ь  гостиница.  Поручи  своим  людям
доставить мои вещи туда. Я им заплачу.
   -  Нет  нужды,  -  улыбнулся  капитан.  -  Сам  Фарсанз  поручил  мне
позаботиться о тебе. Не нужно денег. Ты, ты и ты, берите  вещи  домны  и
проводите ее в "Морской конек".
   "Морской конек", небольшая, типично римская гостиница,  состоящая  из
двух соединенных под  прямым  углом  двухэтажных  зданий,  и  квадратным
двором, окруженным высокой кирпичной оградой.  Посреди  двора,  чистого,
вымощенного цветной плиткой, - маленький фонтан с  бронзовыми  нимфой  и
сатиром.
   - Домне угодно взять комнату? -  Угодливый  хозяин  спешил  Анастасии
навстречу,  с  безошибочностью  истого  трактирщика  распознав   богатую
гостью.
   - Две. - Анастасия шагнула в тень портика. Ей,  от  природы  смуглой,
придется  особо  беречь  лицо  от  солнца,  чтобы   обрести   бледность,
подобающую госпоже. - И пришли мне рабыню,  умеющую  укладывать  волосы,
делать массаж и умащивать благовониями. Мне  нужна  спутница  в  термах.
Есть у тебя такая?
   - Найдется. Домна желает посмотреть комнаты?
   - Полагаюсь на тебя, - ответила Анастасия.
   - Трапеза?
   -  Не  сейчас.  Пусть  мне  соберут  легкий  завтрак:  хлеб,  фрукты,
фаршированные финики, кувшин мильсума . Всё - в корзинку. Это я возьму с  собой.  Пусть  мои
вещи поднимут наверх... Надеюсь, у тебя не воруют?
   - Как можно, домна!
   - Как тебя зовут?
   - Публий, благородная госпожа. Позволено ли мне узнать,  как  к  тебе
обращаться?
   - Домна Анастасия Фока.
   Трактирщик наверняка осведомитель, но  это,  полагала  Анастасия,  не
имеет значения. Алексий теперь - кентурион римской армии. Следовательно,
Анастасия теперь - жена офицера-"всадника"  .  Так  что  ее  прежнее
положение и все, что она делала до сих пор, - в прошлом.
   Анастасия  улыбнулась  и  достала  из  кошелька  золотой   боспорской
чеканки:
   - Возьми. И займись делом. Я полчаса назад сошла с  корабля  и  желаю
поскорее смыть с себя соль.
   - Бегу, домна.
   Он махнул рукой сопровождающим Анастасию морякам: следуйте за мной, -
и исчез в доме.
   А минутой позже рядом с Анастасией появился мальчик-раб  с  зонтом  и
самосской   чашей, наполненной виноградными кистями.
   - Хозяин прислал домне, - объявил он. Анастасия улыбнулась.  Да,  это
Рим. Здесь умеют проявить внимание. Не то что в варварских землях.  Даже
в  романизированном  Боспоре  не  могут  сделать  жизнь  человека  столь
приятной и утонченной.
   Сопровождавшие ее  моряки  спустились  вниз,  получили  по  сестерцию
 и
вежливо попрощались.
   Она присела на край фонтана. Мальчик встал у нее за  спиной,  прикрыл
зонтом от солнца. В воде плавали толстенькие красные рыбки.  Со  стороны
кухни пахло дымом и пряным гарумом .
   Ждать пришлось несколько дольше, чем предполагала Анастасия.
   Трактирщик появился с корзинкой, но без служанки.
   - Увы, домна! Не сумел найти потребную тебе женщину! Не сердись! И не
сомневайся: в термах найдется, кому тебе прислуживать. Вот он,  -  кивок
на мальчишку-раба, - проводит тебя, а когда  ты  возвратишься,  служанка
уже будет тебя ожидать.
   - Хорошо. - Анастасия поставила чашу на край фонтана и поднялась.
   Мальчишка последовал за ней:  в  одной  руке  -  корзина,  в  другой,
вытянутой вверх, - зонт.
