-  из-за  абсолютно  бесхитростной  физиономии
посланницы.
   Оказалось, действительно, живет теперь Анастасия на хуторе. За лесом.
Недалеко, в общем. И дорога лесная туда ведет, так что - и найти просто,
и верхами проехать легко.
   - Что хозяйке сказать? Придешь? - спросила девка.
   - Приду, - сказал Коршунов. - Обязательно.  До  новолуния  оставалось
меньше недели.

Глава двадцать седьмая
АЛЕКСЕЙ КОРШУНОВ. РАЗМЫШЛЕНИЯ О СОЦИОЛОГИИ, ЭКОНОМИКЕ И КОНТРРАЗВЕДЫВАТЕЛЬНЫХ МЕРОПРИЯТИЯХ

   После суда, на котором Коршунова едва  не  объявили  вутьей,  Алексей
стал осторожнее. А заодно узнал, что  посягательство  на  чужую  женщину
резко не одобряется. Ну и ладно. Кто  не  рискует...  Да  и  в  порядках
здешних Коршунов теперь получше разбирается. Если  даже  и  прихватят  -
сумеет отбрехаться. Хотелось бы верить, что сумеет.  Да  и  не  до  него
сейчас Стайне. Скоро будет тинг. На  тинг  сойдутся  представители  всех
родов, старейшины селений и прочие почтенные господа.
   Род (куни -  по-здешнему)  -  основа  этого  общества.  Каждый  здесь
принадлежит к тому или иному роду. Вот он, Коршунов, принадлежит к  роду
Фретилы, и это хорошо, потому что безродный здесь был бы полностью лишен
гражданских  прав.  Чем  сильнее  род,  тем   авторитетней   индивидуум.
Подчинение вертикальное. Слово старейшего в роду - закон. Проступок (или
заслуга) члена рода распространяется на весь род. На род же  переносятся
и все имущественные взыскания. Если  индивидуум  не  может  сам  покрыть
расходы, то дефицит покрывается из  имущества  общего,  коим  единолично
управляет старшина рода. Это удобно. Для торговли, например.  Если  член
рода  "берет  кредит"  и  по  объективным  причинам   (например,   из-за
насильственной смерти) вернуть его не в  состоянии,  кредит  выплачивает
род. Это дело чести. Род платит штрафы (вроде верегельда  за  убийство),
мстит за оскорбления, а также является сдерживающим фактором  для  своих
отдельных членов. Правильный гот ведет себя правильно в  первую  очередь
потому, что хочет пристойно выглядеть в глазах родственников. Если  член
рода совершил нехорошее и приговорен к  изгнанию,  род  вправе  от  него
отказаться. По принципу: "Если рука твоя ведет себя плохо  -  отруби  ее
напрочь". Если род с решением суда не согласен, он может  отправиться  в
изгнание в полном составе. Тогда это уже  не  изгнание,  а  переселение.
Кстати, отдельный индивидуум тоже может отделиться. Скажем,  с  женой  и
детьми. Как Фретила в свое время. В этом случае старейшина выделяет  ему
часть общего имущества. Сколько сочтет нужным. Может и ничего  не  дать.
Аналогично - приданое. Но тут  совсем  ничего  не  дать  нельзя.  Другие
стыдить будут. Еще один  способ  "выйти"  из  рода  -  войти  в  дружину
кого-нибудь из вождей. Хотя в этом  случае  разрыв  еще  меньше,  чем  в
случае "отделения  хозяйством".  Да  и  сами  вожди  стараются  набирать
дружинников из одних и тех же родов. Например,  род  Фретилы  поставляет
человеческий "материал" Одохару. На службе у  Стайны  родичей  Коршунова
нет. Такое разделение - не закон, не  правило  и  не  обычай,  поскольку
"противостояние" вождей - вещь  сравнительно  недавняя.  Раньше  военный
рикс строго ходил  под  мирным  вождем.  Последний  решал  все  дела  со
старейшинами селений, в том числе - кто и сколько "рекрутов" на  военную
службу направит. И какое  "служилым"  содержание  следует,  тоже  мирный
вождь решал. Собственно, он и сейчас все решает.  Формально.  Но  многое
помимо него делается. У Одохара есть собственный авторитет,  собственный
капитал и  несколько  сильных  родов,  на  поддержку  которых  он  может
рассчитывать.  И  в  жизни,  и  на  тинге.  Формально  тинг   -   высший
законодательный и  исполнительный  орган.  Он  многое  может.  Например,
запретить Одохару идти в поход.  Если  найдется  соответствующий  закон.
