Чаликова не сдавалась:

   - Погоди, Васятка, но с чего ты решил, что царевна - я, а не вот эта
дама?
   - Надя указала на госпожу Хелену.

   - Нет, сударыня, вы слишком нарядно одеты, - ответил пастушок, оглядев
баронессу. - А настоящей царевне совсем не нужно наряжаться, чтобы
подтверждать свое положение при царском дворе. - Васятка перевел взгляд на
Чаликову. - Только сдается мне, Татьяна Дормидонтовна, что не настоящая вы
царевна...

   - Почему это? - слегка нахмурилась Надежда.

   - Когда я назвал имя козы - Танька - вы никак на это не откликнулись,
даже бровью не повели, будто это и не ваше имя.

   Надя смутилась, но тут же нашлась:

   - Ну да, меня же никто Танькой не называет, я ведь все-таки царская
дочка.
   Батюшка всегда зовет меня Танюшкой, а все остальные Татьяной
Дормидонтовной кличут... Но ты, Васятка, все-таки присаживайся, угощайся!

   Повеление царевны Васятка исполнил, но видно было, что последнее
объяснение его не очень-то убедило.

   За разговором с Васяткой никто и не заметил, как майор Селезень отошел
к карете и стал о чем-то шептаться с Чумичкой, а потом они оба подошли к
обедо-ужинающим, причем майор бережно нес в руках бутыль с какой-то
мутноватой жидкостью.

   - Самогонка, - пояснил Селезень. - Я ее так запрятал, что никакие
Соловьи-разбойники не найдут. А теперь, как я ощущаю, настал оптимальный
момент ее "раздавить"... Не возражаете, Ваше Высочество?

   - Не возражаю, - милостиво дозволила питие царевна. - После всех
передряг не мешает маленько расслабиться. Вот, помню, как-то в Карабахе...
- Надя осеклась, услышав нарочитое покашливание Дубова.

   - Да, можно и выпить, - поспешно сказала баронесса. - Но только в меру.

   - Чисто символически, - успокоил ее Селезень.

   - Нет-нет, мне не наливайте, - решительно отказался детектив. - Да и
сами, господа, не очень увлекайтесь - нам еще ехать и ехать.

   Однако майор уже разливал самогонку по серебряным стаканам с царским
вензелем. А Дубов вместе с Васяткой устроился чуть в сторонке на травке и
завел с ним беседу вполголоса. Очевидно, двум специалистам в области
дедукции было о чем поговорить.

   - За успех нашего предприятия! - провозгласил между тем майор и тут же
опрокинул символическое содержимое стакана в свою луженую глотку. - Ух,
гадость какая, но хорошо пошла! - Александр Иваныч забросил в рот соленый
огурец. - Как говорят господа офицеры, между первой и второй перерывчик
небольшой. - Вдруг майор резко повернулся к Чумичке, который скромно
закусывал балыком. - А скажи мне, друг разлюбезный, что ты знаешь об этом
злодее Каширском?

   - Ну вот, - с сожалением протянула баронесса, уже малость захмелевшая
"после первой", - так хорошо сидим, и вдруг - Каширский...

   Однако Чумичка, видимо, был в настроении поговорить и о Каширском:

   - Сволочь он. Примазался ко мне в ученики, мое ремесло выведал, книгу
спер - и удрапал. Встречу - не знаю что с ним сделаю! - Произнеся столь
содержательный монолог, Чумичка вновь замолк и уставился в землю.

   - Это опасный человек, - покачала головой Надя.

   - Кто будет опасен, так это я, когда его повстречаю! - заявил Селезень
и разлил по второй...


   ***


   Неприязнь Чумички к Каширскому определяли не только разница в
воззрениях на цели и задачи колдовства, но и чисто личные мотивы.

   Несколько лет назад, во время одного из длительных визитов в
параллельную действительность, Каширский сумел каким-то образом втереться
в доверие к Чумичке, и тот взял его к себе в ученики. Однако почуяв, что
ученик собирается использовать его науку не на благо людям, а в лучшем
случае лишь на благо себе, Чумичка объявил Каширскому, что отказывается
его обучать. Тот воспринял это решение внешне спокойно и лишь попросил
день на сборы. И когда хозяин после недолгой отлучки вернулся в свое
скромное жилище, то обнаружил, что его ученик исчез, прихватив с собой
колдовскую книгу, куда Чумичка записывал плоды своего жизненного и
колдовского опыта. Чумичка не очень горевал о потере книги - она была
написана таким образом, что воспользоваться ею в полном объеме Каширский
все равно не смог бы - но честного колдуна потрясло то коварство, которого
он никак не ожидал, как бы плохо ни думал о своем бывшем ученике.