   Термы! Анастасия уже предвкушала, как погрузится в сладкую прохладную
воду бассейна, как будут скользить по спине ловкие руки рабыни, умащивая
кожу...
   - Анастасия Фока?
   Вегилы! На один краткий миг сердце Анастасии упало. Она вновь ощутила
себя шпионкой империи, сознательно  передававшей  пославшему  ее  легату
лживые сведения... Анастасия знала, что за это  полагается.  Вот  почему
проклятый трактирщик так долго возился. Спешил донести. Возможно, ее имя
было внесено в списки тех, о ком следовало немедленно доносить  властям.
Шпионка и предательница...
   Анастасия поборола страх, выпрямилась гордо.
   Она была шпионкой легата, но теперь она - жена кентуриона.  Никто  не
посмеет...
   - Да, это я!
   - Ты последуешь с нами. Велено доставить тебя к эдилу.
   "Чего я боюсь? - сказала себе женщина. - Поговорю с эдилом -  и  меня
отпустят. Не  те  сейчас  времена,  чтобы  гражданский  чиновник  посмел
арестовать жену кентуриона".
   Анастасия жестоко ошибалась. Для  легата  Марка,  отправившего  ее  к
варварам, для наместника Нижней Мезич Туллия Меяофила она не была  женой
кентуриона. Она была и осталась шпионкой. И предательницей.
   Мальчишка-раб стоял посреди улицы, пока матрона и уводившие ее вегилы
не скрылись за поворотом, затем сложил ненужный более  зонт,  присел  на
обочину,  поставил  между  колен  корзинку  и  принялся  с   невероятной
скоростью поглощать фаршированные  финики,  запивая  их  медовым  вином.
Через полчаса он уснул  здесь  же,  на  обочине.  Перевернутая  корзинка
валялась рядом, а бронзовый кувшин из-под вина уже  успели  украсть.  За
кувшин  мальчишку  выдерут  так,  что  он  до  следующего   утра   будет
отлеживаться  в  конюшне,  и,  когда   на   постоялом   дворе   появится
кентурион-гастат, разыскивающий приплывшую  вчера  в  город  Томы  домну
Анастасию, мальчишка об этом не узнает и  не  сможет  обменять  на  пару
бронзовых монет информацию, которая стоит золота.
   Что дела обстоят скверно, Анастасия поняла,  когда  в  тюрьме  у  нее
отняли деньги и золотые украшения. Она потребовала объяснить, за что  ее
арестовали, и ей показали табличку с оттиском печати эдила города  Томы.
Она потребовала юриста... И вегилов, и тюремщиков это очень развеселило.
А  когда  Анастасия  объявила,  что  является  женой  кентуриона...  они
развеселились  еще  больше,  а  декурион  вегилов  посоветовал   ей   не
фантазировать. Им прекрасно известно, что прибыла она в  одиночестве  из
города Херсона. А в Херсоне вот уже тридцать лет нет ни одного  римского
кеитуриона. Это декурион знал точно, потому что его дед служил в  шестой
когорте Первого Италийского легиона, которая стояла в Херсоне во времена
императора Коммода .
Еще при Септимии Севере  когорта эта была переведена в крепость Харакс, и  с
тех пор в Херсоне римского гарнизона нет.
   Более Анастасию слушать не стали: заперли в одиночной камере, а ближе
к полудню принесли плошку каши с рыбой, кувшин воды и восковую  табличку
со стилом.
   - Приказ эдила, - сказал ей старший тюремщик,  здоровенный  волосатый
фракиец с бородавкой на носу. -  впиши  свою  вину  и  назови  тех,  кто
толкнул тебя на преступление. Советую тебе покаяться - или будет плохо.
   Анастасия совету не последовала. Она была храброй женщиной. Возможно,
слишком храброй, поэтому написала,  что  вины  за  собой  не  чувствует,
законов империи не нарушала и непременно  пожалуется  мужу  на  произвол
городских властей.
   Таблички у нее забрали, и результат не заставил себя ждать.
