ставлю. Вот
подвезу наших друзей до городу, с Рыжим разберусь - и назад.

   - Государь, можно мне с тобой? - вызвался князь Длиннорукий.

   - Нет! - отрезал царь. И, смягчившись, добавил: - Тут, Михалыч, дело
семейное, сами разберемся. - И с этими словами он размашистым шагом
направился к карете. Путешественники, волоча за собой Каширского,
поспешили следом.


   ***


   Пока лихая тройка мчала царскую карету в Царь-Город, Дормидонт Петрович
вел со своими попутчиками душевную беседу.

   - Вот этот вот, значит, и есть тот самый Каширский? - переспросил царь,
указывая на плененного чародея. - Хорош, нечего сказать! Так это ты,
злыдень, уговорил князя Григория домогаться моей Танюшки?

   Тут Каширский не то в полусознании, не то в полубреду, забормотал:

   - Даю вам установку...

   - А пошел ты какать со своими установками, - проворчал Чумичка. Он
сидел на боковой лавочке и не спускал глаз с Каширского, по-прежнему
лежавшего завернутым в простыню прямо на полу кареты.

   - Дормидонт Петрович, что вы намерены теперь предпринять? - осторожно
спросил Дубов.

   - А чего думать? - тут же откликнулся царь. - Танюшку - в Симеонов
монастырь, а Рыжего - в темницу. Нет, ну потом я их конечно, прощу, может
быть даже выдам Танюшку за Рыжего, от греха, понимаешь, подальше, но
теперь - задам им по первое число! С кем, это самое, шутки шутить
задумали!.. - С этими словами Дормидонт достал из-под царского кафтана
фляжку и слегка отхлебнул.

   - Совсем как наш Серапионыч, - шепнула Чаликова баронессе.

   Похоже, что приложение к фляжке подействовало на монарха несколько
умиротворяюще, и он, оборотившись к попутчикам, сказал:

   - Хорошо, что вы все-таки, понимаешь, захватили этого шелапута
Каширского.
   Так что просите, чего хотите.

   Майор Селезень открыл рот, но Чаликова, сообразив, что он хочет
замолвить словечко за свой любимый "Джип", поспешно заговорила сама:

   - Государь, нам от вас ничего не нужно. Наоборот, я хотела бы попросить
вас за Татьяну Дормидонтовну - не отправляйте ее в монастырь! А другая
просьба - если посадите Рыжего в темницу, то не выпускайте его раньше чем
через месяц.

   - Почему именно через месяц? - вполголоса удивленно спросил майор у
баронессы.

   - Вы разве забыли - только через месяц, в следующее полнолуние, мы
сможем отсюда выбраться, - так же тихо ответила госпожа Хелена.

   Царь с любопытством глянул на Чаликову:

   - Впервые вижу таких бескорыстных просителей. Ну что же, насчет Танюшки
не обещаю, а насчет Рыжего - с удовольствием. Обычно когда я его
наказываю, то прощаю через неделю, но уж на этот раз, понимаешь...

   - И еще, - добавил Дубов, - распорядитесь, чтобы Каширского охраняли со
всей строгостью и бдительностью - это очень хитрый и изворотливый тип.

   - Я поставлю этот вопрос под свой личный надзор, - заверил Государь и
топнул ногой, угодивши Каширскому царственным каблуком по срамному месту,
отчего тот снова впал в забытье.


   ***


   Конечно же, Каширский не всегда был темным магом и чародеем, способным
влиять на судьбы государств и народов. Все началось много лет назад с
невинного, казалось бы, увлечения гипнозом, телепатией и прочими
таинственными явлениями, которые советская наука считала необъяснимыми и,
следовательно, антинаучными.

   В то время скромный участковый врач в областном центре средней
величины, Каширский одним прекрасным днем отправился по вызову к некоей
пациентке, при ближайшем рассмотрении оказавшейся весьма симпатичной и
почти молодой женщиной. Дама разделась, доктор ее внимательно выслушал и
нашел практически здоровой, после чего радушная хозяйка, забыв одеться,
принялась потчевать гостя чаем, а тот ее - научно-популярными рассказами о
гипнозе, экстрасенсах и чудесах биоэнергетики.

   - И вообще, сударыня, у меня создалось впечатление, что наши с вами
ауры совпадают, - заметил Каширский после второй чашки.

