покачала головой. -  Рим  -
это не то, что здесь. Рим - это государство. Твои варвары разграбят пару
поместий, может, захватят какой-нибудь город... А потом придут легионеры
и  убьют  всех  варваров.  Всех,  кто  не  успел  сбежать.   Воевать   с
государством, отнимать у него земли может только другое  государство.  Я
изучала историю, Алексий, поверь мне - это так! Так было всегда!
   - Допустим, - кивнул Коршунов. - Так было. Но я намерен это изменить.
- В этот момент он сам верил в то, что говорил. Он был убежден в этом. -
Да, я это изменю! Если ты мне поможешь. Настя!.. - Он взял в  ладони  ее
нежное лицо, заглянул в черные влажные глаза. -  Я  прошу  тебя:  помоги
мне!
   Две слезинки скатились по смуглым щекам, смочив пальцы Коршунова
   - Да, Алексий... - прошептала она. - Я это сделаю... Я сделаю то, что
ты хочешь. Все, что ты хочешь... Я сделаю для тебя...

Глава четвертая
ТАКТИКА ФЕХТОВАНИЯ И СТРАТЕГИЯ ВОЙНЫ.

   - Ну что ты делаешь! - возмущенно закричал Ахвизра. - Куда убежал?
   - Но ты же мог меня достать! - резонно возразил Коршунов.
   -  А  ты  мог  меня  убить!  Вот  так  и  так!  -  Ахвизра   взмахнул
тренировочным деревянным мечом: наискось, потом - уколом снизу, в живот.
   Он был прав: Коршунов в самом деле мог его достать из  этой  позиции.
Сам при этом рискуя максимум легким ранением в ногу. И  все-таки  он  не
мог себя перебороть. Нет в нем безудержной отваги, свойственной  здешним
парням. Да и раньше не было. А будь  меч  Ахвизры  из  настоящей  стали,
Алексей вел бы себя еще осторожнее. Потому  что  уже  видел,  как  легко
таким мечом можно отмахнуть руку или вспороть живот. Ахвизре просто:  он
убежден, что, пав в бою, тут же отправится к Вотану. А вот  у  Коршунова
относительно себя такой уверенности нет. Зато у него есть обширные планы
на будущее. А дырка в организме может существенно этим планам  помешать.
Конечно, у него аптечка, а в ней  лекарства,  позволяющие  не  опасаться
заражения крови, но отрубленную кисть  в  местных  условиях  обратно  не
пришить. В общем, с точки зрения Ахвизры, Коршунов  элементарно  трусил.
Но обвинить Алексея в трусости Ахвизра не мог. По  здешним  понятиям  за
таким обвинением от равного по статусу  следовал  немедленный  вызов  на
смертельный поединок. В котором Ахвизра, разумеется, без труда прикончил
бы Коршунова (чего самому Ахвизре вовсе не хотелось), а затем - также по
определению - вынужден  был  бы  сражаться  со  всеми  родичами  Алексея
поочередно, начиная с Агилмунда, своего лучшего кореша... Короче, обычаи
здесь были таковы, что приходилось выбирать выражения.
   - Что ты все время бегаешь, Аласейа! - раздраженно бросил Ахвизра.  -
Видел бы тебя какой-нибудь гепид, подумал бы, что ты боишься!
   - Я бьюсь, как мне удобнее, - сказал Коршунов.  -  Скажешь,  я  бьюсь
хуже, чем Сигисбарн?
   Вышеупомянутый Сигисбарн на пару с Книвой, пыхтя и потея,  отбивались
от старшего брата на другой стороне утоптанной площадки.
   - Не хуже, - признал Ахвизра. - И все-таки ты -  паршивый  воин.  Вот
так!
   Коварный гот прыгнул вперед, лихо  огрел  по  ребрам  расслабившегося
Алексея и захохотал:
   - Не зевай!
