двумя чародеями возникла, говоря  дипломатическим  языком,
конфликтная ситуация, а  попросту -- небольшая стычка, переходящая в свалку.
Все   еще  невидимые  Ольга,  Полкан,  Перемет  и  Иван-царевич   с  немалым
любопытством наблюдали за магическим  противостоянием Херклаффа и Чумички, и
лишь боярин Василий, знавший  о свойствах  кристалла  не понаслышке,  понял,
какие  беды грозят  роду человеческому, если  волшебное стекло возвратится в
собственность Херклаффа. Поэтому Дубов, не мешкая, набросился на людоеда.
   Теперь  исход сражения был решен, и  несмотря на бешеное сопротивление,
вскоре Дубову и Чумичке удалось  не только утихомирить неугомонного чародея,
но и для пущей надежности связать ему руки за спиной.
   -- Тойфель побери, ваша есть фзяла,  -- вынужден был признать Херклафф,
уныло  наблюдая, как Чумичка отправляет  вожделенный кристалл в недра своего
тулупа.
   -- Да,  наша взяла, -- со значением подтвердил  Чумичка  и  крикнул: --
Выходите, хватит прятаться!
   Тут  к  немалому  удивлению  Херклафф  увидел,  как  прямо  из  воздуха
появились еще четыре человека, и  в их  числе женщина. И если один из них, в
синей куртке и резиновых сапогах, был для Херклаффа неизвестным, то при виде
остальных людоед заметно побледнел и, мелко задрожав, пал на колени.
   --  Ага,  значит,  узнал, --  удовлетворенно прорычал  воевода  Полкан,
надвигаясь на Херклаффа.
   -- Их бин не есть виноват,  -- забормотал колдун, -- меня заставил херр
князь Григорий...
   --  Счас ты  увидишь своего хера  Григория! -- не  выдержав, выкрикнула
Ольга, по-кошачьи растопырив пальцы с длинными острыми ногтями.
   -- Господа, только без самосуда! -- вновь испуганно выкрикнул Василий.
   --  Ну  что вы, никакого  самосуда  мы и  не допустим, --  расплылся  в
добродушной  улыбке боярин  Перемет. --  При  Шушках  я  работал  в судебном
приказе и законы знаю. А по закону господину Херклаффу причитается...
   Однако господин Херклафф не  дослушал,  что ему причитается по  закону.
Внезапно он задергался,  стал извиваться, будто  угорь на  сковородке, и  не
успели самосудьи  опомниться, как людоед превратился в  струйку  дыма, очень
резво растворившуюся в воздухе.
   -- Куда? -- гаркнул Полкан. -- А ну стоять на месте!
   Но было уже поздно -- Херклаффа, что называется, и след простыл.
   -- Опять ушел, -- раздосадованно покачал головой Чумичка.
   -- Ну и пес с  ним, -- подытожил Полкан.  -- Давайте  лучше решать, что
дальше делать. Не оставаться же здесь.
   -- Лично я иду туда, --  Иван-царевич махнул в сторону трясины,  --  но
вас не зову: это дело семейное, к тому же и небезопасное...
   --  А  нам, я так думаю,  для начала нужно  отправиться  в  королевский
замок, -- предложила Ольга.
   -- Как  прикажешь, княжна,  --  развел руками Перемет.  -- Должно быть,
король и рыцари уже там.
   -- Да не должно быть, а точно! -- уверенно заявил Полкан. -- Ежели они,
конечно, действовали согласно моим задумкам.
   -- Если бы они  действовали согласно твоим  задумкам, то  еще  три года
собирались бы, -- не удержалась княжна Ольга от привычной подколки.
   --  В  любом деле  сначала подумать  надобно, -- назидательно  прогудел
воевода. -- А в нашем особливо.
   Чумичка поднял с земли чудо-клубочек:
   -- Идите, куда он укажет. Сначала выведет на дорогу, а дальше...