   - Так давайте проверим! - радостно подхватила хозяйка и стала
расстегивать на биоэнергетике-любителе верхнюю одежду...

   Едва доктор и его пациентка с удовлетворением констатировали, что их
ауры вполне совместимы, а биоритмы даже почти полностью идентичны, как во
входных дверях противно заскрежетал ключ.

   - Это муж! - вскричала хозяйка. - Боже мой, что сейчас будет...

   Поняв, что отступать некуда, Каширский сконцентрировал всю биоэнергию,
оставшуюся у него после совмещения аур, и, вытянув руки в сторону
входящего в комнату супруга, заговорил придушенным голосом:

   - Даю вам установку, что в комнате никого нет!

   - Куда это она ушла? - удивился муж, глядя сквозь мелко дрожащую на
кровати супругу. - Говорила, что вся такая больная...

   - Да здесь я, дорогой мой, - проговорила хозяйка, поплотнее укрывшись
одеялом.

   - Кроме вашей супруги, - поспешно поправился Каширский.

   - Странно, душенька, а мне показалось, что тебя нет, - удивленно
вскинул брови супруг. Каширский же, накинув на себя что попало, незаметно
выскочил из квартиры, пока не закончилось действие его "установки".

   На следующий день к нему на прием пришел человек, в котором он узнал
вчерашнего супруга.

   - Ну все, мне крышка! - побледнел доктор, однако пригласил гостя
присесть.
   - На что жалуетесь, пациент?

   Пациент запустил руку в карман, а Каширский на всякий случай прикрылся
стетоскопом. Однако супруг вытащил не пистолет, а цветастые трусы, в
которых доктор узнал свои.

   - Понимаете, доктор, мне кажется, что моя жена мне изменяет, -
заговорил супруг. - И я даже вчера как будто видел ее любовника, но в то
же время как бы и не видел. Я не знаю, как это объяснить, но вы, доктор,
меня понимаете...

   - Да-да, конечно же, - сочувственно закивал Каширский. - Это весьма
распространенное явление. Так сказать, галлюцинации на почве беспричинной
ревности.

   - Но эти трусы...

   - А это материализовавшаяся психологическая энергия ваших отрицательных
эмоций, принявшая ту форму, которую ей придала ваша нездоровая фантазия, -
объяснил Каширский. - Старайтесь доверять своей супруге, побольше дышите
свежим воздухом, введите в свой рацион свежие овощи и фрукты - и все
пройдет, уверяю вас!

   Обнадеженный супруг покинул кабинет участкового, а Каширский подумал:
"Черт побери, значит, и я на что-то способен!".

   И вот с этого-то, казалось бы, почти что анекдотического случая, и
начался тот извилистый путь, который в конце концов привел Каширского ко
двору князя Григория.


   ***


   Царская карета въехала в город и, процокав по мостовым, остановилась
возле терема Рыжего. Стараясь не привлекать к себе излишнего внимания,
Дормидонт и сопровождающие его лица поднялись на второй этаж, где
располагалась спальня хозяина. Царь решительно распахнул дверь, а
остальные тактично остались в коридорчике. Впрочем, через полупритворенную
дверь им все было хорошо слышно, а кое-что и видно.

   - Что это вы, понимаешь, удумали?! - гремел из спальни царственный
голос Дормидонта Петровича. - Я тебе доверил дочь мою, а ты...

   - Государь, я люблю Татьяну Дормидонтовну и прошу вас ее руки, -
донесся из спальни невозмутимый голос Рыжего.

   - Батюшка, благослови нас! - заголосила Танюшка, после чего из спальни
раздался невнятный стук.

   - Это они на колени встали, - пояснил Дубов. Баронесса изловчилась
заглянуть в спальню и убедилась в правоте Василия - Рыжий и Танюшка
действительно стояли на коленях перед Дормидонтом Петровичем, но одеты
(или, вернее, раздеты) были почти так же, как во время последнего
яблочно-блюдечного телесеанса.

   Однако, судя по всему, царь отнюдь не спешил благословить молодых на
счастливый брак.

   - Жаль, не прихватил я своего посоха, - зарычал Государь, - а то
благословил бы вас так, что потом бы, понимаешь, бока год ныли! А тебя,
дочка моя разлюбезная, выдам замуж за князя Длиннорукого...

   - Только не это! - с ужасом завопила Танюшка. - Ведь он же старый и
лысый!..

