.  Нет,  побольше  будут.  Птицы
какие-то водоплавающие.
   - Может, бобры?
   Командир поглядел на Алексея, как на слабоумного.
   - Ты бобров-то когда-нибудь видел?
   - Только в зоопарке. А ты что, видел?
   - Доводилось. В таких местах они не живут.
   - Все равно охота тут знатная, - заметил Алексей. - Дичь прямо  перед
домом дефилирует. Ладно, хрен с ними.
   Темные пятна на реке исчезли из поля зрения.
   - Пошли в дом, - поежился Алексей. - Холодно что-то.
   - Погоди, - незнакомым, неприятным голосом проговорил Черепанов.
   С того двора, где взвизгнула собака, вдруг  донесся  яростный  вопль,
почти рев. И в тон ему низко и утробно завизжала женщина. Это  там,  где
мы секирой одалживались, сообразил Алексей.
   - Генка...
   - Молчи! - Пальцы Черепанова впились в Лехино плечо.
   - Да ладно тебе. Семейные разборки...
   - Не думаю.
   Алексей кожей ощутил напряжение, исходящее от командира.
   Еще крик. На этот раз с другого двора. И вой, послышавшийся сразу  из
многих мест.
   - Ч-черт! Марш туда! - Командир толкнул Коршунова к навесу и  кинулся
в избу.
   - Ты куда? - крикнул Геннадий, и тут до него доперло. Он  метнулся  к
навесу, затаился. Из избы раздался грохот. Черепанов своротил  что-то  в
темноте. Вот он выскочил, упал на землю рядом с Алексеем.  Сунул  ему  в
руку тесак.
   Вой встал над  селом.  Яростные  крики  мужчин,  пронзительные  вопли
женщин...
   - Генка! - Алексей дернулся: бежать, помочь...
   - Лежать, - просипел Черепанов, прижимая его к земле.
   Посреди двора вдруг возник черный силуэт. Без  лица.  Нет,  с  лицом.
Черным.
   Черный замер на миг, перед входом избу,  прислушиваясь.  Потом  вдруг
издал короткий, горловой вой и тут же метнулся в сторону, замер сбоку от
входа. Отвел руку, изготовившись для удара.
   "Вот пес! - подумал Коршунов. - Думает, сейчас выскочат и..."
   И сработало бы. Он, Алексей, точно выскочил бы...
   Тут он  обнаружил,  что  командира  рядом  нет.  И  сразу  за  спиной
изготовившегося убийцы поднялась широкая тень.
   Противный хрустящий звук. Чужой осел на  землю,  командир  перехватил
копье... Вовремя. За плетнем послышался топот, мелькнул огонь, и во двор
ворвалась целая толпа. По крайней мере, так поначалу показалось Алексею.
Все - чужие, черные с ног до головы, с оружием.
   Один с ходу швырнул факел на крышу сарая.
   Остальные кучей кинулись на Черепанова. Алексей вскочил, бросился  на
помощь, но перед ним вырос из темноты еще  один,  двигавшийся  быстро  и
упруго, как  кошка.  Удар  был  стремительным.  И  почти  точным.  Копье
пропороло  рукав,  оцарапав  руку.  Алексей  махнул  тесаком  -   черный
отпрыгнул, не подпуская к ближнему  бою,  сразу  ударил  снова,  целя  в
живот. Коршунов успел перехватить  копье  за  древко,  рванул  на  себя.
Черный не догадался или не успел выпустить оружие. Тесак, хрупнув, вошел
ему в череп. Алексею показалось: рукоять сама рванулась из  пальцев,  но
он удержал. Лезвие выскочило из раны, и черный повалился  Коршунову  под
ноги. Раньше Леха никогда никого не убивал. Но  сейчас  не  почувствовал
ровно ничего. Не до того было.  Коршунов  быстро  развернулся:  как  там
командир?
