м-то и дело, что вдвоем. А Одохар хотел  бы  -  один.  Как  Комозик.
Фретила - друг. Но упрям и себе на уме. И обычай старый хорошо помнит. А
по старому обычаю мирный вождь выше вождя военного.

Глава сорок четвертая
АЛЕКСЕЙ КОРШУНОВ. "ПОДАРОК" СТАЙНЫ

   Тинг прошел. Народ разъехался. Стайна  перестал  быть  вождем.  Но  к
некоторому удивлению Коршунова, никаких  дисциплинарных  мер  к  бывшему
мирному вождю применено не было.
   Народ разъехался, но не весь. Кое-кто из  молодых,  желавших  принять
участие в большом походе, остался. Их сразу отдали под  начало  Ахвизры.
Муштровать. Уровень подготовки ополчения примерно соответствовал уровню,
который был у Сигисбарна  до  начала  спецкурса  у  старшего  братца.  В
течение ближайшего месяца должны были подтянуться и остальные,  от  пяти
до десяти сотен. Точно никто не знал, поскольку участие в походе -  дело
добровольное. Зато с припасом проблем не было. Бургские закрома, спасибо
Стайне, были полны, да и ополчение прибывало не голышом, с  амуницией  и
провиантом. Набор был типичный: копье, щит, боевой топор,  нагрудник  из
толстой кожи, шлем. У некоторых еще и луки.  Многие  -  верхом.  Припасы
везли на фурах. Те, что были с конными, а не воловьими упряжками, должны
были тоже "принять участие" в  походе.  Три  бургские  кузницы  работали
круглосуточно: не все ополченцы были полностью экипированы, и те, у кого
была  возможность,  желали   сменить   прадедовское   копье   на   более
современное. Или  поменять  кожаный  или  бронзовый  шлем  на  железный.
Никакого единообразия не было и быть не могло. О своем вооружении каждый
заботился  сам.  Но  Алексей  имел  возможность  оценить  воинственность
"славных гревтунгов": ни один  из  ополченцев  не  явился  с  косой  или
"домашним" топором. У всех было боевое оружие, пусть и разного качества.
А кое у кого даже мечи имелись.
   Единственное,  что  было  поставлено  из  рук  вон,   -   тактическое
взаимодействие. Да и вообще  любое  взаимодействие.  Оно  ограничивалось
тем, что группа  родичей  старалась  держаться  вместе.  Ни  регулярного
строя, ни даже простого понятия о боевом построении. Индивидуально - да.
Индивидуально каждого натаскивали управляться с оружием и быстро  бегать
с полной выкладкой или скакать верхом, по возможности не падая  с  коня.
Но с точки зрения Коршунова это было не  войско,  а  вооруженная  толпа.
Даже личная дружина Одохара была не лучше. Но Алексей помалкивал. И  изо
всех сил совершенствовался во владении холодным  оружием.  Придет  время
(хочется верить! ) и для большего, а  пока  следует  научиться  работать
железом не хуже риксовых дружинников.  Хотя  бы  не  хуже.  А  сейчас  в
дружине Одохара была, по крайней мере, дюжина бойцов, в  единоборстве  с
которыми Алексею, что называется, ловить нечего. И еще с полдюжины  -  в
дружине мирного вождя Фретилы. И человек пять -  из  охранников  Стайны,
которые остались с прежним лидером, несмотря на  утрату  им  полномочий.
Почему бы и нет? Даже  перестав  занимать  "государственную"  должность,
Стайна  продолжал  оставаться  самым  богатым  человеком  в   бурге.   И
по-прежнему почти вся торговля бурга шла через него. Коршунов попробовал
обратить на это внимание тестя, но оказалось, что  Фретила  полностью  в
курсе и, более того, сам попросил  Стайну  вести  торговые  дела  бурга,
поскольку у бывшего вождя это получается очень хорошо. Святая  простота!