   Коршунов вяло, изображая усталость, рубанул в ответ своей  деревяшкой
(Ахвизра без труда  отмахнулся)...  и  одновременно  ловко  подбил  ногу
противника,  отчего  тот  приземлился  на  травку.   Разумеется,   через
полсекунды Ахвизра уже снова стоял  бы  на  ногах,  но  Коршунов,  давно
готовивший эту ловушку, успел придавить ногой правую руку Ахвизры и упер
противнику в  горло  обмотанное  тряпкой  "острие".  И  тут  же  услышал
одобрительный возглас Агилмунда, который, гоняя братьев,  ухитрялся  еще
следить за поединком. Нормальная, впрочем, ситуация. Коршунов уже  знал,
что в реальном бою надо "держать"  все  окружающее  пространство,  а  не
только своего непосредственного противника. Иначе мигом получишь  железо
в спину. Агилмунд умел фехтовать и наблюдать  за  окрестностями,  а  вот
Книва с Сигисбарном - не очень. Но  тоже  захотели  поглядеть,  что  там
такое интересное совершил Аласейа... Книва, впрочем, успел отскочить (он
вообще был очень ловкий и подвижный парнишка), а тяжеловесный  Сигисбарн
схлопотал деревяшкой по уху.
   - Молодец! - Ахвизра был очень доволен. - Когда-нибудь из тебя выйдет
отменный воин, Аласейа... - И вдруг змеиным движением вывернулся  из-под
"клинка", выдернул из сапога нож и полоснул по ноге  Коршунова.  Аккурат
по сухожилию. Разумеется, тупой стороной ножа, а не острой,  иначе  быть
бы Алексею калекой.
   Миг - и Ахвизра уже на ногах, и уже его деревяшка упирается Коршунову
в живот.
   Опять обыграл ловкий гревтунг, а ведь реакция у Коршунова даже лучше.
Ну да, Алексей знал: его проблема еще и в том, что он, добившись успеха,
останавливается, расслабляется... А Ахвизра - нет. Ладно, еще не вечер.
   Вернее, как раз вечер.
   - Хорош, - сказал Алексей, отпихивая "меч" от своего живота. - Солнце
садится. А завтра гепиды прибудут. Надо выспаться.
   - Езжай, - кивнул Ахвизра. - Выспись. А то люди  говорят,  ты  совсем
плохо спишь. Каждую ночь в твоем шатре шум. Это  блохи  вам  со  Стайсой
спать мешают, да? - Гот ухмыльнулся.
   - Да, - буркнул Коршунов.
   Ну не лагерь воинский, а коммуналка какая-то. Ахвизра ухмыльнулся еще
шире.
   - Такие злые у тебя блохи, Аласейа. Стайса твоя  бедная  от  них  так
громко кричит!
   - Я думаю, Ахвизра, если б тебя шершень  за  язык  укусил,  -  сказал
Коршунов, - языку твоему ничего бы не было, а вот  шершень,  тот  бы  от
твоего яда помер.
   И засвистел, подзывая свою лошадку.  Шутки  по  поводу  его  и  Насти
личной жизни Алексея уже порядком достали. С другой стороны, и  шутников
можно понять: на весь многотысячный воинский табор не наберется и  сотни
женщин. А уж равной его Анастасии и вовсе нет.

***

   -  "Марку  Аврелию  Клавдию,  легату  в  Мёзии  -  от  вождя  славных
гревтунгов - привет! Сообщаю тебе, что грозные соплеменники  мои,  вкупе
со свирепыми герулами алчного рикса  Комозика,  вкупе  со  злокозненными
боранами и кровожадными гепидами, соединившись в бесчисленное воинство и
погрузившись на множество кораблей, вознамерились морем  достичь  границ
земель, что лежат к  югу  от  устья  Данубия"...  -  Коршунов  запнулся,
оторвал глаза от пергамента,  посмотрел  на  Анастасию.  -  Я  правильно
читаю? - спросил он.
   - Твоя латынь ужасна, - грустно проговорила  женщина.  -  Но  это  не
имеет значения.
   - Почему?
