мире, откуда Василий прибыл.

   - Ну и как, помогает? - заинтересовался Дубов.

   - Еще как! - воскликнул боярин, но, заметив укоризненные взгляды
батюшки, дьячков и, как показалось Василию, покойника, сделал постное лицо
и скорбно перекрестился.


   ***


   На этот раз обед в доме Рыжего состоялся несколько позже обычного и,
будучи по форме обедом, по сущности скорее представлял собою ужин: сам
хлебосольный хозяин задержался на государственном поприще, баронессу почти
невозможно было вытащить из ее любимого древлехранилища, а майор так
увлекся разработкой новой царь-городской оборонной концепции, что совсем
забыл про обед.

   Дубов и Чаликова, вернувшиеся из города раньше других, успели
обменяться впечатлениями.

   - Сегодня ко мне на улице подошел один бедно одетый человек, -
доверительно сообщила Надя.

   - И это случилось в Староконюшенном переулке, неподалеку от многоглавой
церкви Ампилия Блаженного, - подхватил Василий.

   - А откуда вы знаете? - удивилась журналистка.

   - Пусть это останется моей маленькой профессиональной тайной, -
загадочно ответил Дубов. - И о чем вы с ним говорили?

   - Собственно, говорил в основном он. Речь шла о том, что мы с вами не
должны доверять Рыжему и что убийство князя Владимира - это западня для
нас. В конце он сказал: "Я вас предупредил, а дальше - как знаете" и
нырнул в заборную дырку.

   - Ну, стоит ли такое особенно брать в голову! - пренебрежительно сказал
Василий. - Это все интриги здешних политиканов, которые грызутся друг с
другом, как тараканы в банке, а заодно пытаются втянуть в свои делишки и
посторонних. Все как у нас! Лучше, Наденька, расскажите мне, какое
впечатление на вас произвели покойный князь Владимир и боярин Андрей.
   Кстати, вы заметили, что его огромный крест сделан из пластмассы? Если
я не путаю, пару лет назад на кислоярском рынке кооператоры продавали
такие по доллару штука.

   - А я думала, что он деревянный.

   - Между прочим, этот крест боярину Андрею подарил ни кто иной как
Каширский.

   - Ах, вот оно что...

   - Да, но вернемся к нашим боярам. Так каково ваше мнение о них?

   Надя на минутку задумалась:

   - Ну, если в личном отношении - то, прямо скажем, не самое
благоприятное.
   А князь Владимир - так и вовсе самое что ни на есть омерзительное, хоть
о покойниках и не говорят плохо.

   - Но, может быть, есть нечто, что объединяет Владимира и Андрея? -
задал Василий наводящий вопрос.

   - Да... Знаете, Вася, я, конечно, не успела достаточно разобраться в
хитросплетениях здешней политической жизни, да это и невозможно, но
поняла, что у Государя и его правительства, в котором немалую роль играет
наш друг Рыжий, очень сильная, хотя и весьма разношерстная оппозиция. Не
знаю, как в других слоях общества, но в Боярской Думе - точно. Ну,
например, царь-городский голова князь Длиннорукий - это очень солидный и
влиятельный господин. А князь Владимир с боярином Андреем... Расскажу о
том, что сама видела вчера на заседании Думы. Один боярин, уж не помню,
как его звали, начал чуть не на счетах доказывать нерентабельность неких
нововведений, предлагаемых людьми Рыжего. И когда большинство Думы почти
уже было готово с этими доводами согласиться и отклонить предложение
правительства, как вскочил князь Владимир и с криком "Банду Рыжего - под
суд!" окатил представителя правительства бражкой из жбана.

   - И что он, держал полный жбан наготове?

   - Да, и у меня создалось впечатление, что эти действия он предпринял не
спонтанно, а они заранее были заготовлены и чуть ли не отрепетированы. А
когда князя Владимира вывели, порядок более-менее установился и прения
продолжились, то поднялся боярин Андрей и, потрясая своим крестом, выдал
целую речь. Я ее даже записала, чтобы не забыть. - Надя достала
журналистский блокнот и с выражением зачитала: "Что тут нам эти мерзавцы
зубы заговаривают! Жили мы тысячу лет без канализации и еще столько же
проживем. Да, жили по уши в дерьме, но это ведь наше, собственное,
царь-городское дерьмо!", и так далее в том же духе с грубыми нападками на
Рыжего и его помощника, некоего Борьку. У меня такое впечатление, - чуть
запнувшись, продолжала Надя, - что деятели вроде князя Владимира своими
выходками не столько вредят правительству, сколько дискредитируют
оппозицию.
   То ли по глупости, то ли... - Надя не договорила.