Втолковать Фретиле, что укрепление Стайны  подтачивает  его  собственную
власть, было невозможно.  Ну  как  же!  Фретилу  ведь  избрали  в  вожди
старейшины гревтунгов! А Стайна - кто? Да никто он теперь!
   Даже Одохар, который был существенно дальновиднее Фретилы, вдруг взял
да и помирился с бывшим соперником. Какие-то у  них  совместные  делишки
завелись... Словно и не было противостояния на тинге.  Словно  бы  и  не
уличили Стайну публично в шпионаже в пользу вероятного противника.  Бред
какой-то! И об Анастасии ничего не известно...
   Зато Рагнасвинта ходила счастливая и еще более важная: непраздна!  Но
для Коршунова ее беременность - лишний повод для беспокойства. Следовало
ожидать, что при здешнем уровне медицины  роды  -  довольно  рискованная
процедура. С другой стороны, народ тут на удивление здоровый, а  женщины
весьма плодовиты. Не захирел еще генофонд. Да и как ему  захиреть,  если
все слабое на корню отсекается. Ладно, с этим, скорее всего,  обойдется.
Но Анастасия...
   Тревожно было Коршунову. И обратиться за  помощью  было  не  к  кому.
Скулди опять уплыл домой. Агилмунд... Агилмунду Стайна кольчугу подарил.
Дивной работы, двухслойную, с зерцалом золоченым, а на зерцале  -  зверь
страшный, элефант называемый. О!
   Точно,  элефант.   Коршунов   поглядел   на   великолепную   чеканку,
изображавшую голову слона с задранным  хоботом,  и  понял,  что  просить
родича прояснить ситуацию с Настей не стоит. Не поймет его родич.

***

   Пришел корабль, который был торжественно обещан  Коршунову  Одохаром.
Корабль - громко сказано. Пятнадцатиметровая лодка на шесть  пар  весел,
выдолбленная из цельного ствола, с короткой мачтой и двумя рулями:  один
- на корме, другой - на носу.  Флагман  победоносной  флотилии  Одохара.
Смешно, ей-богу. Ну да, по речке и на таком плыть можно.  Но  если  рикс
планирует на ней морскую экспедицию  совершить...  Черное  море  -  оно,
конечно, не Тихий океан. Но Коршунов помнил, какие там шторма в  октябре
- ноябре бывают. На этаком корыте - только крабов кормить.
   Короче, не радужное было настроение у небесного героя Аласейи. Но  он
не предавался унынию. Гонял себя до двенадцатого пота. Осваивал арбалет,
который ему сделал Травстила по черепановскому  (эх,  Генка!  )  заказу.
Убийственная машинка получилась. Коршунов сварганил к нему  что-то  типа
прицела. После трехдневной тренировки Коршунов научился попадать за  сто
шагов в неподвижную мишень величиной с ладонь. А с оптикой,  в  качестве
которой служил подсоединяемый монокуляр, - вдвое  дальше.  Правда,  если
сильного ветра не было. Грозное оружие получилось, покруче ТТ. Хорошо бы
еще по движущимся мишеням  потренироваться...  Скоро  такая  возможность
представится. Одохар на днях большую  охоту  запланировал.  Облавную.  С
практической   целью:   пополнить   продовольственные   запасы   военной
экспедиции. Об этом Коршунов от Книвы узнал, а тот - от Ахвизры.  Самого
же Алексея  как-то  от  дел  "высшего  командования"  мягко  отодвинули.
Обидно. Все-таки это благодаря  ему  и  шпионскую  сеть  разоблачили,  и
Стайну скинули, и Фретила в вожди  вышел...  Фретилу,  впрочем,  тоже  к
разработке  будущих  военных  планов  не  привлекали.  Зато   Овида-жрец
постоянно возле Одохара отирался, кардинал серый, мать его... Может, это
он рикса против Коршунова настраивает? Очень может быть.  Не  зря  же  и
Травстила Алексея сторониться стал.  А  ведь  какие  у  них  с  кузнецом
совместные планы были по совершенствованию вооружения...

