естивцы, да я их саморучно задушу, в рог скручу!..
   Александру не без труда удалось вклиниться в словесный поток князя:
   --  Передайте мои  искренние  соболезнования и  сочувствия,  --  тут он
мимолетно глянул на пажа, тот утвердительно кивнул, -- дружественному народу
Белой Пущи.
   -- Передам,  непременно  передам, -- подхватил Длиннорукий. -- Подумать
только, такая беда, такое горе свалилось... Ах да, -- спохватился посланник,
-- я ведь тоже должен передать Вашему Величеству вот это вот послание.
   Князь извлек из-за пазухи  запечатанный  свиток и с поклоном  преподнес
его Александру. Тот небрежно сломал печать и углубился в чтение.
   -- Стало  быть, это письмо от барона  Альберта? -- спросил он, пробежав
написанное.
   -- Так точно, Ваше  Величество, --  подобострастно закивал Длиннорукий.
-- Он бы ни за что  не решился  обратиться напрямую  к Вашему Величеству, но
пока не избран новый правитель Белой Пущи...
   -- Да я все понимаю, --  перебил король. -- Ответ будет готов  сегодня,
чуть позже... Что с тобой, Уильям?
   -- Какой Уильям? -- слегка опешил Длиннорукий.
   -- Да кот, -- охотно пояснил король. -- Должно быть, добычу учуял. Если
бы не он, давно бы нас мыши отсюда выжили.
   И  действительно,  Уильям,  только  что  перед  этим смиренно лежавший,
свернувшись   клубочком   на  коврике  подле  трона,   неожиданно   вскочил,
навострился и стремглав выскочил из залы.
   -- Ну так что  же,  князь, у вас  ко мне  все?  -- проводив кота долгим
взором, спросил Александр.
   -- Все,  Ваше Величество. Или нет, -- спохватился Длиннорукий, -- Новая
Ютландия  всегда поставляла  мухоморы ко  столу,  -- тут  князь  непритворно
вздохнул, -- незабвенного князя Григория, и Его Сиятельство барон Альберт не
хотел бы этот обычай прерывать...
   --  A, ну насчет этого -- к Виктору, -- с облегчением сказал король, --
мухоморами  он  заведует. И  вообще  хозяйскими  делами.  Слуги вас  к  нему
проводят.
   --  Благодарю вас, Ваше Величество, --  раскланялся Длиннорукий. Король
лишь едва кивнул. -- Эй, Петрович, да где же ты? -- раздался уже из коридора
голос посла. -- Вечно тебя искать надобно.
   Король встал с трона:
   -- Ну что же, Перси, идемте. Похоже, дорогие гости нас уже заждались...
   В  сопровождении Перси-Чаликовой король  вышел  из тронной  залы, но  в
коридоре,  ведущем  к  его  покоям, они  стали свидетелями  весьма  странной
картины:  навстречу  им  очертя  голову несся какой-то  плюгавый  и плешивый
мужичонка и при этом дико визжал.
   -- В чем дело, любезнейший? -- учтиво остановил его Александр. -- Как я
понимаю, вы  и есть тот самый господин...  м-м-м... господин Петрович, коего
разыскивал князь Длиннорукий?
   Петрович   прекратил  визжать  и  заозирался   по  сторонам,  пока  его
блуждающий  взор  не остановился на Уильяме,  который с самым невинным видом
сидел на полу возле одной из дверей и облизывал толстую белую лапу.
   -- Вот этот... вот этот вот... он на меня  набросился, чуть не разорвал
на куски... -- залопотал Петрович, указывая дрожащей рукой на кота.
   -- Ну  что вы, сударь, -- расплылся король в  доброй  улыбке, -- это же
совершенно  невинное создание, не способное  и мухи  обидеть.  Иди сюда, мой
маленький.
   Петрович шарахнулся  в сторону, когда Уильям потрусил к своему хозяину.
Ловко  вскарабкавшись  прямо  по  мантии,  кот  удобно  устроился  на  плече
Александра и сладко замурлыкал. Надя посторонилась, и Петрович, окинув диким
взором короля и его кота, поплелся прочь по коридору. Чаликова заметила, что
его  штаны  сзади  разодраны  и кое-где  сочится  кровь,  заметная  даже  на
малиновой материи.
   -- Ну и помощничек у князя Длиннорукого, -- покачал головой  Александр,
входя  в свои покои. Дубов, Чумичка и  Кузька, все  еще  занятые обсуждением
насущных вопросов, поспешно вскочили.
   -- Садитесь, господа, -- махнул рукой  король. -- Впрочем,  особо долго
засиживаться вам не придется. Конечно, я хотел бы, чтобы вы погостили у меня
еще хотя бы несколько дней,  но  князь  Длиннорукий привез  мне  послание от
барона Альберта из Белой Пущи... -- Александр развернул свиток и зачитал: --
"...Просим   также   Ваше  Величество,  буде  появятся  в   пределах  Вашего
королевства оные злодеи боярин Василий и колдун Чумичка, виновные в погибели
