ебе  будет  полезно  знать,  как  делается
политика в Риме. Потому что, клянусь тестикулами Приапа,  я  чувствую  в
тебе потенциал настоящего варварского рикса! - Тут Гонорий ухмыльнулся и
хлопнул Черепанова по спине. - Не обижайся! Один такой,  как  ты,  стоит
дюжины толстожопых, полирующих скамьи сената! В общем, дело это  давнее.
Почти  десять  лет  прошло.  Ну  да,  десять.  Вскоре  после  того,  как
прикончили эту распутную тварь  Гелиогабала,  Фракиец  явился  в  Рим  и
заявил, что готов вернуться в армию и служить  потомку  Септимия  Севера
так же преданно, как и самому Септимию. Александр с мамашей оценили это.
Император принял его и одарил. - Гонорий поморщился. - Но вместо  войска
отдал ему под начало толпу новобранцев и велел  сделать  из  них  боевой
легион, тот самый, который теперь называется Первым Фракийским. Максимин
согласился, у него не было выбора. А затем собрал всех нас, своих старых
соратников, дал каждому по витису <Витис - палка  из  виноградной  лозы,
атрибут власти кентуриона. Использовалась не только как символ, но и как
действенный   аргумент   в   общении   с   ленивыми   и   нерасторопными
подчиненными.> и пояснил, что от нас требуется. Он трудился как бешеный,
Фракиец. И заставлял трудиться всех. А если кто  отлынивал  или  начинал
бурчать... Ну, ты его уже знаешь немного. Если твоим зубам тесно во  рту
- скажи ему что-нибудь поперек. Фракиец давил всех, как давят  виноград,
но добился того, что Первый Фракийский стал лучшим легионом в империи. И
тогда Август отдал Максимину еще два. Тоже из придунайских провинций.  И
на три четверти укомплектованных новобранцами, потому что их  ветеранами
укрепили Первый и Второй Парфянские.  Отдал  и  велел  сделать  из  мяса
воинов. И Фракиец сделал. И мы разбили сопатку персам в Мидии  и  утерли
нос сирийским любимчикам Александра. А потом этот  сопляк  приказал  нам
отступать и холод на кавказских  перевалах  погубил  больше  людей,  чем
конница Ардашира в Мидии. Августу пришлось раскошелиться, чтобы удержать
в повиновении легионы, пострадавшие из-за его трусости. В общем,  потери
были и зрядные, и  когда  нас  перебросили  сюда,  в  Первый  Фракийский
пришлось снова вербовать прорву новичков. Зато Максимин  оставил  в  нем
лучших командиров. Меня, например. И мы кое-чему  научили  своих  ребят.
Выбили из них дерьмо. Почти все дерьмо. Даже последняя когорта совсем не
так плоха. Первым кентурионом в ней толстяк Тит Квинтус. Хитрая  бестия.
И всегда норовит хапнуть сверх положенного. Но дело знает. Я ему  скажу,
что ты - мой друг, и тебя он утеснять не станет. Не в  командирах  дело.
Командиры у тебя хорошие. А вот солдаты... Я сказал: мы  сделали  солдат
из всех этих дерьмовых землепашцев. Но  немножко  дерьма  осталось.  Вот
его-то тебе и отдал Фракиец. Самую скверную  кентурию.  Самую  позорную.
Эти... - Тут Плавт в третий раз за последние полчаса разразился  потоком
ругательств.
   - Слушай, говори ты толком! - потребовал озадаченный подполковник.  -
Они что, друг с другом совокупляются? Или проказой больны?
   -  Хуже,  друг  мой!  Намного  хуже.  -  Плавт  остановился,   одарил
Черепанова мрачным взглядом и отчеканил:
   - В этой кентурии, в твоей кентурии, Череп,  все  -  трусы.  Все  как
один.
   - Да? - Геннадий поглядел на друга. - Ну-ка поясни.
   Плавт подумал немного, потом сказал:
   - Поясню. Но не на ходу. Пошли-ка  возьмем  кувшинчик.  Такое  всухую
рассказывать - горло заболит.
   Они свернули с Виа принципалис <Виа принципалис  -  улица  в  римском
лагере.>, одной из главных "улиц" лагеря, куда-то на задворки.  Там,  на
задворках,  Плавт  отыскал  палатку  какого-то  местного  интенданта,  у
которого и разжился необходимым кувшинчиком, которому больше подошло  бы
наименование "бочонок", двумя деревянными  кружками  и  запасом  соленых
оливок.
   Здесь же, поблизости, нашлась пара подходящих пеньков.
   Гонорий промочил горло и приступил к рассказу.
