аступничеству, но уж теперь - шалишь! - Повернувшись к дверям, он
крикнул: - Эй, молодцы!

   В гостиную вошли двое стрельцов, один из которых предусмотрительно
держал в руках кандалы. Несмотря на отчаянное сопротивление ведьмы
Ягоровой, она была благополучно закована в железо и уведена.

   - Погодите, чего-то я хотел сказать, да из-за этой проклятой бабы все
из головы вылетело, - поскреб в затылке Пал Палыч. - Ну ладно, потом
вспомню.
   Счастливо оставаться. - И с этими словами он покинул гостиную, оставив
гостей в порванных одеждах посреди дикого разгрома.

   - Эх, хорошо поразмялись, - расправил плечи майор, - а теперь можно и
продолжить наши, хм, интеллектуальные занятия. - С этими словами он
пощупал здоровенную шишку, вскочившую у него в самой середине лба, и
приложил к ней медный подсвечник.

   - Ну ладно, продолжим. - Василий поправил расхристанный кафтан, извлек
из-под стола тетрадку, изрядно помятую в ходе схватки, и возобновил чтение:

   - "Надо бы наконец-то определиться в моих отношениях с Т. - люблю ли я
ее по-настоящему? Точно знаю одно - когда я начал за нею ухаживать, моей
целью было получить доступ к ее высокопоставленному родителю. Конечно, не
для личной выгоды, как про меня судачат недоброжелатели, а чтобы иметь
возможность делать то, что я делаю. Но она-то полюбила меня по-настоящему!
   За что? Не знаю. Но с удивлением понимаю, что мое чувство к ней с
каждым днем становится все глубже и сильнее. И это уже вне зависимости от
того, кто ее батюшка и каковы мои с ним отношения. Может быть, я ее и
полюбил за ту искренность и безоглядность, с которой она полюбила меня?".
- Дубов отложил тетрадку. - А дальше идет запись по-немецки.

   - Разрешите мне. - Надя взяла тетрадку и стала переводить: - "Сегодня
хоронят князя Владимира. Это был мой самый верный друг и сторонник
преобразований, а ему приходилось изображать моего злейшего врага и таким
образом служить нашему делу".

   - Значит, все-таки Васятка был прав, - заметил Дубов. - Ах, извините,
Наденька. Продолжайте, пожалуйста.

   - "Бояре кричат, что это я заманил князя Владимира к себе под крыльцо и
там убил. Знали бы они, что я лишился самого близкого друга и соратника!
Он столько сделал для нашего общего дела, а я даже не могу отдать ему
последний долг - из соображений конспирации. Если бы херр Дубов успел до
отъезда найти истинных убийц Владимира! А с отъездом откладывать нельзя,
иначе будет поздно. Конечно, я понимаю, что поступаю со своими гостями,
мягко говоря, нечестно, но что мне остается делать? Если бы Дубов прибыл
сюда один, то я мог бы с ним как-то столковаться. Но вместе с ним еще три
человека, в том числе фройляйн Чаликова, профессиональная журналистка, и
если я их выпущу, то раньше или позже тайна станет всем известна, и через
Горохово городище начнут ходить все, кому не лень. И сюда мощным потоком
хлынет современная цивилизация. Казалось бы, я должен этому радоваться, но
опасность очень уж велика, даже более того - под угрозой окажется само
существование этого параллельного мира. У меня есть все основания считать,
что здесь куда скорее примут отнюдь не "Мадонну" Рафаэля, не музыку
Моцарта и не учение Льва Толстого, а алкоголь, наркотики и новейшие
достижения военной индустрии.
   Чингисхан, вооруженный копьями и стрелами - тоже ничего хорошего, но
Чингисхан с "Катюшами", истребителями и ядерной бомбой - это уже угроза
всему человечеству. К тому же аппетиты князя Григория могут и не
ограничиться Кислоярским царством..." Ну вот, на этом рукопись обрывается,
- закрыла тетрадку Надя.

   - Ну, что скажете, господа? - Василий обвел взглядом всех
присутствующих.

   - По-моему, эти заметки не лишены здравого смысла, - задумчиво
промолвила баронесса.

   - А я все равно считаю, что это низость, - заявил майор. - Какими бы
высокими идеями он не руководствовался.