   - Неужели?.. - вырвалось у Дубова. - Но тогда слова Андрея, которые он
случайно обронил в церкви, обретают совсем другой смысл. И вообще, вся эта
история становится еще более запутанной.

   - В каком смысле? - не совсем поняла Чаликова, но Василий не успел
ответить, так как в этот момент в гостиную вмаршировал майор Селезень, и
разговор как бы сам собой перескочил на оборонно-концептуальные рельсы.


   ***


   За поздним обедом Рыжий вновь радушно потчевал дорогих гостей
царь-городскими разносолами, но видно было, что его мысли заняты чем-то
другим.

   - Господин Рыжий, - обратился к хозяину майор Селезень, - как там
насчет моего "Джипа"?

   - Уже в городе, Александр Иваныч, - ответил за Рыжего Дубов. - А
кстати, что это за кудрявый господин сидел за рулем?

   - Ну, это Борька, мой помощник, - оторвался от своих дум Рыжий. - Между
прочим, ему ваш "Джип" так приглянулся, что он загорелся идеей наладить
производство таких же, но своих, и пересадить на них бояр и весь чиновный
люд.

   - Бесполезно! - махнула рукой баронесса Хелен фон Ачкасофф. - Если уж
они так в штыки приняли идею канализации...

   - Без канализации нет цивилизации! - прогудел Селезень.

   Когда безмолвные слуги унесли остатки обеда и на столе появился
огромный медный самовар, Рыжий приступил к главному:

   - Итак, господа, завтра утром - начало операции "Троянская невеста".
   Предупреждаю сразу - путешествие сопряжено с определенным риском, и у
вас еще есть время отказаться. - Так как никто отказываться не собирался,
Рыжий продолжал: - Прекрасно. Стало быть, завтра утром мы с вами будем
свидетелями мелодраматического прощания Дормидонта Петровича с царевной
Танюшкой, после чего она в сопровождении высокопоставленной свиты отъедет
из Царь-Города. А следом за ней с небольшим интервалом отправитесь и вы.
Замена произойдет через несколько верст в загородной правительственной
резиденции.

   - Если не секрет, сами августейшие персоны в курсе ваших хитроумных
планов?
   - поинтересовалась Чаликова.

   - Танюшка в курсе, - с готовностью ответил Рыжий, - а Дормидонт
Петрович пока что нет. По имеющимся сведениям, наша столица буквально
наводнена соглядатаями князя Григория, и потому надо, чтобы все было как в
натуре. А ведь чувства родителя, отдающего свое дитятко черт знает в какие
руки, нарочно не сыграешь! Теперь относительно вашего путешествия. Из
Царь-Города к замку князя Григория ведет дорога, весьма запущенная, но
проехать по ней все-таки можно.

   - Эх, жаль, "Джипик" мой сломался, - шумно вздохнул майор.

   - Боюсь, князь Григорий не понял бы юмора, если бы царевна прибыла к
нему на "Джипике", - заметил Рыжий. - В общем, старайтесь с дороги никуда
не сворачивать, и все будет в ажуре. Я вам дам провожатого, который не
только доставит вас к месту назначения, но и поможет решить как наши, так
и ваши проблемы. - Рыжий многозначительно глянул на Дубова. - Да-да-да, в
том числе и с поимкой господина Каширского. Всего дотуда пути двое суток -
если завтра поутру отправитесь, то послезавтра к вечеру окажетесь на
месте. Ну, если не очень торопиться, то можете еще и часть третьего дня
прихватить.

   - А как по-вашему - лучше торопиться, или не спеша? - спросила
баронесса.

   - Не спеши, а то успеешь. Тише едешь - шире морда, - смачно заявил
майор Селезень.

   - По существу я присоединяюсь к мнению майора, - кивнул Рыжий, - хотя и
не в столь инфернальной форме. В общем-то спешки особой нет, ведь князь
Григорий не ставил каких-то определенных сроков. Но, конечно, и особо
медлить тоже не стоит. В этом вопросе вам лучше всего положиться на
провожатого, с которым я вас познакомлю утром. А сейчас я посоветовал бы
вам отправиться ко сну - завтра вас ждут великие дела.