   В отблеске пожара - солома на крыше сарая уже занялась -  увидел.  На
Генку, мешая друг другу, наседали сразу четверо, черные с ног до головы,
в сполохах пламени - как черти в аду. Они  бьют  и  колют,  а  Черепанов
уворачивается (без копья, копье куда-то подевалось) и  приседает,  уходя
от ударов и пытаясь выстроить противников в линию.
   Алексей в три прыжка подскочил к дерущимся, с  ходу  всадил  копье  в
чью-то спину. Попал во что-то твердое: противника швырнуло вперед, копье
застряло. Другой чужак ударил Алексея сбоку, тупым концом копья -  прямо
в печенку. У Коршунова от боли пресеклось дыхание, он выпустил трофейное
копье,  но  устоял,  даже  отмахнулся  тесаком:  попал  куда-то.   Чужак
завизжал, как свинья, и пропал, а на его месте возник другой, с секирой.
Морда - как негатив: сама - черная, а волосы и бородища -  белые.  Двумя
руками вскинул секиру над головой... Алексей на рефлексе влепил  ему,  с
носка,  туда,  откуда  ноги  растут.  "Негатив"  уронил  секиру,  взвыл.
Коршунов наискось полоснул его тесаком по черной шее  -  кровь  брызнула
как из порезанного шланга.
   - Леха! Сзади! - хлестнул крик Черепанова.
   Коршунов развернулся и увидел, что на него летит здоровенный детина в
рогатом шлеме со щитом в одной руке и мечом - в другой.
   Алексей  еле  успел  уклониться  от  падающего  клинка...  Удар  щита
отшвырнул Коршунова в сторону, детина с ходу налетел  на  командира,  но
Черепанов как-то успел нырнуть вниз, под самый край поднятого щита...  В
следующее мгновение здоровяк оторвался от земли, перевернулся в  воздухе
и с маху воткнулся головой в землю.  Что-то  хрустнуло:  может,  рог  на
шлеме, но скорее всего - шея чужака.
   Коршунов вскочил на ноги... Но драться больше было не с кем. По двору
были разбросаны тела. Некоторые - еще живы. Но самое  удивительное,  что
живы были они с Генкой. Скулу саднило. Алексей потрогал:  кровь.  Это  -
здоровый. Щитом.
   У  командира  рубаха  вспорота  в  десяти  местах,  окровавлена,   но
непохоже, чтобы кровь была - его.
   Черепанов наклонился, мазнул пальцем по черной физиономии  одного  из
убитых.
   - Так я и думал, - сказал он удовлетворенно. - Краска.
   - Ни хрена себе! - пробормотал Коршунов, оглядывая поле  боя.  -  Где
это ты так навострился, командир? Ты же летчик, а не коммандос!
   - Всякое бывало, - уклончиво ответил Геннадий. - Ты как, не задели?
   -  Морду  поцарапали...   -   Голос   Алексея   дрогнул.   Черепанов,
выкручивающий меч из пальцев здоровяка - тот и мертвый  оружие  отдавать
не хотел, - повернулся к Коршунову. Лицо у командира, в  потеках  крови,
грязи, в отсветах пламени выглядело жутковато.
   - Сам в норме, блевать не тянет? - медленно проговорил Черепанов.
   -  Да  вроде  нет,  -  пробормотал  Коршунов,  только-только  начиная
понимать, что изуродованные трупы вокруг - не кино и не муляж, а отчасти
и его рук дело.
   - Тогда  марш  в  дом  и  вытащи  наше  барахло!  -  яростно  рявкнул
подполковник, и Алексей сорвался с места и кинулся  в  дом.  Перекинется
огонь с сарая - все сгорит, блин, к нехорошей матери. Когда он,  выкинув
последний тюк, кашляя от дыма, выбрался  наружу,  Черепанов  бросил  ему
тяжелую куртень с железными  нашивками,  которую  содрал  со  здоровяка.
Скомандовал:
   - Надевай, живо!
   - А ты?
   - Надевай, мать твою! - и  собственноручно  натянул  на  голову  Лехи
сначала войлочный  колпак,  потом  рогатый  шлем.  Коршунов  даже  успел
удивиться: рога были настоящие, бычьи, но совсем легкие.
