полную возможность наслаждаться видом и запахом еды
и сглатывать обильную слюну: у обоих со вчерашнего дня  маковой  росинки
во рту не было, и вождю это было прекрасно известно.
   Изложив  вкратце  свои  проблемы,  Дидогал  перешел  к  проблемам   и
перспективам, ожидавшим Черепанова и Плавта.
   "Печальна судьба ставших рабами  вандалов,  -  повествовал  рыжий.  -
Трудятся они от зари до зари на самых грязных и тяжелых работах,  и  все
ими помыкают, даже женщины.
   Рабской же работы, - делился информацией прихлебывающий пиво Дидогал,
- у вандалов очень много. Поскольку сами вандалы работать  не  любят,  а
любят сражаться. Зато уж у тех, кто сражается  вместе  с  вандалами,  не
жизнь, а малина.
   Так что  решайте,  граждане,  кем  вы  будете:  рабами  или  воинами?
Согласитесь поработать военными советниками - мы в свою  очередь  станем
относиться к вам не как к военной добыче, а как к друзьям рода.
   А с друзьями мы,  вандалы,  а  особенно  я,  военный  вождь  Дидогал,
невероятно щедры и великодушны, - вещал рыжий, вдохновенно  жестикулируя
распространявшим дивный аромат куском грудинки".
   Например, если римляне прямо сейчас  поклянутся  своими  богами,  что
готовы помочь асдингам в будущем походе, то с них немедленно снимут путы
и угостят вот такой копченой грудинкой с добрым медовым  пивом,  которым
щедро снабдил вандалов в дорогу их союзник, готский рикс. Ну, решайте!
   Геннадий очень сильно опасался, что гордый кентурион  пошлет  вандала
куда подальше, но это не произошло.
   Гонорий выслушал рыжего вождя очень внимательно,  затем  безо  всяких
экивоков поинтересовался, каковы будут  конкретные  размеры  вандальской
"щедрости". Иными словами, сколько им заплатят за консультации.
   - Долю в добыче! - немедленно ответил варвар. - И  еще  двойную  долю
каждому, если вы оба согласны участвовать в походе.
   - Не пойдет, - тут же отрезал римлянин. - Я знаю силу Рима. Может,  и
не будет у вас никакой добычи, а будет каждому по  хорошему  деревянному
кресту с тремя длинными  железными  гвоздями  и  возможность  любоваться
богатыми римскими землями и доброй римской дорогой, пока добрые  римские
вороны не выклюют вам глаза.
   Геннадий был удивлен необычной образностью Гонориевой речи, но варвар
воспринял ее вполне естественно.
   - Чего ты хочешь? - спросил он.
   - Три золотых мне и один - моему опциону  (кивок  на  Черепанова)  за
каждое десятидневье, что мы будем учить вас. И в  поход  мы  с  вами  не
пойдем, потому что не пристало римлянам воевать против римлян.
   Тут рыжий расхохотался и заявил, что не надо держать его  за  дурака.
Он прекрасно знает, что римляне в последнее время только и  делают,  что
воюют с римлянами.
   - Да, это так, - скривившись, согласился Плавт. - Но мы не будем.  Мы
останемся у гостеприимных и щедрых вандалов  и  подождем,  пока  великие
воины вернутся из победоносного похода и привезут мне и моему опциону по
две доли добычи.
   - По одной, -  тут  же  возразил  Дидогал.  -  И  четыре  золотых  за
десятидневье - слишком много. Я дам вам два - делите как хотите.
   - Три! - заявил Плавт. - И ни сестерцием меньше!
   Они торговались минут пятнадцать, связанный римлянин и рыжий варвар с
мокрыми от пива усами.
   Договорились.
   Плавт и Черепанов поклялись Юпитером и  Минервой,  что  приложат  все
усилия, чтобы вандалы  Дидогала  понесли  наименьшие  потери  в  будущем
походе, а вождь асдингов в свою очередь поклялся Доннаром,  что  оплатит
услуги военных советников согласно устной договоренности.
   Как только сделка была заключена, пленников  немедленно  развязали  и
даже вернули ножи.
