у коньяка  и полиэтиленовый
мешок с закуской.
   -- Вот, принес вам для сугрева, -- сказал  Покровский, выставив все эти
скромные яства на могильную плиту. -- Может быть, я вас подменю пока?
   -- Нет-нет, -- решительно завозражали дамы, а баронесса добавила:
   -- Ваше Сиятельство, если покушались действительно на вас, то вам здесь
находиться опасно.
   -- Ну, как знаете, -- и Покровский отправился назад в усадьбу.
   --  Так что же  однажды ночью? -- нетерпеливо напомнила Надя,  разливая
коньяк по пластмассовым стаканчикам.
   -- Да, так  вот однажды ночью. --  Баронесса неспешно выпила,  закусила
бутербродом  с сыром. -- Однажды  ночью  Николай Дмитрич явился на свидание,
это  было  на  краю  болота,  вблизи кладбища,  и  когда  уста  возлюбленных
соединились в  жарком лобзании, с болота выбежал  огромный кабан и растерзал
барона, но, что самое удивительное, девушку даже не тронул.
   -- И когда это случилось? -- поинтересовалась Надя, разливая чай по тем
же стаканчикам.
   -- Сейчас вспомню. Ну да, в 1899 году, в ночь с 12 на 13 октября.
   --  Очень интересно, -- пробормотала Чаликова. -- A сейчас  у нас  1999
год, октябрь... и тоже ночь с двенадцатого  на тринадцатое! Это  что, просто
совпадение?
   -- Я  не верю в  совпадения! -- побледнев, ответила баронесса.  --  Это
судьба! Год,  месяц, число,  барон Свинтус и Ник Свинтусов, и почти в том же
самом месте...
   -- И как вы это объясняете?
   -- Здесь  может  быть только одно объяснение. Наверняка у Свинтуса были
внебрачные дети, может быть,  даже  от той самой  девицы. И вполне возможно,
что  они могли  носить  фамилию Свинтусовых. Значит, можно с  немалой  долей
вероятности  предполагать,  что  наш  Ник  Свинтусов  --   потомок   Николая
Покровского, и что он стал жертвой родового проклятия!
   -- Ну,  это уж вы,  наверное,  преувеличиваете,  -- осторожно возразила
Надя.
   -- Ничуть нет! -- воскликнула Хелен фон Ачкасофф. -- Все сходится.
   --  Все, да не все, -- заметила Чаликова.  --  Николая Дмитрича  загрыз
какой-то полудемонический кабан,  а  Свинтусова  застрелили вполне  реальной
пулей.
   -- Ну, стопроцентных совпадений не бывает, -- ответила баронесса, -- но
и того, что есть, более чем достаточно. Впрочем, Покровских  преследовали не
только  страшные  кабаны и прочие метафизические  ужасы,  о  которых  я  вам
как-нибудь при случае  поведаю, но и  вполне реальные  беды.  Так, например,
последний из  баронов,  Осип  Никодимыч, был  в  1918  году самым  банальным
образом расстрелян красными комиссарами.
   -- Как это расстрелян? -- удивилась Надя. -- То есть я  хотела сказать:
как это последний? Ведь в наличии законный наследник.
   Баронесса немного смутилась:
   -- Знаете, дорогая госпожа Чаликова, пусть это пока останется маленькой
тайной --  будет что  разгадывать историкам  будущего.  Лично  я  на все сто
двадцать пять процентов  убеждена, что наш Иван Покровский  -- это наследник
тех  самых Покровских, но  все свидетельства и  документы,  что нам  удалось
собрать, вряд ли  убедили бы в  этом  самых  придирчивых судей. Однако  наши
судьи, по счастью,  не  столь  придирчивы,  и  господин  Покровский  с  моей
скромной помощью  сумел  убедить их вернуть  ему права на  усадьбу.  Правда,
баронский титул восстановить пока не удалось, но это дело времени.