 
*** 
 
   Выяснилось следующее. Полгода назад, незадолго до  посольской  миссии
Плавта, банда германцев  числом  до  тысячи  человек  пересекла  реку  и
вторглась на территорию провинции Норик. Их почти  сразу  обнаружили,  и
Максимин послал разобраться с налетчиками три полные когорты: две  пешие
и одну конную. Хватило бы и  одной  когорты  ветеранов,  но  командующий
воспользовался случаем, чтобы "обстрелять", или, как  здесь  выражались,
"обмять", в бою свеженабранных легионеров прошлогоднего призыва, которые
уже прошли строевую подготовку и выучились основным приемам, но  еще  ни
разу не бывали в настоящем бою.
   С точки зрения Максимина, шайка конных  варваров  в  тысячу  копий  -
самое то для такого дела.
   Руководил   рейдом   командир   второй   кентурии   первой    когорты
кентурион-принцепс  Сервий  Феррат.  Но  себе  он  оставил  конницу,   а
командование над пехотой отдал (по  распоряжению  Максимина)  одному  из
молодых трибунов.
   Маршрут движения варваров был просчитан заранее.  Поэтому  место  для
сражения тоже было определено заранее. Стратегически удобное для римлян.
   Пехоту построили фалангой в виду  противника,  между  двумя  холмами.
Конница укрылась за одним из холмов, чтобы в решающий момент ударить  во
фланг. Ничего особенного, обычная практика.
   Пехота должна была  принять  на  себя  главный  удар.  Длинные  копья
фалангистов вполне подходили,  чтобы  остановить  беспорядочную  лобовую
атаку алеманнской конницы. У фаланги, пояснил Плавт, самое слабое  место
- это фланги. Но в данном случае фланги были  защищены  возвышенностями,
на которых  к  тому  же  были  размещены  карабаллисты  <Карабаллиста  -
баллиста (метательная машина, использующая принцип лука),  установленная
на повозке. Обычно каждая кентурия имела одну карабаллисту. Все античные
метательные машины делились на два основных типа: работающие по принципу
"лука" и по принципу "пращи". Кроме этих классов  следует  отметить  еще
бриколи - стрелометы, использующие энергию  упругой  доски.>.  В  общем,
ничего особенного. Если не считать того, что в первой  линии,  в  первых
трех шеренгах фаланги, стояли не опытные воины, а необстрелянные салаги.
Но их туда и поставили опыта набираться. Тоже обычная  практика.  Задача
пехоты - удержать позицию. Вот и все. Но на сей раз идея  не  сработала.
Вернее, сработала частично. Почти все новобранцы приняли удар. И  только
одна кентурия, в то время еще не шестая, а вторая, та, на  которую  было
нацелено острие варварского удара, позорно  бежала.  В  полном  составе.
Причем еще до  того,  как  конница  варваров  врезалась  в  ее  ряды.  А
поскольку главной силой фаланги является ее монолитность,  то  стойкость
остальных легионеров уже не имела значения. Общая  прочность  цепи,  как
известно, определяется крепостью самого слабого звена.
   Линия обороны была прорвана, и началась колбасня. Правда, подоспевшая
конница сумела отбросить варваров и спасти  пехоту.  Но  в  целом  битву
можно было считать проигранной. Варвары-алеманны,  которых  должны  были
вырезать под корень, ушли с незначительными потерями - грабить дальше. И
в конечном итоге смылись обратно с приличной добычей, что  было  вдвойне
неприятно, так как подобный результат стимулирует к новым нападениям.  И
состоящая в основном из салаг римская  пехота,  которая  при  правильном
ведении боя должна была потерять убитыми и  ранеными  не  больше  десяти
процентов личного состава, в условиях  неорганизованного  боя  оказалась
совершенно беспомощна и понесла значительные потери. И  тяжелая  конница
тоже потеряла многих, потому что вынуждена была  атаковать  с  неудачной
позиции.
   И виной всему этому было трусливое бегство одной кентурии.