***

   Коршунов упражнялся с мечом во  дворе,  когда  прибежал  мальчонка  с
вестью от Книвы.
   Остановился,  запыхавшийся,  в   пыли,   но   проникнутый   важностью
поручения.
   - Аласейа, Книва сказал: от Стайны бабу привели. Поганку  ромлянскую.
Одохар ее казнить будет. Книва за тобой послал! Вот!
   Коршунов, как был, босиком, без рубахи,  с  мечом  в  руке  -  так  и
кинулся со двора. Пронесся по узкой  улочке  -  встречные  шарахались  в
испуге. Еще бы! Голый, красный, разъяренный герой с  оружием  наголо!  !
Кто-то крикнул сзади: "За риксом послать! Вутья!"
   Алексей выскочил на площадь  из  боковой  улочки  -  прямо  в  толпу.
Расталкивая бесцеремонно, протиснулся вперед...
   "Не успел!" - мелькнуло в голове.
   Дружина рикса стояла в две шеренги. Сам Одохар - у крыльца дружинного
дома. Вокруг, в беспорядке - толпа.
   А его Настя, в изодранном платье, со связанными руками, уже бежала...
Убегала! Все быстрее...  Кожаный  ремень,  натянувшись,  увлекал  ее  за
всадником, за конем, который шел пока еще крупной рысью, а  не  галопом,
потому что в бурге тесно, не разогнаться в бурге,  зато  за  воротами...
Окровавленная   мертвая   кукла,   волочащаяся   за   скачущим    конем,
подпрыгивающая на буграх, бьющаяся о камни...
   Настя споткнулась...
   - Аласейа! - закричал кто-то, но Коршунов уже отшвырнул стоявшего  на
пути дружинника, другой сам отпрыгнул, увидев обнаженный клинок.
   Чья-то рука цапнула Коршунова за руку, но соскользнула с потной кожи.
   - Стой! - закричал он по-русски, забыв, что понять его не  смогут.  -
Стоять, сука!
   Всадник оглянулся: лицо  знакомое,  кто-то  из  Стайновых...  Скривил
рожу, хлестнул коня, Настя снова  споткнулась  (у  Коршунова  захолодело
внутри), но сумела, выправилась...
   Алексей на бегу метнул меч, целя в спину всадника. Он не думал о том,
что потом придется отвечать за убийство. Он знал только одно:  это  надо
остановить. Копьем Алексей  попал  бы,  но  меч  -  не  копье.  Коршунов
промахнулся. Зато без меча он  побежал  быстрее.  А  всадник,  наоборот,
сбавил, въезжая в проулок...
   Алексей успел в последний момент, обогнал Настю, перехватил ремень  и
тут же уперся, рванул на себя, уже жалея, что бросил  меч  и  перерубить
ремень нечем. Конь дернул - их швырнуло в сторону, ударило о бревенчатую
стену. Настя вскрикнула.
   Всадник еще раз обернулся: Коршунов признал его: Хвитс! Ну сука...
   Слуга Стайны ощерился, попытался развернуть коня, но в  проулке  было
слишком  тесно.  Конь  ударил  задними  ногами  -  Алексей  увернулся  и
использовал рывок для прыжка. В следующий миг  он  уже  сидел  на  крупе
позади всадника, выворачивая у него из руки нож.
   Хвитс бешено сопротивлялся, конь под ними, стиснутый  между  стенами,
бился и лупил копытами в бревна.
   Больше всего Коршунов боялся, что они свалятся оба  и  конь  понесет,
увлекая за собой Настю.
   Хвитс держался на лошади крепко, как  клещ,  и  изо  всех  сил  лупил
Коршунова локтем левой руки. Но Алексей боли не чувствовал, жал, пока  в
правой руке врага не хрустнуло. Пальцы Хвитса разжались.
   Коршунов перехватил нож и полоснул по ремню... И  в  этот  же  момент
Хвитс изо всех сил ударил пятками в брюхо коня и тот рванулся вперед.
