титься о том, чтобы префект Рима был нашим человеком. Этим займусь
я, а ты, Череп, займешься сенаторами. У  тебя  это  неплохо  получается.
Убедишь их, что Фракиец Сенату не враг. Назначил же  он  их  ставленника
консуляра Магна командовать сирийцами.
   - Я Магну не верю, - покачал головой  Черепанов.  -  Я  бы  ему  даже
кентурии не дал.
   - Не нам решать, - заявил Аптус. - Вот женишься  на  дочке  Гордиана,
станешь патрицием и сенатором - и  Фракиец  даст  Магну  пинка,  а  тебе
доверит не то что сирийские легионы, а хоть всю Сирию.
   - С чего ты взял, что я  женюсь  на  дочери  Гордиана?  -  нахмурился
Черепанов.
   - А как ты думаешь?
   Черепанов пристально посмотрел на своего друга...
   - Суки вы с Максимином, - буркнул он.
   - Фракиец тут ни при чем, - обелил Максимина Аптус.  -  Письма  читал
только я. Или ты предпочел бы, чтоб это был военный цензор?
   - Когда-нибудь я тебя придушу, Аптус, - проворчал Геннадий.  -  Когда
Фракиец намеревается выступить против германцев?
   - Послезавтра, сразу после  Тубилустрия  .
   - Мой Алексий не поспеет.
   - Ничего страшного. Обойдемся пока без его скифов. У нас есть мавры и
осдроены. А галлы умеют воевать в лесах  ничуть  не  хуже  германцев.  И
все-таки жаль, что Максимин не прикончил  послов-алеманнов,  как  я  ему
советовал. Они с нашими послами не церемонятся. По своему опыту знаю.
   - А я думаю, Фракиец прав. Убей он послов,  и  оскорбленные  германцы
обрушились бы на нас всей кучей.
   - Вот и отлично! Прикончили бы всех  разом!  Смотри-ка,  твой  дружок
Магн так на нас и таращится...
   Черепанов посмотрел  на  скамью  в  противоположном  конце  зала,  на
которой восседал в окружении своих  кентурионов,  префектов  и  трибунов
консуляр Гай Пактумей Магн.
   - Он мне не дружок, - проворчал Черепанов. - Думай что хочешь,  но  я
бы на твоем месте приставил к этому хлыщу пару надежных людей.
   - За кого ты меня принимаешь, Череп? - Плавт даже обиделся немного. -
Конечно, я приставил к нему надежных и глазастых парней. И  не  двух,  а
побольше. Ладно, давай послушаем, что наш  Август  говорит.  Похоже,  он
перестал хвалиться будущими трофеями и перешел к делу.
   Преданность Максимину никогда не лишала Плавта  критического  взгляда
на своего кумира.
   "Остается надеяться, что со временем  он  научится  держать  язык  за
зубами", - подумал Черепанов.
   Пусть даже  характер  Фракийца  смягчился  после  того,  как  легионы
облачили его в пурпур, все равно  он  не  из  тех,  кто  способен  долго
терпеть критику. Даже от преданных друзей.  Особенно  когда  все  вокруг
изощряются в лести...

Глава шестая
ЗАГОВОР

Двадцать четвертое марта девятьсот восемьдесят восьмого года от основания Рима. Окрестности Могонтиака