   Над поселком стояло зарево. И маленькие огоньки прыгали у холма,  где
было деревянное укрепление.
   - Село горит, - пробормотал Коршунов. На него вдруг накатила слабость
и ощущение полной нереальности происходящего.
   - На, жри! - командир бесцеремонно запихнул  в  рот  Алексею  капсулу
стимулятора.  Коршунов  машинально  проглотил,   отметил,   что   пальцы
Черепанова - в крови и грязи. Без всякой брезгливости отметил.
   - Держи! - В руке Алексея оказался боевой топор на длинной рукояти, в
другой - круглый щит с удобной скобой посередине.
   Сам Черепанов вооружился копьем и мечом.
   Сарай уже пылал по-настоящему. Шибало жаром.
   - Вперед! - скомандовал Геннадий, и они побежали к поселку.

Глава тридцать девятая
АЛЕКСЕЙ КОРШУНОВ. НОЧНАЯ БИТВА

   Шлем сполз  на  затылок.  Навешанное  на  Алексея  оружие  звенело  и
бряцало, и весило все это  барахло  побольше,  чем  стандартная  "полная
выкладка", но бежать было легко: подействовал стимулятор.
   Ближайший дом пылал, как копна сена, озаряя обширный двор. Живых  тут
не было - только мертвые. Из хлева  доносилось  отчаянное  мычание.  Его
стены уже начали дымиться.
   - За мной, не останавливайся! -  крикнул  командир,  и  они  побежали
дальше.
   Геннадий перепрыгнул через что-то, Алексей запнулся.  Поперек  дороги
ничком лежала женщина. На какой-то миг пробило: Рагнасвинта!
   Нет, не она, другая. Рубаха убитой светлела в темноте.  Чуть  поодаль
белело еще одно пятно: ребенок.
   - Ар-р-ха! - страшным голосом зарычал кто-то неподалеку.
   Коршунов вскинул голову и увидел, что командира уже не видно впереди.
Но звать или искать Черепанова не стал. Рванул вперед и  минутой  позже,
перепрыгнув через опрокинутый плетень, влетел во двор Фретилы.
   Во дворе было светло, как днем. Но  дом,  слава  Богу,  стоял.  Горел
соседний - Вутериха с Герменгельдом.
   Дом Фретилы стоял, и Рагнасвинта почти наверняка была внутри. Квеманы
же, четверо, - снаружи. А у дверного  проема  плечо  к  плечу  орудовали
копьями сам хозяин и Сигисбарн.
   Квеманы  наседали.  Орали,  грохотали  оружием.  По  двору   носились
ополоумевшие куры.
   Коршунов быстро огляделся: не появился ли Генка? Командира  не  было.
Может, свою Алафриду спасать побежал?
   Ах ты... Алексей увидел еще  двоих  чужаков.  Один  подставил  спину,
второй карабкался наверх, на крышу Фретиловой избы.
   Внезапно в голове Алексея все как-то  установилось  и  опустело.  Это
было знакомое чувство, сходное с  тем,  какое  испытывает  актер,  когда
поднимается  занавес.  Когда  предстартовый  мандраж  куда-то  уходит  и
остается только играть свою роль.
   В несколько длинных прыжков Коршунов преодолел двор и с ходу  рубанул
верхом лезвия по толстой шее ближайшего чужака.  С  оттягом,  будто  сук
отсекал. И на том же махе, петлей,  снизу  -  по  правой  руке  другого,
наискось - и с каким-то кровожадным интересом увидел, как кисть  руки  с
зажатым в ней древком отделилась от предплечья, в  то  время  как  рука,
плечо, туловище чужака продолжали двигаться, нанося "удар".
   Движение справа: Коршунов развернулся, увидел красный промельк железа
сбоку, черную выпуклость щита прямо перед собой - и изо всех сил  влепил
подошвой прямо в  щит.  Узкий  лист  копейного  наконечника  дернулся  и
поразил лишь воздух, а  сам  копейщик  отлетел  назад,  споткнулся...  И
захрипел, когда другое копье воткнулось ему в бок.