   - Темный колдун Чумичка оказался куда порядочнее и гуманнее этого
"благодетеля и просветителя", - заметила Чаликова.

   - И потом, насколько господин Рыжий честен даже перед самим собой? -
задалась вопросом госпожа Хелена. - Мне кажется, его дневник не лишен
некоторого фразерства...

   - Прохиндей - он и есть прохиндей! - рубанул Селезень. - Будь он хоть
самый распросвещенный.

   - Постойте! - вдруг вскрикнула Надя. - Это писал... это писал человек
из нашего времени!

   - Ну разумеется, - чуть заметно улыбнулся Василий. - Я об этом
догадывался уже давно, а дневник лишь рассеял последние сомнения.

   - Может быть, дорогой Василий Николаич, вы еще и назовете его подлинное
имя? - не без некоторой доли ехидства спросила баронесса.

   - Охотно назову, - совершенно серьезно ответил Дубов. - Но будет лучше,
дорогая баронесса, если его имя произнесете вы сами.

   - Каким это образом? - изумилась баронесса.

   - Хотя в следственной практике такие методы и не поощряются, но я вам
задам парочку наводящих вопросов, - усмехнулся Василий. - Помните,
баронесса, вы как-то говорили, что как будто где-то видели лицо Рыжего, но
не можете вспомнить, где.

   - Да, действительно, - подтвердила Хелен фон Ачкасофф. Дубов радостно
потер руки:

   - Так вот, вы могли его видеть не живьем, а на фотографии двадцати или
более летней давности. В то время цветное фото еще не было распространено,
а на черно-белом цвет волос не всегда соответствует действительности...

   - Толя! - вскричала баронесса. - Толя Веревкин!

   - Какой еще Толя Веревкин? - удивился майор.

   - Тот самый студент из группы профессора Кунгурцева, который исчез на
несколько дней на Гороховом городище, потом нашелся, а через некоторое
время утонул в Финском заливе, - спокойно объяснил Дубов. - Я ничего не
напутал?

   - Нет, так оно и было, - подтвердила госпожа Хелена. - Но теперь ясно,
что он лишь инсценировал свою смерть, а сам перебрался сюда, в Царь-Город.
   - И тут баронесса переменилась в лице и со всей силы хлопнула себя
кулачком по лбу. После чего вскочила и бросилась отплясывать нечто среднее
между гопаком и канканом, отчего из нее посыпались рукописи и свитки.

   - Крыша поехала! - радостно констатировал майор.

   - Нет, это мы поехали! - завопила баронесса. - Мы можем хоть сейчас
возвращаться домой!

   - Не понял? - переспросил майор.

   - А полнолуние как же? - удивилась Чаликова.

   - Так ведь Толя Веревкин ходил туда-сюда, не дожидаясь никаких
полнолуний, - радостно голосила баронесса, продолжая приплясывать. - Нам
он сказал, что "окно" действует три дня в течение полнолуния, а сам
пропадал неделю.

   - Ну да, - отозвался Дубов, - а нам, выходит, просто голову заморочил,
чтобы задержать в Царь-Городе.

   - Ну так по коням! - взревел Селезень.


   ***


   Майорский "Джип" несся по проселочной дороге на такой скорости, что
случись тут инспектор ГАИ - и майор надолго лишился бы прав. Но гаишники
здесь не случались. Встречные же селяне лишь истово крестились, а то и
грозили кулаками вослед "чертовой телеге". Из-под мишленовских покрышек
разбегались в разные стороны гуси и свиньи. Встречная телега с сеном,
запряженная снулой лошадкой, при приближении "Джипа" лихо рванула с
дороги. И лошадка внезапно выказала такую прыть, что сено полетело через
придорожную канаву вместе с возницей. Дубов, стянув с себя красный кафтан
с оторванным в последней потасовке рукавом, размахнулся и швырнул им в
здоровенного борова, с недовольным хрюканьем покинувшего придорожную лужу.
Баронесса, словно Свобода на баррикадах, размахивала какой-то здоровенной
грамотой - видимо, ценным историческим документом. Но когда сей документ
вырвался из ее ручек, она даже и не посмотрела ему вослед. А документ,
порхая на облаке пыли, плавно крутясь, опустился к ногам некоего старичка,
и тот живо подобрал его - видать, на самокрутки. Чаликова радостно
обнимала Дубова и в порыве чувств хотела помочь ему вслед за кафтаном
снять и остальные одежды. Глядя на них, и майор рванул на груди рубаху.