   Наведенный через реку мост изогнулся  дугой,  но  скрепленные  цепями
понтоны даже могучему Рену-су-Рейну не разорвать. Легионы переправлялись
на варварский берег. Сейчас наступила очередь легионеров Аптуса.  Первый
Фракийский  Феррата  уже  укреплялся  на  том  берегу.  В  принципе,  на
дружественной земле прикормленных Римом варваров. Но это -  в  принципе.
Если бы сейчас нагрянули алеманны, переправившимся пришлось бы туго. Две
римские биремы, стоявшие на якорях у противоположного берега, не слишком
серьезная  поддержка.  Но  алеманнов  не  было.  Переговоры,   затеянные
покойным Александром, сыграли на руку Максимину, а  уехавшие  ни  с  чем
послы, скорее всего, еще не добрались до своего главного рикса  или  как
там его называют.
   Переправлялась   пехота   аккуратно,   чтобы   не   повредить   мост,
перетаскивали легкие орудия, переводили зашоренных обозных лошадок...
   Переправить на тот берег такую армию  -  дело  не  быстрое.  Два  дня
минимум. Черепановский легион, Девятый Клавдиев, теперь уже  только  его
(благородный легат из рода Метеллов так  и  не  соизволил  вернуться  из
Рима), должен был переправиться последним. После мавританской конницы. А
вот Максимин с утра уже был той стороне.  Правда,  переправлялся  он  не
пешком, а на биреме.
   - Завтра к вечеру закончим, - сказал  стоявший  рядом  с  Черепановым
Маний  Митрил  и  вздохнул.  Его  самого  Максимин  оставлял  здесь,   в
Могонтиаке. - Завтра - оба сирийских, осдроены, мавры и твои. Завтра  мы
всё закончим.
   - Угу, - кивнул Черепанов. - Завтра. "Или сегодня ночью",  -  подумал
он.
   Двадцать четвертое  марта  девятьсот  восемьдесят  восьмого  года  от
основания Рима. Могонтиак. Здание претория. Одиннадцатый час
   - Проклятье, Ахвизра, ты всегда появляешься как призрак! -  по-готски
проворчал Черепанов, отрываясь от документов.
   Гревтунг довольно ухмыльнулся.
   - Ты слишком много читаешь, рикс, - тоже  по-готски  произнес  он.  -
Скоро станешь слепым, неуклюжим и толстым, как наш либрарий.
   - Не дождетесь! - буркнул Геннадий. - Что случилось?
   - Магн пришел.
   - Один?
   - Почти. Не считая полусотни преторианцев. "М-м-да... Картина  Репина
"Приплыли"", - подумал Черепанов.
   - Ладно, зови. И позаботься, чтобы...
   - Я  понял,  рикс.  -  Ахвизра  стремительно  развернулся  и  покинул
комнату.
   Черепанов отодвинул в сторону таблички. С этой проклятой  бесконечной
канцелярией и впрямь скоро ослепнешь. Может, как Аптус, скинуть всю  эту
бюрократию на квестора и либрариев?
   Геннадий оглядел  просторную  комнату,  остановил  взгляд  на  весьма
фривольной фреске, на которой старина Юпитер в образе быка  оплодотворял
девушку Европу... М-да... Сенатор Магн решил  сработать  на  опережение.
Лично... Ну-ну... Или он что-то пронюхал? Очень может быть. Наверняка  у
него тоже есть осведомители в черепановском легионе. И эти  осведомители
донесли, что легионеры Одиннадцатого в эту ночь спать не  собираются.  А
сирийцы... Хрен знает, на чью  сторону  станут  сирийцы,  если  начнется
заварушка, а вот на чьей стороне будут ветераны Одиннадцатого  Клавдиева
- совершенно очевидно. Даже в отсутствие префекта легиона, потому что за
старшего оставлен Деменций Зима, старый проверенный кореш Фракийца.
   Консуляр и  сенатор  Гай  Пактумей  Магн  выглядел  типичным  римским
патрицием. Щекастый,  кудряво-лысоватый,  нос  крючком,  брюхо  арбузом.
Форма легата сидела на нем как седло на свинье. Вошел он не  один,  а  в
сопровождении двух преторианских трибунов, тоже патрицианских кровей, но