   - Ах, доверчивый ты дурень, Чумичка, - бранил себя чародей, - постиг
тайны волшебства, а в людях так и не научился разбираться!

   И, горестно вздохнув, Чумичка опустился на табуретку. Но, к
собственному удивлению, оказался на полу.

   - Что я, уже совсем того... - раздраженно бормотал он, поднимаясь и
потирая зад. - Мимо табуреток промахиваюсь. Дожил!

   И Чумичка с досады хлопнул кулаком по столу, но стол, сорвавшись с
места, понесся, ловко перебирая всеми четырьмя ногами, в другой конец
просторной горницы.

   - Ах вы так!.. - крикнул Чумичка, почему-то обращаясь к табуретке. А та
попятилась от него, поскрипывая деревянными ножками. - Значит, бунт?! -
топнул он ногой. - Супротив своего хозяина!?

   И мебель, будто только того и ждавшая, рванула по горнице врассыпную.
   Табуретки неслись вприпрыжку, пытаясь спрятаться под столом. Умывальный
столик, гремя медным тазом, бегал вокруг печи. А солидный шкаф бочком
пробирался вдоль стенки в дальний угол. Посреди этого мебельного
сумасшествия стоял Чумичка и топал ногами:

   - Пройдоха! Змей скользкий! Обстановку мою заколдовал. Вот ужо я до
тебя доберусь! - выкрикивал чародей и вдруг... засмеялся. Жутковатым
смехом, от которого становится вовсе не смешно. Мебель вздрогнула и
испуганно замерла.
   А хохот волшебника нарастал, как грозная лавина, готовая в любой момент
обрушиться на голову всякого, вставшего на ее пути. Жалобно задребезжали
стекла. И... и все внезапно стихло. В пронзительной тишине было слышно,
как испуганная муха бьется в окно, видимо, давая себе зарок больше никогда
не залетать в жилища чародеев.

   Мебель медленно, осторожно переступая деревянными ногами, стала
расходиться по своим местам.

   - Вот то-то же, - мрачновато улыбнулся Чумичка. - А до пакостника я еще
доберусь, ох доберусь. - И чародей устало опустился на проворно
подбежавшую табуретку. - Не сегодня, так завтра, но доберусь!


   ***


   Путники выпили по второй чарке, и вскоре над окрестными лугами поплыла
заунывная песня.

   - Вечерний звон, вечерний звон, - выводил звонкий, хотя и слегка
заплетающийся голосок царевны Татьяны Дормидонтовны Чаликовой.

   - Бомм! Бомм! - Царь-колоколом вторил ей майор Селезень. Колдун Чумичка
и баронесса как могли подтягивали. Занятые музыкальным процессом, они даже
не заметили, как Васятка, простившись с Дубовым, погнал коз в сторону
деревни.
   А Великий Детектив, немного еще насладившись пением своих спутников,
все-таки был вынужден прервать их музицирование:

   - Господа, пора в путь.

   - Эх, какую песню испортил! - проворчал майор, поднимаясь с травы.

   - А ехать и вправду пора, - заметил Чумичка, с опаской поглядывая на
солнце, уже изрядно клонившееся к лесу. - Даже не представляю, где мы
ночевать будем...

   - Ничего, как-нибудь перебьемся, - беспечно махнула рукой госпожа
Хелена.

   - Ну еще бы, ведь баронесса ночевала на Гороховом городище - и ничего,
жива, - подпустила Надя. Чумичка глянул на баронессу с изумлением, но
ничего не сказал - только уважительно цокнул языком.


   ***


   Провожаемая восхищенными взорами Васяткиных односельчан, золотая карета
проехала через деревню и вскоре вновь углубилась в лес.

   - Скажите, о чем это вы так долго разговаривали с Васяткой? -
поинтересовалась Надя у сыщика. - Обучали его приемам дедуктивного метода?

   - Да нет, дедуктивным методом он и так владеет не хуже меня, а то и
получше, - уважительно ответил Дубов. - Просто я рассказал Васятке об
убийстве князя Владимира и всех сопутствующих обстоятельствах, и спросил
его мнения. И он тут же выдал очень логичную версию. Вообще-то я
предполагал нечто подобное, но Васятка буквально разложил все по полочкам.