   Еще не успело стемнеть,  как  в  ее  камеру  опять  заявился  старший
тюремщик. Кивнул своему помощнику, чтобы запер  решетку  снаружи,  молча
набросился на женщину и принялся рвать на ней  столу  .
   Анастасия не боялась мужчин,  даже  варваров,  которые  были  намного
страшнее тюремщика-фракийца. Анастасия  была  гетерой  и  понимала,  что
женщина должна принадлежать мужчине. Но она была гетерой, а не  портовой
шлюхой, потому всегда сама решала, достоин ли мужчина  того,  чтобы  ему
принадлежать. Да, она была даже  наложницей  варварского  рикса  Стайны,
который был не более приятен, чем этот фракиец. Но Стайна  все-таки  был
риксом, а не  похотливой  свиньей.  Кроме  того,  сейчас  Анастасия  уже
принадлежала мужчине. Мужчине, которого она выбрала сама и которому вряд
ли понравилось бы, если бы Анастасия  сейчас  покорно  раздвинула  ноги.
Тюремщик был намного сильнее ее, но охвачен похотью и уверен в том,  что
заключенная не посмеет сопротивляться...
   Его вопль услышали даже снаружи, за толстыми стенами.
   Когда в камеру ворвались стражники,  старший  тюремщик  скрючился  на
полу, прикрыв руками гениталии, а  Анастасия  стояла  у  дальней  стены,
держа у своего горла нож фракийца.
   - Только подойдите - и я себя убью, - пообещала она.
   - Нет, нет, не трогать! - провыл с пола фракиец. - Ты,  сучка,  брось
нож, хуже будет!
   - Не будет! - Лицо ее раскраснелось, глаза сверкали,  длинные  черные
волосы - словно львиная грива.  В  этот  миг  она  была  прекрасна,  как
Минерва   .
   Может быть, именно ее красота, а не  угроза  самоубийства  остановила
тюремщиков. В империи умели  ценить  красоту.  Даже  чернь.  Переняли  у
эллинов.  Это  варвары  лепили  безликие  одинаковые   горшки.   Римский
ремесленник непременно украшал свои изделия узором.
   - Мы тебя не тронем, - прохрипел старший тюремщик. Помощник помог ему
подняться и сесть на узкий лежак. - Клянусь гневом Нептуна!
   - Пусть  все  поклянутся!  -  потребовала  Анастасия.  -  Нептуном  и
Венерой!
   Томы - портовый город. Здесь многие кормятся морем. Если не сами,  то
родственники. Здесь с гневом Потрясателя Морей не шутят. Да и с  Венерой
тоже. Особенно если дело касается именно Венериных  радостей.  Венера  -
богиня мстительная.
   - Клянусь... Клянусь... - пробормотали стражники.
   Анастасия бросила нож, который тут же прибрали.
   -  Возьмите  ее!  -  скомандовал  толстый  фракиец.  -  И  бросьте  в
четвертую!
   - Мы тебя не тронем, сучка, - морщась,  прошипел  он,  когда  женщину
выводили из камеры. - Мы то не тронем...
   Смазанная маслом - от ржавчины - решетка-дверь  закрылась  за  спиной
Анастасии. С лязгом защелкнулся замок.
   В этой камере воняло. Но в противоположной стене было прорезано узкое
горизонтальное окно, сквозь которое сочился красноватый свет.  Но  толку
от этого света было немного. Куча тряпья в углу. Лежаков  нет,  каменный
пол присыпан подгнившей соломой.
   "Могли и  в  яму  бросить,  -  подумала  Анастасия.  -  И  в  колодки
заковать".
   Она шагнула вперед - и тут куча тряпья в углу зашевелилась...
   Куча в углу зашевелилась. Это оказалось  не  тряпье  -  человек.  Два
человека. Один приподнялся.
   - О-о-о! - прогнусавил мужской голос. -  Никак  баба?  Слышь,  Шишка,
баба! - В голосе прорезались ликующие нотки.