   --  Ну что  ж,  --  улыбнулась Надя, -- каждому свое. У  нашего хозяина
Ивана Покровского есть  имение, но  нет  титула, а  у вас есть титул, но нет
имения. Пока.
   -- Пока, -- повторила баронесса. -- Именно пока. Ну ладно, пойду подыму
наших похоронщиков, а то совсем замерзнут. A Сашульчик даже не оделся  после
стриптиза.
   Едва  баронесса  исчезла  во  тьме  родового  погоста, Надя вновь взяла
Свинтусовский мобильник и, с  трудом угадывая цифры  в  неверном свете луны,
набрала номер  мобильного  телефона  Василия  Дубова. Телефон не  сразу,  но
ответил:
   -- Слушаю вас. А, Наденька! Вот уж не ожидал вас услышать в такой час.
   -- Простите,  Вася,  что бужу вас ночью,  но к  тому  есть уважительные
причины.
   --  Понимаю,  понимаю. Вы поговорили  с  господином  Покровским о целях
своего визита, и он отказался. Нет? Значит, согласился?
   --  Должна  вас огорчить -- я с ним еще не говорила. Дело в том, что  в
усадьбе произошло  убийство.  Нет-нет,  не  Покровский,  но  есть  основания
считать, что  покушались  именно  на  него.  Сейчас  я  не  могу  рассказать
подробностей, но... -- Надя немного замялась.
   -- Понимаю, понимаю, -- пришел ей на помощь детектив, -- необходима моя
помощь.  -- Василий  на  миг задумался. -- Увы, Наденька, сейчас я веду одно
очень важное расследование и вряд  ли в ближайшее  время  смогу вырваться из
Кислоярска. Давайте  сделаем  так  --  вы  останетесь в усадьбе и  проведете
расследование вместо меня.
   -- И что я должна делать? -- несколько разочарованно спросила Надя.
   --  Наблюдать за всем, что происходит в усадьбе и  вокруг нее.  Ну и не
забывайте о том деле, ради которого  собственно вы и оказались в  Покровских
Воротах.
   -- Ну, разумеется...
   -- Держите меня в курсе дела, -- продолжал Василий.  -- A если случится
что-то неординарное,  то звоните в любое время. Кажется,  Владлен Серапионыч
тоже теперь в ваших краях?
   -- Да, он здесь, -- подтвердила Надя.
   --  Стало  быть, работайте  в контакте  с  ним -- это  человек  умный и
надежный,  столько  раз мне  помогал.  Но главное --  сами  будьте предельно
осторожны, ведь  вы  знаете,  как вы мне  дороги... И  вот еще  что  -- если
окажетесь  в  Заболотье,  это такая  деревушка вблизи Покровских  Ворот,  то
передайте привет тамошнему участковому Федору Иванычу. Ну, кажется, все.
   -- Вася, пожелайте мне удачи.
   -- Наденька, желаю вам  всего-всего -- и  удачи, и успехов в работе, и,
как говорится, ни пуха, ни пера!
   Ответить Надя не успела, поскольку вернулась госпожа Хелена. И хотя та,
кажется,  даже  не  заметила,  чем  занята  ее  напарница,  Чаликова  решила
пояснить:
   --  Конечно, нехорошо использовать мобильник погибшего, но  у меня есть
оправдание --  мой  звонок связан  с расследованием его  убийства. Я звонила
Василию Дубову.
   -- Он приедет? -- тут же откликнулась баронесса.
   -- Нет, -- вздохнула Надя. -- А жаль, он бы здесь был очень нужен.
   -- Да, Василий Николаич оказался бы очень кстати, -- промолвила госпожа
Хелена,  однако Надя  не  уловила в ее голосе  особого сожаления  --  скорее
наоборот.
   -- Ну и как, удалось вам их разбудить? -- спросила Чаликова.
   --  Какое там! Водка  с  пивом -- это вам не коньяк  с бутербродами. --
Баронесса  налила  себе и  Наде  еще  по  чуть-чуть.  --  Ну  ничего, к утру
проспятся.