   - Жаль только, что я так и не довел до конца дело об убийстве, -
вздохнул Дубов, подымаясь из-за стола.

   - Ну ничего, когда вернетесь, тогда и доведете, - утешил его Рыжий. - А
нет - тоже ничего страшного.

   "Интересно, в каком смысле ничего страшного - что не доведете или что
не вернетесь?", усмехнулся про себя Дубов.




   ГЛАВА ТРЕТЬЯ


   В ПУТИ



   Ночь перед отъездом, в отличие от предыдущей (а тем более позапрошлой),
оказалась для наших путешественников вполне благополучной - во всяком
случае, их покой никто не потревожил, и утром они чувствовали себя
готовыми к новым головокружительным приключениям.

   Сразу же после завтрака Рыжий повез своих гостей к царскому терему,
перед парадным входом которого уже вовсю шла церемония прощания с
царевной. Царь Дормидонт, представительный седовласый мужчина в роскошном
пурпурном одеянии и в золотой короне, слегка съехавшей на одно ухо,
прощался с дочкой Танюшкой - высокой вертлявой девицей явно не первой
молодости. Она была одета в скромное серое платье, какое в Царь-Городе
носили многие женщины, и лишь аляповатый брильянтовый перстень выдавал ее
происхождение и состояние.

   Мизансцену достойно довершала массовка - благообразно-длиннобородые
бояре, нарумяненные боярыни и стрельцы, ненавязчиво отгонявшие простой
народ, пришедший разделить со своим Государем горечь утраты.

   - Прощай, дщерь моя ненаглядная, - нараспев говорил Дормидонт Петрович.
- На кого ж ты меня, понимаешь, покидаешь? Светик мой ясный, на кого ж ты
отцветаешь?!

   - Не плачь, батюшка, не плачь, родимый, - голосила в ответ Танюшка. -
Не навек расставаемся, не навек разлучаемся. - При этом, как показалось
Наде, царевна хитро подмигнула Рыжему, который, скорбно склонив голову,
наблюдал за происходящим.

   - Вся эта сцена напоминает мне какой-то мексиканский телесериал, -
вполголоса заметил Дубов. - Только не помню какой. Что-то вроде прощания
Луиса Альберто с Просто Марией.

   - Скорее, что-то бразильское, - оценивающе оглядев сцену, пробурчал
Селезень.

   Государь трижды крепко расцеловал Танюшку и, ссутулившись, шаркающей
походкой поплелся в свой осиротевший терем.

   А Танюшка, встав посреди площади, низко поклонилась на все четыре
стороны и села в роскошную позолоченную карету, запряженную тройкой белых
коней.
   Следом за царевной туда влезли еще несколько человек, и экипаж
тронулся, сопровождаемый напутственными рыданиями бояр и простого народа.
Боярин Андрей по такому случаю даже снял свой огромный крест и принялся
усердно им размахивать.

   - Ну все, пора и нам, - сказал Рыжий, когда пыль улеглась и народ,
поняв, что представление закончилось, начал понемногу разбредаться.

   В карете Рыжего находилось новое лицо - невзрачного вида человек
средних лет, одетый в точно такой же "ямщицкий" кафтан, какой был на
кучере в царевниной карете.

   - Это и будет ваш провожатый, - представил его Рыжий. - Официально -
царский возница, а де-факто - тот самый колдун, который поможет вам,
госпожа Чаликова, сохранить вашу девичью честь, а вам, господин Дубов -
справиться с нашим общим приятелем Каширским. Так что прошу любить и
жаловать - господин Чумичка.

   - Ха-ха! - проскрежетал господин Чумичка. - Уж дайте мне добраться до
этого Каширского...

   - А что, у вас с ним свои личные счеты? - смекнула Чаликова.

   - Да-да, и это тоже, - торопливо сказал Рыжий. - Но об этом Чумичка вам
расскажет по дороге, если, конечно, пожелает. А сейчас нам пора ехать. И,
пожалуйста, не удивляйтесь, чему бы ни пришлось вам стать свидетелями
через каких-нибудь полтора часа.

   - Есть ничему не удивляться! - громогласно отрапортовал Селезень.

   Вскоре карета проехала сквозь городские ворота, но не с той стороны,
откуда наши путники вошли в Царь-Город, а с противоположной. Василий,
однако же, заметил, что охраняли их те же самые стрельцы, только на сей
раз они были куда вежливее, чем два дня назад, и даже пожелали счастливого
пути.