   Естественно, гнев Максимина обрушился именно на  нее.  Он  готов  был
вспомнить о старинной традиции  децимации  <Децимация  -  казнь  каждого
десятого  воина  в  подразделении,  покинувшем  поле  боя.  Кого  именно
казнить, определял жребий. В сущности, этот обычай  не  так  уж  жесток,
если  учитывать,  каковы  могут  быть  тактические  последствия   такого
бегства.>. Да что там децимация!  Командующий  готов  был  всю  кентурию
лично порвать на куски. И счастье их кентуриона, что он погиб. Уж его-то
точно забили бы палками. В общем, Плавту удалось успокоить  командующего
и уговорить отложить расправу. А тут как раз в Сирмий,  столицу  Верхней
Паннонии,  прибыл  лично  Август  Александр  Север:   договариваться   с
германцами насчет мирного сосуществования. И командующему  стало  не  до
мелочей. Но позорное клеймо трусости  накрепко  прилипло  теперь  уже  к
шестой кентурий. И кентуриона в ней не  было  с  весны.  Назначили  было
одного - не справился. Пришлось убирать. Другой -  помер,  а  нового  не
нашлось. Потому что все понимали: нужен  не  абы  кто,  а  действительно
опытный жесткий командир. Но попробуй найди такого, что  согласился  бы.
Это все равно как поставить  хорошего  командира  батальона  командовать
взводом. Даже если  кто  и  даст  себя  уговорить,  то  ведь  и  у  него
начальники есть. Которые нипочем не отдадут полезного офицера.
   - А почему ее попросту не расформировали? - спросил Черепанов.
   Оказалось, такая мысль была. Но ее не одобрил сам Плавт.  Трусость  -
это зараза. И нечего ее распространять.
   Нет, Гонорий бы разобрался с этим делом. Наверняка. Но  не  успел.  А
Феррат, конечно, отличный  командир.  Но  с  сообразительностью  у  него
туговато. Посему воз и ныне там. Вернее, уже не там, а тут.  Потому  что
вот эту самую "кентурию трусов" и передавал практичный  командующий  Гай
Юлий Вер Максимин бывшему "варварскому риксу" Геннадию Черепу. Такая вот
проблема.
   "Тоже  мне  проблема!  -  подумал  новоиспеченный  младший  кентурион
Геннадий Череп. - Неужели  я,  подполковник,  не  справлюсь  с  паршивой
ротой? Смешно!"
 
Глава двенадцатая, 
В КОТОРОЙ ЧЕРЕПАНОВ ЗНАКОМИТСЯ СО СВОИМ НЕПОСРЕДСТВЕННЫМ НАЧАЛЬНИКОМ 
 
   Старший кентурион Феррат тоже жил в палатке. Разумеется, отдельной. И
пожалуй, более роскошной, чем у Максимина. С первого взгляда было видно,
что он принадлежит к той же кентурионской породе, что и Плавт. Такой  же
правильный мужик, крепко стоящий на земле. Правда, Гонорий  пошустрее  и
поактивнее. Феррат - исполнитель. Идеальный. Звезд с  неба  не  хватает,
стратегическим мышлением похвастаться не может, зато  приказы  выполняет
четко: от и до. Без лишней самодеятельности.
   Черепанов еще на пиру заметил: Максимин склонен опираться  именно  на
старых служак, преданных лично ему. Хотя доверить такому подразделение в
несколько  тысяч  бойцов  Черепанов  рискнул   бы,   только   если   это
подразделение действовало в составе более крупного.  Качеств  идеального
сержанта, которыми несомненно обладал примипил Сервий,  могло  оказаться
недостаточно для самостоятельного полководца.
   Но в данном случае Сервий был для Черепанова  прямым  начальником,  и
Геннадий достаточно  долго  служил  в  армии,  чтобы  держать  мнение  о
начальниках при себе.
   Обширная  палатка  старшего  кентуриона  была  убрана  с   аляповатой
роскошью. Яркие ковры соседствовали с мраморными бюстами,  а  серебряные
кратеры искусной чеканки стояли бок о бок с золотыми уродцами варварской
работы. Эта выставка военной добычи  напомнила  Геннадию  интерьер  дома
одного из черепановских приятелей-борцов. Тот еще в  начале  перестройки
ушел в бандиты,  ухитрился  удачно  проскочить  мимо  кладбища  в  новые
русские, а потом в мелкие политики. Приятель скупал разный  антиквариат,
руководствуясь   исключительно   собственным   вкусом    (вернее,    его
отсутствием), и в  своих  обширных  апартаментах  расставлял  покупки  в
произвольном порядке. В результате получалось что-то вроде помеси скупки
с антикварным мебельным магазином. Сам  Геннадий  тоже  обладал  не  Бог
весть каким вкусом: дизайнерских колледжей не  кончал.  Но  обустраивать
дом в стиле ломбарда все же не стал бы.
   Попытку Черепанова немедленно вступить в должность старший  кентурион
пресек на корню. Напомнил, что главная функция подчиненного -  выполнять
приказания начальства. А начальство  здесь  он,  Сервий  Феррат.  И  еще
кентурион первой кентурии черепановской когорты Тит Квинтус  Пондус.  За
которым будет немедленно послано, потому что именно сейчас настало самое
подходящее время перекусить и выпить.