   -- К приезду милиции, -- добавила Надя.
   Тут древние камни  вновь  осветились карманным фонариком, и  дамы опять
увидали доктора  Владлена Серапионыча  в  компании  с  ветеринарным доктором
Белогорским.
   --  Вот,  не  спится,  -- проговорил  Серапионыч,  --  решили  с  Семен
Борисычем вас подменить.
   -- Супруга укажет вам гостевые комнаты, -- прибавил Белогорский.
   -- О,  у вас тут и закусочка!  --  обрадовался Серапионыч. --  Надеюсь,
милые дамы, вы ее с собой не унесете?
   Таким образом ночное дежурство неожиданно закончилось, и  Надя вместе с
госпожой фон Ачкасофф с мрачного кладбища отправились в не менее мрачный дом
баронов Покровских, где их на крыльце уже поджидала, кутаясь в шаль, Татьяна
Петровна Белогорская.
   И  хоть Надежде  после всех  приключений  минувшего дня спать совсем не
хотелось,  она  понимала,  что нуждается в  отдыхе  впрок  --  журналистская
интуиция говорила ей, что последующие дни будут не менее богаты на события.


x x x


ДЕНЬ ВТОРОЙ


   Когда  Надя  проснулась,  было уже  позднее утро.  Ее спальня оказалась
небольшой комнаткой  на втором этаже, из  окна  которой  открывался  вид  на
площадь перед фасадом и на столбы с бараньими головами. Прямо перед крыльцом
стоял милицейский микроавтобус, куда двое сотрудников в штатском заталкивали
носилки, на которых лежало тело Ника Свинтусова, покрытое не первой свежести
простынею.
   Выйдя  из  комнаты,  Надя  оказалась   в  длинном  коридоре  с  окнами,
выходящими на приусадебные  огороды, за которыми вдаль  и вширь простирались
болота. Правда, погода  за ночь  немного испортилась -- небо  было  затянуто
облаками, даже немного моросило.
   А  на  первом  этаже,  в  обширном  полузапущенном  помещении, Чаликова
застала  инспектора  Лиственицына  -- с  ним  она  уже не  раз  встречалась,
участвуя в тех расследованиях Дубова, которые частный сыщик вел в контакте с
милицией. Инспектор неспеша попивал чай с баранками и,  как показалось Наде,
под видом непринужденной беседы вел допрос Ивана Покровского.
   --  А,  Надежда!  --  радостно  воскликнул  Лиственицын,  едва  завидев
Чаликову. --  Как хорошо,  что мы  встретились. Я  хотел бы  вас кое  о  чем
спросить...
   --  Погодите  с вопросами,  инспектор,  -- укоризненно покачал  головой
Покровский.  --  Госпожа Чаликова полночи  стерегла убиенного, толком еще не
выспалась.  Давайте  сперва  напоим  ее чаем,  а  тогда  уж и  приступайте к
расспросам.
   -- От стаканчика чаю не откажусь, -- Надя  присела за стол.  --  А если
ваши вопросы относятся к убийству, то я видела  и слышала  то же самое,  что
баронесса фон Ачкасофф -- не меньше, но и  не больше. Если хотите, то можете
провести между нами очную ставку.
   --  В этом нет  необходимости, -- пробурчал инспектор. -- Тем более что
госпожу баронессу мне пришлось отпустить в город.
   -- В качества водителя "Мерседеса", -- пояснил хозяин Покровских Ворот.
-- Господин Мешковский еще недостаточно проспался после вчерашнего.
   -- Так, стало быть, они все уехали? -- чуть удивилась Надя.
   --  Я пытался  снять  показания  с  граждан  Мешковского,  Кассировой и
Cвятославского, но они  говорили  такое, что я даже не решился занести это в
протокол,  --  продолжал  Лиственицын. --  Пришлось выписать  всем троим  на
завтра  повестки -- надеюсь, что к тому времени они уже придут в  более, гм,
употребительный вид.