 
Глава двадцать шестая, 
В КОТОРОЙ РИКС ДИДОГАЛ И ПОДПОЛКОВНИК ЧЕРЕПАНОВ ПОЛУЧАЮТ НЕКОТОРЫЕ ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ЗНАНИЯ О РИМСКОЙ ВОЕННОЙ ТАКТИКЕ 
 
   - В легионе - десять когорт, - рассказывал Плавт. - В каждой  когорте
шесть сотен легионеров, это  три  манипулы,  в  каждой  манипуле  -  две
кентурии. Строят  их  так:  первые  три  когорты  -  в  первой  линии  с
промежутками. Во второй линии - три когорты, стоят против промежутков  в
первой  линии.  В  третьей  линии  -  четыре  когорты.  Стоят   напротив
промежутков во второй линии. - Гонорий высыпал на доску песок, разровнял
и начертил палочкой, как именно расположены когорты римского легиона.  -
Между тяжелой пехотой стоит легкая: лучники, пращники. А  на  флангах  -
орудия. Онагры, карабаллисты, катапульты...
   - А конница? - спросил внимательно слушавший Дидогал.
   - Конница - это вспомогательные войска, - ответил кентурион. - Фланги
прикрывать или, если противник слаб или побежал, добивать. Конница - это
не главное.
   Вандал помрачнел. В прежнем походе  его  именно  конница  и  разбила.
Приятно ли узнать, что тебя разгромили не главные войска.
   - А если конно ваши когорты атаковать - что будет?
   - Много мертвых конников будет, -  усмехнулся  Плавт.  -  Не  пробить
конникам   римский   строй.   Конница   с   удара   хороша,   но    наши
гастаты-копейщики - лучше. Строй устоит, а всадники в  промежутки  между
когортами попадут, завязнут, и их раздавят.
   - А если из луков бить, издали? - спросил вандал.
   - Хороший вопрос, - одобрил кентурион. - Сразу вождя видно. Только не
помогут тебе луки, Дидогал. "Черепаха" что такое - знаешь?
   - Зверь такой, со щитом на спине.
   - Угу. И еще построение воинское. Первый ряд -  на  колено  и  щит  к
земле. Второй - щиты к  щитам  первого.  Третий  -  щиты  над  головами.
Получается - как черепаший панцырь.  Только  римский  скутум  <Скутум  -
большой щит римского легионера.> покрепче панцыря. Стрелой не  пробьешь.
Нет, всадник против пешего воюет плохо. Коня щитом  не  прикроешь,  а  в
большую цель и попасть легче.
   - Значит, ты советуешь пеше воевать? Кони не нужны?
   - Почему не нужны? - возразил Плавт. -  От  коней  тебе  тоже  польза
будет. Убегать, к примеру, верхом намного сподручнее.
   Нельзя сказать, что эта идея пришлась вандалу по душе.
   Он уставился на римлянина: не издевается ли?
   Но на квадратной, обросшей черной щетиной физиономии Плавта не было и
намека на насмешку.
   - Но били же твоих римлян! - заявил он.
   - Били, - согласился Гонорий. - И  такое  бывало.  Ты  скажи:  откуда
латынь знаешь?
   - Выучил, - буркнул Дидогал. - Раба купил и от него выучился.  А  как
иначе? Латынь надо знать.
   На  физиономии  Плавта  выразилось  удовольствие:   он   всю   дорогу
втолковывал Черепанову, что ни к чему  римлянину  варварское  бормотание
учить. Пусть варвары латынь  учат,  к  культуре  приобщаются.  Но  после
следующей реплики вандала кентурион улыбаться перестал.
   - Как же мне - без латыни? - сказал Дидогал. - А  ежели,  к  примеру,
надо вызнать, где ваши золото спрятали?  Что  ж  я  через  толмача  буду
допрос вести? Да он мне такого натолмачит!  Ты  не  вопросы  задавай,  а
говори, как мне с империей воевать! - добавил он, вдруг рассердившись.
   - Насчет толмача он, к сожалению, прав. - Проигнорировав недовольство
варвара, кентурион обратился к Черепанову:
   - Нынче такую серебряную монету чеканят,  что  там  от  серебра  одно
название осталось. Сплошная медь. Вот и стал народ старые деньги в землю
прятать. <Еще с  конца  II  в.  центральная  власть  империи  испытывала
хроническую нехватку средств. Уже при Септимии Севере содержание серебра
в динарии сократилось вдвое, при  Каракалле  еще  уменьшилось.  Инфляция
вызвала усиленное накопление старой полноценной монеты в кладах, которые
впоследствии были раскопаны археологами.  Понятие  о  размерах  подобных
кладов можно получить, скажем, на примере находки, сделанной  в  Кельне:
более 100 золотых монет и свыше 20 000 серебряных.> Те, что остались.
   У Плавта была поразительная способность игнорировать направленный  на
него гнев. И при этом не переступать некоей опасной черты.
   - Значит, тебя интересует,  как  воевать  с  Римом?  -  произнес  он,
обращаясь к Дидогалу. - А вот так! - Гонорий сунул палец в рот,  показал
дырку от зуба, выбитого парнями Дидогала.