   "Н-да, - подумал Геннадий. - За две тысячи лет развлечения командного
состава практически не изменились. Выпить, закусить - и к девочкам.  Нет
чтобы, скажем, в театр сходить  или  там  в  консерваторию.  Хотя  какие
консерватории - в полевых условиях?  А  театры  в  Риме  точно  были.  И
Колизей, где гладиаторы бились".
   "Ладно, еще поглядим на этот самый Колизей, - подумал Черепанов. -  А
пока будем - как все. Период адаптации, так сказать..."
 
*** 
 
   Тит Квинтус  Пондус  вполне  отвечал  прозвищу  <Пондус  -  по-латыни
"вес".> - тянул килограммов на сто. Причем при  взгляде  на  него  сразу
вспоминался анекдот о двух дамах, одна из которых  говорит:  "Ах  как  я
люблю свою тонкую талию, длинные стройные ноги, изящные плечи и  упругие
груди... И как же я ненавижу слой жира, который все это покрывает!"
   Несмотря  на  излишний  вес,  Тит  Квинтус  казался  весьма  приятным
человеком: веселым, подвижным, жизнелюбивым. Но  Черепанов  сразу  усек,
что это маска. И ухо с первым кентурионом следует держать востро.
   Толстяк уверенно обосновался рядом с Черепановым.
   - Эти двое, - кивок в сторону старших кентурионов, - большие шишки, а
мы с тобой - простые парни, верно?
   Черепанов промолчал.
   - А ты себе на уме, - констатировал Пондус. - Геннадий Череп.  Звучит
авторитетно. Сам придумал?
   - Нет. Геннадий - мое личное имя. Череп -  родовое  <Римлянин  обычно
имел три "имени" -  личное,  родовое  и  прозвище  (praenomen,  nomen  и
cognomen). Скажем, Корнелий из рода Сципионов  по  прозвищу  Африканский
(он неплохо повоевал в Африке) или Гай из рода Юлиев по прозвищу Кесарь.
Личных  имен  было  немного,   всего   восемнадцать.   Нашей   "фамилии"
соответствовало второе имя, хотя прозвище могло, в свою  очередь,  стать
"фамилией" для ветви рода.>.
   - Так выпьем же за нашего славного Максимина! - провозгласил Плавт. -
Слава ему!
   Выпили.
   - Отличный у тебя фалерн, - похвалил Гонорий.
   - Другого не пьем! - самодовольно заявил Феррат. -  Небось,  германцы
тебя таким не поили?
   - Аптус сказал, ты из германских варваров, - вполголоса произнес Тит.
- Но ты больше похож на сармата или склавена, чем на германца. Я прав?
   Черепанов пожал плечами:
   - Кого ты называешь германцами?
   - Как кого? -  Гай  Квинтус,  похоже,  удивился.  -  Гетов,  гепидов,
герулов, конечно. Вандалов... Ты шутишь?
   - Нет. Я, кентурион, прибыл  из  очень  далеких  земель.  Мы  там  не
слишком разбираемся в варварских племенах. Собственно... -  Подполковник
позволил себе улыбнуться, - ...мы и не считаем себя варварами.
   - Ты загадал мне загадку! - заявил Пондус. - И я ее разгадаю, клянусь
благосклонностью Минервы! Так, так, так... Имя у  тебя  греческое,  хотя
аттического наречия ты не знаешь. И похож ты на склавена или венета... У
моего отца был раб венет. Никудышный, кстати,  упрямый  и  ленивый.  Мой
отец, кстати, был тоже из хорошего рода. Настоящий  римский  плебей,  не
какой-то там сириец. Но не о том речь. Я вот что  думаю:  ты  родился  в
одной из старых  колоний.  Греческой  или  финикийской.  Потому  у  тебя
греческое  имя  и  варварская  физиономия.  А  может,   твой   отец   из
вольноотпущенников, а? <У римлян существовал обычай: отпущенный на  волю
раб "добавлял" к своему настоящему имени имя того,  кто  его  освободил.
Например: "Гней Помпеи Трихмалион", т. е. Трихмалион -  отпущенник  Гнея
Помпея.>
   - Давай остановимся на первой версии, - сказал Черепанов.
   Он готов был признать близость этой гипотезы к истине.  Разве  Россия
не унаследовала изрядную часть греческой  культуры?  То  же  православие
хотя бы...
   - Да я пошутил насчет отпущенника! -  ухмыльнулся  толстяк.  -  Сразу
видно, что ты не из тех, кто гнет спину. Уж я-то в людях разбираюсь! Я в
этом деле собачий язык  съел  <Римский  эквивалент  русского  выражения:
"собаку съел".>.