Если же закона не найдется, то запретить поход тинг права не имеет. Даже
если большинство представителей родов - против.  Тут  не  демократия,  а
типичная анархия. Не хочешь идти в поход - не ходи. Но если  тинг  поход
одобрил, а конкретный род участвовать в нем не желает,  вполне  могут  в
трусости обвинить. И заклеймить  позором.  И  даже  штраф  назначить  за
недостаточную воинственность. Не нравится? Свободны. Земли вокруг много.
Собирайте вещички - и шагом марш под покровительство другого рикса.  Или
на самостоятельное  проживание.  Но  последнее  чревато  неприятностями.
Особенно если род не слишком силен.  Внутри  общества  сильному  слабого
кушать  не  позволительно.  А  тех,  кто  вне  данного  племени,   можно
употреблять как душе угодно. Если отдача не замучит.
   Но на грядущем тинге  никаких  дополнительных  "военных  налогов"  не
будет. Поскольку мирный вождь - представитель  "миротворческой"  партии.
Так что по  поводу  тинга  Одохар  весьма  беспокоится.  И  Алексея  как
козырную карту разыграть  намерен.  "Небесный  герой",  баловень  удачи,
любимец богов и все такое. За Одохаром  -  поддержка  жречества  в  лице
Овиды  и  "промышленной   партии",   которую   неформально   возглавляет
Травстила. Ремесленникам, ясное дело, поход выгоден:  новые  заказы.  Но
очень похоже, что этих троих: Одохара, Овиду и Травстилу - связывает еще
что-то. Личное. Хотя они и не родственники.
   Против похода выступят "сельскохозяйственная  партия",  возглавляемая
Стайной, и "торговая партия", которую  Стайна  даже  не  возглавляет,  а
составляет, поскольку вся торговля в бурге идет через него или через его
ставленников. В отличие от Одохара мирный вождь цену деньгам знает. И их
силу тоже. Для него богатство -  нечто  существующее  само  по  себе,  и
поэтому его можно считать более "прогрессивным", чем рикса Одохара,  для
которого  любое  имущество  -  лишь  средство  для  обеспечения  военных
мероприятий... С целью захвата еще большего имущества.
   Коршунов как-то раз попытался объяснить риксу, чем отличается меновая
торговля от нормальных товарно-денежных  отношений.  Не  преуспел.  Хотя
Одохар  выслушал  его  очень  внимательно.   Он   вообще   всех   слушал
внимательно, не только Коршунова. Особенно если не вполне понимал. Как в
данном случае. Ничего не смог объяснить вождю Коршунов. Слишком  большой
была разница в мировосприятии, да и основами экономической науки Алексей
владел слабо. С другой стороны, сопромат  и  теоретическую  механику  он
знал прекрасно, но применить  эти  знания  было  весьма  затруднительно.
Из-за разницы технологий. И потому еще, что Коршунов был все-таки больше
ученый, чем  инженер-прикладник.  Безусловно,  он  мог  бы  ответить  на
множество вопросов... Но этих вопросов ему никто не задавал.  Время  для
них еще не пришло. А там, где  можно  было  извлечь  из  будущих  знаний
реальную пользу, в знаниях  самого  Коршунова  зияли  огромные  пробелы.