   -- А, ну дальше ясно, -- перебила Ольга.
   -- Летали, знаем, -- добавил Полкан.
   Иван-царевич с некоторым удивлением  глянул на  Чумичку,  но ничего  не
сказал  --  он  уже убедился,  что все,  что  тот ни  делает, в конце концов
оказывается к лучшему, да  и княжне со спутниками надежный провожатый сейчас
был куда нужнее.
   Ольга,  Полкан  и  Перемет тепло  попрощались со  своими  избавителями,
Чумичка бросил клубок оземь, и тот покатился вверх по склону пригорка.
   Когда все трое скрылись из виду, Иван спросил у Чумички:
   --  Стало  быть,  путешествие  на Черную  трясину придется отложить  на
потом? Клубочка-то теперь у нас нет.
   -- Обойдемся без клубочка, --  ухмыльнулся колдун. С этими  словами  он
вновь  распахнул  тулуп и,  порывшись в  одном  из  карманов,  извлек горсть
плоских камешков. Они были разного  цвета, размера и формы, но объединяло их
одно -- каждый имел посередине дырку.
   Василий  припомнил,  что  когда-то, будучи  в Крыму,  собирал такие  же
камешки на берегу, а те, у которых была дырка, почитались "счастливыми".
   -- Тряпки найдутся? -- оборотился Чумичка к спутникам.
   -- Поищем. -- Иван Покровский чуть не с  головой залез в свой бездонный
рюкзак и вскоре  извлек оттуда  несколько тряпочек, довольно прочных, хотя и
не особо чистых. -- Сгодится?
   -- Сгодится, -- кивнул Чумичка. Он оторвал от тряпочки полоску,  продел
ее в камешек и завязал узелком. -- Помогайте.
   Боярин Василий и Иван-царевич присели прямо на  вереск вокруг рюкзака и
принялись  старательно  привязывать  тряпочки  к  камешкам,  еще  не  совсем
представляя, для чего они это делают.
   --  Ну,  в  путь,  --  велел  Чумичка, когда они  подвязали около  двух
десятков камешков.  Василий с Иваном-царевичем  встали  и следом за Чумичкой
подошли к краю трясины.
   --  Следите, куда он упадет,  --  сказал колдун и, раскрутив в воздухе,
закинул камешек далеко в Черную  трясину. --  А  теперь идите за мной, но не
уклоняйтесь ни на столечко. -- С этими словами Чумичка отважно сделал первый
шаг.
   Боярин Василий нерешительно  посмотрел на  Ивана-царевича.  Оба  хорошо
помнили вчерашнее, когда Василий и Грендель, выручая Покровского,  сами едва
не утонули в страшной трясине.
   -- Ну, где  вы там? --  крикнул Чумичка. Он уже  углубился в трясину на
несколько шагов и,  к удивлению Дубова,  вовсе не  собирался тонуть. Правда,
шел  он  медленно  и,  прежде  чем  сделать  каждый  следующий шаг,  сначала
осторожно касался поверхности кончиком башмака.
   Василий  мысленно  перекрестился  и   сделал  первый   шаг.   И   сразу
почувствовал, что  ступает  как бы  по деревянному настилу -- невидимому, но
достаточно прочному. Детективу даже показалось, что "доски"  чуть скрипнули,
едва на них ступил Иван-царевич, навьюченный огромным рюкзаком.
   По наблюдениям  сыщика,  "настил"  был в меру широким  -- что-то  около
полуметра. Едва Василий чуть  отклонялся от Чумичкиного пути, то ощущал, как
"доски" как бы проваливались  куда-то вглубь, и поскорее отходил от опасного
края.
   Когда они добрались до того места, куда упал  камешек,  Чумичка  достал
из-за пазухи еще один.  Внимательно оглядевшись и по каким-то своим приметам
определив нужное направление, колдун  вновь кинул камешек. На  сей раз он не
ушел под воду, а  зацепившись, повис на безжизненном  кустике,  торчавшем на
темной кочке.