   Тут  и  второй  сел.  В  полумраке  Анастасия  не  могла  их   толком
разглядеть, но ничего хорошего ожидать не приходилось.
   Она быстро оглянулась. Старший тюремщик стоял в коридоре, опираясь на
плечо  помощника.  Наблюдал,   ухмыляясь.   Поймав   взгляд   Анастасии,
подмигнул.
   - Честный человек слишком хорош для тебя, сучка? Ну так иди к дерьму!
Дерьмо к дерьму! - Он  хохотнул  и  вместе  с  помощником  заковылял  по
коридору прочь.
   Оба оборванца тут же встали и двинулись к женщине.
   Анастасия прижала руку к груди, ощутила ладонью крестик, не золотой -
медный, и потому не отнятый тюремщиками.
   "Иисус Христос,  Отец  Небесный,  сохрани  меня",  -  прошептала  ока
умоляюще. И совсем другим голосом, громко, предупредила:
   - Не подходить! Глаза выцарапаю!
   Оборванцы остановились. Один  повыше,  тощий,  весь  заросший  черным
диким волосом, другой - желтобородый. Галл?
   - Дура! - сказал черный. - Не артачься. Хорошо будет. Глянь, какой  у
меня приапище! - и задрал тунику. Набедренной повязки  на  оборванце  не
было. И воняло от него, как от старого козла.
   - Оторву вместе с тестикулами! - посулила Анастасия.
   - Ох напугала!  -  фыркнул  черный.  В  его  голосе  слышался  слабый
сирийский акцент. Этим можно было воспользоваться.
   "Прости меня, Господи", - мысленно покаялась Анастасия.
   - Посмейте дотронуться до меня - и  проклятье  Кибелы-Матери     и
Атаргаты-всемогущей  обрушится на вас! - воскликнула она.
   Черный остановился. Его приятель тоже.
   - Так нельзя, женщина! - не слишком уверенно проговорил желтобородый.
- Давай по-хорошему, не то хуже будет. Кибела совсем  не  против,  чтобы
побаловаться...
   -  Рискни!  -  Анастасия  выставила  перед  собой  руки  с  согнутыми
пальцами. - Глаза выцарапаю!
   Она видела, что желтобородый трусит.  Будь  он  один...  Но  с  двумя
мужчинами ей не справиться.
   Черный, впрочем, тоже колебался. Похоть боролась в нем с  мистическим
страхом. Он чуял, что перед ним - не простая женщина.
   - Ладно, - сказал он. - Силой брать тебя не станем.
   - Да ты что, Шишка! - возмутился желтобородый.
   - Заткнись! - Черный ухватил приятеля за руку, уволок в угол и что-то
зашептал ему в ухо.
   Анастасия медленно  опустилась  на  пол.  Но  по-прежнему  оставалась
начеку.
   Прошел час, еще один. Стемнело. Шишка  встал.  Помочился  в  желоб  у
стены, поглядел на Анастасию:
   - Не передумала?
   Она промолчала, и Шишка вернулся в угол.
   Снаружи сменился караул: по коридору с факелами протопала стража.
   Оборванцы невнятно шептались в темноте.  Анастасия  сидела,  опираясь
спиной на решетку. Здесь было не так темно, как в самой камере: в  конце
коридора была открыта дверь в караулку. Оттуда падал свет  и  доносились
голоса двух тюремщиков.
   Прошло еще два часа. Снова сменился караул...
   Анастасия даже не заметила, как задремала.
   ...Очнулась она от вони. И тут же увидела над  собой  бородатое  лицо
Шишки. Анастасия не успела даже закричать. Ее  мгновенно  опрокинули  на
пол, зажали рот, разорвали ворот, полезли под тунику.
   - Во, глянь! - Желтобородый нашарил ее крестик.
   - Так ты - христианка! -  обрадовался  он.  -  Глянь,  Шишка!  Она  ж
христианка! А проклятьем Кибелы пугала, дурила нас!