   -- А если не для протокола? -- попросила Надя.
   -- Все трое заявляют, что видели некую женщину в темном, которая встала
из  могилы,  угрожала   им  пистолетом,  а  потом  растаяла  в  воздухе,  --
неодобрительно произнес инспектор. -- А по-моему, это уже признак, извините,
белой горячки.
   -- Да, но при  белой горячке  обычно видят  белых мышек или там  всяких
зеленых змей, -- возразила Чаликова.
   -- Может быть  им, как  представителям творческой  интеллигенции, белые
мышки   являются  в   облике  призрачных  дам?   --  неуверенно  предположил
Покровский.
   -- Возможно, -- не стал спорить  Лиственицын.  --  Но  более всего меня
удивила гражданка  баронесса  фон  Ачкасофф. Когда я  передал ей эти  пьяные
россказни, то баронесса  ничуть не удивилась и предположила, что им  явилась
некая Анна... Кажется, Анна Николаевна?
   -- Сергеевна, -- поправил Покровский.
   -- Анна Сергеевна? -- чуть не подпрыгнула на стуле Надя. -- Глухарева?!
   -- Нет-нет,  Анна  Сергеевна Покровская, -- успокоил ее новопомещик. --
Дочка  моего двоюродного прадедушки, барона Сергея Федоровича. По преданиям,
сия юная особа застрелилась от несчастной любви, и с тех пор ее неприкаянный
дух бродит по кладбищу, размахивая  орудием самоубийства. -- Иван Покровский
вздохнул. -- Очень печальная история.
   --  М-да,  очень  печальная,  --  ледяным голосом  повторил  инспектор.
Видимо,  он так  и не мог  понять  -- то ли в  Покровских Воротах все такие,
мягко говоря, чудные, то ли  просто  над  ним  так изощренно насмехаются. --
Боюсь,  что эта задача нашей милиции вряд ли  по силам --  ловить призраков,
которые бродят с пистолетом и убивают живых людей.
   --  Я  уже  созвонилась  с  Дубовым,  --  по-своему   истолковав  слова
инспектора,  сообщила  Чаликова, -- но  он, к  сожалению,  теперь занят и не
может сюда  приехать.  Однако  Василий  Николаевич просил  меня  остаться  в
усадьбе и...  Простите, господин Покровский, если вы, конечно, не возражаете
против моего пребывания здесь.
   -- Ну что вы, госпожа Чаликова, разумеется, не возражаю, -- откликнулся
Иван  Покровский. -- Более того,  в  этом доме  вы  можете  рассчитывать  на
всяческое содействие.
   -- Ну вот и прекрасно. --  Лиственицын решительно встал из-за стола. --
А  мне  пора. Надо  полагать,  покойника  уже  погрузили.  Спасибо  за  чай,
счастливо оставаться.
   Отвесив общий поклон, инспектор вышел, а пару  минут спустя милицейский
микроавтобус шумно тронулся с места и покинул гостеприимную усадьбу.


x x x


   Сразу после отъезда следственной бригады Надежда решила, не  откладывая
в  долгий  ящик,  начать  собственное  расследование.  И  первым   делом  --
ознакомиться с местностью.
   -- Извините, госпожа  Чаликова, в этом я вам помочь не смогу, -- развел
руками  Иван  Покровский. --  Сам тут  недавно и  окрестности еще толком  не
изучил. Надеюсь,  исчерпывающую информацию,  так  сказать,  топографического
характера вам предоставят Семен Борисович с Татьяной Петровной.
   Узнав, какого  рода  помощь  требуется  Чаликовой,  доктор  Белогорский
взялся лично показать ей местность.