   Чуть изменив направление, Чумичка уверенно двинулся в  ту сторону, куда
упал  второй  камешек. Стараясь  не отставать, Василий  и  Иван  отправились
следом. Трудный и опасный переход продолжался.


x x x


   Хотя день был уже в разгаре, в горнице Марфы царил полумрак  -- плотные
занавески на окнах почти не пропускали света с улицы.
   Княжна  безмятежно  спала,  и  домовому  Кузьке  стоило больших  усилий
привести ее в бодрствующее состояние.
   -- А? Что такое? В чем дело? -- сонно пробормотала Марфа.
   --  Вставай скорее!  -- тормошил ее Кузька.  -- Твоему  Виктору  того и
гляди башку отрубят, али  повесят, как собаку,  а ты  тут  почиваешь,  будто
медведь зимой!
   -- Какому медведю собака башку отрубит? -- сладко потянулась княжна.
   -- Да не медведю, а Виктору! --  нетерпеливо  затопал  Кузька. --  И не
собака, а рыцари! Ты одна можешь спасти его.
   Тут  только  до  Марфы  дошло, в  чем дело.  Она решительно вскочила  с
кровати и стала одеваться.
   -- Быстрее,  быстрее, -- торопил домовой. -- А то на самое отрубление и
поспеешь!
   Тронная  зала,  куда  незаметно  проскользнула  Марфа  в  сопровождении
Кузьки, была полна  рыцарей. Правда, сам королевский трон пустовал, но слева
от него,  на  небольшом  возвышении, Марфа  увидела  Виктора.  Он  сидел  на
низенькой скамеечке с таким отрешенным видом,  будто  происходящее его вовсе
не касалось.
   А рыцари  бурно  спорили  о том, что им делать с Виктором.  Как  поняла
княжна из  речей, мнения разделились: часть  рыцарей, явно меньшая, ратовала
за  то, чтобы дождаться  короля Александра и оставить участь  Виктора на его
усмотрение.  Большая же часть склонялась к  немедленной смертной казни, но и
среди нее не  было единства в способе исполнения -- то ли повешением,  то ли
отсечением головы. Похоже, что  именно благодаря этим разногласиям Виктор до
сих пор еще был жив.
   -- Как же так!  -- громогласно возмущался господин Беовульф. -- Мы тут,
понимаете, старались,  живота  своего не щадя, освобождали королевский замок
-- и даже никому головы не отрубим? Ну нет, так я не согласен!
   -- А я считаю, что надо повесить! -- спорил с ним почтенный Зигфрид. --
Виктор опозорил  высокое звание и утратил высокую честь быть обезглавленным.
Мое мнение -- повесить его как обычного вора и убивца!
   -- Повесить! -- закричали некоторые рыцари.
   -- Вы  знаете, дорогой  Зигфрид,  как я вас уважаю, --  вновь заговорил
Беовульф, когда выкрики  стихли, -- но согласиться никак не могу. Виктор все
же как-никак член королевской семьи. Что о нас соседи говорить будут?..
   Масла  в огонь подлил  королевский  повар,  он же  по  совместительству
королевский палач:
   -- Господа, решайте же скорее, что мне готовить -- топор или веревку. А
то у меня и в стряпной дел невпроворот!
   -- Вот  видите,  --  подхватил дон  Альфонсо,  --  из-за  наших  споров
пострадает праздничный обед. Давайте отложим казнь до завтра.
   -- Сегодня! -- решительно заявил  Беовульф. --  А то к завтраму у  меня
вся злость пройдет...
   И тут раздался женский голос:
   -- Пожалуйста, пощадите его!
   Зигфрид  оглянулся  на  Чаликову,  но  та  молчала.  Она  вообще-то  по
убеждениям была против смертной казни как таковой, но не считала себя вправе
вмешиваться  в рыцарский  спор.  Виктор  чуть приподнялся на своей неудобной
скамейке и стал вглядываться в толпу рыцарей, кого-то там выискивая.