   Дорога, ведущая на запад от Царь-Города, поначалу оказалась и шире, и
изъезженнее, и многолюднее, чем та, по которой Дубов и его спутники
добирались в город от Горохового городища. Рыжий охотно пояснил:

   - По той дороге вообще никто не ездит и не ходит. Считают, что в районе
Холма Демонов водится нечистая сила, а дальше - край света, где обитает
страшный и прожорливый Змей Горыныч, который поедает всех, кто приблизится
к его владениям.

   - Бабкины сказки! - вновь заявил майор Селезень. Видимо, все чудеса
последних дней не произвели на него никакого впечатления.

   - Сказки-то сказки, но когда мои люди узнали, куда нужно отправляться
за вашим "Джипиком", Александр Иваныч, то поначалу отказались наотрез. А
ведь они далеко не робкого десятка. И только личный пример моего помощника
Борьки заставил их туда идти. А что поделаешь - вековые предрассудки! Это
ведь не крапива, их так просто не выполоть.

   Вскоре огороды и ветхие избы по обеим сторонам дороги стали встречаться
все реже, а затем перелески, перемежавшиеся возделываемыми полями, перешли
в густой лес, подступивший к тракту сначала с одной, а затем и с другой
стороны.

   Через час с небольшим дорога сделала очередной изгиб, и взору путников
открылся ее прямой участок, вытянувшийся через дремучий лес, будто тонкая
струнка. Теперь было видно, что за версту вперед, поднимая пыль, кто-то
едет.

   - Да-да, это карета Татьяны Дормидонтовны, - подтвердил Рыжий. - Так
что, любезнейший Чумичка, прибавь ходу.

   Чумичка подстегнул лошадей, и расстояние между экипажами понемногу
стало сокращаться. И вдруг майор Селезень, наблюдавший за дорогой через
полевой бинокль, обнаружил, что царевниной кареты нет.

   - Уж не испугались ли они нас? - забеспокоился майор.

   - Ни в коем разе, - хмыкнул Рыжий. - Просто они свернули налево, там у
них первая остановка.

   - А, ну да, вы же говорили - загородная правительственная резиденция, -
припомнил Дубов.

   - А точнее, охотничья изба Дормидонта Петровича, - подхватил Рыжий. -
Он тут иногда отдыхает от государственных дел, ловит рыбку в пруду, играет
в лапту...

   - А что это такое - лапта? - удивилась Чаликова.

   - Кажется, что-то вроде нашего тенниса, - не очень уверенно пояснил
Дубов.

   Тем временем карета свернула на узкую дорогу, примыкавшую к тракту с
левой стороны. Вскоре показалась и охотничья изба, имевшая вид весьма
богатого терема с резной крышей и коньком наверху. На лужайке перед
теремом были расставлены столы, за которыми чинно трапезничала царевнина
свита.

   - Ленч на свежем воздухе - это совсем недурственно, - заметил Селезень,
который по-прежнему не расставался с биноклем. От вооруженного взгляда
майора не укрылась и сама царевна Танюшка. Она грациозно прохаживалась по
травке, но лицо ее неизменно было повернуто в сторону большой дороги.

   - А теперь глядите, что будет, - сказал Рыжий.

   Едва карета въехала на лужайку и остановилась неподалеку от царского
экипажа, из терема выскочили с десяток людей, вооруженных дубинками и
секирами, и в черных платках, натянутых на лица.

   - Все ясно, спецназ, - со знанием дела прокомментировал майор Селезень.

   - Руки за голову! - скомандовал главный "спецназовец", у которого
из-под повязки пробивались темные кудри.

   - Борька?! - неуверенно спросил Василий. - Ваш помощник?

   - Этого я не говорил, - ухмыльнулся Рыжий. - Вы сами догадались.

   Тем временем люди в повязках, ласково подталкивая царевну и ее
сопровождающих дубинками в спину, увели их в дом.

   - На расстрел? - ужаснулась баронесса, вспомнив трагическую судьбу
семьи Николая Второго.

   - Переодеваться, - успокоил ее Рыжий. - Им выдадут другую одежку, а вы
облачитесь в ихнюю.

   - Но они же все расскажут царю! - удивленно воскликнул Василий.