   Сигисбарн мощным рывком выдернул оружие, выдохнул:
   - О-о! Аласейа!
   Коршунов увидел  боковым  зрением  вынырнувшего  из  дверного  проема
Книву, замахивающегося копьем... на него?!
   Копье, как чудовищный шмель, прогудело в дециметре от локтя  Алексея.
Глухой удар - Коршунов развернулся на сто восемьдесят -  за  его  спиной
сгибался пополам еще  один  чужак.  Черная  морда,  вытаращенные  белки,
всклокоченная борода.
   Чужак уронил топор, вцепился двумя  руками  в  древко,  разинул  рот,
выблевал на сапоги поток крови и повалился на бок.
   Взгляд Коршунова заметался по сторонам в поисках  новых  врагов...  И
увидел, как двое чужаков удирают через плетень. Рядом возник  Сигисбарн.
С другой стороны - Фретила, дышащий надрывно, со всхлипом, как астматик.
И Книва. Сосредоточенный, без всегдашней белозубой улыбки.
   В  дверном  проеме  (завеса  из  шкур  висела   клочьями)   выглянула
перепуганная мордочка: Рагнасвинта!
   Увидела, рванулась к Алексею, но кто-то из своих сцапал ее  и  втянул
обратно в дом.
   - Квеман! - отрывисто,  злобно,  будто  сплюнув,  бросил  Фретила.  -
Аласейа! Иди, убивай квеман!
   Коршунов понял. Трудно не понять.
   В поселке  горела  половина  домов.  Вокруг  холма,  где  стоял  тын,
мелькали огни. Видно, кто-то успел затвориться за стенами.
   Горло першило от дыма.
   - Аласейа! - полувластно-полужалобно выкрикнул Фретила. - Иди, убивай
квеман!
   Коршунов быстро взглянул на него, показал  знаком:  ты  остаешься.  И
бросился со двора.
   Он мчался по улочке. Слева и справа от него, мягко, по-волчьи, бежали
Книва и Сигисбарн. Мимо горящего дома Герменгельда (сам  Герменгельд,  с
пропоротым животом, умирал в  двадцати  шагах  от  пожарища),  мимо  еще
одного горящего дома,  мимо  поваленного  плетня...  Нет,  не  мимо!  Из
дверного проема выскочил мужик с черной мордой - квеман!
   Выскочил, замер на миг... Книва, хакнув, метнул копье. Квеман  присел
- и копье, пройдя над его головой, воткнулось в бревенчатую  стену.  Оно
еще дрожало, когда Сигисбарн, набежав, ударил врага щитом, опрокинув  на
землю, и тут же добил коротким колющим ударом сверху.
   Из черного дверного проема, как чертик  из  шкатулки,  выпрыгнул  еще
один квеман, в прыжке ловко  метнул  копье...  Алексей  успел  выбросить
вверх руку со щитом - руку тут  же  отбросило  назад.  Железное  жало  с
треском прошибло  щит,  высунувшись  на  добрую  пядь.  Коршунов  бросил
отяжелевший щит, увидел, как квеман, как-то  ухитрившийся  сбить  с  ног
Книву,  замахивается  топором,  одновременно  отшибая  в  сторону  копье
Сигисбарна... Не думая, Алексей метнул секиру,  целя  квеману  в  живот.
Секира ударила не острием, а обухом, и не в живот, а в пах. Квеман  дико
завизжал. Книва вскочил на ноги, ухватил квемана за  бороду  и  полоснул
ножом. Вопль тут же перешел в бульканье...
   Книва выдернул свое копье из стены. Алексей подхватил с  земли  новый
щит, свой топор, махнул рукой: дальше!
   И они помчались дальше. И  Коршунов  вел  их  и  ощущал,  как  внутри
вскипает яростный восторг. Будто он и впрямь "герой, пришедший с  неба",
ангел мщения.