   Вперед вышла не знакомая рыцарям девушка в длинном темном платье:
   --  Господа  славные  рыцари,  прошу  вас,  повремените  с  казнью  Его
Высочества!
   -- Кто вы, сударыня? -- строго спросил Зигфрид.
   --  Марфа  Ярославна, из рода  князей Шушков,  --  гордо приосанившись,
ответила девушка.
   -- О, значит, вы живы! -- искренне обрадовался Беовульф.
   -- Да, жива, --  величественно кивнула Марфа,  -- и жива  благодаря Его
Высочеству. Мне сейчас сказали, что ночью он спас меня от ножа убийцы!
   Виктор неодобрительно покачал головой, словно желая  сказать: "Ну зачем
вы, княжна..."
   -- Кто может подтвердить ваши слова? -- спросил Зигфрид.
   -- Я подтвержу!  -- не выдержал Кузька,  выступив из-за спины Марфы. --
Ежели бы мы с Виктором того лиходея не схватили, то жутко подумать, что было
бы! Самый всамделишный летательный исход -- вот бы чем все кончилось!
   -- Ну  ладно,  признаю, что погорячился, -- сказал Зигфрид.  -- То, что
нам сообщила Ее Светлость Марфа,  я склонен считать обстоятельством, которое
смягчает вину Виктора. Поэтому я более не настаиваю на повешении, а согласен
на обезглавливание.
   Тут Надя незаметно подобралась поближе к Марфе и шепнула ей на ухо:
   --  Княжна,  если  вы  хотите  спасти Виктора,  то  скажите  что-нибудь
такое... в общем, чувствительное.
   И  хотя княжна Марфа не знала о сентиментальных  душах, скрывающихся за
суровой неприступной внешностью доблестных рыцарей,  и уж тем более  понятия
не  имела о латиноамериканских "мыльных" сериалах, но она тут же сообразила,
что от нее требуется, и, трагически заломив руки, произнесла с придыханием:
   -- Виктор, я хочу, чтобы  вы хотя бы перед  смертью узнали  --  я люблю
вас!
   Виктор медленно поднялся со скамеечки.
   -- Благодарю вас, княжна,  -- негромко  проговорил он. -- Зная это, мне
будет легко умирать.
   Заметив предательскую слезу,  мелькнувшую под седыми  бровями Зигфрида,
Надя решила ковать железо, пока горячо:
   --  Господа  доблестные  рыцари, проявите  еще раз  ваше  прославленное
великодушие!  Княжна Марфа только позавчера освободилась из пут, сковывавших
ее долгих два столетия, и неужели вы не согласитесь исполнить самую малую ее
просьбу -- повременить с казнью?!
   Рыцари пристыженно  молчали, избегая смотреть друг на друга и на Марфу.
Наконец, Зигфрид вздохнул:
   -- Пожалуй,  правда  -- незачем омрачать столь радостный день топором и
веревкой.   Не   думаю,  что  Его  Величество  Александр  одобрил  бы  такую
поспешность.
   -- А когда он прибудет? -- спросил кто-то из толпы рыцарей.
   -- По  моим прикидкам, совсем  скоро, -- чуть улыбнулся предводитель  в
седые  усы.  -- А  вы,  господин повар,  можете  приступать к своим основным
обязанностям...
   --  Слава  те, господи! -- обрадовался повар  и проворно  покинул залу,
пока  рыцари  не  передумали  и  не заставили его  вернуться к  обязанностям
королевского палача, коими он явно тяготился.
   -- Вы,  Одиссей,  отведите Виктора обратно в  его  покои и  проследите,
чтобы  он  там  оставался,  пока  наш  король  не  распорядится  по   своему
усмотрению, -- продолжал Зигфрид. -- А мы с вами будем  готовиться к встрече
Его Величества Александра.