   - Эх, прокачу! - радостно пробасил Селезень, и машина с развеселой
компанией, подымая клубы пыли, влетела в сумеречный лес. Солнце опускалось
за горизонт. До городища было рукой подать.




                               ЧАСТЬ ВТОРАЯ.


                                ДВА ДЕМОНА




                               ГЛАВА ПЕРВАЯ


                         СРАВНИТЕЛЬНАЯ ДЕМОНОЛОГИЯ


   Частный детектив Василий Дубов обедал в небольшом уютном ресторане "Три
яйца всмятку" вместе со своими старинными знакомыми - доктором Владленом
Серапионычем и владельцем крупнейшего Кислоярского турагентства "Сателлит"
   Георгием Ерофеевым. Поскольку доктор для повышения жизненного тонуса
прописал Дубову и Ерофееву дельный рецепт - не говорить за столом о делах
- то беседа крутилась вокруг разных загадочных явлений в природе и
обществе, как-то: существуют ли летающие тарелки, куда исчезла Янтарная
комната, кто такая Несси и, наконец, каким образом жители Кислоярской
республики, несмотря на полный развал промышленности, сводят концы с
концами, а некоторые даже и процветают.

   Василия, буквально несколько дней назад столкнувшегося с более чем
загадочным явлением - параллельной действительностью, так и подмывало
поделиться с сотрапезниками, но он понимал, что этого делать никак нельзя,
и больше молчал, слушая ученые речи доктора и бизнесмена.

   - А что, приходится вертеться, - злостно нарушая рекомендации
Серапионыча, говорил Ерофеев. - Когда я понял, что туры в Грецию не многим
здесь по карману, то стал организовывать экскурсии в более близкие места -
Белоярск, Прилаптийск, Старгород... Правда, экскурсии они только по
названию, в основном ездят челночники-купипродайцы, но зато и мой
"Сателлит" пошел в гору!

   Дубов с душевным содроганием подумал о челночных турах в Царь-Город и
еще крепче сомкнул уста.

   - А вы организовали бы турпоездки на наше Кислоярское водохранилище, -
посоветовал Ерофееву Серапионыч. - Там, говорят, поселилось какое-то
жуткое чудище навроде Лох-Несского... - Доктор вздохнул и подлил себе в
компот некоей жидкости из скляночки, каковая постоянно находилась у него
во внутреннем кармане сюртука.

   - О, к нам идет главный специалист по всяким тайнам и загадкам, -
заметил Дубов. Эти слова, конечно же, относились к неприметной с виду даме
- бакалавру исторических наук баронессе Хелен фон Ачкасофф, которая
продвигалась в направлении их столика, каким-то чудом удерживая и поднос
со скромным обедом, и видавший виды объемистый кожаный портфель. Ни слова
не говоря, баронесса приземлилась за столик между доктором и
турбизнесменом.

   - Ну, чем порадуете, дорогая баронесса? - обратился к историку господин
Ерофеев.

   - А чему радоваться! - безнадежно махнула рукой баронесса, едва не
стряхнув комплексный обед Ерофеева ему же на брюки. - И на конгресс ехать
надо, и дело тут интересное подвернулось - не могу же я надвое
разорваться... И вообще, дернул же меня черт расследовать всякие дурацкие
тайны!

   - Ах, баронесса, как я вас понимаю! - успокаивающе улыбнулся Василий. -
Но как детектив я убежден в одном: нет такой тайны, которую нельзя было бы
распутать. Даже если она скрыта в веках.

   - Признавайтесь, баронесса, что за тайна вас гложет на этот раз, -
захихикал Серапионыч. - Загадка смерти Александра Первого, библиотека
Иоанна Грозного, завещание Юлия Цезаря?

   Баронесса Хелен фон Ачкасофф совершенно серьезно оглядела соседей по
столу:

   - Нет-нет, господа, эта тайна из гораздо более близкой истории. - И,
немного поколебавшись, добавила: - Не вижу смысла скрывать ее от вас, тем
более что и до меня кое-кто уже пытался ее разгадать. - Баронесса
вздохнула. - Хотя тоже безуспешно.