Например, он мог бы без труда рассчитать идеальную кривизну  лезвия  для
местной сохи, но понятия не имел, как выглядит плуг. То же и с  оружием.
Очень трудно рассчитать даже элементарную  катапульту,  если  не  знаешь
коэффициентов упругости местных материалов.
   Но было кое-что вполне  применимое.  Например,  гелиограф.  Несколько
зеркал из  отполированного  металла,  десятка  два  заранее  оговоренных
сигналов - и появляется налаженная связь  -  получше,  чем  та,  которую
можно осуществлять  с  помощью  дымовых  сигналов.  Посылать  "солнечные
зайчики" намного проще и быстрее, чем разжигать костер и  манипулировать
с ним посредством мокрой шкуры. И  еще  -  знания  о  шпионаже,  хоть  и
почерпнутые из детективов и фильмов, но вполне актуальные.
   Пользуясь  рекомендациями  Алексея,  Скулди  вкупе  с  Агилмундом   и
Ахвизрой развили бурную деятельность по  выявлению  имперской  шпионской
сети. И в течение месяца, в самом  деле,  выявили  нескольких  возможных
агентов  из  тех  сородичей  Скулди,  которые,  контактируя  с  римскими
торговцами, неожиданно разбогатели.
   Один из таких, с несколькими товарищами, все лето жил в длинном  доме
на пристани. Торговал потихоньку. Общался с разными  людьми.  Однако  он
явно был не более чем посредником. По совету Коршунова купчину не  стали
резать, а установили  за  ним  плотную  слежку,  которая  пока  не  дала
серьезных результатов. Коршунов был уверен, что у римлян в бурге имеется
постоянный резидент. Причем - не  из  последних  людей.  Впрочем,  такой
человек мог быть и последним.  Эти  простые  ребята  не  имели  никакого
представления не то что о дезинформации, но  даже  о  том,  что  военные
приготовления следует держать в тайне. Вот соберется тинг, назначит дату
похода, назначит число участников и средства обеспечения...  И  с  этого
момента данные сведения станут общедоступны. И неизвестны только  глухим
и слепым от рождения. Секретность здесь можно было обеспечить  только  в
локальных военных конфликтах. И то  лишь  потому,  что  происходили  они
спонтанно.    Взбредет    в    голову    Одохару    пощупать    западных
соседей-тервингов, сядут дружинники на коней - и вперед.  Если  обскачут
гонца, которого отправит местный соглядатай тервингов (а  таковой  точно
имеется, равно как и соглядатай Одохара - в бурге  противника),  значит,
нападение получится внезапным. Эх, как было бы хорошо  к  тингу  выявить
резидента, найти доказательства его деятельности и представить  Одохару.
В  готских  законах  не  было  параграфа  о  шпионаже.  Понятно  почему.
Сегодняшние враги завтра станут лучшими друзьями и союзниками.  Вот  как
те же герулы. С другой стороны, и ежику понятно: если враг предупрежден,
значит, и обороняться он будет  лучше,  и  богатства  успеет  попрятать.
Следовательно, добыча будет меньше, а убитых - больше. А  убитые  -  это
внуки и сыновья представительствующих на тинге старейшин. Потому им вряд
ли придется по душе деятельность  шпиона.  А  уж  Одохар  сумеет  подать
новость надлежащим образом. Так что даже Стайне  не  удастся  выгородить
поганца. Да и рикс Комозик примет соответствующие меры... А если  еще  и
дезу пустить, что, мол, не пойдут варвары в поход  на  Рим.  Передумали.
Тогда вообще красиво  может  получиться.  Дело  за  малым:  выследить  и
изобличить резидента. И выяснить все его связи.  Желательно,  до  тинга.
Этакий пустячок...

Глава двадцать восьмая
АЛЕКСЕЙ КОРШУНОВ. "ТЫ ПРИШЕЛ!"