намного моложе и молодцеватее.
   - Привет тебе, префект Геннадий!
   - Привет и тебе, дом Гай. Говори, что у тебя за дело, мне недосуг.  -
Черепанов кивнул на стопку табличек.
   Это была грубость, намеренная грубость, но  Магн  ее  проигнорировал.
Подтянул кресло, уселся напротив Черепанова.
   - Приличного вина здесь наверняка не сыщешь, - сказал он.
   - Наверняка, - подтвердил Черепанов.
   - Ничего, я принес с собой. Квинт, распорядись!
   Один из трибунов приоткрыл дверь, что-то сказал.
   В комнату вошел слуга,  поставил  на  стол  два  серебряных  кратера,
сковырнул печать с амфоры, наполнил емкости.
   Прежде чем слуга затворил за собой дверь, Черепанов  успел  заметить,
что в соседнем помещении, зале для посетителей, полно преторианцев.
   Сенатор пригубил, затем выплеснул немного - богам. Черепанов  пачкать
пол не стал. Магн удивился, но ничего не сказал. Должно  быть,  наслышан
уже о не вполне уважительном отношении командира Одиннадцатого легиона к
богам.
   - Давно хотел познакомиться с тобой поближе, префект, - сказал  Магн.
- В Риме уже год говорят о тебе.
   - Возможно. - Черепанов пожал плечами, глотнул вина. - Испанское?
   - Да. Сорокалетней выдержки. Из виноградников, которые вот уже триста
лет принадлежат нашей семье.
   - Виноградники в Испании - это неплохо, - сказал Черепанов. - Так что
говорят обо мне в Риме?
   - Разное. Но те, кому  я  доверяю,  утверждают,  что  с  тобой  можно
договориться.
   - И о чем мы будем говорить, сенатор? О завтрашней переправе?
   - Могу я говорить прямо? - спросил проконсул.
   - Разумеется, - ответил Геннадий. - Здесь только твои люди. Или ты им
не доверяешь?
   - Есть тайны, которые лучше не доверять  никому,  -  сказал  Магн.  -
Разве что очень близким родственникам или особо преданным  клиентам  . Но тебе я доверюсь.
   - Почему? - спросил Черепанов. - Я не  родственник  тебе  и  не  твой
клиент.
   - Зато от тебя сейчас зависит  судьба  Рима!  -  с  пафосом  произнес
сенатор. - От тебя и от меня.
   - Не знаю уж почему, но, когда я слышу подобное, мне всегда  кажется,
что от меня хотят какой-нибудь подлости, - сухо  произнес  Черепанов,  -
Говори, сенатор, или убирайся. У меня много работы.  Мой  легион  должен
быть готов к завтрашней переправе. Да и твоя тоже.
   - В этом уже нет необходимости! - заявил Магн.
   - Да ну? - произнес Черепанов. - Думаешь, погода испортится?
   -  Погода  тут  ни  при  чем.  Как  раз  сейчас  преданные  мне  люди
распутывают цепи. Когда наступит утро, понтонный мост исчезнет.
   - И что дальше?
   - Дальше убийца Александра получит возможность драться с  германцами:
то, чего он так активно добивался. А войска получат возможность  избрать
нового Августа. Не кровожадного  дикаря,  а  настоящего  римлянина,  чью
кандидатуру с радостью примут и Сенат, и народ.
   - Уж не тебя ли? - осведомился Черепанов.
   - Ты проницателен, -  одобрительно  произнес  сенатор.  -  Ты  можешь
многого добиться, префект Геннадий. А сейчас отвечай: ты со мной?
   Краем глаза Черепанов заметил, как напряглись оба трибуна.
   "Интересно, что им приказано? - подумал Черепанов. -  Рубить  меня  в
капусту или только обезвредить?"
   - Извини, сенатор Гай, ничего не могу с собой поделать... - Черепанов
глотнул из чаши. - Вино твое мне нравится... А ты - нет. И еще я  думаю:
из тебя получился бы никудышный император, так  что  очень  хорошо,  что
тебе им не быть.
   - Это твое твердое слово? - осведомился Магн. - Ты его не изменишь?
   - Нет у меня  такой  привычки  -  слову  своему  изменять,  -  сказал