   - И что это за версия? - спросил майор.

   - Знаете, сейчас я не хотел бы ее выкладывать. Версия получилась, я бы
сказал, уж слишком стройная и слишком логичная. А в жизни все бывает куда
сложнее. Поэтому не буду вас пока что настраивать ни за, ни против кого бы
то ни было, - уклончиво ответил Василий.

   - Знаете, я вот подумала, - неуверенно заговорила Надя, - если мы
попали в параллельный мир, то здесь могут оказаться и параллельные люди...

   - Это точно, - подхватил майор, - ежели бы Василий Николаич не пресек
нашу пьянку, то мы все очень скоро запараллелились бы!

   - Да нет, я имею в виду другое. В общем, Васятка - это как бы
параллельный Дубов. Наверное, и у других кислоярцев здесь имеются свои
двойники. Может быть, не всегда их сходство столь ярко...

   - Ну, например, кто у нас царь Дормидонт? - спросила баронесса.

   - Доктор Серапионыч, - не задумываясь заявил Василий. - Чем не
Дормидонт Петрович? Ну, пускай не глава государства, зато у себя в морге -
и царь, и бог. И пьет, собака, изобретательно! А Баба Яга - ну так просто
вылитая Анна Сергеевна Глухарева, сообщница Каширского.

   - А как насчет нашего друга Рыжего? - ехидно поинтересовалась баронесса.

   - А тут, пожалуй, посложнее, - покачал головой Василий. - Сдается мне,
что у столь незаурядной личности вряд ли может существовать двойник в
параллельном мире. Конечно, смотря что таковым считать...

   - Однако, господа, не мешало бы определиться с ночлегом, - вернул майор
метафизическую беседу к прозе жизни. - Уже скоро стемнеет, а мы еще не
нашли верного причала.

   - Может, вернемся в деревню? - предложила Надя.

   - Возвращаться плохая примета, - возразила баронесса.

   - Тогда - полный вперед! - подытожил Василий.


   ***


   Вскоре в сгущающихся сумерках путники увидели неподалеку от дороги
высокое бесформенное сооружение, которое при более близком рассмотрении
оказалось церковью. Заброшенной ее назвать, пожалуй, было бы нельзя, но и
содержащейся в идеальном порядке - тоже.

   - Середина двенадцатого века, - тут же сообщила баронесса. - То есть,
насколько я понимаю, сооружена еще до раздвоения реальностей. Простояла до
начала двадцатых годов, после чего там располагался колхозный хлев, однако
несколько лет назад ее начали понемногу восстанавливать.

   - Ну, здесь мы сможем хоть как-то переночевать, - уверенно заявил
Александр Иваныч. - Чумичка, тормози телегу!

   Придержав лошадей, Чумичка с опаской оглядел церковь:

   - Не нравится мне тут. Но дальше начинаются земли князя Григория, а там
ночевать - верная погибель.

   - Так что же делать? - нетерпеливо спросила Надя.

   - Будем здесь.

   Карета остановилась перед потрескавшейся и изрядно обвалившейся
папертью, пассажиры вышли, и майор принялся дубасить в дверь сторожки,
прилепившейся сбоку от входа в церковь.

   Вскоре на стук вышел сторож - маленький седенький старичок лет под сто,
одетый в какие-то немыслимые лохмотья.

   - Здесь царевна Татьяна Дормидонтовна, - с ходу сообщил майор Селезень.
- Обеспечьте Ее Высочеству и сопровождению достойный ночлег.

   - O-о-о, кто к нам пожаловал! - радостно зашамкал сторож. - Только где
ж я вас поселю?.. Разве что прямо в церкви. Там и просторно, и покойно. -
Погремев внушительной связкой ключей, старичок взял на изготовность самый
внушительный.

   Высокопоставленная делегация, ведомая старичком сторожем, торжественно
направилась в храм. Между тем Дубов с Чумичкой выносили из кареты все
нужное для скромного ночлега.

   - Ну, здесь-то нечистая сила не посмеет нас тронуть, - с благолепием
произнесла баронесса, взирая на иконы, горящие свечи и прочую благодать.

   - Да уж, сюда они не сунутся, - удовлетворенно добавил Селезень.
Чумичка промолчал, только скептически хмыкнул.