   - Только так, - повторил он. - Навалиться кучей,  вдарить,  ухватить,
что выпало, - и уносить ноги. Твоя добыча  для  Рима,  что  для  меня  -
выбитый зуб. Жаль, конечно, но силы не  убавилось.  По-умному  нападать.
Знать - куда. Знать - когда. Как волк из овчарни  овцу  тащит.  Главное:
удрать, пока псы да люди не набежали. Да ты не мрачней, варвар,  я  тебя
всему научу! - В голосе кентуриона опять появились высокомерные нотки. -
Ты только про золото мое не забывай.
   - Научишь, - проворчал рыжий вождь, - ясное дело. Да только и я  тебе
скажу: бывает, как волки стаей на отару накинутся, так тут бы и  собакам
да пастухам самим шкуры уберечь!
   - Бывает, - согласился Плавт. - Зимой, когда с голоду  страх  теряют.
Или когда на земле у людей беспорядок. Да только не думаю я, что ты  так
голоден, чтоб ум потерять, да и порядок на землях римских пока что есть.
   - Пока, - ухмыльнулся вандал. - Пока. А золото я тебе дам. Вот  прямо
сейчас и дам! - Он развязал  кошель  и  выложил  на  доску  три  золотые
монеты.
   Плавт сделал движение - и монеты исчезли. Гонорий подмигнул Геннадию.
   "Фокусник", - подумал Черепанов.
   Что-то во всем этом было...  Не  правильное.  В  том,  как  вел  себя
храбрый кентурион. Или Геннадий не совсем  правильно  представлял  себе,
что есть его товарищ Гонорий Плавт. Или кентурион совсем не так  прям  и
простодушен, как желает выглядеть.
   Сразу вспомнилось, как Плавт заявлял: "Я хитер! Ты меня еще в деле не
видел".
   И все-таки туповатая жадность ярого поклонника Приапа выглядела очень
даже натуральной. И при этом совсем не сочеталась с тем Плавтом, который
был столь же ярым патриотом и для которого его Рим был важнее и  превыше
всего. Но если Плавт актерствовал, изображая алчного наемника, то почему
тогда он выкладывал варвару информацию,  которую  тот  мог  использовать
против его страны? Ведь  то,  что  рассказывал  Плавт,  не  было  дезой.
Черепанов кое-что читал о Древнем Риме, его армии, тактике и  стратегии.
Даже "Записки о Галльской войне"  Цезаря  как-то  проштудировал,  еще  в
училище. И все, что говорил о римской тактике Плавт, на взгляд Геннадия,
было правдой. И про структуру легиона, и "шахматную" тактику, и даже про
вспомогательную роль кавалерии. А ведь кентурион мог и соврать...  Итак,
либо  Геннадий  чего-то   недопонимал,   либо   прежнее   представление,
составленное Черепановым о кентурионе, было неверным. Но докапываться до
истины в присутствии посторонних Геннадий не стал.  Со  временем  и  так
узнает. In praxi. 
 
Глава двадцать седьмая, 
В КОТОРОЙ ПОДТВЕРЖДАЕТСЯ, ЧТО ПОДПОЛКОВНИК ЧЕРЕПАНОВ НЕПЛОХО РАЗБИРАЕТСЯ В ЛЮДЯХ 
 
   Нет,  все-таки  Черепанов  имел  о  своем  друге-приятеле  правильное
мнение. А вот симпатичный рыжий вандал, поверивший, что  римлянин  будет
ему служить, ошибся.
   "Fide, sed cui fidas vide"  - как говаривали две тысячи  лет  назад  в  том
Риме. И в этом Риме, очевидно, такие же  правила.  Потому  следующей  же
ночью спящего подполковника разбудил не зычный голос  стражника-вандала,
а осторожное прикосновение.
   Он открыл глаза и увидел много-много  звезд  и  знакомый  силуэт  над
собой. Короткое движение руки  -  и,  повинуясь,  Черепанов  выскользнул
из-под овчины, которая служила ему одеялом.
   Если не считать обычных для приречного  луга  ночных  звуков,  вокруг
царила тишина. Вандальский лагерь, расположившийся на высокой  береговой
круче,  спал.  Черепанов  отчетливо  видел  темные  холмики:   вандалов,
завернувшихся в такие же шкуры, подложивших  под  головы  седла,  крепко
спящих после длинного трудного дня. Еще он знал, что оружие у каждого из
них под рукой и крепкий  сон  крепок  лишь  до  первого  подозрительного
звука. Все они - воины. А воин, который не умеет  спать  чутко,  рискует
заснуть навсегда. Но сейчас все они спали,  кроме  часового,  который...