князя Григория, выдать их для  законного суда  и примерного наказания". Ну и
то  же  самое насчет  Беовульфа  и Гренделя.  Так что  сами понимаете...  Я,
конечно, отпишу  барону  Альберту, что никаких боярина  Василия и Чумичку не
ведаю, но ясно, что оставаться тут вам опасно. И для вас, и для меня.
   --  Как, разве князь Григорий погиб? -- запоздало изумился Дубов.  -- Я
должен  немедля  сообщить  об  этом   царю  Дормидонту!  Но  поверьте,  Ваше
Величество, я не имею к его смерти никакого...
   --  Верю, верю, --  с  хитроватой  усмешкой  перебил  Александр.  -- Ну
конечно  же,  все  это злобные наветы, однако  в лапы барона Альберта  и его
подручных я вам все же попадаться не советовал бы.
   -- Мы поедем теперь же! -- решительно заявила Надя.
   -- Сядем на ковер -- и только нас и видели, -- добавил Чумичка.
   -- Лучше вечером, -- предложил Александр, -- когда  стемнеет. A до того
вернее  бы  вам побыть  в моих покоях,  чтобы Длиннорукий ненароком  вас  не
увидел.
   --  Так вы что же, на ковре-самолете лететь собрались? -- вдруг вскочил
Кузька. -- Я ни на каком ковре не полечу! Да я ж там задохнусь...
   -- A я  вас  и  не отпущу,  -- заявил  Александр.  -- Вы же,  помнится,
грозились мне дымоходы почистить.
   -- Ну, было дело, -- нехотя согласился Кузька.
   -- Ну вот. Доселе вы были  домовым, а отныне я назначаю вас, как это...
A, замковым! -- засмеялся Александр. -- Так что соглашайтесь, Кузьма Иваныч,
не прогадаете.
   --  Эх, да  чего уж  там, --  почесал  в  голове Кузька. Он  был весьма
польщен, что  сам  король  величает  его по имени-отчеству,  однако виду  не
подавал. -- Хоть лучше бы у бабки на печке... --  Привычно вздохнув, домовой
надолго умолк.
   -- Ваше Величество, вы сказали, что послание пришло от барона Альберта,
-- прервал затянувшееся  молчание Василий. -- Он что же, теперь  заступил на
место князя Григория?
   -- Да нет, подписался  он  как глава тайного приказа, -- еще раз глянул
король  в  послание, --  но  не  сомневаюсь, что теперь у них идет настоящая
грызня.  Дорого бы я дал, чтобы узнать, что  там творится и чем это  чревато
для моего королевства!
   -- Это  очень просто, Ваше Величество, -- рассмеялся Василий и небрежно
вытащил из кармана золотое яблоко -- то самое, которое накануне обронили при
бегстве осквернители его свежей могилы.
   Чумичка взял одну из тарелок, оставшихся от завтрака, вытер ее  рукавом
и положил яблоко:
   -- A ну-ка, яблочко золотое, покажи нам барона Альберта!
   Яблочко само собой покатилось по тарелочке, и на ней показалось сначала
смутное,  а  потом  все более  проясняющееся изображение апартаментов  князя
Григория.  Во  главе  стола с  умным  видом восседал барон Альберт и  что-то
говорил, а остальные -- воевода Селифан, два почтенного вида упыря, господин
Каширский и Анна Сергеевна Глухарева -- внимательно его слушали.
   -- Узнать бы, о чем они говорят, -- заинтересовалась Надя.
   -- Насколько мне известно,  такое устройство способно передавать только
изображение, но не звук, -- с сожалением заметил Василий.
   -- Я догадался!  -- прервал молчание Кузька.  -- Недаром эти  проклятые
гробокопатели во время похорон  что-то  себе на листки черкали. Должно быть,
потом они прикладывали написанное к тарелке и таким способом передавали свои
донесения в Пущу.
   Чумичка  снисходительно  слушал  эту  беседу,  а  сам   поглядывал   на
причудливую  морскую раковину,  лежащую  на отдельной  полочке  над  столом.
Перехватив взгляд Чумички, Александр пояснил:
   -- Ее привез с собой королевич Георг -- будто бы, если приложить к уху,
то можно услышать шум его родного Варяжского моря.
   -- A мы ее попробуем приспособить к тарелочке, -- предложил Чумичка. --
Вы дозволите, Ваше Величество?
   -- Да ради бога, -- махнул рукой король.
   Колдун осторожно снял с  полки раковину и приложил  ее боком к тарелке.
Однако изображение оставалось "немым".
   -- Ну конечно же, -- хмыкнул Чумичка, -- это уж было бы слишком просто.
--  Сделав  несколько  быстрых  движений над  тарелкой и прошептав  какое-то
мудреное заклинание, он добавил уже громче: -- Ну, говори!
   И  тут же из раструба раковины послышались голоса -- не очень ясные, но
разобрать, о чем идет речь, можно было без особого труда.