   - Зато положительный человек, - уже несколько успокаиваясь, ответил
царь.
   - И вообще, нечего рассуждать, когда царь велит. А ты, зятек
соломенный, собирайся - засажу тебя на месяц в темницу.

   - Как прикажешь, Государь, - совершенно спокойно и даже весело ответил
Рыжий. Казалось, он был рад, что так легко отделался. - Позвольте только
сдать текущие дела.

   - Это верно, - согласился Дормидонт Петрович, - дела сдать нужно. Ну
ничего, в темнице и сдашь.

   - Мне хотелось бы, чтобы их принял Борька, - попросил Рыжий, надевая
кафтан прямо поверх исподнего.

   - Ну, Борька так Борька, - не стал спорить царь. - А кстати, знаешь ли
ты, поганец, отчего я тебя так мягко наказал?

   - На все ваша воля, царь-батюшка, - с низким поклоном молвил Рыжий.

   - А вот и не моя. Госпожу Чаликову благодари, это она, чистая душа, за
тебя попросила!

   - Что?! - вскочил Рыжий. - Она жива?

   - Жива, разумеется. И не токмо она. - Государь распахнул двери спальни.
На пороге стояли Дубов, Чаликова, майор Селезень, баронесса Хелен фон
Ачкасофф и Чумичка. При их виде Рыжий беззвучно раскрыл рот и стал
медленно оседать на постель.


   ***


   Вскоре Дормидонт Петрович покинул терем, прихватив с собой Рыжего,
Каширского и Танюшку - первых двоих для доставки в темницу, а третью - не
то в монастырь, не то под домашний арест. Удалился и Чумичка, и гости
остались одни (если не считать немногочисленной прислуги) в доме Рыжего,
где им предстояло провести почти месяц - до следующего полнолуния.

   - По правде говоря, у меня сейчас одно-единственное желание - от всей
души выспаться, - призналась Надя.

   - Аналогично, - коротко добавил Селезень. Госпожа Хелена и Василий
Дубов тоже откровенно позевывали - действительно, за последние несколько
ночей нашим путникам поспать почти не довелось.

   Все четверо разбрелись по своим горницам, но вволю отоспаться им не
удалось и на сей раз - причиной преждевременного пробуждения стали крики и
вопли, доносившиеся с улицы.

   - Все ясно - народ выражает радость по поводу очередной опалы Рыжего, -
спросонья пробормотал Василий, с трудом подымаясь с постели. Но в данном
случае проницательный сыщик несколько промахнулся - ликование было вызвано
не политическими, а скорее техническими причинами. По улице несколько
человек богатырской внешности толкали майорский "Джип", а сзади валила
городская толпа. В кабине важно восседал уже знакомый путникам Борька -
тот самый, которому Рыжий, отправляясь в темницу, собирался сдать дела.
   "Дорвался до руля", неприязненно подумал Василий. "Джип" завели во
двор, и толпа разочарованно разбрелась. А уже через несколько минут Дубов,
Чаликова, майор и баронесса принимали в гостиной комнате Борьку и одного
из "богатырей", которого преемник Рыжего представил как кузнеца и
народного умельца Прова Викулыча.

   - Вот, Александр Иваныч, тот человек, что починил вашу самоходную
карету, - сообщил Борька.

   - Да там всегой-то одна какая-то хреновина полетела, на которой искорка
проскакивает, дак я ее маненько подковал и взад присобачил, - почесывая
огромную черную бороду, неожиданно высоким голоском промолвил Пров
Викулыч. - Должна работать. - И, немного подумав, добавил: - Овродя бы.

   - Ну так пойдем, Викулыч, посмотрим, в чем там дело, - обрадовано
вскочил Селезень.

   - Погодите малость, - удержал его Борька. - У меня к вам предложение от
нашего Государя - стать одним из Царь-Городских воевод.

   - Передайте Государю мою признательность, - прогудел майор уже из
дверей, - но я предпочел бы остаться простым консультантом.

   - Кем-кем? - не разобрал Борька.

   - Ну, советником. - Дверь за Селезнем и Викулычем закрылась. Борька
непринужденно уселся за стол:

   - Государь просил передать, что вы можете жить здесь, сколько вам будет
угодно.

   - Мы не хотели бы злоупотреблять гостеприимством Государя, -
дипломатично ответил Дубов, - и, скорее всего, через месяц покинем
Царь-Город.