Черепанов присмотрелся внимательнее и скорее догадался,  чем  сообразил:
сидящий около угасшего костра часовой  не  бодрствует.  И  не  спит.  Он
мертв.
   В ответ на вопросительный знак  Черепанова  Плавт  коротко  кивнул  и
сделал быстрый короткий жест: пошли быстрее.
   Идея была понятна: внизу -  вандальская  лодка.  Четырех  рук  вполне
достаточно, чтобы направлять ее вниз по течению.
   Но вряд ли Дидогал настолько беспечен, что оставил свой "корабль" без
охраны...
   Да, так и оказалось. Когда они вышли на край  берегового  откоса,  то
сразу заметили темный силуэт лодки,  застывший  в  нескольких  шагах  от
песчаного берега. Черепанов, который превосходно видел в темноте,  сумел
разглядеть на палубе двоих. Похоже, спящих.
   На лодке было темно  и  тихо.  Зато  на  берегу  имелся  бодрствующий
караульный. Он стоял, опираясь на копье, и глядел в сторону речки. Рядом
слабо алели угли костра. Со стороны реки огонь был не виден, заслоненный
корпусом лодки, но песчаный берег угли освещали  неплохо.  И  караульщик
наверняка вовремя  заметил  бы  опасность,  если  бы  смотрел  в  нужную
сторону. Но, неизвестно почему, сторож-вандал глядел туда, откуда ничего
не угрожало. Может, задумался. Или услышал  подозрительный  звук.  Но  в
любом  случае  часовому  не  стоило  отворачиваться.  Особенно  когда  с
косогора бесшумными тенями соскользнули Черепанов с Гонорием.
   "Я сделаю" - знаком показал Плавт и  в  одно  мгновение  оказался  за
спиной караульщика. Тот был намного  выше  Гонория,  поэтому  кентуриону
пришлось высоко поднять руку с ножом, чтобы нанести удар.  Но  сам  удар
получился безукоризненным.  Почти  бесшумный  и  абсолютно  смертельный.
Кентурион  очень  ловко  подхватил  убитого  и  опустил  его  на  землю,
ухитрившись сделать так, что ни щит, ни копье не упали на землю.
   Черепанов коснулся плеча римлянина, показал на  лодку  и  поднял  два
пальца. Плавт кивнул,  и  оба  они  осторожно  вошли  в  воду.  Довольно
холодную - осень все-таки.
   В лодке действительно было только двое спящих вандалов, которые через
несколько секунд стали мертвыми вандалами.
   По поводу этих убийств Черепанов не испытывал ни малейших угрызений -
убитые, возникни у них при жизни такая потребность,  прикончили  бы  его
самого, глазом не моргнув. В общем, совесть Геннадия  была  спокойна.  И
все-таки еще пару месяцев назад подполковник  не  стал  бы  их  убивать.
Оглушил бы и оставил на песочке. Но тут был другой мир. Геннадий осознал
это еще тогда, когда они с Лехой развлечения ради обследовали деревянную
крепость на  холме.  И  Леха  рассказал  историю  про  мужика,  которого
единственного за всю историю фашистского Рейха  выгнали  из  концлагеря.
Которого отторгла система, когда  он  въехал,  для  чего  все  устроено.
Выкинула из себя. То есть, как предположил Леха, если весь  этот  мир  -
гигантский  испытательный  стенд  для  пары  заблудших  космонавтов,  то
разберись они, ради чего их тестируют, - и сразу окажутся дома. Это была
гипотеза. Не глупее прочих. А базовые предпосылки  ее  были  очень  даже
толковыми. Это другой мир, с законами и основами, отличными от законов и
основ Российской Федерации начала двадцать первого века.  И  испытуемым,
командиру корабля подполковнику  Черепанову  и  космонавту-исследователю
Алексею Коршунову, следовало принять эти  чужие  законы.  Потому  что  в
противном случае этот вполне реальный и по-своему  сбалансированный  мир
сам отторг бы чужаков. И (в этом  Геннадий  был  уверен)  не  обратно  в
начало  третьего  тысячелетия,  а  совсем   в   другое   место,   откуда
возвращаются крайне редко и то лишь в виде бесплотных призраков.  Да  (и
Черепанов это знал), существовали ситуации, когда  следовало  отказаться
от привычной морали, этики и норм поведения и принять те  условия  игры,
которые предлагала ситуация. И главная проблема здесь не только  в  том,
чтобы научиться выживать на войне. Этому как  раз  можно  научить  очень
многих. Проблема в том, чтобы, оказавшись  вне  войны,  дома,  в  центре
Москвы, среди родных и близких, не притащить войну с  собой.  Вернувшись
из своего южно-американского вояжа, Черепанов сумел  справиться  с  этой
проблемой. Но попутно узнал, что очень немногие  из  его  современников,
побывавших там, где другие правила, сумели избавиться от  войны  внутри.