   - Спокойной вам ночи, господа хорошие, - низко поклонился сторож и,
тяжело шаркая сношенными лаптями, вышел из храма.

   Спать еще не хотелось, и путники, расположившись со скромной закуской
вокруг алтаря, вновь принялись обсуждать конечную цель своей поездки -
свадьбу царевны с князем Григорием и поимку зловредного чародея Каширского.

   - Я вижу ситуацию так: перед нами вражеская крепость, -
разглагольствовал майор, - и наша задача ее захватить. И тут возможны
варианты - либо штурм, либо осада, либо обманный маневр.

   - Ни штурм, ни осада в нашем случае никак не подходят, - заметила
баронесса, - слишком уж силы неравны. Да-да, Суворов побеждал не числом, а
умением, но Суворов же и говаривал, что противника надо изучать. А мы об
этом князе Григории толком ничего не знаем.

   - Потому-то нам и предстоит действовать по методу Штирлица, - сказал
Дубов. - Проникнуть в самое логово неприятеля и подтачивать его изнутри.

   - Жаль только, что мне во всей этой истории отведена роль подсадной
утки, - вздохнула Чаликова.

   - Лично я подсадной уткой быть не собираюсь, - громогласно заявил
Селезень. - Если что, я их трам-тарарам...

   - Вот этого-то я и опасаюсь, - озабоченно покачал головой Дубов. - Вы,
Александр Иваныч, как всегда, не сдержитесь и сорвете всю операцию.
Поэтому очень прошу вас - больше дела, меньше эмоций.

   - Ладно, ладно, - примирительно проворчал майор. - Будем, значится,
посдержаннее. Да и чего это мы все о делах - давайте о чем веселом
поговорим.

   - Ну-с, если хотите, - подхватила баронесса, - могу еще поразвлечь вас
документами из городского архива.

   - Опять гадости, - пробурчал Селезень. - Я же чего действительно
веселое имел в виду. А тут снова эти пасквили.

   - Нет, исторические документы, - с важностью поправила баронесса и,
снова пошарив в многочисленных нижних юбках своего "фрейлинского" платья,
извлекла рулончик пожелтевшей бумаги. - "Сегодня посланец князя Григория
разговаривал при мне с боярином Губиным и гадости всяческие про нашего
царя-батюшку рассказывал. Де, на встрече его с князем Григорием целовались
они взасос аки бабы, и водку вместе распивали в количествах немеренных, и
в дружбе вековечной друг-дружке клялись. А после князь Григорий посуду на
счастие бил, а царь токмо улыбался, на все эти бесчинства глядя. Я схватил
негодяя посланца за бороду, да боярин Губин вступился за него. И сказал,
что правда это все и что токмо польза от дружбы с князем будет. Что,
объединившись с нашим царем, они изгонят инородцев зловредных, от коих
хиреет земля кислоярская. Я сказал ему, что ложь сие и клевета зловредная,
так как доподлинно знаю, что царь наш батюшка Дормидонт ни с какими
мужиками никогда в жизни не целовался и делать этого не будет, так как
противно ему сие. Но посланец поганый настаивать стал, что сам при том
присутствовал и своими глазами видел, как князь с царем лобзались и водку
распивали. Я уж не знаю, что бы я сделал с ним, вражиной, да тут подошел к
нам князь Владимир и, услышав об чем спор, окатил меня медовухой из кружки
со словами, что я-де сам инородец и под дуду инородцев пляшу. И еще
окатить хотел, да промахнулся и окатил медовухой посланца и извиняться
перед ним начал, и кафтан с него стянул, сказав, что заменит ему на новый.
Но посланец, за свой кафтан ухватившись, заорал неблагим матом, что, мол,
его грабят, и хотел ударить князя Владимира, да тот увернулся ловко, и
попал посланец прямиком в ухо боярину Губину. А поспевший тут боярин
Андрей ударил крестом своим Губина, да по башке, и закричал голосом
дурным, что де боярина Губина враги убивают.
   А уж что дальше было, я не упомню, так как и меня по голове чем-то
стукнули сильно. И шишка потом была с кулак, но обида не в том, а в
напраслине, на нашего царя-батюшку возводимой. Боярин Куняев."

   - Полный дурдом, - махнул рукой майор.

   - А я так не думаю, - задумчиво заметил Василий и, обратясь к
баронессе, спросил: - И это все?

   - Да все, собственно, - отвечала та, - разве что тут еще приписка есть,
явно другой рукой сделанная.