   Рыцари расступились, и Виктор в сопровождении Одиссея медленно вышел из
залы. Уже в дверях он оглянулся, и его взгляд  на миг встретился со взглядом
Марфы.
   Господа рыцари по одному стали покидать  Тронную залу, и каждый из  них
счел своим  долгом  почтительно  поклониться  Марфе.  И скоро  во  всей зале
остались только княжна и Надя.
   -- А  здорово вы сыграли,  Ваша  Светлость, --  не без доли  восхищения
произнесла Чаликова. -- Или... Или это не было игрой?
   Княжна подошла к запыленному  окну,  откуда открывался  широкий вид  на
болота.
   -- Если бы я знала, -- тихо вздохнула Марфа. -- Если бы знала...


x x x


   Василию казалось, что они идут бесконечно долго, однако, бросив взор на
часы,  он убедился, что с  того  момента,  когда  Чумичка  забросил в Черную
трясину  первый  камешек с  тряпочкой, прошло чуть больше часа.  Впрочем,  и
боярин  Василий,  и  Иван-царевич понемногу  привыкали к  ходьбе  по  зыбким
невидимым мосткам, проложенным над бездонной мертвою трясиной.
   Вдруг Чумичка обернулся:
   -- Внимательно глядите по сторонам -- где-то должно быть возвышение.
   Дубов  с  Покровским  остановились  и  стали   оглядывать  однообразные
окрестности.
   -- А разве твои камешки не приведут нас к цели? -- удивился Василий.
   -- Они приведут нас туда, куда мы их закинем, -- пояснил Чумичка.
   -- Стало быть, если мы пройдем мимо... -- Детектив не закончил мысли.
   --  То  выйдем  на  другой  край  трясины, --  подтвердил  Чумичка  его
подозрения.
   --  Поглядите,  кажется,  там  что-то  блестит, --  не  очень  уверенно
проговорил Иван-царевич, указывая вперед и немного влево. Приглядевшись, его
спутники должны  были  согласиться,  что  неверное  осеннее солнце и  впрямь
отблескивает в этом месте  значительно ярче, нежели в обычных болотных лужах
и омутах.
   Чумичка  закинул очередной  камешек  в указанном направлении, и  вскоре
стало ясно, что  путь выбран верный -- солнце отражалось в некоем стеклянном
или  даже хрустальном  предмете,  который  покоился на  небольшом возвышении
посреди болота.
   Последний камешек, брошенный Чумичкой, приземлился у самого подножия, и
путники, снедаемые любопытством, поспешили к цели своего путешествия.
   Вскоре перед ними предстал  огромный хрустальный  гроб, подвешенный  на
ржавых цепях, которые  были приделаны к  четырем замшелым каменным  столбам.
При  дуновениях ветерка цепи жалобно поскрипывали, и Василию подумалось, что
так, наверное, стонут неприкаянные души.
   Между тем  Чумичка ходил  вокруг гроба и примеривался, как  бы  получше
снять  с него крышку. Видимо,  не  найдя возможности сделать  это  с помощью
колдовства, он просто взялся за  край и  попытался сдвинуть крышку с  места.
Боярин Василий  и Иван-царевич стали  ему помогать, и вскоре общими усилиями
им удалось снять крышку и с  величайшей осторожностью  положить  ее на землю
рядом  с  гробом. Как  ни странно,  почва  на этом клочке земли,  окруженном
непроходимой трясиной, была очень твердой и прочной.
   Покровский медлил, не решаясь заглянуть в гроб, и это сделал Василий. В
гробу,  прикрытая  до плеч белым кружевным полотном, лежала женщина.  Дубова
поразило ее сходство с портретом  Натальи Кирилловны -- несомненно,  то была
именно она. Чуть  заметное  дыхание  и легкий румянец на щеках говорили, что
она жива, только крепко спит.