   - Ты? Ты пришел... - прошептала  она,  прикасаясь  пальчиками  к  его
лицу. - Ты пришел! Как ты отважен! - Мягкие руки  дотрагивались  до  его
лба, щек, бороды... Ее запах нахлынул волной:  как  будто  вокруг  вдруг
закружился ворох жасминовых лепестков. - О, Алексий! Это глупость, но  я
счастлива! Ты пришел! Святой Боже! Ты пришел...
   Алексей обнял ее, притянул к себе.
   - Как я мог не прийти, если ты позвала меня! -  шепнул  он  в  теплое
ушко, спрятавшееся в черной волне волос.
   -  О  да...  Я  звала  тебя...  Каждую  ночь.  Ты  снился  мне...  Ты
приходил...
   Ах, какой  у  нее  чарующий  голос,  низкий,  как  будто  влажный,  с
дурманящей хрипотцой.
   - Скажи, это ты, Алексий? Как ты нашел меня? Как узнал, что я здесь?
   Какой-то еще сохранивший  трезвость  кусочек  коршуновского  сознания
уловил ее слова, но осмыслил уже тогда, когда отвердевший сосок коснулся
волос на его груди, а тонкая нездешняя ткань ее рубашки как  будто  сама
собой скользнула по бедрам вверх...
   - Как я узнал? -  он  тихонько  засмеялся,  лаская  бархатистую  кожу
повыше напрягшихся ягодиц. - Твоя служанка сказала мне, где тебя искать.
   - Служанка?
   - Ну да. - Алексей  провел  языком  вдоль  гибкой  шеи:  от  выпуклой
косточки у горла до пахнущей жасмином впадинки за мягким ушком. -  Чтобы
найти тебя, мне не нужен свет луны. Звезд достаточно, - прошептал он.
   Внезапно ее ладошки с неожиданной силой уперлись ему в грудь.
   - Какая служанка? -  спросила  она  обеспокоено.  -  Какая  служанка,
Алексий?
   Тут до опьяненного восторгом Коршунова  медленно,  сквозь  счастливый
туман начало доходить нечто очень неприятное.
   - Та, которую ты послала ко мне, - механически ответил он.
   "Ах ты... Похоже, я попал!"
   - Я никого не посылала! - голос Анастасии зазвенел. Коршунов поспешно
накрыл ее рот ладонью, и от этого прикосновения приостывший жар  желания
вспыхнул вновь.
   "А-а-а... Будь что будет!" - подумал он, снова притягивая ее к себе.
   Она  сопротивлялась  беззвучно...  Недолго.  Минута  -  и   она   уже
извивалась у него на  коленях,  откидываясь  назад  на  сцепленные  руки
Алексея, метя пол гривой распущенных волос...
   Черт! Алексей никогда не думал, что опасность так возбуждает...
   Острое ощущение Жизни кипело у него внутри, и такой же  бешеный  ритм
(он чувствовал! ) яростно пульсировал внутри  ее  лона.  Черная  (темнее
ночи) грива металась во мраке, хлеща Алексея по лицу,  когда  Анастасия,
вцепившись в его плечи, раскачивалась,  как  рвущийся  с  цепи  маятник,
взлетала и падала, звонко ударяясь ягодицами о его бедра. Казалось,  она
пытается вырваться из капкана коршуновских рук  и  вот-вот  выскользнет,
потому что невозможно удержать дикое пламя... Но в самый  последний  миг
черный поток волос перехлестнул через плечи Алексея, тонкие цепкие  руки
обвили его, острые  зубки  впились  в  мышцу,  а  живой  огонь  неистово
заплясал, забился, словно в агонии, на его чреслах... Тут уж  и  Алексей
перестал что-либо контролировать и взорвался,  как  брошенная  в  костер
петарда...
   И сразу кто-то заколотил в дверь.