   - Но, может быть, у вас имеются какие-то пожелания? - продолжал
допытываться Борька.

   - Единственное - неусыпно следите за Каширским. Не давайте ему ни
малейшего шанса сбежать!

   - Учтем, - тряхнул кудрями Борька. - Ну что ж, мне пора. Если что,
обращайтесь прямо ко мне. - И преемник Рыжего резво покинул гостиную, едва
не столкнувшись в дверях с майором Селезнем.

   - Ну, Викулыч - молодец, - радостно загромыхал майор, - Починил машинку
так, что любо-дорого! Можем ехать хоть сейчас.

   - А бензина до городища хватит? - с сомнением спросила баронесса.

   - Должно хватить, - уверенно ответил Александр Иваныч. - В крайнем
случае горилкой заправим. Доберемся!


   ***


   За ужином Василий сообщил:

   - Я тут побывал в рабочем кабинете нашего радушного хозяина и, уж
извините, это чисто профессиональное, немного покопался в его бумагах.

   - Ну и как? - живо заинтересовалась баронесса.

   - Там я нашел тетрадку с его личными записками - нечто вроде дневника.
Но большая часть записей сделана на иностранных языках - кажется, на
немецком и французском. Сам я ими, увы, не владею...

   - Разберемся, - уверенно пробасил майор Селезень. - Хотя мне как
офицеру претит рыться в чужих бумагах.

   - Ничего, Александр Иваныч, это пятно на вашей офицерской чести мы
возьмем на себя, - успокоила его Чаликова.

   - Лично я как историк просто обязана копаться в чужих бумагах, -
заметила баронесса. - Это мой профессиональный долг!

   После ужина все прошли в кабинет Рыжего, и Василий продемонстрировал
ученическую тетрадку, почти до половины исписанную мелким почерком - судя
по всему, и тетрадь, и шариковую ручку, коей были сделаны записи, Рыжий
приобрел во время одного из нелегальных визитов в тот мир, из которого
прибыли Дубов и его спутники.

   - Между прочим, это лучший способ шифровки, - заметила баронесса. -
Насколько я понимаю, здесь иностранными языками никто не владеет.

   - Только Рыжий, - задумчиво добавила Чаликова. - Странно...

   - Тут записи последних нескольких дней, - пояснил Дубов. - Более ранние
дневники он, должно быть, хранит в другом месте. Вот здесь, на первых
страницах, текст, как я понял, по-французски. Может быть, кто-то из вас
владеет этим языком?

   - Я владею, - к общему изумлению заявил майор Селезень. И пояснил: -
Когда-то я состоял при советском военном атташе в солнечном Кот д'Ивуаре,
вот маленько и научился.

   Взяв тетрадку, майор начал, то и дело останавливаясь и подбирая слова,
переводить текст "с листа":

   - "Часто я задаю себе вопрос - а правильно ли я поступаю, проводя в
Кислоярском царстве реформы, имеющие целью вывести его из векового застоя
и поднять на уровень современной европейской цивилизации? Оправдан ли
такой эксперимент? Этот мир как бы застыл на уровне тринадцатого века и за
несколько столетий не создал ничего нового ни в науке, ни в технике ни в
искусстве, ни в общественном развитии - ни в чем. Нет, я, конечно,
понимаю, что произвести за два десятка лет скачок через несколько веков -
дело нереальное, но хоть что-то могу я сделать? Помню, какое сопротивление
вызвала в обществе постройка городской канализации - а ведь люди довольны,
что живут не в такой грязи, как раньше. То, что бояре ропщут - так я же
прекрасно понимаю, что им не дает покоя моя личность и мое влияние на
царя, какое им и не снилось, но канализацией-то господа бояре вовсю
пользуются. Я пытаюсь на личном примере внести в мрачную архитектуру и
неудобную планировку Царь-Городских изб и теремов нечто новое -
изолированные комнаты, широкие окна, открытые веранды - и вижу, что людям
это нравится и что если бы не проклятая вековая косность, то многие давно
уже перестроили бы свои дома на новый лад. В какой-то момент я начинал
думать, что это перст судьбы - то, что при царе Дормидонте появился такой
человек, как я, способный привнести в здешнее общество прогрессивные плоды
цивилизации и в то же время оградить его от побочных отрицательных
явлений. Но вот я узнал, что между мирами путешествует и некто мосье
Каширский. Поначалу я принимал его за обычного авантюриста, мага-недоучку,
но когда боярин Андрей продемонстрировал подаренный Каширским
пластмассовый крест от Кислоярских кооператоров, то стало ясно -
государство в опасности. И тем более, что Каширский имеет какие-то дела с
князем Григорием. А когда мне стало известно, что Каширский наследил и в
том мире, я разработал план..." На этом французская запись обрывается, -
сообщил Селезень, возвращая тетрадку Дубову, - а дальше по-русски.