   -- Да, это баронесса Наталья Кирилловна,  -- прошептал Иван, наконец-то
решившись  глянуть на  свою  прабабушку, которая казалась чуть  ли не моложе
своего правнука.
   -- Ну что, начнем будить? -- деловито спросил Чумичка.
   -- Погодите, -- остановил его  Покровский. -- Я тут подумал, а нужно ли
это  делать теперь?  И  что  мы  сможем  предложить  Наталье  Кирилловне  --
совершенно чуждый мир, к которому она вряд ли сможет привыкнуть?
   --  Ну, мы же не оставим ее тут,  -- возразил Василий, -- а возвратим в
"нашу" реальность...
   --  Так я  об этом  и говорю,  -- подхватил Иван.  --  Наша  реальность
несколько изменилась, а  баронесса осталась там, в девятнадцатом веке. Может
быть, лучше оставить ее в покое, пускай спит дальше?
   -- Спокойно  спать ей  не дадут, -- вмешался  Чумичка.  -- Едва  собака
Херклафф  очухается, то тут  же  вернется сюда  и так  ее перезаколдует, что
потом ни один чародей ничего поделать не сможет!
   -- Для чего? -- удивился Дубов.
   -- Да как вы  не понимаете! --  топнул ногой колдун.  --  У Херклаффа в
последние дни  сплошь неудачи -- и стекло потерял, и княжна  расколдовалась,
даже Змей Горыныч и  тот расколдовался. А коли и  здесь не по-евоному будет,
так сами понимаете...
   --   Это   правда,   я   тоже   иногда   весьма   болезненно  переживаю
профессиональные   неудачи,  --  согласился  Василий.  --  Но  как  же   нам
осуществить ее пробуждение, так сказать, на практике?
   -- Боюсь, что от меня будет мало проку, -- вздохнул Иван Покровский. --
Ведь  пробудить  Наталью  Кирилловну  должен  настоящий  потомок, а  я,  как
доказала госпожа Хелен фон Ачкасофф, к тем самым баронам Покровским никакого
отношения не имею...
   --  Чепуха,  --  заявил  боярин  Василий,  -- вы  ведь  и  ни  к  каким
августейшим династиям отношения не имеете, а роль Ивана-царевича сыграли как
нельзя лучше.
   -- Ну, разве что, -- пожал плечами Иван, -- да все ж сомнительно.
   --  Ну,  ближе к  делу,  -- вновь  поторопил  Чумичка.  --  Дни  теперь
короткие, а нам ведь еще назад возвращаться.
   -- А как ты собираешься ее будить? -- вновь спросил боярин  Василий. --
Может быть, живой водой из скляночки?
   При   этом   Дубов  вспомнил  доктора  Серапионыча  с  его   знаменитым
"эликсиром", который разбудил бы мертвого -- не то что спящего.
   -- Не, здесь живая вода не годится, -- подумав, ответил Чумичка. -- Бес
его знает, как  она  действует.  Если  бы мы  знали,  каким  именно способом
Херклафф ее заколдовал, то можно было  бы  пробовать и так, и эдак. А то как
бы не навредить еще больше...
   Чумичка осторожно откинул  полотно,  закрывающее Наталью Кирилловну. На
фоне светлого платья выделялся крупный медный медальон на цепочке.
   -- Занятная вещица, -- пробормотал колдун, -- поглядите-ка сюда.
   Медальон имел неправильную форму -- вернее, он был бы круглым,  если бы
почти  треть не казалась  как  будто  отломанной. Всю  поверхность  украшали
какие-то  знаки,  которые можно  было  бы  принять  и за  некий экзотический
орнамент, и за письмена, составленные на неведомом наречии.
   -- Все-таки зря Надя подсмеивается  над моей сыщицкой интуицией, -- как
бы про себя произнес Дубов. -- А она есть!
   Спутники удивленно посмотрели на него.
   -- Ск