   - А? - Шишка, сдиравший  с  женщины  набедренную  повязку,  отвлекся,
Анастасия дернула головой и изо всех  сил  вцепилась  зубами  в  корявый
палец.
   Шишка взвыл, отдернул руку. Анастасия пронзительно закричала.
   По коридору зацокали подкованные сандалии стражника. Свет факела упал
на насильников и распластанную на полу женщину.
   - А ну кыш! - гаркнул зычный голос.
   Желтобородый отпрыгнул, а вот Шишка замешкался, и стражник, не  долго
думая, сунул горящий факел прямо ему в бороду.
   Затрещали горящие волосы, Шишка заорал и откатился от решетки.
   Факел  приблизился  к  Анастасии,  освещая  ее.  Сквозь   пламя   она
разглядела тюремщика, вернее, не тюремщика, солдата. Легионера, судя  по
форме. Обычное дело: легионеры довольно часто несли службу в городах. Но
для Анастасии это был еще один шанс.
   - Помоги мне, воин, - негромко попросила она. - Мой муж  отблагодарит
тебя.
   Факел отодвинулся.
   - А кто твой муж? - спросил легионер.
   - Кентурион-гастат  в  Одиннадцатом  Клавдиевом.  Зовут  Алексием,  -
сказала Анастасия, поднимаясь с пола.
   - А не  врешь?  -  усомнился  легионер.  -  Я  сам  служил  в  Первом
Фракийском, но мы с Одиннадцатым два  года  в  одном  лагере  стояли.  И
что-то не припоминаю кентуриона с таким именем.
   - Он недавно стал кентурионом. Он варвар.
   - Ну  допустим.  -  Сомнения  в  голосе  легионера  не  убавилось.  -
Кентурион-гастат, говоришь? Какой когорты?
   - Второй.
   - М-м-м... Может быть. Слыхал, она понесла большие потери  в  прошлом
году. Но как ты тут оказалась, если у тебя муж - кентурион?
   - А я  -  из  Боспора,  эллинка.  -  Анастасия  попыталась  соединить
разорванные Шишкой края туники. - Меня здесь не знают.  И  его  тоже.  Я
сняла комнату в гостинице и пошла в  термы.  По  дороге  меня  схватили,
отняли у меня деньги и бросили сюда.
   К легионеру подошел второй стражник, в обычной форме.
   - Врет! - заявил он. - Ее по личному приказу эдила взяли.  Враки  про
мужа-кентуриона я уже слыхал.
   Легионер еще раз посмотрел на Анастасию:  видно  было,  что  она  ему
нравится.
   - А что - правда? - спросил он у своего напарника.
   - А правда то, что она нашему старшему чуть тестикулы не оторвала!  -
засмеялся тюремщик. - Вот он ее к этим и сунул. Для науки.
   - Мой муж - кентурион! - твердо произнесла Анастасия, хотя сердце  ее
сжималось от страха.
   -  Ну  не  знаю...  -  проворчал  легионер.  -  Пусть  эдил  с  тобой
разбирается. Но ты пока не бойся. Они, - жест  в  сторону  забившихся  в
угол оборванцев, - тебя больше не тронут. Или я их  лично  оскоплю.  Вот
этим самым! - Он похлопал по  рукояти  гладия.  -  Слышали  меня?  -  Он
повысил голос.
   - Слышали, - буркнул из своего угла Шишка. И желтобородый тоже что-то
пробормотал.
   - Вот так вот, -  удовлетворенно  изрек  легионер  и  хлопнул  своего
напарника по плечу:
   - Пошли доиграем. Мой ход, не забыл?
   - Ну сучка, - тут же злобно прошипел желтобородый. -  Теперь  -  все.
Как только этого сменят, мы тебя...
   - Погоди! - крикнула вслед легионеру Анастасия. - Погоди, воин! Моего
мужа ты можешь не знать, но, может, знаешь его  командира  -  кентуриона
Геннадия? Он тоже из варваров! Его еще Черепом зовут!
   Легионер, уже шагнувший через порог караулки, быстро обернулся.