   Черепанов спорить не стал.
   - Расскажи-ка мне лучше про мою кентурию, - предложил он. - Что ты  о
ней скажешь?
   - Скажу, что Фракиец подложил  тебе  изрядную  свинью.  Эту  кентурию
комплектовали в Марциополе  <Марциополь  -  город,  основанный  Траяном,
столица Нижней Мезии; современная Река-Девня в Болгарии.>.  А  там  одни
отбросы  живут.  Хуже  бездельники  только  в   Антиохии   <Антиохия   -
современная Антакия в Турции.>.
   - А кто сейчас ею командует? Или они сами по себе?
   - Кентуриона у них нет -  если  ты  об  этом,  -  ответил  Пондус.  -
Командует там Гай Ингенс. Опцион. И два его  братана.  Один  -  сигнифер
<Сигнифер - знаменосец. Сигнифер и опцион  получали  двойное  жалованье,
третий младший офицер - тессерарий - полуторное. Опцион был заместителем
кентуриона и занимался обучением солдат. Сигнифер заботился о  штандарте
подразделения (сигнуме), а также о жалованье и сбережениях легионеров.>,
второй - тессерарий. Еще те ублюдки. Из цирковых атлетов. А может,  даже
из  бывших  гладиаторов.  Знаешь,  из  тех,  кто  ублажает  всяких   там
благородных матрон с чесоткой в вагине. А то и горло может перерезать  -
по заказу. Позорное семя, одним словом. Уверен, они и в армию  подались,
потому что порешили кого-то и решили: тут до них эдилы не дотянутся.
   - А это так? - поинтересовался Черепанов.
   - Так и есть, - кивнул первый кентурион.  -  У  нас,  Череп,  правило
простое. Кем бы ты ни был раньше - теперь ты легионер. И точка.
   "Просто французский иностранный легион, - подумал  Геннадий.  -  Хотя
скорее наоборот. Это французы у здешних слизали".
   - Но с  этими  Ингенсами  ты,  Череп,  должен  разобраться  в  первую
очередь. Мой тебе совет. Прежний вот  кентурион,  дурак,  решил  с  ними
дружбу завести. Решил: раз братья все равно прочими помыкают, пусть  так
и будет. Решил как полегче. И получил. Никто в кентурии его  в  грош  не
ставил. Я как это увидел  -  сразу  Аптусу  доложил.  Тот  его  и  убрал
немедля. И другого поставил. Посуровее.
   У  Черепанова  вертелся  на  языке  вопрос:  почему  непосредственный
начальник не справившегося кентуриона сам не взялся за дело, вместо того
чтобы с "рапортами" бегать. Но Геннадий промолчал.
   -  Скажу  тебе,  Череп,  -  продолжал  толстяк,  -  в  этой  кентурии
кентурионы не задерживаются. Первого убили варвары. Второго разжаловали,
третий  сам  помер.  Пошел,  понимаешь,  с  девочками  перепихнуться,  в
Августе. А его  на  обратном  пути  камешком  по  головке  приложили.  И
ножичком добавили. Надо же, какая беда! - Пондус хихикнул.
   Если  первый  кентурион  намеревался  испугать  Черепанова,  то   его
намерение потерпело крах. Но кое-какие выводы Геннадий сделал. Например,
что первый кентурион не несет полной ответственности за  происходящее  в
когорте. Иначе после такого ЧП Пондуса  вряд  ли  оставили  бы  на  этой
должности.  Что  ж,  тоже  неплохо.  Значит,   и   подполковник   вправе
самостоятельно распоряжаться своими людьми, а не действовать  по  указке
всяких там Пондусов. А чем больше он слушал своего  первого  кентуриона,
тем меньше тот ему нравился. Но свои симпатии-антипатии Геннадий  держал
при себе. До времени.
   - Вот так вот и осталась у нас  шестая  кентурия  без  кентуриона,  -
продолжал между тем толстяк. -  А  Ингенсы  совсем  обнаглели.  Особенно
старший, Гай. Такой хитрован, я тебе скажу!  Так  что  мой  тебе  совет:
прижми им холки не откладывая. Пока мы тут, в летнем лагере. Потому  как
когда мы вернемся в зимний лагерь под Августой, всякое может  случиться.
У этих Ингенсов с тамошним сбродом - полный консенсус <Консенсус  (лат.)
- согласие.>. Прирежут тебя в каком-нибудь закоулке  или  в  банях  -  и
конец.
   - Прирезать меня - это не просто