   Алексей не удержался, полетел на землю и так  треснулся  спиной,  что
воздух из легких выбило напрочь, а в глазах потемнело.
   Прошло, наверное, несколько секунд, пока в голове у него прояснилось.
   Первое, что он увидел: маленькая ножка Анастасии, разбитая до  крови,
и пара кожаных шнурованных сапог сорок пятого размера.
   В следующий момент Алексея схватили за руки  и  рывком  поставили  на
ноги. Коршунов узнал одного: дружинник Одохара, из молодых, и  еще  двое
незнакомых. Алексей криво усмехнулся...  И  тут  же  получил  кулаком  в
живот.
   Бил незнакомый. Перекошенная  от  ярости  рожа...  Коршунов  не  стал
разбираться, из-за чего его так невзлюбили.  Он  сделал  вид,  что  удар
"прошел": разинул рот, задержал дыхание... И  очень  качественно  заехал
агрессору в пах. Потом влепил пяткой в свод стопы (жаль, что босиком!  )
одного дружинника, треснул затылком в нос второго, вырвался и обнаружил,
что к нему бегут, с самыми черными намерениями, еще человек  десять.  Он
глянул на Настю: женщина пришла в  себя  и  отползла  к  стене.  Хорошо,
может,  не  затопчут.  И  как  назло,  ничего  подходящего,  даже  палки
кривой...
   Хорошо хоть, то были не дружинные. Но их было  много  и  все  как  на
подбор - крепкие ребята. За ножи  не  хватались:  орудовали  кулаками  и
дубьем, поэтому секунд десять Коршунов выстоял, даже ухитрился  вырубить
парочку...  А  потом  в  толпе   мелькнуло   оскаленное   бешеное   лицо
Агилмунда...
   "Теперь все!" - подумал Алексей, на собственной  шкуре  узнавший,  на
что способен старший брат Книвы.
   Это было действительно все. Потому  что  вокруг  сразу  стало  совсем
пусто. Нападавшие отпрянули, как стая шавок при появлении волка.
   -  Ну  зачем  ты  прибежал?  -  проворчал  Агилмунд,  покосившись  на
Коршунова через плечо. - Какой дурак тебя позвал?
   Коршунов промолчал.
   Так они и стояли вдвоем, у бревенчатой стены, пока, раздвинув  толпу,
к ним не вышел Одохар.
   - Отойди от него, Агилмунд, - бросил рикс.  Агилмунд  подчинился,  но
уронил многозначительно:
   - Аласейа - мой родич, рикс!
   Вождь кивнул.
   Ясно, что Агилмунд - в своем праве. Родича следует  защищать  всегда.
Независимо от обстоятельств. Сначала защитить, а потом разбираться,  кто
прав.
   Вперед протиснулся Ахвизра, за ним - Книва. Встали за спиной Одохара.
За ними - еще с полдюжины дружинников. Выстроились цепью.  Толпа  охотно
подалась назад, уступая место  профессионалам.  Многие  из  добровольных
помощников правосудия уже испробовали на себе коршуновские кулаки.
   Алексею почему-то вспомнилось, как  он  точно  так  же  прижимался  к
стене, когда его пытались убить из-за черепановского Буратино. Тогда  он
был - один против всех. А сейчас...
   - Почему ты не дал ее казнить, Аласейа? - строго спросил рикс. -  Ты,
мой дружинник, поступил против моего слова...
   - Почему ты не  позвал  меня,  вождь?  -  непочтительно  перебил  его
Коршунов. - Почему ты решил казнить  ее,  не  спросив,  что  я  об  этом
думаю?
   - Потому что я - рикс, - сухо ответил Одохар. - Этого достаточно.
   - Есть закон, - напомнил Коршунов. - И есть судья в бурге.
   - Не для моей рабыни, чья вина объявлена.
   - Она - твоя рабыня? - изумился Коршунов.