   - Открой, госпожа! - потребовал мужской голос. - Открой!
   Коршунов дернулся, но Анастасия не отпустила.  Обмякшее,  отяжелевшее
тело ее распласталось, растеклось по его груди и животу, влажный пальчик
коснулся его губ: молчи!
   - Что тебе нужно, Хвитс? - сонным голосом спросила Анастасия.
   - Открой! Мы знаем, что он - у тебя!
   - Кто - он? - спросила женщина. - Ты дурак, Хвитс! Ты  зачем  прервал
мой сон? Вот я Стайне пожалуюсь...
   - Открой, госпожа, или мы сломаем дверь!
   В дверь стукнули еще раз - кулаком, а потом добавили чем-то  тяжелым.
Дерево захрустело.
   "Как удачно, что здесь - двери, а  не  обычная  завеса  из  шкур",  -
подумал Алексей.
   Так быстро Коршунов даже на курсантских сборах не одевался.
   - Давай, ломай! - крикнула Анастасия. - Увидишь, что Стайна  с  тобой
сделает, когда узнает, что ты ворвался ко мне ночью!
   - Он все узнает, Стайса! - выкрикнул другой голос.  -  Лучше  открой!
Пусть твой любовник примет смерть как мужчина! Мы убьем его быстро!  Эй,
ты, слышишь нас?
   - Молчи, - прошипела Анастасия.
   Но Коршунов и не собирался вступать в дискуссию со стражей. Один раз,
когда он пробрался сюда, эти бездельники его проворонили. Почему  бы  не
повторить еще раз тот же трюк?
   Пятно окна  было  чуть  светлее,  чем  темнота  в  комнате.  Коршунов
осторожно выглянул...
   Ага! Внизу топтались как минимум двое. Старались вести себя тихо,  но
у одного был насморк, а у второго, похоже,  чесотка.  Алексея  это  даже
позабавило, хотя его положение трудно было назвать забавным. До бурга  -
километров десять, а вокруг полно людей Стайны. И все-таки, черт возьми,
он ни о чем не жалел! Разве что о том, что невольно подставил Настеньку.
Но ведь не убьет же ее Стайна! Что он дурак - такую  красавицу  убивать?
Что там у них за посягательство на чужую женщину полагается? Изгнание?
   Он осторожно протиснулся в окно, зацепился за выступ, подтянулся -  и
через пару секунд  уже  лежал  на  соломенной  крыше.  Снизу  ничего  не
заметили. И не услышали.
   Анастасия через дверь громко препиралась со слугами.  И  одновременно
очень тщательно вытиралась лоскутом ткани. Закончив, запихнула лоскут  в
щель между половиц.
   За  супружескую  измену  по  здешним  законам  ничего   хорошего   не
полагалось.  Жену-изменницу  -  разметать  лошадьми.   Совратитель   мог
отделаться вирой. Если речь шла  о  рабыне,  чьи  дети  не  имели  права
наследования. Или же мог быть казнен. Так же,  как  женщина.  Если  Вина
доказана. Мера пресечения устанавливалась судьей. Но муж мог  отказаться
от виры и мстить, если считал,  что  судья  проявил  излишнюю  мягкость.
Правда, в данном случае,  когда  потерпевший  сам  являлся  Законом,  на
благорасположение судейства рассчитывать не стоило.
   Вряд ли знание этой части здешнего кодекса порадовало  бы  Коршунова.
Или заставило его быть еще осторожнее, когда он,  практически  бесшумно,
соскользнул с другой стороны дома: сначала  -  на  навес  над  крыльцом,
потом - на землю. У "парадного входа" никого не  было.  В  том  числе  и
собачек. Теперь-то понятно, почему со двора исчезли барбосы. Чтоб раньше
времени не спугнуть дичь.
   Мимо протопали двое. Остановились у крыльца.  У  одного  -  что-то  в
руках. Подлинней топора, но покороче копья.