   - Разумеется, расскажут, - удовлетворенно кивнул Рыжий, - но не сегодня
и даже не завтра. Придется им побыть, так сказать, под домашним арестом до
вашего возвращения из Белой Пущи. И тогда Дормидонт Петрович обнимет свою
ненаглядную Танюшку, а вас по-царски наградит. Уж об этом-то я позабочусь.

   - Мы согласились на эту авантюру вовсе не ради денег, - чуть обиженно
заметила Чаликова.

   - Да-да, конечно, - поспешно согласился Рыжий. - Однако всякий труд...
   Ага, вот и одежда.

   Действительно, Борька и его архаровцы вынесли из терема и сложили прямо
перед царской каретой одеяния Танюшки и ее придворных.

   - Ну что ж, милости прошу в карету... Ваше Высочество! - широким жестом
пригласил Рыжий Чаликову. Надя, Василий, баронесса и майор пересели в
роскошную карету царевны, колдун Чумичка занял место кучера, а
"спецназовцы"
   подали путешественникам их новые платья.

   - Переоденетесь по дороге, - дал последние торопливые напутствия Рыжий.
- Во всем полагайтесь на Чумичку, он человек верный - и все будет в ажуре.

   - Н-но, эх, залетные! - будто заправский ямщик, прокричал Чумичка, и
царская карета легко стронулась с места. И уже через несколько минут лихая
тройка несла ее по большой дороге - навстречу новым неизведанным
приключениям.


   ***


   Когда стрелки на "Командирских" часах Селезня доползли до часу
пополудни, майор предложил:

   - Давайте сделаем привал. Заодно и переоденемся.

   - Но ненадолго, - с опаской покачала головой баронесса фон Ачкасофф. -
Не нравятся мне эти леса, больно уж дремучие.

   - А мы далеко в лес не полезем, - ответил майор. - Мальчики направо,
девочки налево...

   Через несколько минут путешественники смогли по достоинству оценить
свои новые наряды: бравый майор красовался в красно-синем мундире
царь-городского воеводы, баронесса Хелен фон Ачкасофф удивленно оправляла
на себе пышное платье придворной статс-дамы с многочисленными оборками и
рюшами, а детектив Дубов гляделся, может быть, и не совсем естественно, но
весьма живописно в ярком камзоле Государева тайного советника. Лишь
Чаликова переоделась в скромное походное платье, которое ей, впрочем, шло,
как будто специально по ней было шито.

   - Подвенечное я решила оставить до свадьбы, - как бы оправдываясь,
пояснила Надя.

   Однако презентацию модных показов пришлось прервать - со стороны кареты
явственно донесся сдавленный стон. Мгновенно обернувшись, Василий увидел,
что связанный по рукам и ногам Чумичка с кляпом во рту лежит прямо на
дороге, а в карете хозяйничают какие-то наглые оборванцы.

   - Эй вы там, кыш отсюда, пока я добрый! - гаркнул майор, да так, что у
его спутников аж уши заложило.

   Из кареты вылез какой-то совсем уж задрипанный мужичок - маленький,
лысенький, с выступающими вперед кривыми зубами.

   - Ну что, гости дорогие, - ехидно ухмыляясь, заговорил он высоким
скрипучим фальцетом, - добро пожаловать в наши леса-лесочки. Много мы
богатеньких пограбили, но таких, как вы - в первый раз. Да не пужайтесь,
убивать не будем, если, хе-хе-хе, прилично себя поведете, а вот
имуществом, пограбленным у бедного люда, поделиться придется!

   - Знаете ли вы, кто мы такие?! - возмутилась баронесса.

   - Знаем-знаем, угнетатели трудового народа! - с пафосом заявил
задрипанный мужичок. - Ну ничего, поделитесь как миленькие, никуда не
денетесь...

   - Да знаешь ли ты, подонок, с кем разговариваешь! - не выдержала и
Чаликова. - С царевной Татьяной Дормидонтовной, невежа, пес смердячий! Да
стоит мне сказать батюшке...

   - Ах, дорогая царевнушка! - с шутовской фамильярностью полураскланялся
мужичок. - Боже правый, кого мы видим, кого лицезреем... Да ваш тятенька и
есть главный мироед и угнетатель. Так что стоять и не вякать! А не то
отдам Ваше Высочество на поруганьице своим молодцам...

   - Двум поруганиям не бывать, а одному не миновать, - философски
вздохнула Чаликова.

   Тем временем молодцы тож