   - Какая? - спросила Надя.

   - Да всего одно слово, - пожала плечами баронесса. - "Дурак".

   - И все? - удивилась Надя.

   Но за баронессу ответил Василий:

   - И этого более чем достаточно. Госпожа Хелена, позвольте вам задать
нескромный вопрос.

   - Для меня как историка не существует нескромных вопросов, - горделиво
ответила баронесса.

   - Меня интересует, как к вам попали все эти манускрипты.

   Баронесса чуть смутилась:

   - Ну, если не вдаваться в подробности, то я применила тот же способ,
который не решилась использовать на базаре, ну, вы помните, с историческим
кувшином.

   - А если конкретнее? - попросил Дубов.

   - Когда архивариус Саввич вышел в соседнее помещение, я схватила с
полки первую попавшуюся бумагу и сунула под юбку.

   - И Саввич ничего не заметил? - несколько удивился Василий.

   - Не совсем, - ответила баронесса. Как раз в тот момент, когда я
прятала бумагу, он неожиданно вошел в комнату и не мог не заметить моего
замешательства. Но мне показалось, что он улыбнулся мне как сообщник и
после этого несколько раз покидал комнату, оставляя меня наедине с
документами. Ну и я, сами понимаете... - Баронесса смущенно замолкла.

   - Я вас прекрасно понимаю, дорогая баронесса, - усмехнулся Дубов. -
Ясно, что эти документы вам просто подбросили. Но настолько ловко, что вы
этого даже не поняли, а считаете, что сами их, гм, слямзили. Остается
только выяснить, кто и с какими целями их вам столь виртуозно подкинул.

   - Не надо меня утешать, Василий Николаевич, - вздохнула баронесса. -
Как бы там ни было, я их все-таки слямзила. Но я это сделала исключительно
в интересах науки!

   Чтобы как-то замять неловкую паузу, майор выразительно глянул на часы:

   - Ого, уже почти двенадцать. Ну что, будемте укладываться?

   Но в этот миг по церкви пробежал невесть откуда взявшийся ветерок и
загасил все свечи.

   - Ой, не к добру, - вздрогнув, прошептала баронесса.

   Майор старательно захлопал себя по карманам в поисках зажигалки, но ему
на помощь пришел Чумичка: он щелкнул пальцами, и несколько свечек вновь
загорелись. В их неверном свете постояльцы увидели, как из углов церкви к
ним стекаются какие-то темные существа, напоминающие бесов, вурдалаков и
прочих персонажей из фильмов ужасов. Схватив кадило, Чумичка размахнулся и
швырнул его в один из углов, где движение нечисти казалось особенно
активным. Бесы бросились врассыпную, но вскоре вернулись в боевой порядок
и походным строем двинулись к алтарю.

   Баронесса стремительно раскрыла свою сумочку, чуть не сорвав пряжку, и
высыпала все ее содержимое на пол. Извлеча из кучи предметов красный
фломастер, она быстро нарисовала на полу круг, внутри которого и укрылись
от агрессивной нечисти царевна Танюшка с сопровождающими ее лицами. И
очень вовремя - еще минута, и полчища в растерянности остановились перед
фломастерной линией, не решаясь или будучи не в состоянии ее перейти. Так
они и стояли, мерзко скалясь, бесстыдно высовывая длинные языки и
кровожадно лязгая клыками.

   - Боюсь, фломастерная линия - не слишком-то надежное укрытие, - с
опаской заметила Чаликова.

   - Будем пробиваться к выходу! - предложил майор.

   - Ничего не получится, - безнадежно махнула рукой баронесса, - они же
нас просто растерзают!..

   - Надо читать какую-нибудь молитву, - вдруг сказал Чумичка. - Сам я не
имею права.

   Поскольку все четверо воспитывались в духе советского атеизма, то в
молитвах были, мягко говоря, не слишком сильны. Однако Чаликова, с трудом
вспоминая, а порой и перевирая слова, все-таки принялась читать "Отче
наш". Майор Селезень на манер заправского дьякона заревел на всю церковь:
"Господу Богу помо-о-олимся!!!", а госпожа Хелена стала творить на все
стороны крестное знамение. Эти действия привели к тому, что орда медленно
отступила на оборонительные позиции вдоль стен.

   - Придется выходить с боями из окружения! - оценил майор ситуацию на
поле боя.

   Схватив свечу и громче прежнего заведя "Господу