Геннадий.
   - Ты понимаешь, что это будет стоить тебе жизни? - спросил сенатор.
   Оба префекта одновременно обнажили спаты.
   - Это ты так думаешь, - сказал Черепанов. - Смотри! - Он  положил  на
стол руки, ладонями вниз. - Видишь, что написано?
   Сенатор уставился на свежие татуировки "ССС" и "LXV". Трибуны - тоже.
   - Знаешь, чьи это знаки? - спросил Черепанов.
   - Разумеется, - с оттенком раздражения произнес сенатор. - Ну и что?
   - А то, что я, как  и  он,  могу  кое-что  предвидеть...  Хоп!  -  Он
подхватил со стола кратеры, свой  и  Магна,  метнул  их  одновременно  в
физиономии трибунов (один из них успел увернуться, второй нет),  схватил
сенатора за жидкие кудри, смачно приложил мордой  о  стол,  выдернул  из
чехла на поясе нож.
   - Стоять на месте! - рявкнул он, прижав лезвие к жирной шее Магна.  -
Зарежу его, как свинью!
   Оба трибуна, мокрый и сухой, застыли, не зная, что предпринять.
   Черепанов свистнул. Обе створки двери, не той, что  вела  в  зал  для
посетителей, а другой, за спиной у Геннадия, распахнулись, и  в  комнату
хлынули воины Агилмунда.
   Ошарашенные трибуны даже не пытались сопротивляться.
   Черепанов отпустил сенатора.
   Там, в зале для  посетителей,  тоже  все  было  путем:  стрелки-мавры
скалились из оконных проемов. Двери были перекрыты ветеранами из  первой
когорты Одиннадцатого.
   - Солдаты! - обратился Геннадий к  преторианцам.  -  Возвращайтесь  в
свой лагерь! Вам здесь делать нечего!
   - А наши командиры? - спросил кто-то.
   - А ваши командиры останутся, - сказал Черепанов. -  И  сенатор  Магн
тоже  останется.  Дальнейшую  судьбу  предателей   определит   император
Максимин. Будем считать, что вас с  ними  не  было.  А  теперь  -  прочь
отсюда! Пока я  не  передумал  и  не  приказал  забить  вас  в  колодки!
Пропустить их!
   Его  легионеры  отступили  от   выходов,   и   преторианцы   поспешно
ретировались. Держать ответ перед свирепым Фракийцем никому не хотелось.
   Черепанов вышел следом. Во дворе двумя длинными шеренгами, коридором,
стояли его легионеры. "Отступление"  элитной  гвардии  они  сопровождали
соответствующими репликами и звуками.
   - Ингенс! - рявкнул Черепанов. - Ко мне!
   Мелентий Ингенс, в новенькой форме принцепса, подбежал к нему.
   - Что у понтонов?
   - Все в порядке, мой префект! Гонец от Гая  уже  прибыл.  Взяли  всех
тепленькими,  почти  без  сопротивления.  Так,  десятка  полтора   ихних
положили. У нас потерь нет! Префект Маний Митрил велел передать, что  он
отправляется в лагерь сирийцев и помощи ему не требуется. Сам управится.
Еще он велел передать, что вестника к императору Максимину не посылал.
   - Я понял, принцепс! Вестника  я  отправлю  сам.  Оставь  здесь  пару
кентурий и  отправляйтесь  в  лагерь.  Завтра  всем,  кто  участвовал  в
операции, подъем на два часа позже и освобождение  от  занятий.  Награды
тоже будут, но размеры их определит сам император. Действуй, принцепс! -
сказал Геннадий и вернулся в дом.
   Сенатор и оба трибуна "отдыхали" под присмотром гревтунгов, тем более
что Максимин Фракиец был первым из тех, кого позже назовут "солдатскими"
императорами. Первым, но  не  последним  их  них.  Позднее,  в  истории,
написанной его  врагами,  Максимин  предстанет  свирепым  и  кровожадным
чудовищем. Но даже враги вынуждены будут признать его храбрость,  талант
полководца и славу, которую он снискал  у  своих  воинов.  Да,  Максимин
Фракиец был суров со своими подданными, но зато к врагам империи он  был
беспощаден.