   - Моя, - сказал Одохар. - Стайна подарил ее мне.  Он  знал,  что  она
недолго проживет в моем доме. Ее вина известна.  И  тебе,  Аласейа,  она
тоже известна. Эта женщина предавала всех. Она умрет.
   - Нет! - перебил Коршунов. - Она не умрет. И я хочу,  чтобы  ее  вина
была объявлена при мне! Потому что я не  знаю  за  ней  такой  вины,  за
которую следовало бы казнить только ее! Подумай, Одохар! Крепко подумай!
   - Ты мне угрожаешь? - совершенно  будничным  голосом  поинтересовался
Одохар, но Алексей не обманулся. В этот миг его жизнь висела на волоске.
   Краем глаза он увидел, как Агилмунд, будто невзначай, положил руку на
оголовье меча, покосился на  Ахвизру,  потом  повел  глазами  в  сторону
Книвы...
   Вновь накатило теплое чувство: свои - рядом и защитят. Сейчас. А  что
- потом?
   - Я прошу, вождь Одохар, - спокойно и веско уронил Коршунов. -  Ты  -
рикс. Но я хочу услышать тебя и хочу быть услышанным. Разве это  не  мое
право?
   Одохар медлил...
   Он был неглуп. И умел  при  необходимости  обуздывать  свои  чувства.
Среди его соплеменников это  было  довольно  редкое  качество.  Коршунов
знал, что нужен Одохару. Но не настолько, чтобы ради этого  ронять  свой
авторитет.  В  конце  концов,  под  парусами  цвета  снега  и  крови  не
обязательно должен стоять небесный герой Аласейа.  Героя  не  будет,  но
шелк останется. С другой стороны, Аласейа - не просто небесный  герой  и
кувшин с удачей. Он еще и родич мирного вождя (ох,  не  зря  Одохару  не
понравилось избрание Фретилы! ), и родич  первого  из  его  дружинников,
и... Нет, придется сохранить Аласейе жизнь. Пока. Но у  Одохара  хорошая
память и хорошее терпение. И он  дождется  времени,  когда  можно  будет
расквитаться с собственным дружинником, который из-за бабы пошел  против
своего вождя!
   - Хорошо, - кивнул рикс. - Ты услышишь, в чем ее вина. Но она  умрет,
если ты не  убедишь  меня,  Аласейа,  в  том,  что  этой  женщине  стоит
сохранить жизнь. Я дал тебе слово, что ты пойдешь со  мной  в  поход  на
ромлян. Но твоя смерть освободит меня  от  моего  слова.  -  Тут  он  не
сдержался, бросил презрительно:
   - Если ты  желаешь  умереть  вместе  с  моей  рабыней  -  ты  умрешь.
Агилмунд, забери эту женщину  и  проследи,  чтобы  она  не  сделала  еще
какую-нибудь гадость. А ты,  Аласейа,  вернись  домой,  приведи  себя  в
подобающий вид. Потом приходи - я тебя выслушаю. - Одохар  сделал  знак,
чтобы  Коршунову  вернули  меч.  -  И  не  разбрасывайся  больше   моими
подарками, - добавил вождь. - Не то у меня пропадет желание что-то  тебе
дарить.

Глава сорок пятая
АЛЕКСЕЙ КОРШУНОВ. "ПОДАРОК" ОДОХАРА

   Они собрались в доме Одохара. В большой комнате на первом этаже,  где
висели  посеченные  щиты  Одохаровых  предков,  а  у   холодного   очага
расположились и мрачно взирали на гостей  закопченные  истуканы  местных
богов. Собрались втроем: Одохар, Агилмунд и Коршунов. Неглупо со стороны
Одохара. Если Коршунов скажет лишнее,  то  этим  еще  более  восстановит
против себя Агилмунда.
   Старший сын Фретилы уже высказал  Коршунову  все,  что  он  думал  по
поводу его поведения на площади. И напомнил, что род, принявший Аласейю,
может точно так же и выкинуть его к чертовой матери.