   - Ну, что за план придумал Рыжий, нам уже ясно, - заметил Василий. - Я
уже заметил, что в тетрадке есть записи и на русском языке, но особо в них
вдаваться не стал.

   - Ну так зачитайте, - предложила Надя. Дубов перевернул страницу и
прочел:

   - "Надо бы наконец-то определиться в моих отношениях с Т. - люблю ли я
ее по-настоящему?.."

   Однако в этот момент чтение было прервано самым неожиданным образом -
из роскошного камина, главного украшения гостиной, раздался невообразимый
грохот, и оттуда прямо на пол со страшным шумом вывалилась ступа с
перепачканной в саже и копоти Бабой Ягой.

   - Ба, кто к нам пожаловал! - обрадовался майор, которому уже порядком
наскучило изучение дневников Рыжего.

   - Что, не ждали? - радостно зашипела гостья и, выставив метлу вперед,
двинулась на застывших в замешательстве обидчиков.

   Поняв, что промедление смерти подобно, майор схватил со стола
подсвечник и запустил им в Бабу Ягу, но та с гнусным хохотом ловко
увернулась. Одним прыжком она оказалась перед Александром Иванычем, резко
взметнулось помело, и могучее тело майора беспомощно плюхнулось на пол, по
дороге разнеся в щепки добротную дубовую табуретку. Первый успех только
раззадорил ведьму, и она прицелилась к следующей жертве - баронессе.
Однако та, не дожидаясь нападения, схватила глиняный горшок - тот самый
уникальный горшок, лично подаренный Рыжим - и осторожно, стараясь не
разбить, напялила его на голову разбушевавшейся хулиганке. Из-под горшка
доносились невнятные, но грозные вопли. Баба Яга сделала несколько
неверных шагов и, зацепившись ногой за обломки табуретки, упала рядом с
Селезнем. Исторический горшок, к ужасу баронессы, разбился на мелкие
кусочки, и непрошеная гостья продолжила свои бесчинства. Поняв, что так
просто ее не угомонить, Дубов с Чаликовой стали швырять в Бабу Ягу все,
что попадалось под руку, но та ловко отбивала помелом летящие в нее
предметы. Когда снаряды закончились, Василий затеял фехтовальный турнир на
кочерге против метлы. Ловким приемом выбив у противницы ее деревянную
шпагу, Дубов начал теснить ее обратно к камину, великодушно оставляя путь
к отступлению восвояси. Но тут за спиной из руин поднялся майор Селезень и
схватил Бабу Ягу за шею, да так, что позвонки затрещали.

   И в этот момент дверь отворилась, и на пороге возник уже знакомый нам
глава сыскного приказа Пал Палыч. Оглядев разгром, царящий в гостиной, он
деликатно кашлянул:

   - Я тут шел мимо, услышал шум - дай, думаю, зайду...

   - Да нет, мы уже сами разобрались, - устало, но довольно пробасил майор.

   - Угомоните их! - неожиданно заскулила ведьма. - Они меня
изнасильничать хотели!

   - Что? - возмутилась баронесса, а Селезень ухмыльнулся:

   - Размечталась! Пускай твой Горыныч тебя приголубливает.

   - В три головы, - хихикнула баронесса. - Новый вид любви!

   - Ба, старая знакомая! - обрадовался Пал Палыч, как будто только теперь
разглядев налетчицу. - Давно ли тебя, сударыня Ягорова, выслали за
двенадцатую версту, а ты опять к нам в город пожаловала!

   - Какая ж она сударыня? - удивилась Надя. - Это ведь форменная Баба Яга!

   - Ну, не знаю, - ответил глава приказа, - может быть, теперь ее кличка
Баба Яга, а по нашему ведомству она числится как вдова боярина Ягорова.
Они с подругами бесчинства учиняли, подбивали народ на бунт против
царя-батюшки... В тот раз она избежала острога благодаря высокому
з