   - Расскажите, пожалуйста, - уже почти всерьез заинтересовались
сотрапезники.

   - Ну ладно, - решилась баронесса. - Для начала попытаюсь вкратце
обрисовать, так сказать, исторический фон возникновения этой загадки. -
Похоже, бакалавр исторических наук всерьез почувствовала себя лектором на
кафедре. - Как вам, должно быть, известно, события 1991 года и распад СССР
вызвали настоящий "парад суверенитетов". За короткий срок возникла и наша
Кислоярская республика, и Белоярская, и Прилаптийская, и Мордавская,
которая граничила с нами с юга. Вот в этой-то Мордавской республике и
разыгрались события, приведшие к возникновению нашей тайны. Процесс
суверенизации продолжался, и теперь уже часть Мордавской республики,
лежащая на ее севере, вдоль реки Дурилки, объявила себя независимой
Придурильской республикой со столицей в Старгороде. Естественно,
Мордавское руководство подобный поворот никак не устраивал, и разразился
конфликт, очень быстро перешедший в военные действия, которые удалось
прекратить лишь вмешательством соседних суверенных государств и в
значительной степени решительными действиями всем нам хорошо знакомого
майора Селезня...

   - Уважаемая баронесса, ваша лекция по новейшей истории очень
увлекательна и поучительна, но все эти события нам прекрасно известны, -
вежливо перебил Серапионыч.

   - Да, давайте перейдем к делу, - поддержал доктора детектив Дубов.

   - Тайна слишком тесно связана с этими историческими событиями, -
возразила баронесса. - Теперь к сути дела. В Старгороде издавна
существовал городской музей, в котором наряду с экспонатами краеведческого
характера наличествовало и немало художественных произведений, в том числе
принадлежащих кисти известных мастеров. Когда мордавско-придурильский
конфликт дошел до артобстрелов и бомбардировок, было принято решение
эвакуировать музейные ценности из города в более безопасное место.
Директор музея, некто Всеволод Борисович Козицкий, с трудом "выбил"
грузовик, с помощью шофера погрузил все ценности и отъехал
предположительно в северном направлении. - Баронесса выдержала
многозначительную паузу. - После чего все - и ценности, и грузовик, и
директор с шофером - все исчезло совершенно бесследно.

   - Вы уверены, что они поехали именно в северном направлении? - спросил
Дубов, который с напряженным вниманием слушал рассказ баронессы.

   - Ну, какая может быть уверенность, особенно когда кругом шли бои...
Мне удалось только обнаружить заявку директора Козицкого на грузовик и
бензин.
   Он просил выделить то и другое для перевозки музейных ценностей на
север Придурильской республики, где военные действия не шли.

   - В северном направлении - это как раз в сторону Кислоярска, - как бы
между прочим отметил Серапионыч.

   - Поэтому наиболее вероятное и простое объяснение - грузовик попал под
бомбежку и все ценности погибли вместе с директором, - не без сожаления
сказала баронесса фон Ачкасофф. - Хотя мне кажется, что не все тут так
просто.

   - А что, у вас есть какие-то основания считать, что "не все так
просто"? - переспросил Ерофеев.

   - Никаких, - махнула рукой баронесса. - Только чутье историка. Но этого
явно недостаточно, чтобы сделать какие-то выводы. Нужны факты. А факты на
настоящий момент таковы, что ни одна из картин, насколько мне известно, не
"всплывала" ни здесь, ни за границей.

   "А если картины каким-то образом достались Каширскому, и он переправил
их в Белую Пущу? - невесело подумал Василий. - А что, с него станется".

   - Да, печальная история, - протянул доктор и отпил компота с жидкостью
из скляночки. - Ну, если в грузовик и впрямь попала бомба, то это уже
каюк. Я ведь, знаете ли, бывал и в Придурильской, и в Мордавской
республиках в составе делегации Красного Креста, видал и разбомбленные
автомашины, и разрушенные дома - зрелище, прямо скажем, не для
слабонервных! В лучшем случае останутся десяток-другой обгоревших трупов,
из которых идентифицировать удается хорошо если один-два - да и то если
только по особым приметам... - Серапионыч прикрыл глаза, и лицо его как
будто сладостно озарилось приятными воспоминаниями. - Ну а уж всякие
предметы, особенно картины там или мебель - эти обычно сгорают в два счета.