   - Это не тебе решать! - запальчиво выкрикнул Книва, который при любых
обстоятельствах неизменно принимал сторону Аласейи. - Не ты старейшина!
   - Не я, - согласился Агилмунд. - Фретила. Но  Фретила  велит  Аласейе
забыть об этой женщине и принести подарок Одохару за  нанесенную  обиду.
Ведь Аласейа не позволил Одохару наказать  свою  собственную  рабыню.  А
когда Аласейа откажется  выполнить  волю  старейшины  (а  он  откажется,
верно? ), то, дурачок Книва, отец наш  изгонит  его  наверняка!  Мне  по
сердцу твой буйный нрав, Аласейа! Но вижу, что  ты  прикипел  сердцем  к
этой тиви, а она хитра, как лиса, и глядит сразу на четыре стороны. И ты
не смиришь ее, как смирил  сестру  нашу  Рагнасвинту,  потому  что  даже
Стайне не удалось ее смирить, а Стайна - покрепче тебя.
   - Не уверен, - Коршунов усмехнулся. Он уже успокоился. И нисколько не
жалел  о   том,   что   сделал.   Потому   что   действовал   правильно.
По-черепановски. Сначала любыми средствами пресечь агрессию и  сохранить
жизнь любимой женщине. Ну а потом можно и подумать, как  договориться  с
Одохаром. Тем более, кое-какие  идеи  у  Алексея  имелись.  О  том,  как
повернуть дело так, что не только о рабыне заботился небесный герой,  но
еще и об успехе будущего похода. А заодно показать Одохару, что  Алексея
можно использовать не только  в  качестве  знамени  и  вождь  совершенно
напрасно "вычеркнул" его из списка своих советников.
   Вот поэтому  сейчас  перед  риксом  сидел  не  тот  Аласейа,  который
противостоял  вождю  на  площади,  а  совсем   другой.   Дружелюбный   и
рассудительный.
   - Итак, в чем же ее вина, мой рикс? Уж не  в  том  ли,  что  по  воле
своего повелителя эта женщина писала письма  нашим  врагам?  Или,  может
быть, ее вина в том, что  она,  опять-таки  по  воле  своего  тогдашнего
повелителя Стайны, возлегла со мной, чтобы погубить и меня,  и  себя,  и
наш поход? Давай забудем о том, что она же и  спасла  меня.  Забудем  об
этом и станем помнить только о ее вине. Да и  есть  ли  вина?  Можно  ли
наказывать рабыню за  повиновение  хозяину,  если  сам  хозяин  остается
безнаказанным? Разве по Закону хозяин не  отвечает  за  действия  своего
раба? Если убийца твоего родича пришлет тебе свой меч, которым  совершил
убийство, неужели ты согласишься покарать меч вместо убийцы?
   - Если меч достоин того,  чтобы  стать  верегельдом,  конечно  я  его
возьму, - не задумываясь,  ответил  Одохар.  -  Это  справедливо.  Но  я
понимаю тебя, Аласейа. Я не могу покарать Стайну, потому что  этому  еще
не пришел срок. Вот когда мы вернемся с победой... - тут он оборвал себя
и вернулся к прежней теме. - Стайна - змея. И он прислал мне не  меч,  а
свой ядовитый зуб!
   - Вот и отлично, -  заметил  Коршунов.  -  Почему  бы  нам  самим  не
использовать этот зуб? Я говорю сейчас не о тиви Анастасии,  рикс,  а  о
ядовитом зубе. Почему бы нам не смочить его ядом свои стрелы?
   Одохар покачал головой:
   - Это стрела, которая ранит не только врага. Даже Стайне она  служила
скверно.  Даже  хитреца  Стайну  она  предала,  когда  ей  представилась
возможность.
   - То есть ты хочешь наказать ее за то, что она пришла мне на  помощь?
- осведомился Алексей. - Не только мне - нам?
   -