   АЛЬБЕРТ: -- ...И последнее -- что будем делать с теми  девками, что  мы
набрали для отсылки к султану в гарем?

   BOEBOДA: -- Как это что? Туда и отослать, и дело с концом!

   ПЕРВЫЙ УПЫРЬ: -- К тому же они и сами туда так рвались.

   АЛЬБЕРТ: -- Это мы с вами  знаем, что они рвались. A  вы попробуйте это
объяснить их  мужьям, родителям, братьям... Они же все равно будут  уверены,
что мы их захватили и отправили насильно.

   ВТОРОЙ УПЫРЬ: -- Барон, что вы предлагаете?

   АЛЬБЕРТ: -- Предлагаю с отправкой, скажем  так,  не торопиться.  Сейчас
лучше народ не злить.

   АННА  СЕРГЕЕВНА:  --  Не  согласна! Мы  их  ловили,  гонялись, хватали,
подвергались насилию -- и все наши труды коту под хвост?!

   ПЕРВЫЙ УПЫРЬ: -- И потом, кого же мы тогда к султану отправим?

   АЛЬБЕРТ: -- Вот Анну  Сергеевну  и отправим  --  она одна целого гарема
стоит. A  в придачу  господина Каширского,  все  равно  от  них  тут никакой
пользы.

   КАШИРСКИЙ: -- A меня-то зачем?..

   АЛЬБЕРТ: --  Султан давно  просил прислать  ему приличного  евнуха.  Ну
ладно,  шучу.  A вот  это  уже  кроме  шуток  --  мне  докладывали,  что  по
окрестностям замка поползли слухи,  будто не  заезжие злодеи  загубили князя
Григория, а мы с вами.

   ВТОРОЙ УПЫРЬ: -- Что? Да как такое возможно?!

   АЛЬБЕРТ: -- Да, да,  мы  с вами, и будто бы из-за того, что князь мешал
нам воровать народное добро...


   --  A и  вправду, не  очень-то удрученными  они  выглядят,  --  заметил
Александр.
   -- Каков бы там ни был князь Григорий, но он  по праву считался сильной
и  недюжинной  личностью,  --  раздумчиво  сказала Надя, -- а эти... Они  же
теперь  всеми средствами будут цепляться за власть и наверняка натворят кучу
всяких бед  -- и  даже не по злому умыслу, а просто по слабости, по глупости
да  по  трусости.  Во  всяком  случае,  исторический  опыт  позволяет  такое
предполагать.
   -- Значит, наша задача  --  остановить их, пока не поздно, -- подытожил
Василий.


x x x


   Поздним вечером от крыши королевского замка отделился ковер-самолет, на
поверхности которого  сидели  три человека. Понемногу  набирая  ход, он взял
направление  на  северо-восток  --  именно  таким  путем,  огибая  с  севера
княжество Белая Пуща, оставшееся без князя,  можно было к  утру добраться до
Царь-Города.  Но те, кто был на ковре, знали --  скоро, совсем  скоро им еще
предстоит сюда вернуться.


 * ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ТАЙНЫ СТАРОЙ УСАДЬБЫ *




   Дверь в преисподнюю

   andris_purvs@hotmail.com

x x x






x x x


ДЕНЬ ПЕРВЫЙ


   Небо  дышало  осенью, но  солнышко  блистало  почти  по-летнему, хотя и
явственно отдавало октябрьским холодком. По Кислоярско-Прилаптийскому шоссе,
также именуемому Северным  трактом, резво катился "Запорожец" белой окраски,
капот которого почему-то был украшен огромной  эмблемой "Мерседеса". Видимо,
по этой причине хозяин автомобиля, Александр Мешковский,  очень обижался  на
своих  знакомых  и  на  автоинспекторов,  когда  те  называли   его   машину
"Запорожцем", сам же именовал ее исключительно "Мерседесом"  и  даже всерьез
подумывал, чтобы сзади пририсовать масляной краской число "600".
   Не  всегда  успешно объезжая многочисленные  ямы и  колдобины, господин
Мешковский разглагольствовал о  своей нелегкой работе рекламного  менеджера,
совсем  не  заботясь о  том,  слушают  ли  его пассажиры,  сидящие на заднем
сидении:
   --  На  днях  я  открываю  офис,  а  через  неделю собираюсь  лететь  в
Сан-Франциско, где у меня  заявлена  немаловажная репрезентация. И если  она
пройдет успешно, то я перенесу свою деятельность на Африканский континент --
ко  мне поступили заманчивые  предложения из Кот д'Ивуара  и Буркина-Фасо. А
вообще-то  моя  заветная мечта  --  поселиться  в  Вене,  но  сначала  нужно
забронировать место на приличном кладбище, поскольку я отнюдь не хочу, чтобы
меня предали земле столь же нелицеприятно, как великого Моцарта...
   Пассажиры,  а  именно  московская  журналистка  Надежда  Чаликова и  ее
кислоярский коллега, сотрудник ряда тяготеющих  к  "желтой прессе" газет Ник
Свинтусов,  догадывались,  что   Мешковский  имеет  такое  же  отношение   к
рекламному бизнесу, как его автомобиль -- к "Мерседесу",  но вежливо слушали
и даже  сочувственно кивали. Они уже знали,  что любое  возражение Александр
принимал очень  близко к сердцу --  тут же бросал руль, начинал горячиться и
жестикулировать, напрочь забывая о том, что делается на дороге.
   Между  тем  с  каждым  километром вид  за  окном становился  все  более
печальным  и запущенным  -- заросшие густым бурьяном  бывшие колхозные  поля
перемежались  подернутыми   осенью  перелесками,  из-за  которых  прохладный
ветерок доносил запах торфяных болот.
   В отличие  от Свинтусова,  Надя уже не впервые ездила по этому шоссе  и
знала, что через пару километров  должна показаться  деревушка  Заболотье, а
если  проехать еще  дальше,  то  с  дороги  можно  будет  увидать  пригорок,
увенчанный двумя каменными столбами -- так называемое Горохово городище, или
Холм  Демонов, который  суеверные люди предпочитали обходить  стороной,  ибо
там, по преданиям, обитает всяческая  нечисть. И лишь очень немногие ведали,
что этот  неприметный  с виду холм  представляет  собою своего  рода "окно",
через   которое  можно  попасть  в  "параллельный   мир"  --  в  Царь-Город,
соответствующий  Кислоярску,  в  Белую  Пущу  и  даже  в  королевство  Новая
Ютландия. Однако "Мерседес" Мешковского, разумеется, держал путь в несколько
ином направлении.
   Сбавив скорость перед примыкавшей к шоссе проселочной дорогой, в начале
которой стоял  покосившийся столбик  со знаком  "тупик", господин Мешковский
повернул именно туда.
   --  Непосвященные пускай себе и дальше пребывают  в приятном неведении,
будто бы  эта дорога  теряется  среди  болот,  --  подмигнул Александр своим
спутникам, --  но  мы-то  с  вами  знаем, что на  самом  деле  она  ведет  в
Покровские Ворота.
   Собственно говоря, усадьба со столь необычным названием и была конечной
целью  путешествия:  Мешковский туда  ехал в качестве  давнего  приятеля  ее
владельца,  а Чаликова и Свинтусов  -- для того, чтобы поведать миру в  лице
своих читателей о том, как идет жизнь в старинном дворянском гнезде, недавно
возвращенном законному наследнику.
   --   Усадьба  принадлежала  баронам  Покровским  еще   чуть   ни  не  с
восемнадцатого  века,  -- вещал Мешковский, -- но при  советской власти там,
как  водится, располагалось правление  колхоза. И вот недавно кандидат  наук
баронесса Хелен фон  Ачкасофф, роясь в  своих любимых исторических, извините
за   выражение,   анналах,   извлекла    из    них   документы,   неоспоримо
свидетельствующие  о  принадлежности поэта  Ивана  Покровского к  тем  самым
баронам Покровским,  и  после некоторых проволочек  судебного  характера  он