   Еще одно подворье.
   Здесь дрались. Гулко бухало железо, истошно ржала  лошадь  в  горящей
конюшне™
   Втроем они с тыла обрушились на врагов. Секунд десять, не больше, - и
еще четверо мертвяков с перепачканными черным рожами.
   А их уже пятеро. Двое старых знакомцев из тех,  что  чуть  не  вздели
Коршунова на копья во время недоразумения с Буратино.
   Дальше, дальше...
   Двое черномордых волокут из сарая визжащую девчонку. Увидели. Бросили
девку, схватились за топоры...
   Коршунов прыгнул первым, сблокировал руку с топором, ширнул копьем  в
брюхо.
   Получи, фашист, гранату!
   Второго прикончили мигом позже.
   Следующий двор. Аж трое. Один, с копьем,  теснит  к  стене  мужика  с
ножиком, а двое других уже разложили на земле женщину...
   Ну все! Брошенное копье с  хрустом  пробивает  грудь.  Второй  квеман
подскакивает, но путается в спущенных штанах. Третий поворачивает голову
- и мужик успевает ухватиться за древко копья. Рывок - и квеман летит на
землю.
   Сигисбарн  наступает  на  спину   запутавшегося   в   штанах,   хищно
оскалившись, дробит обухом топора  его  локти,  колени.  Квеман  страшно
кричит.  Женщина  перекатывается  на  живот,  встает   на   четвереньки,
полуголая: одежда на ней изодрана в клочья.  Сигисбарн  вынимает  нож  и
бросает женщине, кивает на орущего квемана: он твой.
   Их уже шестеро. Они бегут  от  двора  к  двору.  Мимо  пожаров,  мимо
трупов. Они проходят поселок насквозь. Подворье Хундилы горит,  и  живых
там уже не осталось. Их уже больше десятка. Но Черепанова нет.
   А на холме идет бой.
   Коршунов делает знак: тише. Теперь они двигаются очень быстро и почти
бесшумно. Даже амуниция на Коршунове почему-то больше не гремит.
   Вот он, холм. Вокруг - целая прорва квеманов: в темноте не посчитать,
сколько. В тын наверху воткнуто  несколько  факелов.  Враги  теснятся  у
входа. Там, где стены образуют щель. Внутри - рубка.  Кто-то  закидывает
на стену аркан, пытается влезть, но соскальзывает.
   Коршунов проводит рукой по отнятому у квемана щиту,  потом  по  лицу.
Теперь он почти такой же черный, как квеман. Показывает: делай, как я.
   Его небольшой отряд повинуется. Теперь - вперед.
   Они поднимаются к стенам. На них не обращают внимания: взгляды врагов
сосредоточены на маленькой крепости.
   Коршунов видит, кто стоит  в  проходе,  не  пуская  квеманов  внутрь.
Травстила. Алексей испытывает  мгновенное  разочарование:  он  почему-то
надеялся, что это Геннадий.
   Травстила - в настоящей броне (еще бы - кузнец! ). У  него  -  щит  и
длинный меч. Квеманы топчутся у щели. Никому не  хочется  лезть  первым.
Вот один сунулся... Кузнец ударил сверху. Без всякой хитрости, раз  -  и
все. Щит треснул, кожаный шлем развалился.  И  череп.  Травстила  пихнул
смельчака, тот упал, а  кузнец,  вот  он,  по-прежнему  стоит  меж  двух
бревенчатых стен. Живые ворота...
   Тут  Алексей  перестал  глазеть  на  Травстилу,  потому  что   увидел
вражеского вождя. На нем был рогатый шлем, вроде  того,  какой  достался
Коршунову. Но опознал его Алексей не по  шлему,  а  по  тому,  что  этот
квеман явно распоряжался остальными. По  его  команде  часть  нападающих
рассредоточилась, некоторые обогнули крепость. - Неглупая идея:  напасть
всем сразу с разных сторон. "Убей вождя!"  -  посоветовал  провокатор  -
внутренний голос.