Часть пятая
ЦЕНА ИМПЕРИИ

   Sint ut sunt, aut поп sint


   "При нем (Максимине) было множество других войн, из которых он всегда
возвращался первым победителем, с огромной добычей и пленными..."


   "Он привлекал к  себе  доносчиков,  подсылал  обвинителей,  выдумывал
преступления, убивал невинных, осуждал всех, кто только  ни  являлся  на
суд к нему, превращал богатейших людей в бедняков, добывал  себе  деньги
только тем, что делал несчастными других, без всякой вины погубил многих
консуляров и военачальников: некоторых  он  сажал  в  порожние  повозки,
других держал под стражей, в сущности - он не пропускал ни одного повода
проявить свою жестокость..."

   "...Максимин I заслуженно стал первым в  длинной  череде  данувийских
императоров (из числа опиравшихся на силу воинов римского  государства),
спасавших в последующие полвека Рим от хаоса, хотя цена за это оказалась
разорительной"


Глава первая
АЛЕМАННЫ

Десятое мая девятьсот восемьдесят девятого года от основания Рима. Второй год правления императора Гая Юлия Вера Максимина. Зарейнская Германия

   - Трогус! Справа! Обходят! - надсаживаясь, кричал  Черепанов.  -  Ах,
сын больной козы! Буккинатор! Труби: "Второй когорте! Вправо!"
   - Черт! Мать вашу...! - выругался он по-русски. - Гребаное болото!  -
И снова по-латыни:
   - Бенефектарий! Кентуриона третьей когорты - ко мне! Живо!
   Проклятые германские болота. Чертовы чащи! Ни  строй  развернуть,  ни
правильную атаку повести... Не видно ни хрена!
   Они уже вторую неделю продирались сквозь  германские  леса.  Максимин
пер вперед, словно одержимый. Алеманны  отступали.  Черт!  Если  бы  они
просто  отступали!  Они  рассеивались.  И  снова   возникали   в   самый
неподходящий момент. Вот как сейчас.
   Позавчера "инженеры"  разобрали  очередную  засеку,  пробили  дорогу,
черепановский легион ушел вперед,  а  когда  за  ним  последовал  Первый
Фракийский Феррата, из-за деревьев вдруг посыпались  стрелы  и  авангард
Первого тут же встал и ушел в глухую оборону.  А  затем  этот  недоделок
Феррат вместо того, чтобы догонять своих, решил поиграть в кошки-мышки с
германцами в их собственных лесах. При том, что у него  в  легионе  было
всего три алы легкой конницы, четыре сотни осдроенских стрелков  и  пять
тысяч тяжеловооруженной пехоты, совершенно бесполезной.
   Максимин, шедший вместе с двумя  преторианскими  когортами  во  главе
армии, рвал и метал. Но поздно. Феррат уже  завяз  наглухо.  Можно  было
поклясться, что, пока префект Первого  Фракийского  гоняется  за  одними
варварами, другие  уже  валят  деревья,  отсекая  Первый  Фракийский  от
Одиннадцатого Клавдиева.
   Командуй  войском  Черепанов,  он  бы  немедленно  сдал   назад,   но
командовал не он, а бешеный Максимин Фракиец, который знал  только  одну
команду: "Вперед!"
   Все, что мог сделать Черепанов, - это вызвать к себе Коршунова  и  на
свой страх и риск дать ему команду,  отделившись  от  основного  войска,
повести  свои  три   тысячи   готов-ауксилариев   параллельным   курсом,
желательно скрытно  и  с  опережением.  Тоже  невероятный  риск.  Где-то
неподалеку  болтались  остатки   войска   союзных   алеманнских   племен
совокупной численностью не меньше двадцати тысяч. Под  рукой  Максимина,