   - Потому что тебе никогда не быть гражданином  Рима.  А  мне  никогда
больше не увидеть дома... - голос Анастасии дрогнул.
   - Почему?
   - Ты ведь отправишь это?  -  Она  показала  на  исписанный  ею  самой
пергамент.
   Алексей кивнул.
   - Если моему донесению не поверят, меня сочтут  предательницей.  Если
поверят, то тоже сочтут предательницей. Но позже, когда случится беда. -
Анастасия тяжело вздохнула. - Даже если я рискну вернуться, я никогда не
смогу жить под своим именем. И никогда не смогу  встретиться  со  своими
друзьями. Мне придется жить в вечном страхе, что  когда-нибудь  за  мной
явятся вегилы...
   - Вегилы - это кто? - перебил Коршунов.
   - Те, кому  поручено  следить  за  порядком  и  законом.  Какая  тебе
разница, кто такие вегилы! - воскликнула она сердито. - Ты не понимаешь!
Только там, на землях Рима,  -  настоящая  жизнь.  Культура,  искусство,
цивилизация... А здесь только дикость, грязь, блохи, варварская  речь  и
варварская грубость! Ты не поймешь!
   - Ну почему же? - усмехнулся Алексей. - Я тебя отлично  понимаю.  Еще
здесь нет электричества и центрального отопления. А  также  телевидения,
спутников и персональных компьютеров...
   - О чем ты говоришь?
   - Ты не поймешь! - Коршунов  бросил  на  постель  пергамент,  тут  же
свернувшийся трубкой. - Тот мир, откуда я пришел, так же  отличается  от
твоего Рима, как Рим -  от  готского  бурга.  Но  я  не  оплакиваю  его,
понятно! Я пришел в этот мир, и я сделаю его своим! - Он присел рядом  с
ней, обнял. - И твой Рим тоже станет моим. Если ты мне поможешь.  Настя,
Бог свидетель, я делаю это не только для себя, но и для тебя.  Мы  будем
жить в Риме! Мечом или золотом, но мы  с  тобой  проложим  себе  путь  к
центру этого мира!
   Женщина молча прижалась головой к его плечу.
   "Эх, если бы у  меня  была  возможность  вернуться  домой  -  подумал
Коршунов. - Вернуться вместе с тобой, Настенька..."
   Но нет, невозможно.  Тот,  двадцать  первый,  даже  сниться  ему  уже
перестал...
   - Верь мне, любимая! - прошептал он. - Верь мне - и все будет!
   Анастасия молчала. За тонкой тканью шатра  гудел  варварский  лагерь,
скрежетали цикады, громко плескала рыба в тинистой заводи...
   Словно  в  каком-нибудь  турпоходе.  В  каком-нибудь  Лосеве.   М-да,
турпоход. Немножко затянувшийся и немножко кровавый.
   "Зато  осень  здесь  теплая!  -  с  непонятным  ожесточением  подумал
Коршунов. - А когда похолодает - можно двинуться на юг.  В  теплые,  так
сказать, страны. Попутешествовать. В сопровождении  персональной  армии.
Эх, был бы здесь Генка - порадовался бы за меня!"
   На следующее утро он нашел Скулди, вручил герулу пергамент и попросил
сделать так, чтобы данный  пергамент  в  самые  краткие  сроки  попал  к
римским торговцам, возвращающимся домой.
   - Что здесь? - поинтересовался Скулди.
   - Отправь его - и увидишь, - уклончиво ответил Коршунов.
   - Что увижу? - спросил недоверчивый герул.
   - Если все выйдет, как я задумал, бораны дадут нам корабли.
   - А понтийская римская эскадра?
   - Отправь это, Скулди! - решительно заявил Коршунов. - Отправь - и ты
увидишь.
   Алексей  был  уверен,  что  его   план   сработает.   Имея   дело   с
прямолинейными варварами, римские власти наверняка будут реагировать так
же прямолинейно.

Глава пятая
НА АЛАНОВ!