   - Ну-ка повтори! - произнес он. - Кто его командир?
   - Кентурион Геннадий Павел. По прозвищу Череп. - И добавила на всякий
случай:
   - Они с моим мужем родичи.
   - Эй, Хрис! - крикнул его напарник. - Хватит всякую болтовню слушать.
Ты играешь или нет?
   Но легионер окрик проигнорировал.
   -  Черепа  я  знаю,  -  сказал  воин.  -  Значит,  он  теперь   -   в
Одиннадцатом?
   - Да. Принцепс.
   - Славно! - Легионер явно обрадовался. -  Мы  все  знали,  что  Череп
далеко пойдет! Ну ежели твой муж у  Черепа  кентурион,  так  это  другое
дело! Эй, Мешалка, давай сюда ключи!
   - Да ты никак спятил? -  изумился  второй  тюремщик,  выглянувший  из
дверей. - Ничего я тебе не дам!
   - Да ну?  -  Тон  легионера  мгновенно  изменился,  в  нем  отчетливо
звякнула сталь. - Неужто не дашь? Ну-ка, ну-ка...
   - Хрис, ты чего... - Тюремщик, похоже, испугался. - Ты чего это...
   - Ключи! - Легионер перебросил копье в левую руку, а правую  протянул
напарнику:
   - Живо! Где  это  видано,  чтобы  жена  кентуриона  вместе  с  ворьем
ночевала! Ключи! Ну!
   Тюремщик с большой неохотой  отстегнул  от  пояса  ключи  и  протянул
легионеру.
   - Перед старшим сам оправдываться будешь, - буркнул он.
   - Оправдаюсь, можешь не сомневаться!
   Лязгнул отпираемый замок, гнусно заскрипело железо.
   - Выходи, женщина. До утра с нами посидишь. Не против?
   - Ну ты и дурень, Хрис, - пробубнил второй тюремщик.
   - Не нравится - проваливай во двор! - бросил легионер.
   - Я? Во двор?..
   На физиономии тюремщика выразилось мгновенное озарение.
   - А-а-а, Хрис! Ах ты...
   - Бери ключи и заткнись! - рявкнул легионер.
   - Думает, я тебя вывел, чтобы помиловаться, - сказал воин  Анастасии,
когда его напарник ушел.
   - Он ошибается? - осторожно спросила женщина.
   - Сдается мне, ты сейчас более Морфею склонна послужить, чем  Венере,
- сказал легионер. - Мульсуму хочешь?
   - Хочу. Но сначала... Мне бы нужду  справить.  А  то  при  этих...  -
Анастасия кивнула в сторону коридора.
   - Понимаю. Это во дворе, увидишь. Иди, а я пока на стол соберу...
   Ночь была темная, беззвездная. Тускло  светились  окошки  караулки  и
будочки у ворот. Слышно было, как в будочке недовольно бубнит  изгнанный
Хрисом тюремщик. Стены  у  тюремного  двора  высокие,  а  вот  ворота  -
железные, с поперечинами. Анастасия их хорошо рассмотрела, когда ее сюда
привели. Перелезть через ворота (ленивые стражники ее не  услышат)  -  и
темнота города спрячет ее. Останется  только  найти  своих,  христиан...
Братья не выдадут, укроют...
   Анастасия вздохнула. Нет, она так не поступит.  Ради  поверившего  ей
Хриса. Ради Алексия, которого могут призвать к ответу вместо  нее.  Нет,
Анастасия знала, на что шла, когда писала лживые письма  легату.  Просто
она  надеялась,  что  ее  простили.  Амнистировали  вместе  с  мужем   и
остальными варварами. Она ошиблась, и теперь придется отвечать.
   Анастасия еще раз вздохнула и открыла дверь в караулку...
   - ...А я вместе с Черепом в тюрьме сидел, - рассказывал Хрис.  -  Его
латиклавий заточил - за подстрекательство к бунту, а я кентуриона своего
ударил. Только это все вранье было.
   - Про кентуриона? - спросила Анастасия.
   - Нет, про к