   - Темно, как у лисы в норе, - пожаловался один.
   - Ниче, - успокоил второй. - Я и  на  звук  хорошо  бью.  -  Коршунов
услышал, как басом загудела тетива. Значит, лук?
   - Ниче! Счас огонь принесут. Хозяин скоро прискачет. Дверь вышибем...
   - А чего хозяина ждать? - буркнул второй. - Чего Хвитс тянет? Там  на
три раза топором тюкнуть...
   - А коли нет у ней никого? - возразил первый. - И то: как бы он  туда
попал, ежели его никто не видал?
   - Так он же герой с неба! - возразил  второй.  -  Может,  по  небу  и
прилетел?
   - Чегой-то никто в бурге не видел, чтоб он по небу  летал,  -  сказал
первый. - Ежли он летать умеет, так давно уж улетел - и искать нечего. А
коли нет его, а мы дверь вынесем - хозяин нам  такого  выдаст!  Сам  как
будто не знаешь?
   - А ежли нет его там, так чего эта тиви будто под мужиком пищала?
   - Да могла со сна пищать,  бывает  же,  а  то  сам  не  знаешь?  Куда
торопиться? Бона уже факелы несут!
   Точно, от служебных построек, мельтеша, приближались  огни.  Коршунов
залег в траву (черт, крапива! ), приник к бревнам.
   Появился третий. Со средствами освещения.
   Все трое сгрудились, разжигая факелы  от  того,  который  уже  горел.
Коршунов понял, что лучшей возможности у него не будет. Вскочил, обогнул
угол дома  и  помчался  к  сараям.  Уже  у  самой  цели  его  угораздило
споткнуться обо что-то в траве. Алексей грохнулся в яму,  полную  тухлой
воды, окунулся с головой, вынырнул и...
   С-с-с... Б-банг! -  посланная  на  звук  стрела  врезалась  в  стенку
амбара.
   Коршунов осторожно  приподнялся.  Ничего  хорошего  не  увидел.  Двое
бежали к нему, третий, стрелок,  остался  у  входа  и  сейчас  выцеливал
невидимую дичь. Не слишком осторожный парень. Будь  на  месте  Коршунова
местный орел с луком или копьем, он бы стрелка - на счет  раз.  Тот  был
идеально подсвечен воткнутым в оградку факелом.
   Один из тех, кто бежал к сараю, споткнулся и  уронил  факел.  Второй,
вместо того чтобы бежать дальше, остановился. Коршунов вылез  из  ямы  и
прошмыгнул в сарай. Если там найдется сено, то  можно  в  него  зарыться
и...
   Твою мать! Сено в сарае было. И довольно много. Но в этом сене кто-то
уже копошился.
   - Ну, Хильди, ну дай, ну дай... - бубнил мужской голос. - Ну  тебе  ж
юбку задрать - всего и делов. Ну, Хильди...
   Женский голос ничего не говорил, только хихикал. К счастью, эти  двое
были заняты собственными делами и не заметили вторжения Коршунова. А вот
не заметить его преследователей было мудрено.
   - Ага! - радостно заревел один из  них,  широко  распахивая  двери  и
обнаруживая человеческое присутствие.
   Женщина пронзительно завизжала.  Ее  соблазнитель  вскочил  на  ноги,
схватил какую-то палку...  Выбитый  факел  полетел  в  сторону.  Мужчины
сцепились. Женщина продолжала визжать. С переливами, как  противоугонная
сигнализация. Коршунов втиснулся под какое-то деревянное сооружение типа
кормушки. В сарай ворвался второй "факельщик". Озарил поле боя, гаркнул:
   - Хильди, заткнись! Пришибу!
   Это  сработало.  "Сигнализация"  отключилась.   Следующим   действием
"факельщика" был точный пинок, после  которого  сплетение  из  двух  тел
распалось.
   - Дерьмо козлиное! - заор