когда он отправился в погоню, было два полных легиона, две  с  половиной
тысячи преторианцев и порядка пяти тысяч вспомогательных  войск.  Вполне
достаточно, чтобы стереть в порошок не двадцать, а сто тысяч  германцев.
Но - на ровной открытой местности, а не в этих чертовых лесах и болотах.
   Теперь боевая часть армии римлян уменьшилась  вдвое.  Тысячу  тяжелой
конницы пришлось оставить: в лесу они бесполезны. Легион Феррата застрял
в  тридцати  милях  позади  и  вместе  с  ним  -  шедшая  в   арьергарде
преторианская когорта. И три тысячи ауксилариев, которых  Черепанов  сам
отправил в обход...
   - Леха, я на вас надеюсь! - сказал он, напутствуя друга.  -  Я  жопой
чую: алеманны готовят ловушку! Фракиец не понимает. Он уверен,  что  нет
такой сети, которую он не может порвать. Что еще  ожидать  от  человека,
который мнит себя бессмертным. Что бы ты сам сделал на месте алеманнов?
   - Я? - Алексей ненадолго задумался. Черепанов смотрел на своего друга
и думал, что тот здорово возмужал за те три года, что они здесь, в  этом
мире. Непрерывные войны,  политика,  личная  ответственность  за  тысячи
людей...  Возмужал  и  вырос.  Стал  настоящим   боевым   командиром   и
единовластным повелителем своих германцев-"спецназовцев". В  сложившейся
ситуации Черепанов рассчитывал на них больше, чем  на  своих  "кадровых"
легионеров. Тех он никогда не рискнул бы послать в самостоятельный  рейд
по незнакомой местности. А гревтунги и герулы Коршунова в любом  лесу  -
как дома. И болот они не боятся. Они вполне могут переиграть  алеманнов,
тоже   германцев-"лесовиков",   на    их    собственной    территории...
Теоретически.
   - Что бы я сделал... - повторил Коршунов вопрос  Геннадия.  -  Я  бы,
пожалуй, то же самое сделал: сначала постарался бы нас разделить.  Потом
втянул бы в какую-нибудь щель между болотами,  поросшую  молодым  лесом,
чтобы правильный строй не собрать... И еще сюрпризов накидал бы... Тебя,
конечно, на такое не купишь, но Фракийца - вполне. Они ведь  знают,  что
Максимин всегда лезет, как вепрь, на рожон. Причем  самолично.  Затянуть
передовые части поглубже,  отрезать...  Боевых  машин  у  нас  почти  не
осталось. Припасы... Кстати, как у нас с провиантом?
   - Нормально, - заверил Черепанов. - Обоз я при  себе  держал.  Вот  у
Феррата могут быть проблемы.
   - Тогда велю своим взять семидневный паек - на всякий случай.  Ты  не
против?
   - Бери. Только учти, что семи дней  у  нас  нет.  Скорее  всего,  все
решится в ближайшие два-три дня. Твоя задача - сделать вид, что ты идешь
на  выручку  Феррату,  затем,  ночью,  скрытно  повернуть  и  выйти   на
параллельную дорогу -  она  поуже,  но  верхом  проехать  можно,  пройти
километров  тридцать  -  и  замкнуть  петлю.  Если  я  прав  и  алеманны
действительно намерены зажать нас в клещи и дать бой, тогда  ты  выйдешь
аккурат к ним в тыл. А если я не прав и  боя  не  будет,  то  ты  просто
соединишься с нами - и всё,
   - Это "всё" здорово вымотает моих парней, - заметил Коршунов.
   Черепанов пожал плечами.
   - Когда отправляться? - спросил Алексей.
   - Как только будете готовы. Думаю, ночь вам - не помеха.
   - Наоборот.
   - Ну, Леха, удачи! Я на тебя надеюсь!