   -- Эта дорога  ведет от усадьбы к Кислоярскому шоссе, -- пояснил  Семен
Борисович, когда они миновали  "бараньи" столбы. По-прежнему  моросил мелкий
дождик,  и осенний  ветер гонял по дороге  опавшие листья. Вдали,  за лугом,
темнел хвойный лес, и все  так же доносился  неповторимый  запах болот. Надя
призналась себе,  что уже  понемногу  привыкает  к нему  и  что он  ей  даже
начинает нравиться. Впрочем, похожие чувства она испытывала совсем недавно в
Новой Ютландии.
   --  Семен  Борисыч,  а это что  за дорожка?  --  спросила  журналистка,
указывая на заброшенный,  заросший  бурьяном  проселок, отходящий  влево  от
Покровской дороги.
   -- Она ведет к бывшему дому культуры, -- нехотя пояснил Белогорский, --
но я вам туда, Надя, ходить не советую.
   -- Почему? -- тут же заинтересовалась Чаликова.
   -- Нехорошие места. Да вы уж, наверное, про наши края и сами наслышаны.
   -- Нечистая сила? -- Надя непроизвольно понизила голос.
   -- Этого я не говорил, -- уклончиво ответил Семен Борисович.
   Вскоре  дорога  резко  повернула  и взошла  на  невысокий холм,  откуда
открылся вид на болота.
   -- Спасибо, Семен Борисыч, дальше я сама, -- сказала Надя.
   -- Только  далеко  с  дороги  не  сворачивайте,  --  озабоченно  сказал
Белогорский. -- И на болота не ходите -- поверьте, это действительно опасно.
Дело даже не в нечистой силе... --  Последние  слова ветеринар произнес так,
будто хотел сказать: "И в ней тоже".
   -- Скажите, а как мне  лучше пройти в Заболотье?  -- вспомнила Чаликова
просьбу Дубова.
   -- A, ну это недалеко. Выйдете на большое шоссе, и налево.
   -- A напрямую никак нельзя?
   --  Вообще-то  есть тропинка через  болота,  но по ней никто  не ходит.
Нет-нет, правда, от болот лучше держаться  подальше, я и сам туда без особой
нужды не хожу, хоть всю жизнь тут прожил...
   Семен Борисович отправился назад к Покровским Воротам, а Надя -- вперед
по дороге. И первым  делом  она решила навестить  доктора Серапионыча, чтобы
спокойно обсудить обстановку и, может быть, даже составить план следственных
действий.
   Надежда неспеша брела по пустынной дороге, наслаждаясь суровым обаянием
осени, как  вдруг чуть не нос к  носу столкнулась с незнакомым  господином в
болониевом плаще и  с огромным сачком. Профессорская шапочка,  седая бородка
клинышком  и  очки  в  позолоченной оправе  выдавали  во  встречном человека
интеллигентного  и  не чуждого научных  занятий.  "Должно  быть,  тот  самый
натуралист из охотничьего домика",  догадалась Надя,  вспомнив, что накануне
говорил господин Мешковский по дороге в усадьбу.
   --  Разрешите  отрекомендоваться  --  кандидат  наук  Виталий  Павлович
Степанов,  --  галантно  поклонился  человек  с  сачком.  --  Извините,  что
заговорил с вами так запросто, без особых представлений...
   -- Ну что вы, я  очень рада, -- ответила Надя. -- Чаликова, журналистка
из Москвы.
   --  Надежда?  --  обрадованно  удивился  Виталий  Павлович.   --  Такая
знаменитая журналистка -- и в столь глухоманных местах?
   --  Я  в  гостях у  Ивана Покровского, --  не  вдаваясь в  подробности,
пояснила Чаликова. -- Но ведь и вы, Виталий Палыч, не так просто очутились в
здешней глуши?
   --  O, ну разумеется не просто так! Я  ведь, знаете ли, специализируюсь
на  изучении  болотной флоры и фауны,  оттого  и  решил  на некоторое  время
поселиться здесь, вблизи предмета своего  увлечения. Да что там увлечения --
главного  и любимого дела  всей  моей жизни!  Знаете,  Наденька...  то  есть
Надежда, простите, не знаю, как вас по батюшке...