Вот тогда Геннадий всерьез заинтересовался  этим  вопросом.  И  историей
войн. А также психологией тех, кто в этих войнах участвовал.  И  выяснил
много интересного.  Например,  что  для  средневековых  рыцарей-феодалов
подобной проблемы вовсе не существовало. Вернее, они решали  ее  просто:
вот мой дом, мои близкие, моя земля. А вот весь остальной мир -  и  "кто
не спрятался, я не виноват!". Иными  словами,  внутри  каждого  человека
живет   несколько   разных    личностей,    сформированных    жизненными
обстоятельствами. И  личности  эти  поочередно  вылезают  наружу,  чтобы
справляться с жизненными  трудностями.  Словно  обученные  псы:  этот  -
охотничий, этот - санки возить, а этот -  наркотики  искать  или  глотки
рвать. Сам же человек, их законный  хозяин,  должен  тщательно  следить,
чтобы конкретный пес вылезал из будки исключительно в нужное время.  Это
была игра,  которую  Геннадий  вел  сам  с  собой.  Увлекательная  игра.
Рискованная. Но подполковник считал,  что  может  себе  позволить  любые
"шизофренические" игры, поскольку психика у него была -  железобетонная.
Он готов был дать подписку, что физически не способен "поехать  крышей".
И полсотни лучших в стране врачей и  психологов  поставили  бы  под  его
подписью свои  закорючки.  Тем  не  менее,  когда  требовалось  "сменить
правила   игры",   подполковник   Черепанов    "спускал    с    поводка"
соответствующую личность, и эта личность решала  возникшие  проблемы.  А
сам ее хозяин стоял в сторонке и наблюдал.  Спокойно  и  сосредоточенно.
Готовый в любой момент "перехватить управление".
   Поэтому если возникала необходимость убивать,  Черепанов  убивал.  Но
если была возможность не убивать, подполковник ее использовал. В  данном
случае передоверив "зачистку территории" своему  другу  Гонорию  Плавту,
для которого отправлять вражеских  солдат  в  лучший  мир  было  так  же
естественно, как помочиться с горки.
   Избавив вандалов от лишних вещей, кентурион по очереди  перекинул  их
через борт - в руки Геннадия, который предал тела неторопливому  течению
реки.
   Скрипнул и пополз вверх рей,  увлекая  за  собой  тяжелый  квадратный
парус.
   "Черт, - подумал Черепанов, - могут услышать..."
   Не услышали. Геннадий полоснул  ножом  по  канатам,  закрепленным  на
берегу, и перемахнул через борт. Темный  парус  над  головой  наполнился
ветром. Плавт на корме уже взялся за рукоять рулевого весла  и  уверенно
направил лодку прочь от берега. Минута -  и  береговой  откос  поглотила
темнота, только тусклый свет  догорающего  костра  еще  некоторое  время
служил ориентиром. Пока и его не поглотила ночь.
   Побег удался.
 
Глава двадцать восьмая, 
В КОТОРОЙ ВЫЯСНЯЕТСЯ, ЧТО РИКС ДИДОГАЛ НЕ ЛЮБИТ, КОГДА ЕГО КИДАЮТ 
 
   На рассвете они  миновали  изобилующее  мелями  устье  и  выплыли  на
настоящий водный  простор.  Дунай.  Теперь  Черепанов  узнал  эту  реку.
Собственно, мог и раньше вспомнить, потому что по-английски  Дунай  и  в
его мире назывался Danuby. И видел его Геннадий неоднократно,  поскольку
бывал и в Чехии, и в Словакии, и в Венгрии. Сейчас подполковнику  иногда
чудилось, будто он узнает знакомые берега.
   - Мы спустимся пониже, - сказал Плавт. -  К  Понту  <Имеется  в  виду
Черное море.>, к Мезии <Мезия - римская провинция. Древняя область между
нижним  Дунаем  и  Балканами,   первоначально   населенная   фракийскими
племенами. В VI - VII вв. до н. э. территорию Мезии колонизовали  греки;
с кон. I в. до н. э. находилась под властью Рима. В IV  в.  здесь  осели
готы, в VI - VII вв. - славянские племена.  С  севера  ее  границей  был
Дунай