   Свое мнение высказал и бизнесмен Ерофеев:

   - Как-то маловероятно, что бомба угодила именно в ту самую машину.
   Бомбили-то в основном что? - военные объекты, эшелоны, что там еще...
Мне почему-то кажется, что директор музея просто смылся под шумок со всеми
ценностями, продал их, а сам теперь живет себе поживает под чужим именем
где-нибудь на Багамах.

   - Нет-нет, - решительно запротестовала баронесса, - я опрашивала многих
людей, и все - как его друзья, так и недоброжелатели - сходятся на том,
что Всеволод Борисович исключительно честный человек, талантливый
искусствовед и настоящий бессребреник!

   - Знаем мы этих честных, - хмыкнул Ерофеев, но прежней уверенности в
его голосе не чувствовалось.

   - И потом, куда же в таком случае подевался водитель грузовика? - вслух
задумался детектив Дубов. - Вам удалось хотя бы установить его личность?

   - Увы, - развела руками бакалавр исторических наук. - Директору
выделили грузовик, но без водителя, и он вроде бы пригласил какого-то
своего знакомого. Бабушки, которые раньше работали в музее
смотрительницами, помогали им грузить ценности в кузов, но ни одна из них
не знает, кто такой был этот шофер. А во время войны столько народу без
вести пропало...

   - Ну, все ясно, - вновь оживился Ерофеев. - Вдвоем они это дельце и
обтяпали!

   Немного помолчав, баронесса пустилась в философствования:

   - Все-таки, господа, это ужасно... От прошлого всегда что-то остается -
ну там, ископаемые останки, всякие черепки, берестяные грамоты и все
такое. А тут - был музей, и как будто не было. Вот все, что от него
осталось. - Баронесса открыла портфель и извлекла иллюстрированный альбом
"Шедевры Старгородского музея".

   Василий принял из рук баронессы альбом и принялся его разглядывать.
Следом за списком художественных произведений, хранившихся в музее,
следовали репродукции картин. Чуть ли не под половиной значилось, что их
автор - М.А.
   Врубель, и что они являются художественными иллюстрациями к
лермонтовскому "Демону". Более того, каждая иллюстрация сопровождалась
соответствующим отрывком из поэмы.

   - А, ну так это авторские копии или эскизы известных произведений, -
сообразил Дубов. - Вот "Демон", вот "Тамара"...

   Баронесса покачала головой:

   - Так, да не совсем. Эти работы очень отличаются от тех, что в
Третьяковке, и написаны они были значительно раньше. Во всяком случае, и
директор Козицкий, и те знатоки, с которыми я встречалась в Старгороде,
были уверены, что в музее хранились совершенно оригинальные произведения
Врубеля, отражавшие его видение "Демона" в молодые годы. Кстати сказать,
на мой непросвещенный взгляд, те пропавшие картины не менее ценны, чем
более известные поздние иллюстрации Врубеля к "Демону".

   - А мне кажется, что поздние варианты более зрелые, более глубокие,
более психологичные, что ли, - возразил Серапионыч и задумчиво приложился
к скляночке.

   - Да, возможно, - не стала спорить баронесса, - но просто я сужу со
своей колокольни историка. Лермонтов, конечно, писал поэму космического
масштаба, но все-таки привязал ее, пускай и не очень крепко, к некоему
месту и времени. Разумеется, исторические мотивы в "Демоне" особой роли не
играют, но с известными оговорками можно считать, что он отразил ситуацию
на Кавказе своего времени. Ну вот, например, - баронесса пролистала
несколько страниц альбома и остановилась на картине, где была изображена
батальная сцена.


   - ... В руке сверкнул турецкий ствол,
   Нагайка щелк - и, как орел,
   Он кинулся... и выстрел снова!

   И дикий крик и стон глухой
   Промчались в глубине долины -
   Недолго продолжался бой:

   Бежали робкие грузины!


   - с выражением прочла Хелен фон Ачкасофф стихотворный отрывок под
репродукцией. - А что написал бы Лермонтов, если бы ему довелось побывать
на современных постсоветских фронтах? И как бы все это проиллюстрировал
Врубель? Но на этой картине, посмотрите внимательно, он очень тщательно
передал и обстановку боя, и особе