вступил  в   права  законного  владельца.   Так   сказать,   поместье   было
реституировано.  --  Последнее слово  господин Мешковский произнес с  особым
шармом  --  ему  вообще  безумно  нравились  такие  мудреные  словечки,  как
"реституция",  "репрезентация",  "менеджер"  и  "Кот  д'Ивуар",  которые  он
употреблял беспрестанно, даже не задумываясь об их истинном значении.
   -- И что же, господин Покровский  живет в своей усадьбе совсем один? --
спросил Ник Свинтусов, доставая из-за пазухи журналистский блокнот.
   -- Отнюдь, -- тут же  откликнулся Мешковский. -- Кроме Покровского, там
еще  с прежних  времен  проживает некая супружеская  пара, Семен Борисович и
Татьяна  Петровна  Белогорские.  Очень  милые  и симпатичные  люди.  Татьяна
Петровна   служит    кем-то   вроде    экономки,   а    Семен   Борисыч   --
ветеринар-зоотехник, однако по совместительству он был еще и домашним врачом
у директора  совхоза. И  знаете, Ваня Покровский оказался настолько любезен,
что  разрешил Белогорским остаться  в  усадьбе. И даже  квартплаты  с них не
берет -- редкого бескорыстия человек!
   "Это  уже неплохо", --  отметила  про себя Чаликова, у  которой  в этой
поездке   были   свои,  особые  цели,  о  коих  она  пока  предпочитала   не
распространяться.
   Но  сообщение  Мешковского  о  бескорыстии   хозяина  Покровских  Ворот
настраивало  ее  скорее оптимистично  -- ведь именно  такую черту  характера
должен был иметь  Иван-царевич,  призванный освободить из двухвекового плена
княжну Марфу.
   Свинтусов же, несмотря на жуткую тряску по  колдобинам, занес в блокнот
первую  запись:   "Подтверждаются   самые   фантастические  слухи  о  весьма
своеобразном  образе  жизни наших новоявленных аристократов.  К примеру, так
называемый   барон  Иван   Покровский   сожительствует  не  только  с  женой
ветеринара, но и с самим ветеринаром и даже с его пациентами".
   Тут Чаликова  заметила  легкий дымок,  а чуть позже и  его источник  --
труба на крыше невысокого домика слева, чуть вдали от дороги. Хибарка стояла
на краю пожелтевшей поляны, а сразу за нею чернел еловый лес.
   -- Скажите, Александр, чье это убогое жилище? -- спросила Надя.
   -- Неужели усадьба Покровские Ворота? -- хихикнул Ник Свинтусов.
   --  Да нет, всего  лишь загородная резиденция  некоего доктора Владлена
Серапионыча, -- удовлетворил  журналистское любопытство господин Мешковский.
--  Тоже, знаете ли, прекрасный  человек  и редкий собеседник. Вам, Надежда,
непременно  нужно с ним  познакомиться.  Не знаю,  только,  здесь ли  теперь
доктор...
   Чаликова не  стала хвастаться, что она уже давно  знакома  с  Владленом
Серапионычем, лишь вскользь заметила:
   -- Раз дым из трубы -- значит, здесь.
   Мерседесовладелец уважительно цокнул языком -- видимо, из восхищения от
Надиной способности логически мыслить.
   -- А вон там, с другой стороны, видите, небольшая избушка в виде сруба,
-- продолжал Мешковский чуть погодя.  -- Когда-то это был охотничий домик, а
теперь  ее  арендует человек  науки  --  профессор  Степанов.  Он  тут ведет
исследования  болотной  флоры  и   фауны.  Тоже,  как  говорят,  умнейший  и
обаятельнейший  господин. Кстати  сказать, вместе с ним живет и его супруга,
только она мало вращается в местном бомонде...
   Сделав еще несколько поворотов,  дорога  взошла  на невысокий пригорок,
откуда  открывался  дивный  вид  на  окрестности:  обширные  болота, изредка
перемежающиеся  желтеющими  островками   лиственных  перелесков  с   темными
вкраплениями ельников. Эта картина  живо напомнила Надежде  пейзажи, которые
ей приходилась наблюдать из окон королевского замка в Новой Ютландии.
   Дорога  обогнула лесок,  и  впереди показался серый  двухэтажный дом  с
двумя башенками по краям. Его стиль знатоки архитектуры определили бы словом
"эклектика"   --  обычно  такое  обозначение  освобождает  от  необходимости
что-либо уточнять.
   --  Это  и  есть  Покровские  Ворота,  --  сообщил Мешковский.  Проведя
"Мерседес" через то место, где когда-то  были ворота, а теперь высились лишь
два каменных столба с каменными же бараньими головами наверху,  и проехав по
кленовой аллее, усеянной опавшими листьями, он  остановил машину на площадке
перед входом в здание.
   Едва  все  трое   вышли   из   машины,  обшарпанная   старинная   дверь
распахнулась,  и  на  полуразрушенном  крыльце появилась  невысокая  пожилая
женщина с накинутой на плечи темно-вишневою шалью.
   --  День  добрый,  достопочтеннейшая  Тать