   Предложение Коршунову пришлось по вкусу. За последние  четверть  часа
он обнаглел и почувствовал себя крутым воином.
   - Сигисбарн! Вместе! Вперед! - выдал он,  напрягши  свои  познания  в
местном языке.
   Сын Фретилы кивнул, осклабился. Мужества им не занимать.
   - Ур-ра! - заревел Коршунов, и вся его кодла бросилась  на  квеманов,
которых, как с некоторым запозданием сообразил Алексей,  минимум  раз  в
пять больше.
   Тут их заметили. Но замешкались. Видно,  сбил  с  толку  коршуновский
прикид, содранный с громилы, которому Черепанов шею сломал.
   Дюжина с Коршуновым во главе ударила единым кулаком, но до  вождя  не
достала. Квеманов было слишком много. Кулак увяз.
   Тут бы им и конец, если бы не свои в крепости.
   Алексей, яростно работающий оружием, краем глаза успел  засечь  выход
Травстилы.
   Кузнец покинул свой пост и словно маленький  танк  вломился  в  толпу
черномордых. При известном навыке это было нетрудно, поскольку перед ним
была именно толпа,  а  не  строй.  Квеманы  дрались  все  вместе,  но  -
поодиночке.
   Следом за Травстилой из крепости повалили другие. Началась мясорубка.
Причем - почти в полной темноте, потому что  один  из  факелов  упал,  а
второй практически догорел.
   Коршунова прижали к стене. Но не одного. Справа от  него  по-прежнему
дрался Сигисбарн, а слева - Книва. Это  было  страшное  дело:  биться  в
темноте неизвестно с кем, почти не видя врага - только мелькающие  тени.
Алексею крепко перепало (и не один раз), но  выручал  шлем  и  трофейная
железная рубаха.
   А потом все кончилось.
   Квеманы бежали.
   Наверное,  решили,  что  с  них  хватит.  Удрали  как-то  все  разом:
попрыгали в реку - и исчезли во мраке на том берегу.

***

   Под радостные вопли победителей, под женский плач, под стоны раненых,
в отблесках пожаров, Алексей метался  по  поселку.  Он  искал  Геннадия.
Искал и не мог найти. Кто-то его видел...  Или  не  его.  Разве  в  этой
кутерьме разберешь?
   - Аласейа! - Книва ухватил Коршунова за рукав.
   Рядом с Книвой стоял Вутерих. В грязных отрепьях,  на  голове  -  еще
более грязная повязка, волосы склеились от засохшей крови.
   - Гееннах! - здоровой рукой Вутерих махнул в сторону реки.
   - Не может быть! -  Коршунов  растерялся.  Он  как-то  сразу  поверил
Вутериху, но не мог понять, для чего командиру понадобилось преследовать
квеманов.
   - Для  чего...  ты  знаешь...  -  медленно  подбирая  местные  слова,
попытался составить вопрос Алексей.
   И вдруг он услышал.
   Это было далеко. За рекой. Может, километрах в пяти-шести. Отдаленный
сухой звук выстрела. Очень характерный,  не  спутаешь.  И  еще  один.  И
еще... И все. Тишина.
   Алексей рванулся к берегу... И остановился.  Это  было  бессмысленно.
Одному в темноте...
   Книва опять тронул его за рукав, произнес:
   - Гееннах? Да? Там?
   Коршунов кивнул.
   Вутерих сказал что-то, Алексей не понял. Книва показал жестами:  мол,
не беспокойся: Гееннах  -  великий  герой.  Вутерих  видел.  Не  одолеют
квеманы Гееннаха. Утром  вернется  Гееннах.  И  мешок  отрезанных  голов
принесет.
   - Дай-то Бог... - пробормотал Алексей.

***

   Утром Черепанов не вернулся. Зато выяснилось, что квеманы бежали не с
пустыми руками:  прихватили  с  собой  с  полдюжины  пленников.  Вернее,
пленниц. Тогда, в  темноте  н