   Разношерстое войско двигалось по степи вдоль берега речки,  впадающей
в Днепр-Борисфен. Тяжелые фургоны  на  здоровенных  колесах  неторопливо
катили по  сомнительному  подобию  дороги.  Всадники  ехали  группами  в
десять-двенадцать человек - по родам. Пехота  топала  как  придется,  но
тоже  кучкуясь  по  родственному  признаку.  Они  и  дрались   так   же.
Организация у войска была типично родоплеменная. То есть -  минимальная.
Но толпа собралась изрядная, и кушала эта толпа  хорошо.  В  смысле,  не
изысканно, а много. С провиантом пока проблем не было. Рыба  -  в  реке,
птицы - в камышах. За дичью покрупнее отряжали охотников.
   У Аласейи Небесного Героя, разумеется, был  персональный  фургон.  Но
"небесный герой" предпочитал передвигаться верхом. Степь - она, конечно,
ровная, но это - на  глаз.  А  если  по  ней  ехать,  да  еще  на  такой
"технике", при которой каждая кочка - твоя... Так что  в  фургоне  ехали
его тиви Анастасия и родич Книва. А "герой" на лихом мерине -  во  главе
войска, вместе с прочими вождями, коих набралось дюжины полторы.  Каждый
в этой элитной компании величал себя риксом и всячески подчеркивал  свою
независимость, что нередко приводило к конфликтам. Одохару  с  Комозиком
кое-как  удавалось  удерживать  разношерстное  воинство  от   внутренних
раздоров, урезонивать, умиротворять... К некоторому  удивлению  Алексея,
изрядным авторитетом по части  решения  конфликтов  оказался  Травстила.
Впрочем, и самого Коршунова тоже пару раз "заряжали" в  качестве  судьи.
Особенно много проблем  было  с  гепидами.  Те  оказались  действительно
безбашенными.  С  другой  стороны,  их  вождь,  зверовидный  детина  лет
восемнадцати, то есть младше Сигисбарна  (и  не  сказать,  чтоб  умнее),
ходил теперь у Коршунова в приятелях. Алексей,  увидев,  какими  глазами
Красный  (так  звали  гепида)  смотрит  на   ало-белый   плащ   Одохара,
презентовал парню красный отрез парашютного шелка. И получил в  качестве
"отдарка" отличный шлем и дружбу громилы-вождя. Если бы не эта маленькая
деталь, держать в повиновении гепидов было  бы  нелегко.  Но  вождя  они
слушались. Красный слыл вутьей, местным  берсерком:  спорить  с  ним  не
решались.
   Итак, могучее воинство готов-гепидов-герулов вышло  в  Большой  Поход
местного значения. Супротив аланов. Причем сами аланы наверняка об  этом
уже знали, поскольку о цели похода в войске знал  даже  самый  последний
ополченец. По вечерам все с большим энтузиазмом "делили" будущую добычу.
   Коршунов, "путешествовавший" в компании Ахвизры, Агилмунда и  Скулди,
попытался выяснить у  двух  последних  как  лиц,  особо  приближенных  к
руководителям похода, - что это за народ такой - аланы. И  главное,  как
они воюют. В конце концов, надо же разработать какую-нибудь стратегию...
   Оказалось, что никто, включая Одохара и Комозика, продумывать будущую
войну не собирался. Вся стратегия сводилась к тому, чтобы  вышеуказанных
аланов отыскать, навешать им как следует (в успехе никто не  сомневался,
так как откуда-то пришла информация,  будто  аланские  вооруженные  силы
сейчас не в лучшем состоянии), а затем слупить выкуп побольше.
   Четыре дня войско двигалось без всяких ухищрений, и только  на  пятый
день совокупное руководство армии наконец соизволило отправить  разведку
- пару разъездов по дюжине всадников.
   Готский отряд  возглавил  Ахвизра,  герульский  -  паренек  по  имени
Берегед, отиравшийся возле Скулди и  приходившийся  последнему  родичем.
Еще одним изменением было то, что Агилмунд и Скулди ехали теперь  бок  о
бок со своими риксами. К