   --  Ну что вы, -- рассмеялась Чаликова. -- Можете звать меня Наденькой,
без отчества.
   -- Да,  так вот, -- продолжал ученый, -- на здешних болотах я обнаружил
популяцию пиявок, не  описанных доселе в  науке.  Думаю назвать  ее  пиявкой
Степанова... Ах, да что это я все о науке да о науке... Наденька, прошу вас,
зайдемте ко мне, я вас со своей супругой познакомлю, она будет так рада, так
уж рада... Хотя нет, ее теперь нету дома, но все равно зайдемте!
   --  Спасибо,  в другой раз,  --  вежливо отказалась  Надя.  -- Сейчас я
собираюсь заглянуть к доктору Владлену Серапионычу.
   --  A, ну  понятно, -- чуть  разочарованно  ответил  кандидат наук.  --
Передавайте  ему мой  поклон.  Но  если  что,  заходите к  нам запросто, без
церемоний. -- И господин Степанов, размахивая сачком, двинулся вдоль дороги.


x x x


   Так  называемая "дача  Серапионыча" изнутри  оказалась  вовсе не  такой
хибаркой-развалюшкой, какою  виделась снаружи --  напротив,  там  было  даже
по-своему   уютно:  скрипучий   пол,   старая  мебель,  репродукции  картин,
развешанные  по  дощатым  стенам,  спиртовка  с  кипящим  чайничком.  И  под
низеньким потолком пучки  сушеных трав, источающие неуловимо-горьковатый, но
очень приятный аромат.
   --  Ах, Наденька! -- обрадовался  доктор. -- Как чудно, что заглянули в
мою берлогу. Сейчас будем пить чай...
   -- Из скляночки? -- улыбнулась Чаликова.
   --  Из скляночки,  из скляночки, --  закивал Cерапионыч.  -- Самоварчик
поставим, огоньку в печурке подбавим...
   -- Как у  вас тут мило! -- вздохнула Надя. Действительно,  в докторской
хибарке  она почему-то чувствовала себя куда  уютнее, чем в  холодных стенах
старинной усадьбы.
   --  Ну вот,  Наденька,  -- сказал Серапионыч,  когда  скромный стол был
накрыт и хозяин  с гостьей уселись чаевничать, --  мы  с вами здесь являемся
вдвоем как бы  коллективным Дубовым и должны оправдать оказанное нам высокое
доверие.
   -- Именно  так. -- Надя с  наслаждением отпила глоток  чая, ненавязчиво
отдающего какими-то луговыми и болотными  травками. --  А ведь  вы,  Владлен
Серапионыч, в этих краях, должно быть, свой человек и в курсе местных дел.
   -- Пожалуй,  что так.  --  Серапионыч неспеша  подлил  к себе  в  чашку
жидкости  из скляночки, которую постоянно держал во  внутреннем кармане. Про
эту скляночку в  Кислоярске ходили легенды, но еще никто  не решился  из нее
отведать, хотя доктор всем  своим знакомым  и  даже  незнакомым рекомендовал
содержимое скляночки как универсальный эликсир  чуть  ли от всех хворей.  --
Наденька, не желаете?
   -- Ну, если только чуть-чуть, -- решилась Чаликова. Обрадованный доктор
плеснул  ей  в  чай пару капелек, отчего вкус чая резко  преобразился (если,
конечно, содержимое чашки можно было теперь именовать словом "чай").  Однако
Надя отважно сделала несколько глотков.
   -- Ну как? -- поинтересовался доктор.
   -- Недурно, -- вежливо ответила Надя. -- Но только если в меру.
   --  Да,  так  вот,  значится,   --  вернулся  к  прерванному  разговору
Серапионыч. -- Вообще-то меня в  этих краях давно уже считают за своего. Лет
уж двадцать,  как  приобрел  эту  хибарку  и  всякий  свободный  денек  сюда